Coldplay [Холодная игра]

Скажи, что ты любишь меня,

Если нет, то соври.

О, соври мне.

Помню тогда,

Когда я был твой, а ты была ослеплена,

Огонь сверкал в твоих глазах

И в моих.

Coldplay – True Love

Глядя куда-то в пустоту белизны больничных палат, Кастильо, медленно раскачиваясь, начала свой долгий рассказ:

— Однажды, жила-была маленькая девочка, которая любила весь мир. Она хотела стать актрисой, а ещё больше гадалкой, ведь у неё был «дар»: она могла «читать» людей. И однажды эта девочка одарила любовью одного мальчика, а затем горько пожалела об этом...

***

Упустила.

Она его упустила.

Со злобой Кастильо швырнула сумку на землю и схватилась за голову.

Что я натворила?!

Размазывая макияж по лицу, она старалась успокоиться. Как она могла подвергнуть подобной опасности близких?! Что с ней не так?

Сорвав злобу на сумку, Кастильо пнула её, больно ударив пальцы ног.

Снова разутая. Пора бы это прекращать...

Менсфилд схватил её. Прижал к себе.

— Успокойся! Не паникуй! — повторял он, обнимая её. — Ты сильная. Всё хорошо.

— Нет! — сказала она.

— Он не победил, — сказал Менсфилд. Его широкая ладонь прижимала её голову к его плечу. — Ты победила. Ты показала себя с лучшей стороны.

— Нет... — Кастильо не представляла, насколько устала.

Возле их дома остановилась машина дежурных. Офицеры в жилетах ринулись к открытой входной двери, а через какое-то время вывели в наручниках Айслу, та упиралась, упрямилась, кричала в надежде, что Нат услышит её, но тщетно. Следом вышел Джек. Он сопровождал Эби. Ей нужно дать показания против Айслы. Нападение даст время на поиск улик, подтверждающее её причастность к смерти Зарины Гудман.

— Нет, — повторила Кастильо, — раунд за нами, но эта чёртова игра не окончена. В моих интересах положить этому конец.

— Я знаю, — ответил Менсфилд. Он чуть отстранил её, опустился. Одну руку положил ей на спину, другую – под колени и поднял. — Холодно. Ты заболеешь.

Кастильо очень грустно улыбнулась ему, обхватывая руками за шею. Её вернули в дом, где ещё не все пришли в себя. В основном Исла рыдала. Отец держал её за плечи, но не выдавал никак свои эмоции, разве что мертвенно-бледным лицом.

— Теперь понимаю, почему про брата я и не вспоминала, — сказала Кастильо, когда Менсфилд её опустил в кресло. — Я видела его лицо тогда, а мозг «заблокировал» все воспоминания о нём, как о самом плохом, что со мной произошло.

— Но как он... стал... таким?... — прошептал Эддингтон. — Он же был, всегда был добрым и хорошим. Он не мог...

— Даже после увиденного и услышанного, ты сомневаешься? — высказалась Кастильо, откинувшись на спинку кресла. — Он был свидетелем беспредела, творившегося в доме твоей бывшей жены. Не удивлюсь, что её дружки его били, издевались над ним. Он был нужен Лайле, как источник твоих доходов. Ты оставил им всё, она качала из тебя деньги, а сама держала ребёнка рядом, боясь, что ты узнаешь и заберёшь его, не так ли? Она ведь на задних лапах ходила перед тобой, я ошибаюсь? Нет? Насилие порождает насилие. Его психика в детстве сломалась из-за неё, и когда Лайла упала из окна, возможно, что это он её столкнул.

— Она не из окна упала, — сказал Эддингтон, продолжая прижимать к себе Ислу. — Она упала с балкона во внутреннем дворике, когда её ножом пырнули...

— Значит, это делал он, или же... — Кастильо закрыла глаза.

Она представляла, как это случилось. Отчётливо. Возможно, Лайла с кем-то ругалась, или её «накрыло», она упала с балкона. Он обычно располагается на втором этаже. Она могла сломать себе что-то, но не разбиться насмерть. И её пырнули ножом. Может, об этом и говорил Нат? Когда та потеряла сознание от боли, он мог её и ударить ножом, а поскольку на ребёнка мало кто мог подумать, когда дом переполнен наркоманами, то...

— Мне нужно посмотреть на отчёт о её вскрытии, — сказала она. — Эби очень вовремя освежила мне память, напомнив, как его зовут. А затем я увидела Ната Куина у тебя дома, — произнесла Кастильо, глядя на Менсфилда, — решила, что совпадение, а вовремя того представления, он выдал себя. Но вот только доказательства...

Опять!

У неё ничего не было. Совершенно ничего.

— Инспектор Кастильо, — произнёс констебль Крек, войдя в комнату, — вы должны проехать с нами для дачи показаний. Нужна полная картина.

— Это означает, что меня снова отстранят, — пожала плечами Кастильо, но поднялась с кресла и осмотрелась в поисках туфель. — Мне бы переодеться...

— Старший инспектор Галбрейт попросил поторопиться, — сказал констебль, хотя прекрасно видел её босые ноги.

— Хорошо-хорошо, поехали, — сказала она и последовала на улицу.

Ей было холодно. Пока Кастильо везли в патрульной машине, она окоченела, а затем кое-как поправила туфли и выбралась из салона.

Галбрейт с Макбином уже ждали её в кабинете. Когда Кастильо переступила порог, стерший инспектор начал:

— Объясни мне, что у вас произошло! Как так получилось, что твой брат взял в заложники Эбигейл Сондер, а ты вела переговоры не по инструкции?

— Натаниэль Куинси и есть Реджнский палач, — сказала Кастильо, закрыв за собой дверь в кабинет.

— Это я тоже знаю, но как ты могла такое скрывать?! — наседал Джо.

— Я это не скрывала. Я не видела Натаниэля почти двадцать лет! — не выдержала инспектор. — Я его даже у Менсфилда не узнала!

— Поверить не могу, что он был так близко... — пробормотал Джек.

— А мы сможем доказать вину Айслы Леман? Отпечатки из кабинета Зарины Гудман совпали? — перевела разговор в другое русло Кастильо, вцепившись взглядом в своего шефа.

— Нам не об этом нужно думать, а о...

— Нет! Как раз попробовать надавить на Леман!

— В любом случаем мы перевернём его офис и их квартиры, но найдём что-нибудь, — сказал Галбрейт.

— Ты тоже самое говорил пятнадцать лет назад, Джо, — хрипло произнёс Макбин, закрыв руками лицо, — а что в итоге? Этот псих порешил стольких... Ублюдок собирался убить сегодня всех нас...

— Я же говорил, он хочет, чтобы я стала убийцей. Это его «забота» обо мне, — холодно сказала Кастильо, прислонившись к двери.

— Может, тебе снова нужно поговорить с Нэшом? — предложил Джо. — Если дать ему возможность...

— Никаких сделок! — оборвала Кастильо. — Он убил больше тридцати человек, а всех грешков Ната мы не знаем.

— Тогда что нам делать? — проревел Джо.

Кастильо откинула голову назад, уперлась макушкой в косяк. В голове не было ни единой мысли о том, что нужно делать. Она не могла ничего придумать. И пульсирующая боль в висках не отступала.

Через полтора часа, когда у неё взяли показания и отпустили, Кастильо не поехала в отель к Менсфилду, а взяла такси до «Ведра гвоздей», где, расположившись за барной стойкой, влила в себя несколько бокалов вина. Когда на столешницу упала прозрачная капля, Кастильо поняла, что плачет. Слёзы просто срывались вниз, катились по щекам и падали с подбородка. Кастильо развезла по щекам дорожки, затем вспомнила про бумажные салфетки.

— Ты одна? — спросил какой-то пьяный вдрызг мужик, пригнездившийся рядом.

— Я жду, — хоть Кастильо и была пьяна, но говорила совершенно трезвым голосом, из которого сочились сталь и холод.

— Мы можем подождать вместе...

— На хер иди, там и подождёшь! — сказал знакомый голос.

Мужика того силком оторвали от стойки, а его место занял Лоу. Он окинул взглядом подругу и ужаснулся.

— Кас! На тебе лица нет. Тебя Менсфилд ищет.

— Зачем? — спросила Кастильо, но когда она посмотрела на судмедэксперта, то поняла, насколько пьяна – он расплывался в её глазах.

— Вообще-то волнуется. Как я понял, вы теперь вместе и все дела. Очень рад за вас, — но в его голосе скользили нотки грусти.

— Ни хрена, — Кастильо мотнула головой. — Я устала, голова болит, меня тошнит, курить хочу, а ты не очень-то счастлив...

— Опять твой чудо-взгляд, — сказал Лоу.

Он заказал себе пиво и ещё один бокал красного. «Сангрия» на пустой желудок действовала очень плохо, но Кастильо она помогала расслабиться. Инспектор полушёпотом рассказала о произошедшем в доме отца. Даже мутным взглядом она могла разглядеть побледневшее лицо Лоу. И призналась, что у неё нет никаких идей. Она не знает, как его прижать. Как доказать, что это он убил её семью, что это по его указке действовал Реджи Нэш? Как преподнести его мотив?

— Тебе можно домой? — спросил Лоу, а затем помог её спуститься с табурета и повел к её дому, осторожно придерживая за плечи.

Кастильо шатало. Так напивалась она только раз, когда поступила в Абертрей Данди. И когда переспала с Менсфилдом. По дороге она несколько раз споткнулась, рассмеялась, а затем едва ли не разревелась. Хмель наконец-то полностью завладел.

В коридоре на её этаже, Лоу прислонил Кастильо к стенке, когда она снова зарыдала, и встряхнул.

— Успокойся! — громко и чётко сказал он. — Ты должна быть сильной. Ты должна поймать его и надрать задницу. Хватит разводить слёзы.

Кастильо закрыла лицо ладонями и тяжко втянула прохладный воздух. В ушах стоял шум, голова кружилась...

— Дальше мы сами разберемся, спасибо тебе, — сказал другой голос.

Руки схватили Кастильо за плечи и потянули за собой. Хмельной мозг говорил, что они уже пришли к её двери. Среди посторонних звуков, Кастильо распознала звон ключей, а когда послышался челочки открываемого замка, инспектор медленно сползала по стенке. Рывком подняв с пола, её прижали к крепкому телу и сделали шаг вперёд, однако ноги запутались, и она споткнулась, а затем громко засмеялась.

— Запуталась в твоих длинных ногах, — смеялась, сказала Кастильо.

Хлопнула дверь, включился яркий свет, от чего Кастильо поморщилась. Она отшвырнула туфли куда-то в коридор. Её силком запихнул в душевую кабинку, стянули платье, оставив только нижнее бельё, и включили холодную воду.

Кастильо вздрогнула от леденящего холода. Шквал ругательств обрушился мгновенно. Затем, когда добавили горячую воду, она успокоилась, притихла. Очень осторожно протёрла глаза и обернулась. Ей не было страшно. Кастильо смотрела в тёмные глаза.

— Мне так жаль, — тихо произнесла она.

— Твоей вины в этом нет, — ответил ей тягучий голос.

— Уверен? Кто из нас двоих пьяный, а другой видит этот позор уже второй раз?

Теплые ладони обхватили лицо Кастильо. У неё намокли волосы, бельё. Она протянула руки к Менсфилду, обняла за шею и тяжело вздохнула. Она притянула его к себе и легко поцеловала в губы. Затем чуть отстранилась и коснулась своим лбом его.

— Прости меня, — прошептала она снова.

— Это ты меня прости, — сказал Менсфилд и поцеловал её.

Обнял. Кастильо разомкнула губы, позволяя Менсфилду то, чего он хочет, чего они оба всегда хотели. Он забрался к ней в ванную. Его одежда тоже помокла насквозь. Стянуть её получалось с трудом.

— Прости меня, — шептал Менсфилд.

— За что? — так же прошептала Кастильо, запустив в его мокрые волосы пальцы.

— Это Лоу. Ты не видела, как он смотрел на тебя... — шепот Менсфилда изменился до хрипа, когда Кастильо расстегнула его брюки. — Это было так... хищно...

— Ты так же смотришь, — рассмеялась Кастильо. — Смотришь, словно хочешь съесть.

— Мне можно.

Спина соприкоснулась с холодным кафелем, Кастильо жалобно простонала. Тот их раз возле стены она ощущала нечто схожее, это было захватывающее чувство, когда они оба наконец-то пришли к тому, чего жаждали. И тогда, как сейчас, она хотела избавиться от липкого страха. И Менсфилд забирал её ужас с каждым прикосновением к губам.

Он жадно пил её, прижимал к себе. Одна его рука лежала на спине, отгораживая от холодного кафеля, другой сжимал грудь.

Вода хлестала по ним нещадно, стекала дорожками-реками по коже, создавая яркий контраст с холодом, царившим вокруг. Брызги залили пол в ванной, намочили маленький ворсистый коврик...

Кастильо с трудом стянула намокшую рубашку Менсфилда и вцепилась в широкие плечи. Аарон собственно продолжал ласкать чувствительную кожу на шее, попутно стаскивая нижнее бельё.

Тело вспыхнуло огнём, а внутри всё затрепетало, когда прохладные пальцы Менсфилда коснулись её, отодвинуть кружева. Там всё пульсировало, ныло от нестерпимой боли, тогда как мучитель не спешил, наслаждаясь сдавленными стонами, лаская языком налитую грудь.

Кастильо запрокинула голову, приложившись затылком о кафельную стену. Губы сложились в вымученную улыбку. Стоны болезненно искривляли её лицо, пока Менсфилд продолжал ласкать её.

Внутри что-то оборвалось, но ноги затряслись, а с губ сорвался крик.

Обессиленная Кастильо повисла на руках, облизнув влажную кожу на плече Менсфилда.

Мужчина выключил воду. Затем обхватив за бедра Кастильо, приподнял её, заставляя обхватить ногами талию, и понес в квартиру.

Длинные мокрые волосы Кастильо липли к коже, словно чернила растекались по влажной бумаге. Она обнимала Менсфилда за шею, полностью отдаваясь желаниям и инстинктам.

***

Утро следующего дня началось со звонка Паркера с известием о трупе, обнаруженном в производственной зоне города.

Кастильо босиком осторожно спустилась с верхнего яруса и присела на ступеньки, кутаясь в рубашку Менсфилда. Говорить она старалась тише. Но судя по тому, как скрипнула кровать и зарезонировала лестница, напрасно. Менсфилд спустился вниз и принялся готовить завтрак. Благо штаны были на нём.

При воспоминании о вчерашней ночи Кастильо улыбнулась. Смущение перемешалось с удовлетворением и восторгом.

— Так ты приедешь? — поинтересовался Паркер. Он явно ждал её в участке, а Джо в детали вечера его не посвятил.

— Да, буду в морге через полтора часа, — сказала Кастильо, довольно наблюдая, как шикарный мужчина готовит на её кухне завтрак.

— Сегодня там Лоу.

— Приму к сведенью, до встречи, — Кастильо выключила телефон и уставилась на Менсфилда, наблюдая, как он делает омлет, а затем сказала: — Я к этому и привыкнуть могу.

— К мужчине в доме? Или к готовящему мужчине в доме? — улыбаясь, уточнил Менсфилд, в этот момент он разливал чай и накрывал на стол.

— К тебе, — с улыбкой ответила Кастильо. Она сменила место пребывания со ступеньки на высокий стул и подпёрла руками лицо.

— Давно хотел спросить: какой дом ты хотела бы приобрести? — спросил Менсфилд, ставя перед ней тарелку с омлетом.

— Небольшой, уютный, не такой роскошный как у отца. Скорее, как... мы с мамой жили в Инвернессе. Там был очень милый коттедж... Это ты к чему? — Кастильо посмотрела прямо в глаза Менсфилду, когда тот поймал её взгляд. Мужчина усмехнулся, а Кастильо пригубила горячий чай.

— Я собирался предложение сделать, но затем решил спросить, в каком доме ты бы предпочла жить – я же не могу попросить тебя переехать ко мне в отель, некрасиво получается.

Ещё бы немного, и Кастильо покинула бы этот свет раньше, чем настал её срок или же не пристрелил бы при исполнении какой-нибудь псих – она поперхнулась чаем.

— Не шути так! — сдавленно произнесла она, стараясь откашляться.

— Я серьёзно.

Менсфилд и впрямь был серьёзен. Пронзительный взгляд, спокойное лицо, губы в тонкой полоске, а не в улыбке.

Кастильо не могла перестать хотеть подобного. Ей хотелось настоящих отношений, лишённых фальши и лицемерия, переполненных заботой друг о друге, но...

Натаниэль Куинси заботился о ней по-своему. Скорее считал, что делает правильно, но на деле калечил судьбы и играл жизнями людей. Кастильо прекрасно понимала, что её могут в любой момент отстранить снова. Ложное станет действительным.

Она так и не ответила на слова Менсфилда, хотя они приехали в морг вместе. Большую часть пути прошла в тишине. Кастильо постоянно поправляла свою полупрозрачную рубашку со звёздами с поддетой под неё черной майкой, постукивала подошвой кроссовок на каблуке, но не проронила ни слова.

В морге её действительно встретил Лоу. Выглядел он свеженьким, приглаженным, хотя...

Кастильо уставилась на останки человека. На труп это месиво было мало похоже. Затем она перевела взгляд на судмедэксперта.

— Мне кажется или я вижу след от протектора на мясе? — спросила она, указывая рукой в хирургической перчатке на то самое место.

— Нет, не кажется, — ответил Лоу, поправляя маску на лице.

Они оба облачились в специальное одеяние – полиэтиленовый костюм, шапочку, бахилы, перчатки и маску с очками – для присутствия в подобной комнате с трупом. Точнее с останками.

— И давно?

— Утренний. Ничего не бодрит так с утра, как несколько раз перееханный человек. Кажется, это было возле моста. Трудно сказать, но...

— Паркер прислал фото. Кажется, его поймали на мосту, сбросили, затем спустились и переехали, — сказала Кастильо.

— Зачем? — спросил Лоу

— Человек был в ярости. Когда установим личность этого... — Кастильо снова посмотрела на то, что в буквальном смысле соскребли с асфальта, — ну, когда установим, кто это, то сможем понять, кто ему так насолил. Его по зубам можно...

Она запнулась. Череп был сильно раздроблен, челюсть тоже...

Но Лоу указал на фрагмент татуировки на то, что некогда было кожей спины. Кастильо подобную уже видела.

— Это бык, — сказал Лоу. — Вроде такая была у Вито Падеска. Помнишь? Год назад изнасилования и убийства двух маленьких девочек и одной проститутки?

— Помню, его за неимением прямых улик оправдали, — кивнула Кастильо, извлекая из недр памяти тот ужасный крик «Убийца!» и «Педофил!» возле здания суда, и с какой силой Кастильо оттолкнула сестра одной из жертв, а затем ещё и ударила со словами обвинения. В тот момент Кастильо действительно не знала, что ещё может указывать на Падеска. Да и освещавший это дело Фредди не упустил оказать помощь гаду. Это дело вышло самым провальным среди прочих, но за Падеском дежурные по возможности следили. Да и начальство заставило закрыть это дело. Но неужели спустя год Вито Падеска настигла расплата? Нужно начать с родственников жертв, а ещё лучше...

— Узнать, у кого из родственников жертв машина с такими протекторами, — озвучила Кастильо, прекрасно понимая, что её возвращения те примут враждебно.

По прибытию в участок Кастильо задумалась. Она прекрасно чувствовала взгляд Менсфилда и сверлящего глазами ей в затылок Джо Галбрейта. Лоу сидел рядом и рассказывал Паркеру об утреннем «экземпляре». Кастильо сжала кулаки перед тем, как ввести в базу данных запрос на причину смерти Лайлы Куинси – первой жены отца. Затем повернула монитор к Лоу.

— Объясни, что с ней произошло, — попросила Кастильо, — я не всё понимаю с точки зрения медицины.

Лоу оторвался от разговора и поправил монитор для удобства. Кастильо видела, как его зрачки бегают по строчкам отчёта, как впитывают информацию о неизвестной ему женщине.

— Так-так... «повреждение мягких тканей», «множественные переломы», «сотрясение», «перелом позвоночника»... А вот! Гиповолемический шок! — сказал Лоу, указывая на монитор пальцем. — Говоря простыми словами, невзирая на повреждения, эта женщина умерла от быстрой потери крови.

— Подожди, у неё было сломан позвоночник? — нахмурилась Кастильо.

— Да, это парализовало её, но не убило. Её убил шок от большой кровопотери из-за указанных ран. Видно, повздорила с кем-то, её пырнули ножом, и из-за этого она упала с лестницы... хотя... сомневаюсь, что это лестница. А где её нашли?

— Она упала во внутренний дворик в своём доме, — объяснила Кастильо, мысленно делая пометку заехать в тот дом, чтобы восстановить картину событий, если это будет возможно.

Затем получила звонок от диспетчера.

— Паркер, нашли машину, которой Вито Падеска превратили в лепёшку. Только что поступил звонок от прохожего о наличии машины со следами крови на колёсах и бампере. Машина зарегистрирована на Джуди Блейк, подружка Дейзи Митчел – сестры убитой Падеска.

— Это Дейзи его грохнула? — воскликнул Паркер, вскакивая с места.

— Держу пари Блейк, — сказал Менсфилд, так же поднимаясь со своего стула. Он не отрывал взгляда от Кастильо, дожидаясь её решения.

— Я не видела картины в целом, — пояснила она, хватая красную косуху. — Нужно допросить их, а затем делать выводы.

Когда они приехали к дому Джуди Блейк, их ожидали дежурные. И с жильцами уже успели переговорить констебли. Смуглянка Дейзи Митчел сидела на диване, скрестив руки, и всем видом показывала недовольство. Ещё бы! Копы не смогли доказать виновность человека, убившего и изнасиловавшего её младшую сестру.

— Я вашим уже всё сказала! — заявила Дейзи грубым тоном.

— Ты убила Вито Падеска, — прямо обвинила её Кастильо.

Она знала, что Паркер сейчас схватиться за сердце, потому что так прямо никто говорить бы не стал. Никто бы не стал в открытую обвинять родственников жертв. Но она читала. Скользила взглядом по лицу Дейзи Митчел и читала её эмоции.

— Да! Давно хотела, чтобы эта тварь сдохла! — закричала женщина.

— Ты растворила его в кислоте? — уточнила Кастильо.

— Да! — прорычала Митчел.

— Где твоя подруга?

Кастильо уловила замешательство и недоверие. Нет, это было что-то другое, только никак не могла понять, что именно.

— На работе, — ответила Митчел.

— Ваш «логан» в кровище, а где твоя подруга, сказать точно не можешь, но, кажется, я знаю, — последнее Кастильо сказала, уже полушёпотом и обращаясь к коллегам. — Ориентировки на Джуди Блейк, — скомандовала Кастильо, невзирая на протесты Митчел, — её фотография всем! Срочно найти её.

Кастильо вышла из дома. Она прекрасно знала, что за подобное обращение с гражданскими полетят головы, но подобная манера речи и прямые обвинения дают многое. Нет смысла в хождении вокруг да около, когда люди своими словами и жестами на эмоциях могут выдать себя.

Пока они втроём ехали обратно в участок, Кастильо слышала переговоры по рации, слова диспетчера о внешности Блейк и её приметах. Но когда другой диспетчер передал о женщине на магистрали, Кастильо дернулась.

— Езжай туда! — скомандовала она, и Паркер послушался.

Возле оцепленной трассы их встретили полисмены и сообщили, что «подушку» пожарные вовремя доставить не смогут, поэтому вся надежда на переговоры.

— Ты проходил курс переговоров? — спросила Кастильо, когда Паркер двинулся за желтую ленту.

— А ты? — спросил он.

Кастильо понимала, что это дурацкий вопрос, потому что они оба проходили подобные курсы. Но ни у него, и у неё не было подобной практики, обычно вызывали психолога-переговорщика или этим занимался Галбрейт, но сейчас им нужно потянуть время до приезда «подушки».

За перилами на самом краю сидела худенькая сутулая женщина. Тонкими пальцами она держалась за железную ограду.

— Джуди Блейк? — тихо и спокойно сказала Кастильо. — Мы...

— Я знаю, кто вы! — огрызнулась Блейк, но голос выдавал истерику. — Вы давали показания против Падеска. Говорили, что засадите его.

— Это вы его убили, ведь так? — Кастильо старалась, чтобы её голос звучал более мягко и не дрожал. Позади неё стоял Камерон, за жёлтой линией Менсфилд. Паркер нужен, чтобы она не ушла вперёд, не оказалась рядом с самоубийцей, держала дистанцию, дабы не спугнуть.

— Да! — выкрикнула Блейк и заплакала. — Это сделала я! Я не в силах была видеть страдания Дейзи! И других в кружке!

— Каком кружке – расскажите, — попросила Кастильо.

— Не знаете? По тем, кто потерял близких. Мы вместе ходили туда, — из горла Блейк доносились рыдания.

— Не вы одни потеряли близких при подобных зверствах, — сказала Кастильо.

— Да что вы понимаете?! НИ-ЧЕ-ГО!!!

— Я и мой коллега вас как раз прекрасно понимаем, — заверила её Кастильо. Она так же вцепилась в холодные металлические поручни, да так, что побелели костяшки. — Открыть вам правду, почему я и Камерон служим в полиции? Пятнадцать лет назад Редженский палач перерезал глотки моей семье. Среди них были трое детей – девочка и двое мальчиков. А девять лет назад кто-то изнасиловал и жестоко убил сестру Камерона.

Кастильо знала, что когда Джуди Блейк, посмотрела на них, Паркер кивнул.

— И что? — спросила Блейк. — Вы нашли убийц? Узнали, кто это сделал?

— Убийца моей сестры оказался маньяк по кличке «Флорист», — ответил Паркер. — Он своим жертвам оставлял какие-нибудь цветы, отсюда и прозвище. И сейчас он ждёт приговора. На него нашлось очень много улик.

— А Палач? — заинтересовалась Блейк.

— Я близка к его поимке, — туманно ответила Кастильо, — будьте уверенны, что когда его поймают, я дам вам знать об этом. Но как вы нашли Падеска?

— Его машина так часто проезжала мимо нашего дома, — Блейк зарыдала ещё громче. — Он дразнил нас... Дейзи устала от этого, сорвалась однажды, но... и я поехала за ним, я добралась до него. И я не собираюсь из-за него садиться!

Она качнулась вперёд, Кастильо сделала шаг ей навстречу, но Паркер за куртку дернул её назад.

— А что будет с Дейзи? — снова заговорила Кастильо. — О ней ты не думала? Вы есть друг у друга – вот, что важно сейчас. Думаешь, мы не хотели покончить со всем этим, как собираешься сделать ты? Пойми, ты поступаешь эгоистично. Ты оставляешь тех, кому будет ещё больнее. Ты оставишь Дейзи. Не буду обманывать, разумеется, ты столкнешься с трудностями, но ты нужна Дейзи. Не дай её миру рухнуть снова. Не теперь. И знаешь что? Когда люди прочитают в газетах о том, что ты сделала, то... они поймут, что правосудие существует. Да?

— Да! — в сердцах произнесла Блейк. — Да! Они узнают!

— И ты справишься. Ты будешь жить дальше с тем, что сделала, — продолжала Кастильо.

— Я не жалею об этом! — заявила Блейк.

Кастильо осторожно двинулась ей навстречу, когда та стала перелезать через перила назад на магистраль. Она подошла и обняла подозреваемую за плечи. Та зарыдала громче.

— Ты не представляешь, как я тебе завидую, — прошептала Кастильо. — Ты даже не представляешь, Джуди, что ты совершила. Мы все хотели этого, а ты просто сделала... Я завидую тебе.

Кастильо не была поражена своими словами. Она действительно завидовала Блейк, когда передавала её в руки полисменов. Хотела так же расправиться с Натаниэлем, с этим чудовищем. Удивительно, но Кастильо не могла сейчас назвать и единого раза, когда жаждала смерти, как хотела её Блейк. Может, забыла, может, и не было. Она действительно постоянно задавала вопросы «почему это случилось с ними?», «почему эта тварь так поступила?», «почему не я?», но у Кастильо осталась мама. У Камерона – родители, целая семья, когда они потеряли Холли. Но...

Если Кастильо убьёт Натаниэля, то совершит его замысел.

Если убьёт себя...

Она хотела жить. Всегда хотела.

Поэтому она тогда выжила. И поэтому выжила и в этот раз. И дело не в ране, а в её желании.

— Езжай домой, — сказала Кастильо в перерыве набора текста, когда заметила, что Менсфилд устал наблюдать за её работой.

Она заметила его восхищённый взгляд, когда переступила через жёлтую линию с Джуди, обнимая женщину за плечи. Тогда он взял её за руку и крепко сжал. И Кастильо в тот момент захотела сказать, что уже знает, где хочет жить, как выглядит дом её мечты...

— Куда? — спросил Менсфилд, подперев лицо рукой и уставившись на Кастильо, на что та лишь вздохнула.

— К себе, я присоединюсь позже, — солгала Кастильо.

Когда Менсфилд скрылся в лифте, инспектор откинулась на скрипучую спинку офисного кресла и снова посмотрела на отчёт, который закончила ещё час назад. Паркер тоже собирался домой.

— Довезёшь меня кое-куда? — спросила она. — По дороге.

— Ага, — рассмеялся Паркер. — С твоим-то знанием города, это окажется на другом конце Мерсисайда.

— Я проверила – близко. Не можешь – не надо.

— Поехали! — бросил Паркер.

Он довёз её до одного загородного дома, с виду заброшенного, запустевшего. Но Кастильо запомнила его другим. Цветущим и ярким. Парковка была заполнена дорогими машинами, а на лужайке она временами находила странные порванные пакетики из шуршащей фольги и шприцы.

Дом Лайлы Куинси. Место, где вырос Натаниэль. Кастильо прочитала, что этот дом всё ещё числиться за Эддингтонами, хотя и находится в подобном состоянии. Никто в нём не живёт, никто не покупает.

Кастильо вскрыла дверь, проверила сигнализацию. Ничего. Очень осторожно она вошла в холл. Когда-то он казался её большим, а теперь... ей не хотелось увидеть его в ультрафиолете. В этом доме проходили вечеринки, перераставшие в попойки и пьяные оргии. И наркопритон. И среди этого рос Натаниэль. Психика тогда сломалась. Возможно, его насиловали гости. Не исключено. Вот поэтому у него появилась мания «заботиться» о сестре.

Просторный внутренний дворик и второй этаж. Благо Джо помог поднять дело и изучить материалы и фотографии убитой.

Кастильо осторожно поднялась по ступенькам и огляделась. Вспоминая расположение тела, нашла нужную сторону и облокотилась о перила.

Гости не в себе. Лайла не в себе. Она с кем-то ссорится, завязывается потасовка, и её роняют с балкона. Натаниэль видит всё это. Гости в панике уходят, а он остаётся с парализованной матерью и понимает, что это шанс. Берёт валявшийся где-то поблизости чужой ножик и начинает...

Кастильо открыла глаза и развернулась лицом к внутреннему дворику. На другой стороне через дворик на неё смотрел Натаниэль.

— Я нашла доказательства убийства Зарины Гудман, — гордо говорит она, когда их взгляды пересекаются. — Твою ассистентку скоро поймают и посадят.

— Жаль, — поджимает губы Нат, — смышлёная была. Это она догадалась залезть к Зарине через окно.

— Не скажи: она оставила своё ДНК на перилах на крыше, и плохо спрятала орудие убийства. Хотя, пришлось подумать как следует, куда она могла спрятать такой нож, к тому же ещё и окровавленный. Вентиляционная шахта в туалете. Какая красота! — скривилась Кастильо.

— Ты обдумала моё предложение? — спросил Нат.

Он стал серьёзным. Как Менсфилд этим утром, когда невзначай сделал предложение руки и сердца.

— Ты знаешь мой ответ, — ответила Кастильо. — Это ты убил свою мать, я права? Не было никакой поножовщины. Ты добил её, пока она была в сознании.

Кастильо оперлась о балюстраду и продолжала наблюдать за поведением Ната. Тот посмотрел вниз.

— Это восхитительное чувство, не находишь? Быть правой, видеть суть вещей, — говорил он, повторив жест инспектора – так же облокотился о перила. — И ты их тоже видишь. Это так чудесно!

— Не всегда, — призналась Кастильо. — Я не люблю быть правой. Слишком скучно.

— Но ты стала...

— Я хотела стать актрисой! — перебила его Кастильо, заговорив с ярко выраженным шотландским акцентом, характерным для тех, кто жил в Инвернессе. — Я хотела играть на сцене, носить яркие костюмы, хотела петь. И посмотри, во что ты меня превратил.

Нет, этот акцент, этот «говор» был характерен их семье, пока семья отца не стала настаивать на правильном английском произношении.

— Я дал тебе...

— Ничего! — Кастильо вновь заговорила обычно. — У меня ничего нет. Я хотела иной жизни. А ты вынудил меня...

— Насмотрелся я на актрис! — перебил её Нат. — Ими в этом доме каждый угол был забит, где их и трахали. Думаешь, такой для тебя жизни хотел?

— Так ты хотел, чтобы я смотрела на трупы? Очень интересная альтернатива! Но знаешь, когда трахают, хоть какое-то удовольствие испытываешь, а так – гниль, вонь и разложение, да отбитые на всю голову отморозки. Да, это предел мечтаний! — разозлилась Кастильо.

От взгляда не ускользнуло, как Нат вцепился в деревянные перила. Они оба были взвинчены: она от событий этого дня, он из-за того, что в бегах.

— Нат, прошу, оставь эту идею, и пойдём со мной, — заговорила Кастильо более мягким тоном, чем до этого. — Я помогу тебе.

— Ты поможешь, если сделаешь то, о чём я тебя прошу, — холодно проговорил Натаниэль.

— Ты не понимаешь, убийство – выше моих моральных принципов. Я не такой человек, Нат. Да, я увидела жестокость, увидела смерть, но я не хочу испытывать всё это. Просто не хочу. Хочу вернуться в Инвернесс и прожить там спокойную жизнь, расследуя кражу велосипеда.

Кастильо старалась говорить с ним так же, как до этого говорила с Блейк. Но там была женщина, которая хоть и совершила умышленное убийство, прекрасно осознавала все последствия, здесь же находился неуправляемый псих.

Натаниэль оттолкнулся от перил и чуть отошёл назад. Затем сделал шаг в сторону. Кастильо очень осторожно двинулась в противоположную, незаметно повторяя его действия.

— Ты не для этого создана Азалия, — покачал он головой. — Ты рождена сверкать, как звезды, которые ты так любишь.

— Я не особо люблю звезды, — призналась Кастильо. — Просто их атрибутика делала меня особенной в участке, а так ничего интересного.

— Ты обманываешь себя, — заметил Нат.

Кастильо упрямо смотрела на Ната. Да, это было очень глупо с её стороны прийти сюда в одиночку. Нат изучал её также. Сейчас ей нужно решить все загадки этого больного, раскрыть преступления, убийства, а их, разумеется,не мало. Возможно даже больше, чем у Нэша. Интересно, что она скажет этому маньяку? Да и выживет ли она после этой встречи?

— Я никогда не обманывала себя, — ответила Кастильо с тяжким вздохом. — Я могла забыть тебя, но не забыла боль. Зачем ты тогда напал на меня? Ты же не мог меня перепутать с Нив только из-за формы? Ты хотел меня наказать, поэтому ударил ножом.

— О чём ты? — искренне удивился Нат. — Это была случайность. Но разве после это ты не стала лучше? Не стала читать людей, как открытую книгу? Ты видишь все пороки, все секреты. И предугадываешь их действия.

Кастильо вцепилась в деревянные поручни. Она дрожала. Нат стоял напротив у единственного выхода с этажа – он занял место у лестницы, а других путей отхода видно не было.

Однако кое-что не сходилось в уме Кастильо.

— Глупо, наверное, спрашивать, как ты смог уйти с места преступления, что тебя никто тогда не увидел, — сказала она и задумалась, заметив, каким взглядом её наградил «брат».

— Ты сама можешь ответить на этот вопрос, — сказал Нат.

Его поза подсказывала Кастильо, что он не намерен делиться с ней такой важной информацией, но...

Покопавшись в памяти, Кастильо смогла сама ответить на этот страшный вопрос, смогла решить эту загадку.

— Ты спрятался в доме соседей Макбинов, — сказала она, устремив свой прожигающий взгляд в глаза Ната. — И так ты нашел себе сообщника. Хотя, твоими словами, я бы назвала его «союзником». Попав к ним в дом, ты встретил там мальчишку, своего ровесника, и тот помог тебе, не думая о последствия, или поверив в твою сказку. И только потом, осознав, что тот натворил, «союзник» решил обратиться в полицию, но ты стал им манипулировать, и теперь он...

Наблюдая за Натом, Кастильо поняла, что двигается в верном направлении, её предположение оказалось верным, хотя именно этого она и боялась.

— ...теперь он работает с нами, — закончила она мысль. — Всё это время он следил за нами, за мной. Тебе не было особой нужды в прослушивании моего телефона, ты и так прекрасно знал, где я, с кем, или над каким делом работаю. И кто мог так хорошо замести твои следы.

Нат опустил голову, разрывая с ней зрительный контакт. На его губах расцвела довольная улыбка.

— А ты хороша, — заметил он. — Нет, правда, я думал, что Менсфилд тебя испортил, но что я вижу? Ты соображать стала быстрее. И как только к такому выводу пришла?

— Ну, — Кастильо беспечно пожала плечами, — все детективы и следователи отталкиваются от улик и мотивов, а я создаю ситуацию и загоняю факты под обстоятельства. Не всегда, зато предположения оказываются верными. В этот раз просто представила тебя в нашем доме среди тел. И куда бы ты смог сбежать. Вот только скажи мне, бабушка ведь давно знала, что ты из себя представляешь. Это ведь ты её столкнул с лестницы?

В её голове и эта ситуация была проиграна не раз. В каком состоянии тогда была сеньора Кастильо ей не известна, но их бабушка подмечала детали и...

И она не просто так выгнала их из дома, а Ната увезла с собой в Испанию! Она тогда знала, какое Натаниэль зло. Поэтому была против их встреч. Возможно, в их последний разговор она пригрозила ему, что всё расскажет, сознается, а тот решил, что не допустит этого.

— Она знала с тех пор, как застала меня на заднем дворе вашу, когда я вашу псину хоронил, — ответил Нат.

Значит очень давно.

— Отправила меня в религиозную школу доучиваться, затем в католический институт, заставляла ходить с ней на мессы, проповеди, — признался Нат. — В тот день она обнаружила в моей комнате твои фотографии. Тогда я поймал её, а она сказала, что так продолжаться больше не может, она должна меня сдать властям.

— Она хотела тебе помочь! — вступилась Кастильо, но громкий рык Ната её оборвал:

— Уверена?! Не думаю. Она боялась, когда я стоял над ней и смотрел, как она умирает. Угадай, милая Азалия, как я с ней разобрался.

— При вскрытии, ничего подозрительного не было обнаружено, и она боялась, когда ты убивал её, — Кастильо старалась структурировать информацию, для той ситуации, которая точно постановка в театре, разворачивалась в её мозгу, а в больнице единственный вариант это... — Ты испортил ей капельницу! Ты превысил дозу её лекарства в несколько раз, поэтому токсический шок и убил её в короткий промежуток времени. На тебя никто и не подумал.

Натаниэль выпрямился и зааплодировал.

— Браво! — сухо сказал он, а затем скрестил руки на груди. — Ты действительно делаешь успехи. Осталось только одно, и потом твой мозг начнет соображать в разы быстрее.

— Мне осталось убить человека, да? — тихо спросила Кастильо, хотя ответ и так прекрасно знала.

— Ты же сама знаешь, что нужно сделать, чтобы достичь успеха. Нужно многим пожертвовать. Так и приходят к совершенству.

Натаниэль двинулся в сторону лестницы, и это заставило Кастильо напрячься. Она чувствовала, что он был очень зол на неё за прошлый раз, но от цели своей отступить не собирался. Он хотел заставить её убить.

Кастильо шагнула ему навстречу.

— Но идеала не существует, — сказала она, медленно прогуливаясь по верхней площадке.

Торопиться нельзя – заметит.

— Не буду спрашивать, где ты хранишь улики, кажется, я сама пришла к достоверному выводу, — невзначай произнесла Кастильо.

— Вот как? — Нат рассмеялся. — И где?

Она, правда, предвидела, где могли их обнаружить. Другое дело – поверят ей или нет. Кастильо страшилась одного: Нат сейчас был абсолютно уверен в том, что находиться в шаге от победы. И если он где-то здесь припрятал заложника, то только для того, чтобы Кастильо смогла принять его тьму.

Нат не просто заглянул в бездну, он так долго смотрел на неё, что полностью растворился в ней. И был уверен в своей правоте. А Кастильо отказывалась, сопротивлялась.

Она видела, что он остановится возле спуска.

Сердце замерло.

Она приготовилась.

Пути назад нет.

Кастильо сжала кулаки.

— Ты идешь? — спросил её Нат.

— Куда? — растерялась инспектор.

— Разве придя сюда, ты не согласилась убить? Ты пришла сюда, потому что чувствуешь вину за ужин. Ты же не хотела этого. Ты была не готова, но, признаться, я сам хорош: ты растерялась из-за меня и не знала, что делать. Сейчас ты всё обдумала, не так ли?

Как же она не любила быть правой! Как же не любила, когда самые обычные догадки оказывались правдой.

Улыбка на лице Ната говорила об искренности и полной уверенности.

— Мы с тобой – Адам и Ева, — ласково сказал он.

Его признание едва не выбило почву у Кастильо из-под ног.

Он не понимает, что говорит?!

Кастильо чувствовала боль от впившихся в ладонь ногтей – так сжала кулаки. Перечить психопату сейчас – самоубийство. Но Кастильо не любила так же, когда люди заблуждались.

— Нет, это не так, — она покачала головой, а голос наполнился грустью. — Мы не они. У нас есть выбор. И у нас есть то, чего не было у них – семьи, мамы и папы.

— Вот поэтому тебе следовало выбрать Ислу и Зандра, — заметил Нат, беспечно сунув руки в карманы брюк. — Ты откажешься от прошлого и корней, так ты станешь свободной.

То же самое говорила и Сейди Монктон. И на вечере, убив родных, она бы точно отреклась от прошлого. Вот, что Нат имел в виду. Вот его забота и спасение. Он хотел, чтобы его «любовь» спасла её, как пятнадцать лет назад. Хотел сделать из неё идеальную пару для себя, того, кто будет понимать только его, и любить только его, ведь они...

...действительно похожи...

Потому что они оба прекрасно читали людей и манипулировали ими. Только Кастильо ещё не отточила своё мастерство, как это сделал Нат.

И отнятая жизнь могла бы сделать из неё превосходного убийцу, кем однажды стал Нат. Только так бы она приняла его таким, какой он есть.

Как и говорила Монктон.

Человек, который был незнаком с понятием «любовь», извратил, понял несколько по-своему и стал уничтожать.

— Полагаю, теперь я знаю, что именно связывает всех, кто передавал мне «привет» от тебя, — задумчиво произнесла Кастильо, тряхнув густой копной волос. — Многие из них были у психологов, который могли быть связаны с тобой. Так или иначе, ты сам мог с ними встретиться и наставить на свой «путь», ты их толкал на это.

— Вот, теперь ты понимаешь меня ещё лучше, но тогда ты сразу догадалась, если бы согласилась сделать так, как я сказал.

— А Бристлоу ты убивать не стал в тот раз не потому ли, что твой «осведомитель» попросту не рассказал тебе о нём? — Кастильо специально сказала это так, чтобы казалось – вопрос риторический. — А в этот раз ты услышал его издёвки в мой адрес, к тому же безлюдный переулок и он пьяный – удачный момент.

Довольный собой Нат кивал головой.

Но кое-что оставалось загадкой.

— Милли Файтера – она же узнала про аукцион и... — Кастильо внезапно поняла, что упускала всё это время, поскольку видела труп, а не говорила с девушкой живой: — Ты пытался как-то повлиять на неё, но она не поддалась на провокацию. Забитая, тихая, с комплексами и... вот почему она была такой худой!

Расстройство.

Возможно, да, она превозносила Менсфилда, но безответная любовь её убивала, и это заметил Нат, но девушка выдержала. Она не сдавалась и не поддавалась. Вот почему он и Монктон знали её так хорошо. Она не стала очередной «розой» в шипованном кольце.

Глаза Ната, его улыбка, мимика говорили, что всё это правда. И он ждал Кастильо. Ждал, когда она станет ему подобной. Безоговорочно примет его сторону.

Поэтому Кастильо шла ему навстречу.

Оказавшись возле Натаниэля, она заглянула ему в глаза. Ничего, кроме уверенности в собственной правоте и превосходстве.

Но разве он виноват, что стал таким?

— Натаниэль Куинси, вы арестованы по подозрению в серийных убийствах. Вы имеете права хранить молчание, всё, что вы скажете, может быть использовано против вас...

Озвучивая правило Миранды, Кастильо успела застегнуть на одном запястье наручник, только это и успела, поскольку Нат вначале опешил, а затем дернулся, отталкивая Кастильо. Она была к этому готова. Однако не готова к падению, когда каблук предательски соскользнул со ступеньки, и Кастильо полетела вниз.

Её поймали, когда она уже падала. Чувствовала сильный удар по бедру, когда кувыркнулась по лестнице. Еще несколько вспышек острой боли, и вдруг падение на спину. Она стала задыхаться. Что-то давило на нее, мешая вздохнуть.

Натаниэль смягчил её падение собой, но вес его тела мог раздавить её. Очень быстро, насколько это было возможно при данных обстоятельствах, Кастильо сбросила с себя Ната и осмотрелась. Не считая ссадины на лбу и нескольких синяках на ногах и спине, она сообразила, что ничего не сломано при падении с лестницы. В прошлый раз её спас поручень, за который она ухватилась. Видимо в этот раз – Нат, вот только почему-то он не поднимался. Кастильо бегло осмотрела, проверила пульс. Учащенный. Он лежал на спине, не двигался и смотрел в потолок.

Кастильо заволновалась. Она очень осторожно осмотрела его голову, заглянула в глаза.

Зрачки расширены, на затылке из раны сочилась кровь...

Из трясущихся рук падал телефон. Кастильо вызвала дежурного и скорую.

Сердце сдавило, тело задрожало.

Она уже предвидела разнос от Галбрейт...

Очень осторожно Кастильо обернулась к Нату.

Её била дрожь, а в голове звучал голос Анжелы:

— Тебя от нас отличает то, что ты жива. И, милая, запомни, как бы ни сложились обстоятельства, этому чудовищу, сотворившему со всеми нами такое, ему не жить!

Натаниэль все так же лежал с широко раскрытыми глазами без движений.

Он был жив, но не шевелился.