Coldplay [Холодная игра]

Я пытаюсь поймать пушечное ядро 

И я смертельно устал.

Хотя и утекают мои дни, 

Я услышал зов с тонущего корабля, 

И она сказала: 

«Если ты устаешь пускать свои стрелы, 

Ты так никогда и не попадешь в цель. 

И даже если твои цели скрыты во мраке, 

Все равно мы никогда не расстанемся...» 

Coldplay – Don't let it break yourheart

Менсфилд проснулся раньше будильника. У него на кровати в его руках лежала женщина, которую он не хотел отпускать. Дышала она размерено, временами тяжело вздыхала. Менсфилд убрал руку с её талии, она задышала легко. Он поцеловал её в висок. Поцеловал в плечо, провел ладонью по бедру. Кастильо откинула голову так, что открылась шея. Менсфилда это заставило тихо рассмеяться: на коже после прошлой ночи остались следы, хоть бросались в глаза не так яро. Он захватил губами нежную кожу на сгибе между шеей и плечом и прикусил зубами. Кастильо дернулась. Ей щекотно.

— Просыпайся, — нежно сказал он ей, прижимая к себе поближе.

— У меня один вопрос, — сонно прозвучал голос Кастильо, она развернулась и прижалась крепче к широкой мужской груди: — почему ты живёшь в отеле?

— Ну, у моих братьев есть семьи и есть свои дома. У меня же нет. А зачем мне дом, если меня там никто не ждёт? У меня нет крепости, и нет того, ради кого её возводить. К тому же этот отель – моя первая и очень выгодная сделка. Когда Итан спросил, чего я хочу в качестве бонуса, то я выбрал этот этаж и попросил его в качестве квартиры. Очень удобно, — сказал Менсфилд. И это была чистая правда. — И поэтому я спросил у тебя тогда адрес: мне хотелось узнать, как живёт такая девушка, как ты.

— И как? — пробурчала Кастильо.

— Как мне показалось, очень одиноко. Срезу видно, что партнёра нет, всё в одном стиле, и тогда в том отеле в Оксфорде мне стало тебя очень жаль: ты каждую ночь мучаешься кошмарами, а помочь некому. Некому вытащить.

— Это ты так говоришь, потому что и тебе они снятся.

— Мне так только месяца три назад, а ты с этим едва ли не всю жизнь. Ты как сегодня?

— Покопаюсь в бумагах, может, чем помогу в поисках Палача. До четырёх, я по сокращённому, а после, если разрешат, то домой... не могу долго в одном и том же ходить: зудеть начинает. И в шесть к мозгоправу,

— Без меня...

— Да-да, знаю, я позвоню. Не идиотка.

Менсфилд улыбнулся и поцеловал её в лоб. Затем встал с кровати. Душ помог привести мысли в порядок. Вчера вечером прислали документы из компании, которой он консультировал инвестиционные риски. Ему и его братьям устроили встречу с Зандором Эддингтоном. Когда-то они конкурировали за возможность строить в городе, но кто ж знал, что теперь они станут так часто заключать выгодные контракты.

Когда Кастильо пошла в душ, Менсфилд заказал лёгкий завтрак в ресторане отеля. Как раз прозвенел будильник. И когда они через десять минут спустились, то стол был уже накрыт. Просто и вкусно.

С Кастильо он распрощался возле участка. Проводил её взглядом до самых дверей, а затем поехал в офис. Пробыл примерно до обеда, а затем сопроводил братьев на заключение контракта с Зандором Эддингтоном, человеком, некогда соперничающим буквально за любую сделку с ними. Теперь же не конкурент, а выгодный партнёр.

— Мистер Эддингтон! — Итан на правах того, кто займёт кресло отца, вышел навстречу. — Рады вас видеть!

— А я-то как рад! — ответил мужчина, примерный ровесник отца Менсфилда, но держащийся бодро и с достоинством. В нём жило некое очарование, господствовала южная, даже восточная кровь. Он долго вел с ним самый обычный разговор, держался с достоинством, как и его братья.

— Вас превосходно родители воспитали, — не сдержался Эддингтон, откинувшись на спинку офисного диванчика. — С моими-то детьми, к сожалению, такое не пройдёт: ни тот, ни другой не взялись за строительный бизнес.

— У вас есть дети? — удивился Чарли, перепроверяя контракт.

— Мы никогда о них не слышали, — признался Аарон, поднявшись со своего места.

— И не услышите: один выбрал свой бизнес, другой совершенно иной путь, — как-то инфантильно произнёс Эддингтон с лёгкой улыбкой.

Беседу с ним продолжил Итан на правах старшего по положению, а Аарон подошел к столу с контрактом и пригляделся. Вот размашистая подпись Итана под реквизитами их компании, а вот строгая и угловатая подпись...

Аарон едва ли не вырвал контракт из рук Чарли, чтобы получше разглядеть полное имя Зандра Эддингтона.

— Алва Кастильо?!

Мистер Эддингтон осторожно обернулся к Аарону лицом. Братья, услышав нечто знакомое, тоже напряглись.

— Да, всё верно, это моё среднее...

— Алва Кастильо – ваша дочь, — сказал Менсфилд.

— Да, всё верно, это и имя моей дочери.

— Ого! — изумился Чарли. — Аарон, а ты не промах! Лучший кусочек урвал. Женишься на ней – в приданое компанию отца получишь.

— Чарли! — укоризненно проговорил Итан.

— Извините.

— Простите, вы сказали, что у вас двое детей, но Кастильо, то есть Алва, ничего не говорила про брата или сестру, — сказал Аарон и, заметив, недоверие в глазах Эддингтона, добавил: — Она звонила вам в тот день, когда её везли в больницу... Но я ниразу вас не видел, вы не навещали её...

— Теперь понятно, про кого говорила Исла... Скай, — губы Эддингтона тронула улыбка, а Менсфилд заметил, что мужчина не привык к новым именам. — Я дежурил ночью. Это Ро попросила, чтобы не привлекать излишнее внимания. А насчёт сына – это от первого брака. Эли жил в Испании с моей матерью, в прошлом месяце она умерла, а он вернулся. Они не виделись почти двадцать лет. Но, раз вы так хорошо друг друга знаете, то буду рад увидеть вас на семейном вечере. Аз... Алва наконец-то увидит Элия. У меня для них радостная новость.

— Надеюсь, эта новость касается вас и Скай, — улыбнулся Менсфилд.

— Схватываете на лету, молодой человек, — с хитрой улыбкой ответил Эддингтон. Теперь понятно, откуда у Кастильо этот прищур и эта ухмылка.

Алехандро Алва Гарсия Кастильо-Эддингтон

Понятно, почему он не сразу увидел сходство и не понял, что перед ним стоит отец Кастильо. Мужчина пользовался только английским вариантом имени Александр, сокращая его до Зандр, а полное ставил только в официальных документах.

Но у Кастильо есть сводный брат, с которым она не виделась более двадцати лет...

Будет интересно посмотреть на реакцию и брата и сестры на воссоединение родителей последней. Но... почему на подобное мероприятие Эддингтон приглашает и сына? Что-то случилось с его первой женой? Или здесь такая же тайна, как и в настоящем имени Кастильо.

Азалия Эддингтон – звучало очень красиво.

Эли Эддингтон... Странное имя для мужчины. Или это очередное сокращение? Зандр, Аз, Ро, Эли...

Очень странно.

В стекло постучали, прервав мысли Менсфилда по поводу имён.

Кастильо стояла на тротуаре после рабочего дня и ждала, когда он довезёт её до дома, демонстрируя ключи от квартиры. Она светилась от счастья.

Он поднялся с ней на последний этаж, наблюдал, как она срывает ленту с двери и возится с замком. Затем проследовал внутрь. Кастильо переоделась, собрала в дорожную сумку некоторые вещи, а после бросила в стиральную машинку грязное бельё. Дожидаясь окончания стирки, она вскипятила чайник, заварила пакетированный чай, а после недолгой тихой беседы за чашкой, вывесила бельё на сушку возле балкона и приоткрыла окно, чтобы проветрить. Однако Менсфилд ничего не сказал ей о внезапной встрече с её отцом. Это вышло случайно. Когда она сама определит, то и скажет. Как тогда с именем.

— Идём? — спросила Кастильо, после того, как сполоснула чашки.

Они вышли из дома, и Менсфилд повёз её к мозгоправу. Она рассказывала ему о событиях этого дня в участке, интересовалась его делами. Менсфилд рассказал ей всё, кроме разговора с её отцом, наблюдая за реакцией. Она кивала, но никак не реагировала.

— Он пригласил меня на ужин, — сказал Менсфилд. — Не хочешь со мной? Это в пятницу.

— Не откажусь, — ответила Кастильо, и Менсфилд заметил её хитрую улыбку. Она действительно переняла красоту и характер от отца. — Вот здесь останови.

— Я подожду тебя, — сказал Менсфилд, так же выходя из машины и оглядываясь по сторонам. Офисное здание с двумя одинаковыми входами с крылечком, возле каждого висела доска с информацией кто и где расположен. Менсфилд так же проводил Кастильо взглядом, а потом стал читать. На табличке возле того входа, где скрылась Кастильо, он отыскал:

Психолог Зарина Гудман – 706

На другой, возле соседнего входа он прочитал:

Косметолог... – 109

Независимая экспертиза...– 312

Выбиваем долги... – 504

Кабинет семейного психолога Натана Куина – 711

Менсфилд потянулся за мобильником. Затем отложил дурацкую идею. Он поднялся на лифте на седьмой этаж. Указатели вели его к кабинету 712. Он постучал в дверь и толкнул её вперёд. Ему за стойкой встретилась девушка приятной наружности в белой рубашке, жилетке и юбке серого цвета, и в туфельках, на тонких покрытых ссадинами ногах.

— У вас назначено? — спросила она, на что Менсфилд отрицательно покачал головой.

— Нет. Я приятель Ната. Он занят? — спросил Аарон.

— Он в кабинете, но, возможно, сейчас заполняет личные карточки пациентов, — отчеканила девушка с улыбкой и поднялась из-за стола. — Как вас представить?

— Аарон Менсфилд.

Девушка заглянула в соседнюю дверь кабинета, а в глаза Менсфилду бросились растения в горшках. Ими было уставлено всё пространство в приёмной. Отдельно стоял только один горшок, с растением цветущим маленькой шапкой бело-кремовых колокольчиков с черным основанием. Но внимание Менсфилда привлекли другие большие красные шапки, утыканные мелкими цветками. Их было несколько горшков, но один, видимо, не так давно разбили или подарили – остались разводы от донышка...

— Натан вас ждёт, — сказала девушка, и Менсфилд обернулся к ней.

Она улыбалась, а перед глазами стояла иная картина: раздетая догола девушка в лесу, лежащая на мокрой траве и сырых листьях в позе эмбриона, а во рту и в руках эти самые цветы.

— Простите, а что это за цветы? — спросил Менсфилд, указав на горшки, на что девушка растерянно улыбнулась и поправила рукава.

— Гиацинт, — ответила она. — Они не только вас привлекли: на днях один горшок мистер Куин подарил клиенту. Если попросите – отдаст.

Менсфилд перевел взгляд на другой стеллаж, где одно и то же растение имело различного окраса цветы. Со стороны они походили на маленький куст зелёный с небольшими цветками, нечто среднее по форме между гвоздикой, лилией и розой. Но это всё была разновидность одного.

— Извините, а вот это? — спросил Менсфилд и добавил: — У матери скоро День Рождения, она цветами увлекается, а эти я у неё не видел...

— Это азалия комнатная, очень капризная, — девушка жестом показала Менсфилду пройти в кабинет к своему шефу. У неё тряслась рука.

Кабинет психолога выполнен в дизайне минимализма: кругом гладкая поверхность без единой пылинки, основные цвета черные и белые. Ближе к окну располагался мягкий уголок с кушеткой, креслом и небольшим столиком. Нат вышел к нему навстречу.

— Какими судьбами? Девушка всё-таки бросила? — улыбнулся он, но очень сдержано, приглашая в кабинет.

— Нет, я просто проходил мимо, были дела, а тут табличка и твоё имя. Ты не говорил, где именно, вот и решил проверить, — сказал Менсфилд и указал на дверь в приёмную. — У тебя там оранжерея. Уютно.

— Небольшое увлечение, — пожал плечами Нат. — Хоть я и люблю цветы, но не так, как Реджи.

— Все потрясены его арестом, — признался Менсфилд, осматриваясь.

— Не удивительно, — ответил Нат, жестом приглашая Менсфилда располагаться в кресле возле рабочего стола, а сам занял своё, — невозможно подобных людей выделить среди других в огромной толпе. Ты можешь видеть его каждый день, и только постучавшая в дверь полиция скажет тебе, что он сделал. Даже в самых обыкновенных людях, внутри каждого живет свой личный психопат.

Это напомнило Менсфилду разговор с Кастильо после поимки школьницы. Тогда она назвала её психопатом, а себя – социопатом. И призналась, что ей очень трудно находить общий язык с другими людьми, потому что «способность» видеть глазами убийцы и глазами жертвы мало кто находит привлекательной. Да и «чтение» по лицу и поведению тоже.

— Свой личный психопат – говоришь? — горько усмехнулся Менсфилд. — И никто не может его увидеть? А как же тогда Кастильо смогла разгадать?

— Как-то один врач заставил группу нормальных людей притвориться душевнобольными, и им поверили, но даже после признания не отпустили, выявив у каждого шизофрению. А вот настоящие пациенты с психическими болезнями вмиг раскусили симулянтов. Иметь какое-то отклонение, значит, видеть подобное и в других. Это как столкнуться с какой-то серьёзной проблемой, только так ты понимаешь, что не один такой же сломанный. Есть и другие. Чай?

— Не откажусь, — улыбнулся Менсфилд.

Нат поднялся с кресла и обошёл стол. Он двигался тихо по мягкому ковру по направлению к тумбе, расположенной у стены. Там он держал чайник и чайный сервиз, а так же бутыль с водой. Затем, открыв дверь, сказал своей помощнице:

— Айсла, принеси, пожалуйста, наш фирменный. — Стук каблуков оповестил, что девушка тут же сорвалась с места и выполнила просьбу. — Спасибо.

Менсфилд обернулся. Нат держал чайник, наполняя его водой из кулера.

— Если честно, то я потрясён твоей подругой Кастильо, — признался Нат, — а это бывает редко. Она и тебя потрясла с первого взгляда, я прав?

— Да, она словно всем своим видом, говорила напарнику, что я не при чём, что у меня не было мотива убивать, — ответил Менсфилд и перевел взгляд на закрытые окна. — Мне кажется, или я не слышу улицы?

В кабинете стояла поистине невероятная тишина.

— Да, — кинул Нат, ставя чайник, — это звукоизоляция: не люблю, когда шум отвлекает от бесед с пациентами. Даже если кого-то и убьют снаружи, я об этом узнаю, если выйду на улицу или если в окно посмотрю.

— Знаешь, — Менсфилд несколько растерялся, — мама цветы собирает. А азалию я не видел...

— Это очень капризный цветок, едва справляюсь сам, — отрезал Нат. — Я заметил, что тебя волнует Кастильо. Лучше опиши мне её в несколько слов. Хочу услышать именно твоё виденье.

— Ну, она... — Менсфилд задумался, — красивая, жёсткая, ранимая... несколько специфичная. У неё... собственное виденье ситуаций...

— Почему она стала полицейским? Ты спрашивал её? — по слабому щелчку стало ясно, что Нат поставил воду кипятиться, а сам в это время насыпал заварку – ложка несколько раз ударилась о керамику.

— Насколько помню, то она сама объяснила, что когда люди теряют близких, то либо ломаются, либо оставляют всё как есть, либо ищут правды и не могут смириться. Она из последних, — ответил Менсфилд. Он обернулся.

Нат как раз подошёл с небольшим подносом. Две чашки с блюдцем, тарелка с печеньем, сахарница и тарелочка с кусочками лимона.

— Значит, она стала полицейским, потому что потеряла близкого человека? — спросил он, поставив поднос на стол перед Менсфилдом.

— Очень многих. Её едва саму не убили, когда она пришла на место преступления...

— Знаешь, Аарон, некоторые дети, видя насилие, изменяются. Став взрослыми, они могут подвергать насилию других. Им запоминается модель поведения, и они её используют в дальнейшем. Таким образом, появляются серийные убийцы.

— Я слышал, что некоторые маньяки, когда убивают, то испытывают экстаз, как при сексе, или оргазм, — сказал Менсфилд, вспомнив разговор с Кастильо в больнице, когда они гуляли по коридору, а она опиралась на него.

— Это если девочки издевались или даже игнорировали. Когда ребёнка называют глупым, он и вырастает глупым, когда ребёнка называют красивым, он вырастет красивым. Если же часто говорят ребёнку, какой он болезный, то потом всю жизнь мучается различными болячками... — сказал Нат, пока расставлял чашки на столе.

— Это разве не психологическое «программирование»? — нахмурился Менсфилд.

Беседы с Кастильо во время её болезни не редко сводились к её знаниям в области криминальной психологии. К тому же ему самому было интересно разузнать об этом.

— Именно, — кивнул Нат, — когда ребёнка называют ненужным, то в будущем он кончает жизнь самоубийством. Бывает и так, что, когда девочки чморят мальчиков из-за внешнего вида или поведения, то те вырастают в сексуальных маньяков

— А бывают такие люди, которые чересчур помешаны на заботе о других? Ну, или над конкретным человеком?

— Излишнее опекание? Или навязчивая идея? — уточнил Нат.

— Скорее идея.

— Есть. Это относиться к ОКР. Возможно, в детстве ребёнку не хватало внимание со стороны родителей или опекунов, из этого вытекает синдром дефицита внимания. Что конкретно тебя интересует?

— Тот, кого ищет Кастильо, это убийца её семьи. Но, когда он вышел с ней на связь, если это так можно назвать, то сказал, что так заботится о ней. Она его считает маньяком-преследователем. Но что может значить подобная забота? Кастильо, как мне кажется, перепробовала всё, но не смогла найти мотив, а она превосходно понимает убийц, влезает в их шкуру...

— Понимать и влезать в шкуры – мало, — ответил Нат и снова пересёк кабинет, возвращаясь к тумбе с шумящим чайником. — Она проживает их жизнь, чувствует каждый синяк, каждый шрам, она не мыслит, как убийца, она становится им. Только так можно понять. Тот, кто никогда не убивал, не поймёт убийц. Она должна была убить, чтобы полностью ощутить все эмоции при этом...

— Тот, кто хочет видеть её равной себе, назовём это так, хочет, чтобы она убила, но Кастильо не такая. Она сопротивляется.

— Это может плохо закончится либо для неё, либо для близких...

— Менсфилд! — голос Кастильо вывел Менсфилда из раздумий над словами Ната.

Кастильо ворвалась в кабинет подобно урагану, но разрушать его не стала, только повисла на дверной ручке и косяке, заглядывая в помещение. Не остановила её даже ассистентка, топчущаяся за её спиной. Менсфилд обернулся к ней, как и Нат, стоящий возле его кресла.

Щелчок бурлящего чайника оповестил о вскипяченной воде, возможно, из-за этого Менсфилд и не услышал Ната, его голос. Кастильо же, бегло оглядев кабинет, уцепилась взглядом за Менсфилда и с несколько самонадеянной улыбкой сказала:

— Я закончила, идем! Привет, Нат!

— Привет!

Менсфилду показалось, что Нат расцвел. Его не слишком смущало то, что разговор прервали, и что его встревоженная ассистентка топталась позади. Менсфилд вскочил с места и кивнул Нату, а затем проследовал за Кастильо. Та вернулась в приемную, бегло осмотрела помещение, и обратилась к ассистентке:

— Слабоватая реакция, но не волнуйся, — она подняла руки с раскрытыми ладонями на уровень лица и кивнула. — Давай пять!

Ассистентка поняла руки так же, но несколько неуверенно, вздрогнула, когда по её ладоням ударили ладони Кастильо.

— Пока, Нат, — бросила инспектор и спешно вышла из кабинета.

Они прошли коридор и стали спускаться по лестнице к выходу.

— Как ты меня нашла? — удивился Менсфилд, нагоняя инспектора.

— Заметила табличку на входе и имя, — ответила Кастильо. — Твой друг ведь тоже психолог.

— Ты говорила, сеанс займёт примерно час, так почему так рано? — поинтересовался Менсфилд, взглянув на часы.

— Правильнее будет «поздно», — попросила Кастильо, распахнув дверь на улицу.

Менсфилд придержал дверь, вышел следом на свежий воздух. Он бросил взгляд на соседний вход офисного здания, где располагался кабинет психолога полиции. Возле него столпились люди в жилетах, работники службы спасения и машины с мигалками.

Менсфилд замер на месте, заметив в толпе Галбрейта.

— Что случилось? — спросил он.

— Мне нужен другой мозгоправ, — ответила Кастильо, но без улыбки.

Она перешла дорогу, но в машину не села, а прислонилась к ней и принялась искать в красной куртке, которую захватила из дома, сигареты и зажигалку. Он и раньше замечал серебряный портсигар с обычными сигаретами и массивную фирменную зажигалку «Зиппо». Но, как и тогда, впервые дни их знакомства, в зажигалке не оказалось «горючего», так что сигарету Кастильо просто зажала зубами. Она думала.

Менсфилд понял её без слов: придя в кабинет к своему «мозгоправу», Кастильо нашла тело, возможно, с перерезанным горлом, а, значит, Палач следит за ней. От этого Менсфилду тоже стало не по себе. Он достал из кармана пиджака дорогие сигареты и обычную зажигалку и закурил. Сделал это как можно более демонстративно, чтобы Кастильо посмотрела на него с недовольством, чтобы намекнула поделиться «огоньком». Поэтому он как можно более непринуждённо и расковано протянул ей свою пачку.

Тонкие женские пальцы вытащили одну «палочку», поднесли ко рту взамен убранной в портсигар, а тёмные глаза говорили о зажигалке.

Тогда Менсфилд наклонился к ней. Горящий кончик его сигареты дотронулся до её. Лицо Кастильо изменилось. Её прожигающий взгляд он чувствовал кожей, и это жутко заводило. Когда её сигарета зажглась, он посмотрел Кастильо в глаза. Тогда, три месяца назад он озвучил свои мысли в надежде отвлечь её хоть как-нибудь, но после недавней близости ему снова захотелось «попробовать» Кастильо...

— Жаль, мне не разрешили тебя попробовать...

— Жаль не я попробовал тебя первым...

В голове назло зазвучал голос Реджи. И зачем он начал говорить о нём с Натом? Зачем вообще поднял тему об убийцах, психах и Кастильо? Может, это его «дар», профессиональный навык разбалтывать клиентов, заставлять их откровенничать?

Но Реджи знал, что Кастильо с кем-то переспала, и через несколько дней убил Холли Паркер...

Она поклялась жизнью ничего не рассказывать. Никому. Даже Рон не знает об этом. А через два дня ее находят изнасилованной, избитой и голой, подвешенной за шею на женском общежитии...

— Кас! — Менсфилд схватил Кастильо за плечо, от чего та вздрогнула. — Мне кажется, или убийство Холли не совсем относиться к убийству близкого тебе человека. Ты же тогда с кем-то переспала, потеряла девственность, но не знала, с кем именно, так? А что если Холли узнала, кто это был? Она тебе пообещала никому ничего не говорить, так? Что если Нэш пытал, чтобы она рассказала, кто тебя «попробовал» первым?

Они оба не заметили, как пролетело время. Кастильо смотрела на него, зажав сигарету между указательным и средним пальцами. Она вздрогнула, когда огонь дошёл до фильтра и обжёг кожу.

— Менсфилд! — строго проговорила Кастильо, растирая обожженные пальцы. — Удивительно, как хорошо варит твоя голова! Однако, это уже не так важно, когда найдут «трофеи» Реджи, ему будет не отвертеться. И Холли обретёт покой. Меня сейчас больше волнует перерезанное горло Зарины. У Палача потребности возрастают... Зудит, знает, что нельзя или... У него явно дефицит внимания...

Кастильо спиной облокотилась о его машину и тяжело вздохнула.

— Я говорил с Натом об этом. О поехавших, — сказал Менсфилд, наблюдая за парамедиками, выносящими накрытые тканью носилки с телом. — Странная тема для разговоров, не так ли?

— Мы с тобой говорили о том же, если забыл, — едко заметила Кастильо, продолжая осматриваться по сторонам.

— Я с ним не настолько близко знаком, чтобы рассказывать о девушках, которые мне нравятся, — с наигранным высокомерием заметил Менсфилд и посмотрел на инспектора.

— Оу, — Кастильо приняла заинтригованный вид, — так я не единственная, то слышит от тебя комплименты?

— Я никому больше не говорил, насколько ты красивая, это люди и так видят, все, кроме тебя. Но неужели у каждого из нас есть своё отклонение?

— Не исключено, — согласилась Кастильо. — Ты заинтересовался мной, я помешана – на убийцах, ты сам – на рисках. Считай, что наши отклонения встретились. Думаю, Палач так же находит марионеток. Сейди Монктон сказала, что он находит «сломанных», и создаёт из них цельные личности. Меня он тоже хочет сделать такой же... Аарон? Что с тобой?

Менсфилд поднял глаза на окно кабинета Ната Куина, из которого на них смотрел психолог. На какой-то миг их взгляды встретились, но Нат не глаз отвёл.

— Это как столкнуться с какой-то серьёзной проблемой, только так ты понимаешь, что не один такой же сломанный. Есть и другие.

Менсфилд с улыбкой отвернулся от окна и сказал Кастильо:

— Кажется, я знаю, кто Редженский палач, а сейчас рассмейся, будто пошутил.

Кастильо на миг замерла, а затем отвернулась, помотала головой, фыркнула с натянутой улыбкой.

— Ты серьёзно? И кто?

— Продолжай не верить и не смотри на офис. Это Нат Куин.

Кастильо посмотрела прямо в глаза с недоверием и даже подняла бровь.

— Откуда такие догадки? Помнишь правила? Назови три основания.

— Нат – психолог, ему тридцать один, считает себя умнее других... — начал перечислять Менсфилд, вспоминая особенности психологического профиля Редженского палача, видно, и Кастильо это заметила, потому что сказала:

— Ты перечисляешь список психологических примет с моего «портрета», но я же предупреждала, что внушительная часть населения подходит под описание. То, что перечислил ты, не достаточно.

— Он сказал точно так же, как ты о словах Монктон, — добавил Менсфилд. — Он тоже использовал это определение – «сломанные». И он следит сейчас за нами...

— Тем более не основание, — оборвала Кастильо.

— Нат расспрашивал о тебе, а я...

— А ты ему всё рассказал, да?

— Не всё, но... — Менсфилд понял, что Ната он очень плохо знает, поэтому пояснил: — я обычно мало с ним общался, а тут был готов рассказать обо всей свой жизни...

Кастильо с недоверием посмотрела на Менсфилда, потом устремила взгляд на офис, но не на этаж Ната. Она тяжко вздохнула со словами:

— Открою тайну: маньяки не просто стараются принять участие в поисках своих жертв на добровольной основе и следят за ходом расследования – они так же отлично втираются в доверие, направляют разговор в нужное русло, заставляют жертву чувствовать себя в безопасности, заставляют её открыться.

Кроме звенящей тишины ничего не вызывало тревоги. У Ната Менсфилд расслабился, окунался в беседу, совершенно не услышал то, как под шум кипящего чайника к нему подошли, и тогда влетела Кастильо, словно пробудив ото сна. Всё заставляло погрузиться в некий транс, ничего не говорило об опасности, даже обилие цветов и симпатичная ассистентка.

Менсфилд бросил взгляд исподлобья на последний этаж, где всё так же за ними наблюдал Нат, а затем посмотрел на Кастильо, которая зачем-то стала фотографировать офисное здание.

— Ты знала, — осознал Менсфилд. — Ты знала, что это он. И давно?

— Недавно, я проследила за его реакцией на празднике. Все были в смятении, а вот он – нет. Он следил за мной, «впитывал» каждое слово. Он хотел повторить своё зверство, видно, долго планировал, пока на пороге не появилась я. Планы нужно было резко менять, убить хоть кого-нибудь. И он знал о случившемся тогда, знал, что меня серьёзно ранили, поэтому понял, что я лгу. Нат выдал себя, когда я рассказала о тех событиях. Однако, я ничего не могу на него найти. Я отстранена, а он убивает.

— Выходит, это Нат убил твоего мозгоправа, и ты уже поняла, но как? — нахмурился Менсфилд.

— Это не он, — просто ответила Кастильо.

— Быть не может! — воскликнул Менсфилд, однако Кастильо его несколько проигнорировала и постучала ладонью по крыше «лендровера». Этот жест означал «поехали». Менсфилд сел за руль, пристегнулся и снова обратился к Кастильо с немым вопросом. Она заметила это, когда щёлкнула ремнём безопасности и встретилась с ним взглядом.

— Точнее он, но не своими руками, — пояснила она.

— Но тут камеры! Они могут...

— Ничего не могут, на них ничего не будет. Мои коллеги не там искать будут, — тяжело вздохнула Кастильо, и Менсфилд заметил:

— Но ты уже нашла, ведь так?

— А ты? — она посмотрела на него с вызовом. — Назови три улики.

— Не в этот раз: мне не хорошо от осознания того факта, что в моём окружении есть ещё один маньяк, и, возможно, твой приход спас мне жизнь...

— Не утрируй. Ты сможешь, — жестко ответила Кастильо. — Это здание даёт ответ на то, как это сделали. Присмотрись. Нат тебя не увидит – тут тонировка. — В доказательство она постучала по стеклу. Менсфилд стал приглядываться к зданию, но ничего необычного не заметил.

— Убийство произошло на седьмом этаже... — вслух стал размышлять он, но Кастильо его перебила:

— Не так. Не правильно формулируешь. Нужно правильно сформулировать вопросы, и ответ придёт сам.

Менсфилд снова пригляделся.

— Убийство произошло на последнем этаже, — заметил он и обернулся к Кастильо. Она кивнула. — Думаешь, через крышу?

— Через окно. Там на крыше перила есть, килограмм пятьдесят точно выдержат, — смутно заметила она.

— Нат явно весит больше, — возразил Менсфилд, заводя машину. Он легко влился в поток автомобилей, держа курс к отелю.

— Как жаль, что ты не Паркер: не ударила, а замечание сделала бы точно! — возмутилась Кастильо и явно утвердительно спросила: — Ты не заметил, что я сделала?

— Ты осмотрелась, — сказал Менсфилд, останавливаясь на красный свет, «ритм» светофоров поймать не успел.

— Разумеется, я же вошла в логово маньяка, как не осмотреть его на предмет окровавленных ножей на столах? — огрызнулась Кастильо, а затем устало потёрла глаза. — Как зовут его ассистентку?

— Ну, э-э-э... не помню, вроде Айва? Айла? — Менсфилд надавил на газ, обгоняя едва плетущиеся автомобили.

— Айсла, — сказала Кастильо.

— Точно, — кивнул Менсфилд, — а что не ней не так?

— Нат скрывает, что говорит с акцентом, некоторые слова он произносит несколько неверно, если заметил. А теперь подумай, как пишется имя «Айсла».

— «Исла»?! У него бзик на этом имени? Твоя мама, её ассистентка, та актриса...

— Исла и влезла к Зарине. Она могла попросить ключ от выхода на крышу, но не перейти по коридору к Зарине, так её могли осознать на улице работники других контор. Поэтому у неё под столом стояли кроссовки, и поэтому ноги у неё были в синяках. Руки дрожали не из-за убийства, а из-за адреналина, когда лезла через окно. И у неё татуировка на левом запястье.

— Поэтому ты попросила её ударить по рукам – ты пыталась найти тату.

— Она растерялась, может быть знала меня, видела часто, может, меня ей показывал Нат, но самое главное, что эффект достигнут. Она растеряна, обескуражена. Вот они – чудеса неожиданности! А если смотреть шире, то очень вовремя: Нат хотел накачать тебя чаем с белладонной.

— ЧТО?! — воскликнул Менсфилд и обернулся лицом к Кастильо.

— Следи за дорогой! — строго сказала она. — На подносе возле чайника черные ягоды лежали, а в приёмной отдельно ото всех только один горшок.

— Насчет цветов, — вспомнил Менсфилд, — у них там стояли красные цветы, ну, те, которые нашли на теле в субботу. Было несколько горшков, один отсутствует. Исла сказала, что Нат кому-то подарил его. Возможно, он «дарил» Реджи Нэшу, когда тот приезжал сюда, чтобы его не опознали продавцы цветов. Хорошая теория?

— Нет, — покачала головой Кастильо и твёрдо сказала: — Так и есть.

— У нас есть улики – почему ты его не схватила?

— Я не на работе и отстранена, он об этом знает, значит, приготовит нечто, с чем должна справиться я сама. К тому же, Исла убила без мотива, а оружие хорошо спрятала. Не имея ничего такого, нет оснований для ареста.

— Но он пытался меня убить!

— Он пытается убить тебя всё время! Он манипулировал Сейди Монктон, и она напала на тебя. У Эммануэля Мартинеса был чёткий приказ – пристрелить тебя, если пойдешь за мной следом. Он собирался убить тебя на твоём Дне Рождении!

— Что?

Машина остановилась на парковке возле отеля, но Кастильо видно решила высказать все предположения:

— Нет, не так. Я знала, что он попытается сделать что-нибудь с тобой. А он знал, что если я позвоню тебе, ты приедешь, бросив гостей, а значит, у него будет время расправиться со всеми. Не удивлюсь, окажись девушки из обслуги – его марионетки. Если твои опознают Ислу с праздника – будет счастье! Но не знал, что я сама приду, не знал, как скоро мы вернёмся, поэтому ему пришлось отказаться от этой идеи.

— Так выходит, он мог убить... всю мою семью? — ахнул Менсфилд. — Поэтому ты так себя вела: ты не хотела повторения, ты...

Кастильо вышла из машины, хлопнув дверью. Менсфилд повторил её действия. Однако инспектор положила локти на крышу машины и ответила, глядя ему в глаза:

— Я не хотела, чтобы кто-то ещё проходил через то, через что пришлось пройти мне. Он хотел наказать тебя за меня. Ты же переспал со мной...

— Дважды, — решительно сказал Менсфилд.

— На тот момент единожды.

— Дважды.

— Ну, если считать всего за ночь, то больше...

— Я переспал с тобой в Абертрей Данди.

Лицо Кастильо изменилось. По обыкновению она замерла с открытым ртом, а затем выдохнула и растеряно улыбнулась. Покачала головой.

— Что? Не мели чушь. Не стоит...

— Ты тогда была пьяна, — решился Менсфилд. — Тебя зажал в коридоре общаги какой-то мудак, а ты даже отбиваться умудрялась. Я его оттащил, тебя забрал в свою комнату, чтобы ты проспалась. Мы споткнулись, ты рассмеялась, а потом поцеловала. И знаешь, поцелуй был так себе...

— Я это... — Кастильо запнулась.

— Никому не говорила, знаю. Тебя же тогда звали Азалия. Красивая первокурсница с роскошными волосами. Как сейчас помню, сидела на лужайке после пар с подругами. Тогда ты носила платья и выглядела несколько задумчивой, даже загадочной. Я тебя идеалом считал, но знакомиться не хотел, боялся, что образ окажется придуманным. Но то, что ты отбивалась от того идиота в коридоре, сказало мне о много. А затем случилось то, что случилось. Я с тобой на лестнице столкнулся. Ты плакала. И те, «следы», что ты оставила на кровати, мне рассказали почему, а затем ты исчезла. И сейчас осознаю, что Холли узнала, с кем ты провела ночь, но обещание выполнила. Выходит, убить должны были меня... Но я никому ничего не рассказывал о той ночи.

Менсфилд оперся о крышу машины так же, как с другой стороны это сделала Кастильо. И смотрел ей в глаза. И боялся. Ей лицо изменилось снова. Побледнело, улыбка пропала, в глазах промелькнул испуг. С их той встречи прошло почти десять лет. Сейчас он вспоминал, что на следующий день вечером возле общежития топталась какая-то светловолосая девушка вроде бы из той компании, в которой Азалия проводила время. И спросила его тогда невзначай, не видел ли он вчера, чтобы кто-нибудь пьяную девушку, подходящую под описание Азалии, утаскивал к себе в комнату. Затем состроила невинные глазки, и сказала, что та якобы что-то забыла, на что Менсфилд тогда случайно проговорился.

— Ты идиот, Менсфилд! — выдавила Кастильо.

Обойдя машину, Менсфилд подошёл к ней и крепко обнял. Прижал к себе. Теперь очень многое вставало на свои места, но на тех ли местах это должно находиться? Если Редженский палач не напал бы на Макбинов, то они были бы живы, Кастильо окончила ту девчачью школу, поступила в здешний колледж, не избегала встреч с отцом, и никогда бы не встретилась с Паркерами, Холли была бы жива. Можно ли называть эту жизнь правильной?

— Знаешь, что ты сказала мне той ночью? — тихо спросил Менсфилд, поглаживая Кастильо по волосам, продолжая прижимать к себе. — «Не признавайся в любви – я паникую от этого». Ты говорила, что тебе снятся кошмары, как тебя убивают, признаваясь в любви. Меня это так впечатлило, что с тех пор я никому не говорил «люблю тебя», я говорил...

— Я красивая? — прошептала Кастильо, крепко держась за пиджак Менсфилда, от чего тот рассмеялся:

— Ты очень красивая.

— Я тоже... считаю тебя красивым...

— Не говори мне это. Иначе твоё согласие проигнорирую.

— Пол или стена? — хихикнула Кастильо.

— Мне хотелось попробовать стол... — задумчиво признался Менсфилд, — но если ты скажешь ещё одно слово – это будет капот!

Он потянулся к её губам за поцелуем, но Кастильо вдруг увернулась.

— Подожди, — сказала она и вытащила мобильник из кармана куртки. — Да, Генри. Нет, меня отстранили... Серьёзно? А Галбрейт даст на это разрешение? Аттестацию пройду после восстановления, но если «горит», то договориться можно, к тому же надо созвониться с Манчестером: Найт под них второй год копает, если даст какую-нибудь ориентировку, то будет просто чудо. И мне заняться чем-то надо, а то всё к работе приступить не дают. Спасибо давай.

Она убрала мобильник в карман и посмотрела на Менсфилда тем самым пронзительно-хитрым взглядом с небольшим прищуром, которым сегодня его наградил её отец.

— У меня есть отличное дело, чтобы развлечься перед поимкой Палача, — радостно сообщила Кастильо. — Аукцион снова заработал, в этот раз торги состоятся в среду, и Генри хочет их накрыть, потому что Найт оставил кое-какие зацепки по связи аукциона и его любимых «Кроатоан». Есть шанс их накрыть навсегда.

— Насчёт аукциона, — задумался Менсфилд. Он сунул одну руку в карман, а второй обнял за талию Кастильо, притянул к себе. Вызывающим взглядом скользнул по её открытой ключице и остановился на подвеске с луной и звёздой. — Ты веришь в судьбу и звёзды?

— Нет, не верю, — просто ответила Кастильо.

— Мне кажется, что после всего, должна. Сама подумай, ведь мы встретились на аукционе, где нас быть не должно, назвались так, как никогда бы не посмели, сделали то, что должно было остаться тайной, но мы встретись на следующий день, а до этого мы встречались раньше. Одна ночь, Кастильо, решила всё одна ночь.

— Ну, думаю, придётся пересмотреть свои приоритеты, — рассмеялась Кастильо.

***

В безумно коротком кружевном платье и такой же кружевной маске Кастильо пробиралась с коктейлем «Рыжая шлюха» через танцующую толпу. В этот раз организаторы не смогли разойтись на полную, поэтому местом сходки сделали местный клуб, кажется, один из тех, что принадлежит Стенли Тафту. В этот раз организаторы сделали очень просто – сняли VIP-зону, а тематикой назвали кружево.

Разумеется, Менсфилд был против. Однако Кастильо позвонила Найту и разузнала о ходе его расследования. Точнее не ему лично, и не она лично, а Джек Макбин разузнал у суперинтенданта в участке Найта, что да как. Найт поймал того, кто застрелил того парня на складе. Как и предполагала Кастильо, лидером «Кроатоан» была женщина, а, по словам суперинтенданта, погибшая девушка Найта, поэтому тот во время облавы растерялся, увидев её. И это многое объясняло.

Подойдя к громиле через облако клубного дыма и грохочущей музыки, от которой внутри всё переворачивалось, Кастильо показала приглашение в VIP-зону и проскользнула в другое помещение.

В отличие от общего зала, пребывавшего в полумраке и ослепительных огнях, а так же музыкой меняя органы внутри местами, VIP-зона была более светлой из-за не мигающих лапочек над небольшими столами, и здесь было относительно тихо. Снова женщины и мужчины в масках. Снова засосало под ложечкой, а по спине пробежался холод. Кастильо отдала распорядителю в маске и короне из перьев свою карточку-приглашение с именем. Очень осторожно она пригляделась к собравшимся, в надежде заметить кого-нибудь, кого приметила в первый раз. Но в полумраке это как минимум сложно.

Распорядитель объявил начало аукциона. Он, как и в тот раз, называл лот, вытаскивая его из вазы, а мужчины делали ставки. Кастильо осмотрелась, в тот раз «Голд Отель» предоставлял комнаты, в этот раз клуб «Роскошь» для аукциона выделил небольшие кабинки.

Назвав номер и прозвище Кастильо, распорядитель назвал начальную цену. Ногти впились в кожу ладони, от чего по телу невольно пробежала от боли дрожь.

Слишком рано!

Знакомый голос назвал крупную сумму, хотя ту, которая прозвучала от Менсфилда, ещё ни разу не была озвучена сегодня. Он знатно тогда раскошелился.

Но Кастильо примерно догадывалась, кому принадлежит голос.

— Лот 1793 «Леди Комета»! Прошу, пройдите со мной, Кукольник ждёт вас... — сказал распорядитель и протянул руку, чтобы Кастильо смогла взойти на пьедестал и показаться этому самому «Кукольнику», чтобы и он поднялся к ним, а затем ассистентка в маске и блестящем платье, но кружевных перчатках проводила их в комнатку.

В комнате с тёмными стенами с золотыми узорами, тяжелыми золотыми шторами и синими ламбрекенами на зеркале, имитирующем окно, располагались низкие пуфы, широкий диван и кресла из искусственной синий коже, а между ними невысокий столик с бутылкой шампанского и двумя фужерами.

Мужская рука дотронулась до талии Кастильо и чуть подтолкнула её внутрь комнаты. Однако разочарование пришло слишком скоро: это не тот, кого она рассчитывала увидеть сегодня.

Эта же рука дотронулась до шеи, откидывая волосы в другую сторону, а Кастильо почувствовало, как дыхание, точнее пары алкоголя обдали её ухо.

Нужно действовать!

Кастильо с силой вдавила на камешек на массивном кольце – в свободное время Арчи может сделать нечто интересное из обломков телефона, кнопки обычного дверного звонка и пульта от автоматических ворот. Ей оставалось только ждать.

Вторая рука мерзко сжала её грудь...

С этим пора кончать!

Кастильо сама не поняла, как ударила с разворота, перехватила руку вскрикнувшего от боли мужчины и привычным и отточенным приёмом приложила к стене в захвате. Так часто её принимали за беззащитную, поэтому первым делом бросались на Паркера, а затем думали, что могут просто оттолкнуть со своего пути хрупкую и невысокую девушку. В этом и был расчёт: тратили всё силы на напарника, а затем получали от Кастильо, а она не хуже своего приятеля могла припереть к стенке.

— Сука! Ты что творишь?! — пропыхтел «покупатель».

— Полиция Ливерпуля! — холодно ответила Кастильо, второпях доставая из сумочки наручники. — Закрой рот, иначе в каталажку отправишься к наркоманам.

Эта угроза действовала на всех без исключения. Используя она её в тот раз, Менсфилд бы точно воспользовался подобным «приглашением». Кастильо задрала на лоб маску из кружев для удобства...

Вдоль одной стены рядом с «окном» тянулся станок, к нему она и пристегнула клиента. Кастильо очень быстро осмотрелась, а сама выглянула из комнатки. Тут же спряталась назад, поскольку заметила одну из ассистенток, идущих с парочкой в соседнюю кабинку. Из кабинки напротив слышались стоны.

А вот когда в комнату влетел запыхавшийся парень и подлетел к распорядителю, Кастильо поняла, что полиция уже вошла в клуб. Распорядитель извинился перед клиентами и шмыгнул в коридор. Кастильо прислушалась к шагам, а затем резко открыла дверь. Оглядываясь, мужчина не заметил преграды, больно ударился, и теперь шипел, держась за кровоточащий нос. Он попытался отпрыгнуть в сторону, когда Кастильо показалась на пороге кабинки, обойти её, но та бросилась к нему и, заломив руки, прижала к стене. Очень вовремя, поскольку в холле показались её коллеги в светоотражающих жилетах. Генри представился и попросил всех на выход в сопровождении констеблей. Его люди поспешили в коридор, а следом прошмыгнул и Генри. Заметив Кастильо, он пустил не самую лучшую шутку, а затем сам произвёл арест, когда Кастильо сдала распорядителя, пока полицейские не вторгались в каждую комнату и не вытаскивали полуголых клиентов. «Кукловода» Кастильо пришлось освободить лично под громкий мат. Однако когда через громыхающий зал они провели арестованных участников аукциона, многие провожали их изумлённым взглядом. Среди посетителей Кастильо заметила у барной стойки Фредди Бристлоу. Он был удивлён.

— У нас тут работы на два дня, не хочешь присоединиться? — спросил Генри, когда они оказались на улице.

— Рада, но я отстранена, если забыл, — с улыбкой сказала Кастильо, ей не слишком-то хотелось проводить вечер, допрашивая подобную ораву людей и выслушивать выступления с знанием их прав. — Галбрейт разрешил мне поучаствовать, но не официально, и то, если кто-то из них попытается дать дёру. Я одного такого поймала, ты арестовал. Готово!

От холодного ветра Кастильо сжалась. Сейчас хотелось принять горячую ванную и лечь спать, а ещё больше хотелось лечь спать в объятия Менсфилда. Его машина стояла на противоположной стороне улице. Её хозяин даже вышел навстречу. Кастильо улыбнулась и сделала шаг вперёд...

— Стой! — холодная рука схватила её за плечо, дёрнула назад.

Она обернулась. Высокий... впрочем, всё в окружении Кастильо были высокими, спутанные волосы, помятый вид и хмельной взгляд, блуждающий по её телу, и задержавшейся в районе груди.

Кастильо выдернула руку.

— Чего тебе, Бристлоу? — холодно спросила она.

— Вау! — наиграно удивился он. — А раньше ты обращалась ко мне «Фред». У вас сегодня какая-то вечеринка? Или ты решила разделить мою любовь к клубам?

— Это тебя никак не касается!

Бристлоу снова схватил её за руку, в этот раз больнее сжал.

— Погоди, — его голос не звучал хмельным, видно в клубе он выискивал какие-нибудь сплетни, а наткнулся на облаву, — мы так давно не виделись...

— Я бы предпочла тебя не видеть, — отозвалась Кастильо, вырывая руку из хватки. — Всего хорошего!

Она обернулся. Менсфилд был уже на полпути к ним. Даже издалека заметно, насколько он зол, так что нужно быстрее освободиться от Бристлоу.

— Ты трахаешься с одним из Менсфилдов? — рассмеялся на всю улицу Бристлоу, привлекая внимания публики. Он очень хорошо умел притворяться пьяным. — Или слухи верны, и тебя в отделе держат для другого рода работы?

Кастильо резко обернулась к Бристлоу и громко сказала:

— Думай, что говоришь, делаешь или пишешь! Закрой рот, поймай такси и езжай домой!

— Ты такая шлюха, Алва, — рассмеялся Бристлоу, по-прежнему привлекая внимание толпы. Между ними и Менсфилдом оставались ничтожные метры.

— Заткнись! — приглушенно сказала Кастильо.

— Шлоховатая дрянь, — продолжал Бристлоу.

Ещё пару метров и Менсфилд убьёт его...

Извернувшись, Кастильо нанесла удар.

Все переворачивалось от чувства, что её кулак наконец-то достиг цели – скулы Фредди Бристлоу. Внутри Кастильо всё пело. Стало не важно, что она отстранена или нет, кто рядом, главное – она отомстила. Сколько она терпела насмешки в свой адрес, что она чувствовала, когда её предали. Да, один удар мало что может сказать, но вот второй в живот и третий под дых...

Она себя остановила. Фредди не стоил её сил. В основном она хотела побыстрее разобраться на этой неделе с Зариной, но, увы, без твёрдых доказательств мало что можно предъявить и Нату и его ассистентке.

Фредди все ещё смотрел на неё, не веря, а вот когда Кастильо обернулась, то увидела замершего в паре шагах от неё Менсфилда и одобряющий взгляд Генри. Не сделай этого она сама, кто-нибудь из них точно бы съездил не раз по лицу этого проходимца.

— Будь осторожен, Бристлоу, в своих высказываниях в мой адрес, — прошипела она, притянув жалобно стонущего от боли мужчину, — иначе тот, кто охотиться за мной, придёт и за тобой, а мне не хотелось бы, что он тратил свои силы на такое ничтожество, как ты.

Кастильо отпустила его и уверенно прошла мимо Менсфилда к его машине. Генри махнул на прощанье рукой и сел в машину. Менсфилд брелком открыл машину, но Кастильо не торопилась садиться в согретый салон. Она остановилась и положила руки на крышу, как это делала, когда ездила на «жуке», а вот хозяин дорогого авто не сводил глаз с разозлённого Фредди, вопящего в след оскорбления.

— Он всего лишь бестолковая псина, — сказала Кастильо, — шума много, а толку никакого.

— Не боишься, что он про своё избиение напишет? — нахмурился Менсфилд. Понял ли он, что она смогла спасти его, как он однажды спас её?

— Что он скажет? — бесцветно произнесла Кастильо. — Что его избила его бывшая за оскорбления, к тому же полицейский, но не при исполнении? Это мало что даст. В любом случае, здесь куча свидетелей, который могут подтвердить мою версию, а не его очередную сказку.

— Убедила, — ответил Менсфилд и ударил пару раз ладонями по крыше машины, а затем оттолкнулся, подошел ближе, когда Кастильо облокотилась спиной о багажник «лендровера», он заблокировал ей выход, опершись руками по обе стороны от неё.

— Маленькая победа? — сладко промурлыкал Менсфилд.

— Победа, — согласилась она с тяжелым вздохом.

Менсфилд опустил её маску со лба обратно на глаза, а затем очень мягко поцеловал в губы, как это сделал в их первую встречу на аукционе. Тогда она задрожала, а он не стал напирать. Теперь Кастильо обхватила руками его, притягивая ближе, прижимаясь всем телом. Впервые ей захотелось нарушить правила общественных норм. Она так часто видела, когда оказывалась в патруле улиц с Паркером, как парочки занимались подобным в переулках, на капоте рядом с пабом, будучи пьяными в хлам, в машинах на обочинах. Тогда считала это чем-то мерзким, сейчас хотелось, чтобы Менсфилд перестал поглаживать её бёдра и ягодицы через ткань платья, а задрал его к черту и закинул её ногу, чтобы войти, используя багажник вместо стола. Он же обещал ей...

Однако Менсфилд использовал своё мастерство быстрой езды, чтобы добраться до номера, а сделал это, прижав Кастильо к французскому окну, в то время когда некто раздумывал, как в переулке убить незадачливого журналюгу...