глава 2: призраки прошлого
«…после всего того, что нам предстояло пережить, мы долгое время не могли оправиться…
даже сейчас, по истечении двадцати с лишним лет, меня всё так же мучают призраки прошлого…»
***
1.
во время моего пребывания в больнице, меня незамедлительно записали к психологу. от сеансов доктора намбо у меня остались лишь тёплые воспоминания.
на них порой присутствовал мой отец.
хотя по его состоянию было видно, что ему самому не помешала бы парочка сеансов. поверх огромных тёмных кругов под глазами он натягивал улыбку и поддерживал меня.
говорил, что всё хорошо, теперь всё будет хорошо, что я могу сам в этом убедиться…
я думал, он изо всех сил сдерживался, чтобы не расстраивать меня, чтобы я был счастлив. однако правда оказалась менее сентиментальной.
вскоре после моей выписки, мы с отцом поехали домой. покинув пределы больницы, лживая маска на его лице с треском раскололась. глаза, наполненные пониманием и добротой, теперь не замечали меня. будто бы меня здесь и не было… будто бы меня и не существовало…
2.
дом сильно изменился с момента нашего последнего отъезда. на полу валялись пустые бутылки и банки крепкого алкоголя, в воздухе летала пыль, по углам сверкала серебряная паутина — во всех комнатах царил хаос и беспорядок.
может, дом и был мне чертовски знаком, но уже никак не ощущался родным. он утратил свою прежнюю теплоту и уют. будто бы чего-то не хватает… точнее… кого-то…
потеряв маму, я едва не потерял отца.
подобно гирлянде — когда перегорает одна лампочка, весь свет мгновенно угасает.
никакого "мы".
живя под одной крышей, он и я существовали в параллельных друг от друга вселенных. каждый справлялся с утратой в одиночку, как мог.
3.
отец пил сутками напролёт.
несмотря на то, что всю мою осознанную жизнь он никогда не притрагивался к алкоголю, не помню ни единого дня, когда он приходил домой без злосчастных бутылок. каждый вечер был абсолютно таким же, как прошлый.
скандалы… крики… слёзы… как будто я попал во временную петлю, из которой невозможно выбраться.
всё потому, что он во всём винил меня.
нет, не моё на тот период детское любопытство, не мою детскую нетерпеливость. меня самого.
он презирал моё рождение, моё существование.
ему было плевать на то, что я чувствую, что я думаю… долгие месяцы он лишь вваливался в квартиру, запирал меня в моей комнате, заливаясь слезами и алкоголем…
так продолжалось шесть лет.
пока однажды…
4.
— сал… сынок… послушай…
отец говорил дрожащим голосом, едва сдерживая слёзы. он медленно опустился на колени и сжал мои руки, будто боялся, что я исчезну.
— я херовый… нет, я самый херовый отец, которого только можно представить. поверь, я сам не могу себе этого простить… и уже, наверное, не смогу никогда…
всё это время я жил лишь прошлым и не видел настоящего. я хотел вернуть то, что уже не вернуть… и потерял всё, что было и могло бы быть.
он поднял взгляд.
— самое главное, сал, я потерял тебя…
совсем недавно я катал тебя на руках, возил в тележке в супермаркете и смотрел с тобой твою тупую дашу путешественницу…
слеза покатилась по улыбающемуся лицу.
— и вот, теперь ты стоишь передо мной.
я понимаю, что словами уже трудно что-то исправить. мне жаль, что я был не тем отцом, которым должен быть, которого ты заслуживаешь.
он глубоко вздохнул, будто набираясь смелости сказать что-то важное.
— но если мои слова для тебя ещё что-то значат… давай уедем? давай забудем всё плохое как страшный сон и оставим это здесь. начнём всё с чистого листа. уедем туда, где нас не будут преследовать воспоминания. туда, где мы построим новую жизнь. куда-нибудь…
его безнадёжные глаза впервые за долгое время загорелись надеждой. он, как провинившийся щенок, разбивший вазу, стоял на задних лапах и виновато смотрел на меня. его слёзы были чисты. сквозь них я увидел того самого папу, которого знал и которого любил много лет назад.
я поверил ему.
***
steve gabry — the calm