Глава 3
Аластр Ван дер Вудсон
Дверь захлопнулась за моей спиной. Громкий стук разнесся эхом в пустынном коридоре, напоминая дробь барабанных палочек. Чем дальше он отдалялся, тем сильнее нарастал глубоко внутри меня. Когда я остался один на один со своими чувствами, они мгновенно обострились. Кровь еще стремительнее принялась бегать по венам, а пульс разрывать сосуды – все мое естество диссонировало с гневом. Прикрыв глаза, я сжал двумя пальцами переносицу.
Чертова... чертова Марселла.
Только мне начинало казаться, что я взял контроль в свои руки, на пути снова появлялась она. Как гребанный айсберг, вставший перед Титаником и отправивший его ко дну, эта девчонка делала все возможное, чтобы вывести меня из себя. Электрический стул, газовая камера, пуля в лоб... По сравнению с ней это все казалось детской безобидной шалостью. «О'Кеннет» - самая изощренная пытка для мазохистов.
Похоже, я действительно свихнулся на всю голову, как говорили окружающие. Иначе чем еще объяснить мою постоянную нужду в этом? В адреналине, что сейчас покрывал тело дрожью, в ярости, вяжущей на языке, в эмоциях...
Когда вся жизнь – борьба, ты перестаешь наслаждаться ею. Вряд ли тот, кто будет тонуть, станет любоваться подводными красотами. Ты или сражаешься, или принимаешь поражение, позволяя пустоте поглотить тебя с головой. Марси была моим карт-бланшем. Той самой возможностью попробовать все и сразу, прежде чем передышка закончится и мне снова придется взять реванш.
В моменты рядом с ней, мои легкие раскрывались и дышали в полную силу – так было раньше, - но теперь мы пришли к тому, что имеем. Нам обоим нравилось разрушать.
В чем же тебе лучше пойти?
Я заскрипел зубами.
Как разница, если ты все равно останешься стервой?
Как будто в этом мире было хоть что-то способное укротить отвратительный язык Марселлы О'Кеннет!
Твою мать.
Мне срочно нужно было успокоиться. С каждый секундой кровь закипала все сильнее и сильнее – еще чуть-чуть и пар из ушей повалит. Я имел проблемы с контролем и на трезвую голову, но разъяренный, как никогда, стал похож на него.
— Удивительно, — внезапно пронесся по холлу мужской голос, — как ей это удается, Бес? Секунда и ты из угля превращается в инферно. Бам! — парень изобразил руками взрыв и рассмеялся. Я не разделял его веселья. — У Марселлы, конечно, не простой характер, но это что-то другое. Она и меня иногда бесит, однако я не смотрю на нее так, будто хочу затрахать до смерти.
Хмуро приподняв веки, я уставился на своего лучшего друга – Кристофера. Стэн подпирал спиной ряды личных шкафчиков. Одну руку он засунул в карман брюк, а второй мелькал сигаретой от лица и обратно – Крис отнимал ее только для того, чтобы стряхнуть пепел. Вокруг него облаком плавал сероватый дым, рассеиваясь по всему коридору – на фоне оранжевых стен и вечнозеленых пальм в горшках он смотрелся чужеродно.
Моего носу коснулся пряный аромат Мальборо, и я скривился. Люди считали курение способом борьбы со стрессом, но это было не больше самообмана. Своего рода плацебо. Возьми сигарету в рот, втяни никотин, и твоя ипотека погасится сама собой или жена перестанет изменять с лучшим другом.
Глупости.
Те, кто действительно были заперты внутри своей головы, понимали это. Нет спасения от демонов, которые рвут сдерживающие их цепи. Что я только не пробовал. Курил, вдыхал кокаин, позволял избивать себя... Но все равно продолжал помнить.
— Что между вами? — снова произнес Змей.
На его лице отражалась заинтересованность. Пожав в ответ плечами, я дал ему понять, что не считал это чем-то важным. Кристофер сощурился. Спустя некоторое мгновение – я уже привык к тому, что людям, чтобы понимать меня, было нужно чуть больше времени – парень поджал губу и пробурчал:
— Да-да-да, ты не хочешь говорить и все такое, — я фыркнул из-за его подкола. — Но я не младенец, Аластр. Мне хорошо известна эта химия, которая происходит между вами. Она говорит: любо вы трахались, либо скоро это произойдет. Но, прежде чем вы сожжете все вокруг своей страстью, я бы хотел узнать подробности, — Кристофер сбил пепел на пол и задумчиво добавил: — Ты не скажешь, Марси не скажет...
Я не смотрю на нее так, будто хочу затрахать до смерти. Определенно он говорил о Марселле. Неужели, мой взгляд значит это? Вот незадача, а я всего лишь хотел сказать ей, как сильно она меня бесит. Раздражает просто невыносимо! Может однажды нам и удавалось переносить друг друга, но не теперь. Я привел нас к краху, однако именно Марси удалось обратить все пеплом.
Те ее фразы... Я до сих пор помнил каждую из них.
Я поднял руки к груди и лениво сделал пару жестов. Сейчас уже слова слетали с пальцев сами собой, хотя, чтобы освоить такой вид общения мне потребовалось три года.
«Никто не скажет».
Когда Стэн понял сказанное, он ухмыльнулся и запрокинул голову, делая глубокую затяжку никотином. Я знал, что его не устроил мой ответ, как и то, что он не успокоится, пока не докопается до правды. Это мне и нравилось в нем. Кристофер был человеком слова, если он хотел чего-то – добивался, если ненавидел – говорил напрямую. Люди зачастую претворялись, но не Змей.
Именно они с Адрианом в свое время помогли мне. Мы с тетей – Макеллой – постоянно переезжали. Сначала из Канады в Америку, стремясь убежать от того ужаса, что произошел одной из декабрьских ночей. Потом из Вашингтона в Нью-Йорк, а оттуда в Чикаго.
Элла изо всех сил пыталась мне помочь. Я был ребенком. Замкнутым, раздражительным и проблемным ребенком, которого никто не принимал. В школах я не продерживался дольше пары месяцев, а на домашнем обучении она не хотела меня держать.
Ты не волчонок, Ал, чтобы я запирала тебя в клетке. Людям нужны люди... Все обязательно наладиться, мальчик мой. Она говорила так всякий раз после изнурительных бесед со школьными психологами или учителями, которые пытались убедить ее сдать меня в приют. Ей тяжело пришлось. В двадцать лет ее мир перевернулся, а на плечи рухнула забота о маленьком сыне ее сестры...
Покойной сестры.
Все внутри похолодело. Кожа лица защипала, а на затылке волосы встали дыбом. Вокруг меня завихрилась снежная канадская буря, а морозы Ричмонда добрались до самого сердца – как и тогда.
Когда Элла получила степень магистра, ей предложили работу в Янг Розмари Скул – она преподавала английский. Мы переехали в округ Кук, не тая особых надежд, но он действительно стал нашим домом. Сглотнув, я обратил взгляд на Кристофера. Именно они с Адрианом и помогли мне. Я был один, а потом обрел друзей, которые не просто лишили меня одиночества, а стали семьей. Братьями – пусть не по крови, но по духу.
— Слышал новость? — Крис привлек мое внимание. Он докурил и выбросил бычок в цветочный горшок. — Зимой состоится матч между Янг Розмари и государственной школой в Чикаго. Кажется, мы снова надерем кому-то зад. Я уже соскучился по этому азарту.
Азарт... Футбол был наркотиком для Кристофера, а для меня лишь возможностью выпустить пар. Его американский вариант был хорош тем, что ты мог размахивать руками достаточно сильно, чтобы сломать кому-то челюсть. Я играл в роли центрального нападающего – оффенсив текла. Что мне приходилось делать? То, что я особенно любил – крушить все на своем пути и ввязываться в драки.
Прикоснувшись руками к ребрам, я наклонил голову и кивнул Стэну. Прошло все две недели после его перелома. Кости срастались быстро, но не в тем местах, которые Крис повредил. Хотя уже вчера он бегал сломя голову по корту и даже пытался отжиматься, но решил пока повременить с этим.
Парень улыбнулся и махнул рукой.
— Если я твердо стою на ногах и не падаю в обморок, значит, готов играть.
Я покачал головой.
Ну, конечно.
Внезапно совсем рядом с нами раздались робкие едва слышные шаги. Мы с другом одновременно повернули голову к источнику звука, дожидаясь, пока из-за угла появиться девчонка. Так ходить могла только она, ну или чертовски худой, неуверенный в себе парень. Моя жизнь состояла из звуков, поэтому я хорошо ориентировался среди них. Даже тишина имеет разное звучание.
Шеррил Моррис, держась за лямки своего тусклого серого рюкзака, вышла к нам навстречу. Услышал смешок Кристофера, она застыла, как вкопанная. Ее карие глаза заблестели от тревоги, когда Шер увидела нас двоих. На ее лице промелькнул испуг – на мгновение мне показалось, что она развернется и унесется обратно со всех ног, но девчонка не стала этого делать.
— Привет, — лукавым тоном подразнил ее Стэн.
Не знаю, правда ли он хотел показаться милым или просто издевался над ней. Судя по виду Шеррил, она тоже была в ступоре.
— П-привет, — девочка изо всех сил выдавила улыбку.
Похоже мы ее пугали. Всего раз в нашей компании ей удалось расслабиться, но тот, кто подарил ей это спокойствие жестоко отобрал его. Я знал, как поступил Адриан. В молчании есть свое преимущество: людям хочется говорить с тобой, ведь они знают, что ты выслушаешь их и никогда не осудишь, по крайней мере вслух.
Сложив руки на груди, я окинул ее взглядом. Моррис было всего пятнадцать – она училась на несколько параллелей от нас. Год обучения в Янг Розмари стоил сорок тысяч долларов, что явно было не по карману ей и ее матери. Шер удалось выиграть благотворительный грант и устроиться в пристежную школу, но, мне не кажется, что ей здесь было лучше, чем в обычной. Уж я-то знал какими жестокими могут быть дети, когда ты не похож на них.
— Ну, я... пойду, — Моррис попятилась.
— Ага, но только, по-моему, ты шла туда, — рассмеялся Стэн указывая на вереницу классов впереди, чтобы ей добраться до них, пришлось бы пройти мимо нас.
— Точно, — рассеянно кивнула Шер. — У меня литература сейчас будет.
Я глянул на Криса.
«Не будь свиньей, а?»
Парень фыркнул.
Девчонка нервно прикусила губу и промелькнула между нами. Ее длинные темные косички подпрыгивали из-за быстрого шага, а широкая школьная юбка в клетку развеивалась из стороны в сторону.
У мелких сейчас была физкультура, а она, по всей видимости, из-за астмы была отстранена от этого предмета. Шеррил точно бы не стала нагло сбегать с урока, как мы с Кристофером. Она выглядела как та, кто остерегается брать бесплатный сахар из кофеен. Уверен, попросить больше горчицы в хот-дог – ее самый смелый поступок.
Я проследил за ней глазами.
Заурядная.
Это первое, что приходило на ум при виде нее, а ведь когда-то эта девчонка не переставала улыбаться и говорить «доброе утро», даже если ты молчал ей в ответ.
Но может оно и к лучшему, что ее мечты разбились, как волны о скалы, именно в пятнадцать? Зато Шер больше не будет строить глупых надежд о своем будущем. Для таких, как мы – непохожих на других и выбивающихся из системы – разбитое сердце ничтожно.
Когда ты сломлен, острые осколки не ранят грубую плоть.
Я не осуждал поступок Адриана. Он сделал все правильно. Просто люди иногда забывают, что это слово означает «не так как они хотят», а «так как нужно».
— Ребят, — Моррис замерла и обернулась к нам. Она дышала так тяжело, будто сейчас свалится с ног из-за очередного приступа. — А-а-а-а... Э-м. В общем, завтра будет репетиция концерта, приходите и...
Шер проглотила слова и так сильно нахмурилась, что ее лицо исказилось. Девчонка определенно точно не это имела ввиду, когда открывала рот.
Мы с Кристофером переглянулись. Я мельком сказал ему: «Адриан».
— Он в порядке, Шер, — ответил Стэн. — Настолько насколько возможно в его ситуации, в порядке.
Она по очереди посмотрела на каждого из нас, одними губами проговорила «спасибо» и унеслась в глубь коридора. Вскоре даже эхо ее шагов перестало до нас долетать.
— Ад же все испортил, да? — протянул Кристофер, смотря туда, где только что скрылась Моррис.
Я кивнул.
— Придурок, хотя Шеррил явно не его уровня, так что... Может, он забудет ее?
Вскинув бровь, я шевельнул руками:
«А ты забудешь, Лили?»
Стэн протяжно выдохнул и покачал головой.
То-то же.
В эту минуту телефон Кристофера завибрировал. Он достал его из кармана, глянул на дисплей и расплылся в ласковой улыбке. Рассмеявшись, я привлек его внимание, из-за чего Стэн подарил мне взгляд в духе «иди ты в задницу, приятель».
— Приехала мелкая, — он спрятал айфон обратно и начал шагать спиной назад. — Я пошел за порцией своих утренних поцелуев, а ты вали в раздевалку и проверь, чтобы все переоделись к моему приходу. Иначе я возьму пример с Марси и загоняю вас до смерти по корту.
Заверив его кивком, что со всем справлюсь, я развернулся к восточному выходу. Раздевалки располагались чуть дальше, чтобы до них добраться, придется идти несколько минут – настолько огромной была наша школа. Неожиданно скрип моих ботинок прервал игривый оклик Стэна.
— И, прошу, до моего прихода не разделайся с Марселлой?
Я закатил глаза и поднял над головой средний палец. Кристофер рассмеялся, стремительно удаляясь к выходу из школы.
Вот же придурок.
Засунув руки в карманы кожанки, я насупился и начал углубляться в сторону спортзала. До звонка оставались считанные минуты, так что я навострил уши, пытаясь сполна насладиться тишиной. Когда все вокруг замирало, звуки приобретали особую симфонию. Сейчас тихий гул кондиционера и вентиляции стал отчетливее, а гроза за окном полыхала будто над моей головой.
В прошлой школе, в Нью-Йорке, учитель музыки говорил, что я бы стал неплохим музыкантом. Пока остальные дети дурачились, играя с клавишами фортепиано, я бережно общался со скрипкой. Не знаю, может, он и был прав, но я не задержался там больше трех недель, а особой тяги к инструментам не испытывал. Мне нравилось осязать. Глазами, руками, ушами... Я лишился своего голоса четырнадцать лет назад, но не сожалел о молчании. Было в этом что-то особенное. Не говоря, ты слушаешь и узнаешь так на много больше.
Порой люди забывают, что у нас есть не только голос.
Свернув направо, я миновал лаборантскую по физике и устремился прямо. Мои резиновые подошвы отчетливо ступали по кафельному полу, а металлические ремешки косухи раскачивались, бренча.
Вспышка молнии окрасила небо и синие всполохи заглянули в холл через окна. Каждый дюйм моей кожи начал покалывать. На мгновение я остановился. Повернув голову вправо, затем влево, я осмотрелся. Никого, кроме меня в фойе не было. Приглушенные голоса раздавались сквозь закрытые двери классов – и это было единственное присутствие еще кого-то среди одиночества стен и шкафов.
Проклятье.
Я мог поклясться, что чувствовал еще кого-то. Будто я был не один и этот человек тайком наблюдал за мной... Все чувства разом обострились и легкий налет паники начал оседать в горле. Я откашлялся, сглатывая. Тебе кажется, что за тобой постоянно следят, Аластр? Вспомнив слова психолога, я стиснул кулаки и со злым смехом покачал головой.
Миссис Элисон будет в восторге, когда поймет, что ее предположения верны.
Черт.
Я просто накручивал себя. Прошло уже четырнадцать лет, почему я думал, что он вернется за мной? Может, этот ублюдок давным-давно угодил в могилу или наслаждается своей жалкой жизнью где-то в Австралии или... какая страна там не выдает преступников?
Плевать.
Совладав с приступом паники, я взял себя в руки и продолжил движение. Соблазн оглянуться был слишком велик, но все же я сдерживал его. Мне уже девятнадцать. Я больше не пятилетний мальчишка, который обмочится в штаны и грохнется в обморок при виде крови. Так чего же я боялся? Почему каждую ночь трясся от страха, словно был трусом?
Я и есть он.
Жалкий трус... Сын того, кто убил мою мать.
Уйдя далеко в свои мысли, я не сразу услышал приближающиеся голоса. В коридоре напротив музыкального класса и стенда с историей нашей школы – там висели фото выдающихся и успешных выпускников – стояла тетя в компании какого-то типа. На нем был серый смокинг и лаковые туфли, блестящие, как его уложенные гелем волосы. Макелла робко смеялась, пытаясь сохранить вид серьезной директрисы, но все же ее голос звучал совершенно не командно.
— А это... — она вытянула руку и указала на самое верхнее фото. Мужчина проследил за ней, продолжая улыбаться. — Деймон Фицджеральд Блейк – действующий мэр Чикаго. В свое время я преподавала ему английский и скажу вам, этот парень иногда вводил меня в ступор. Он умный настолько, что может посоревноваться с Википедией.
Чего это она с ним любезничала? Да еще и во время занятий? Сколько я себя помню, тетя всегда отвергала ухаживания и не ходила на свидания. Каждый из нас переживал травму по-своему, но что было одинаково – мы оба закрылись. Она от мужчин, а я вообще от всего мира.
Остановившись и следя за руками этого типа, чтобы он не позволял себе лишнего – Элла боялась, когда проявляли напористость – я проследил за ними. Макелла Ван дер Вудсон была красивой женщиной. В свои тридцать четыре она выглядела слишком молодо для должности директора школы, но это не значило, что тетя не заслужила ее. Она много работа и определенно точно справлялась с обязанностями.
Сейчас на женщине был надет офисный костюм с пиджаком и юбкой до колен; на ногах туфли на небольшом каблуке. Светлые волосы она собрала в низкий пучок, а на лицо нанесла минимум макияжа. Ей он был и не нужен. Ее яркие голубые глаза заменяли любые тени и сверкали так ярко, что могли ослепить.
Смотря в них, я видел маму. Джоанна и Макелла были абсолютно разными – одна брюнетка, вторая блондинка – но обе имели выразительные лазурные взгляды. Элла была больше, чем просто тетей. Она восполнила ту пустоту, которая образовалась после смерти матери.
— Блейк, — у этого типа оказался низкий слегка хрипловатый голос. — Его отец – Бенджамин Блейк – многое сделал для нашего штата и всей Америки в целом. Надеюсь, мальчишка оправдает ожидания.
Макелла кивнула, поймала взгляд хмыря и поспешила потупить глаза. Все с меня хватит. Это как смотреть на прелюдию родителей, зная, что через пару минут они потрахаются за стенкой. Отвратительно.
Не боясь выдать своего присутствия, я направился к ним... точнее к раздевалкам. Услышав мои шаги, Элла отшатнулась от мужчины; когда она увидела меня, облегченно выдохнула. Незнакомец тоже повернул голову в сторону звука, но я не посмотрел на него. Мне было плевать.
— Ал, — Макелла стряхнула невидимые пылинки со своего наряда и откашлялась. Она сложила руки за спиной и кивнула спутнику. — Мистер Тайлер, это мой племянник – Аластр Ван дер Вудсон. Милый, а это наш новый учитель истории – Габриэль Тайлер.
Учитель истории, значит? Ну-ну.
Мужчина учтиво протянул мне ладонь. Проигнорировав его жест, я заглянул в лицо Эллы. Она была немного взвинчена, но точно не напугана или тем более не в ужасе. Расслабившись, что с ней все в порядке, я выдохнул и мельком глянул на этого Габриэля.
На вид ему было не больше сорока. Легкая щетина, ямочки на щеках, черные, зачесанные назад волосы, и харизма, которая так и плескалась в его карих глазах. Поняв, что я не собирался пожимать его руку, преподаватель с заминкой все же убрал ее.
— Очень дружелюбный парень, — хмыкнул мистер Тайлер.
Иди ты на хрен.
— Аластр не разговаривает, — смущенно пояснила Макелла. В ее голосе промелькнули нотки грусти и вины.
— Ох, что ж... — Габриэль вновь перевел на меня внимание. — Если ты захочешь общаться со мной, я знаю язык жестов. Быть немым – это не приговор, парень.
Быть немым.
Я даже не отреагировал на это его высказывание. За столько лет молчания я привык к такого рода диагнозам. В каком-то роде это и было так. Мой голос остался далеко в прошлом, что я и сам не помнил, как он звучит. Получилось бы у меня сейчас что-то сказать? Не знаю. Четырнадцать лет – слишком долгий срок. Могли ли атрофироваться голосовые связки?
Плевать. Будто это имело значение, ведь я никогда – никогда – не посмею проронить и слова.
— Ал, не... — наткнувшись на мой взгляд, тетя замолчала.
В эту минуту над нашими головами прозвенел звонок с урока. Только сирена стихла, из классов раздались топот и смешки, а в коридор, распахнув настежь двери, начали вываливаться школьники. Игнорируя Габриэля, я кивнул на прощение тете, и слился с потоком учеников.
При виде меня все тут же начали расступаться, чтобы не задеть плечом. Меня боялись, но мне нравилось это. Так никто не вздумает залезть ко мне в душу и начать в ней копаться. Я отвергал людей потому, что они мне были не нужны.
— Простите, мистер Тайлер, — Элла попрощалась с историком, а потом окликнула меня: — Ал? Милый, подожди, пожалуйста.
Остановившись, я тяжело выдохнул. Макелла настигла меня и тронула за плечо. Поджав губу, я посмотрел на нее, не поворачивая головы, а просто скосив глаза.
— Ты пропустил сеанс с миссис Эллисон вчера, позавчера и на прошлой неделе, — тетя состроила строгое выражение лица. — Аластр, я переживаю за тебя. Мы же договорились, что ты будешь ходить к психологу.
Договорились, но на кой черт проводить два часа у нее в кабинете, если она мне не помогала? Я посещал психолога вот уже четырнадцать лет, но Элла не оставляла надежды, что однажды, когда-то...
Вряд ли хоть что-то заставить меня вновь обрести дар речи.
Я дернулся, чтобы уйти, но Элла не дала. Она встала впереди меня – ее макушка едва достигала моего подбородка – и выставила палец, превращаясь в моего директора.
— Сегодня. После уроков. Она будет ждать тебя. Если ты не придешь, я обижусь, — тетя прищурилась, будто плохой коп. — И тогда никаких шоколадных печений по воскресениям.
У меня челюсть свела от сдерживаемой улыбки. Печений? Серьезно? Мне что десять лет? Элла была слишком доброй для этого мира. Она даже никогда не повышала на меня голос, хотя я заслуживал хорошей порки, но нет... Она винила себя в каждом моем поступке, считая, что у нее так и не получилось стать матерью. Но это было не так. Только благодаря ей я не потерял последние крупицы своего рассудка.
Сдавшись, я махнул рукой.
«Хорошо».
Макелла удовлетворительно кивнула. Она чмокнула меня в щеку и зацокала каблуками обратно к своему кабинету. Больше не задерживаясь, я, наконец, вошел в раздевалку. Здесь, как обычно, пахло потом и мужскими гелями для душа – легкий пар клубился и кружил в воздухе дымовой завесой. Парни из футбольной команды переодевались. Добравшись до своего шкафчика, я распахнул его и принялся раскладывать форму.
Не могу решить, какое из них Мейсон сегодня снимет с меня? А может вообще лучше без белья, что думаешь?
Из глубин моего нутра начало прорываться тихое рычание. Стиснув в кулак свою футболку, я глянул поверх шкафчика в сторону того ряда, где находилось место Оуэнса. Парень сидел на скамейке и шнуровал кроссовки, перекидываясь парой слов с Роем и Скоттом.
Не знаю, чего мне хотелось больше. Прикончить его или Марселлу за ее слова. Они оба раздражали меня! Черт побери, почему мы просто с ней не могли оставить в покое друг друга? Словно наша жизнь приобретала смысл только когда мы кружили в танце общей ненависти. Хотя...
Ненавидел ли я ее?
Сбросив косуху, я начал переодеваться. Намотав тейпы на ноющие мышцы, обвязал костяшки эластичным бинтом и надел поверх шорты с футболкой. Завязав шнурки, я бросил все свои вещи обратно в шкафчик и яростно захлопнул его. Дверца звякнула и по инерции отлетела – настолько сильным был удар.
Проклятье!
Заскрежетав зубами, я протяжно выдохнул и вновь краем глаза посмотрел в сторону Мейсона, а потом на двери раздевалки.
Она снова начнет меня провоцировать, да?
Этот урок определенно точно закончится плохо.