Урод

„Красота — это сила, равно как деньги, равно как заряженный пистолет."

Чак Паланик

День ограбления

В день Икс в 13:00 у потерпевшего было назначено интервью для одного модного и популярного журнала. Тема – его личная жизнь и профессиональные достижения.

Кто б сомневался!

Видимо, чтобы усугубить, так сказать, величие и мощь, весь процесс происходил у жертвы дома, в родимой обстановке. Журналист приехал вовремя, но, как ни странно, один, без оператора. Впрочем, он прекрасно справился как с техникой, так и с самим процессом, задавая смелые и нестандартные вопросы, умело хваля и местами льстя хозяину.

Тот эти манёвры, конечно же, засек, ибо какой политик или чиновник с таким не сталкивался, но одобрил – все было сказано красиво и завуалировано ровно настолько, насколько нужно, чтобы быть одновременно приятным с нотками изысканности и, в то же время, не приторным блюдом. Даже вспоминая и рассказывая об этом, мужчина испытывал лёгкое возбуждение, усиливающее его цвето-феромоны. Это не мешало бы Заку и не отвлекало, не будь к его естественному цветочному аромату насильственно не подмешаны чуждые.

Иными словами, парень отлично отработал, чем и вызвал к себе дополнительный интерес. Бедняга!

Исходя из описания со слов Сприна, интервьюер был бетой, молодым и весьма привлекательным. За внешней сдержанностью и профессионализмом улавливался в нем некий шик и скрытая сексуальность, какой и у омег-то нечасто встретишь. Это интриговало, да настолько, что, пребывая в сытой благосклонности от его работы, чиновник возжелал более близкого общения. К его безграничному удивлению парень вежливо отбивал всяческие попытки ухаживаний. Даже любимица, личная коллекция картин с бокалом элитного шампанского не помогла, а ведь обычно этот дуэт в купе с потенциальными плюшками действовал безотказно, далее со вкусным ужином заканчиваясь небольшими или большими сексуальными этюдами и зарисовками, но не в этот раз.

Ну, и чему тут удивляться? Беты всегда старались держаться особняком и редко вступали в связи с другими полами. Несколько странно, конечно, но за последние 130 лет все привыкли и перестали придавать этому сколь бы то ни было большое значение. И твои стариковские приёмчики тут не сработают, чувак, уж поверь мне.

У Зака был свой личный хоть и небольшой опыт общения с «третьими» в горизонтальной плоскости. Не настолько мужественные и маскулинные, как альфы, и одновременно менее чувственные, нежели омеги, они воспринимались загадочнее и многогранней именно из-за своей неоднозначности, как сундук со сказками, надёжно запертый от посторонних. И всего-то нужно подобрать ключик, чтобы окунуться в магию. Вот только в бешеном ритме жизни Заку некогда было занимать свой мозг еще и поиском отмычек, когда вокруг слишком много охочих до ласк без каких-либо головоломок. Может быть когда-нибудь...

– Как звали журналиста?

– Кай... – замялся мужчина. – А фамилию я не помню.

Моя ж ты прелесть! Ну, конечно, ты не помнишь, блядь! Где ж тебе запомнить ее, коли тело перед глазами маячит, и из двух имеющихся у тебя в наличии голов думает та, что меньше.

– И потом, – решив поумничать, добавил мужчина. – Кай, в смысле, журналист ушёл еще днём, как он может быть причастен к воровству? Между событиями порядка шести часов разницы во времени.

– Мистер Сприн, – поморщился Зак, стараясь держать себя в руках. Он терпеть не мог умников, раздающих советы и лезущих туда, где ни черта не смыслят. – Боюсь, вы не совсем понимаете логику следствия. Мы прорабатываем все контакты как в предполагаемый день преступления, так и в близлежащие к нему. Никогда нельзя быть стопроцентно уверенным, что нить не тянется издалека. Поэтому ответьте, не заметили ли вы чего-нибудь необычного в поведении молодого человека во время вашей «экскурсии по Прадо»? – сделав явное ударение на последней фразе, осадил его Зак. Он никак не мог отказать себе в удовольствии поддеть. Ну, не нравится ему этот индюк, бывает. – Может, он уделял повышенное внимание какому-то из ваших экспонатов или задерживался взглядом дольше обычного?

– Господи! Кого я об этом спрашиваю? – тут же подумал парень, смотря на оппонента со следами повышенной мозговой деятельности на холеном лице. – Он же, кроме задницы ну или ширинки несчастного, ни на чем более в тот момент не фокусировался.

И оказался прав, Сприн не мог извлечь из памяти ровным счётом ничего полезного для следствия. По завершению познавательного и продолжительного знакомства с коллекцией, равно как и напитка в бокале, а незадачливый ухажёр изо изо всех сил тянул время, рассчитывая на результат, журналист собрал аппаратуру так же споро и ловко, как и разложил вначале, вежливо поблагодарил за уделённое ему внимание и содержательный рассказ о старожизненном искусстве и уехал, оставив неудачливого любовника дважды «раз»: разгорячённым и раздосадованным.

Далее рассказ жертвы приобрёл некую пикантность, ибо с целью утихомирить своё не удовлетворённое тело и не на шутку разошедшиеся эго, наш герой отправился на Маккензи стрит, в простонародье Макзи, излюбленное место для времяпрепровождения всех жителей города с приставкой «раз», улицу, где покупалось и продавалось что угодно, в том числе и в первую очередь, удовольствия. В зависимости от кошелька и пристрастий открывался доступ практически ко всему, что только можно себе вообразить. Была в продаже и ванильная любовь, и развратная, и с пунктиком для любителей всякого эдакого, не говоря уже о таких вещах как девственность. Единственное, чем тут не торговали ни под каким соусом – дети. Такая вот странная философия боссов, и тем не менее. Зак и сам захаживал на Макзи, с разными целями, но и с откровенно постельной, в том числе.

Именно там, со слов Сприна, он снял очаровательного омегу, вкусно пахнущего, свежего и невинного, имея на того далеко идущие планы, для чего, собственно, и привёз его к себе домой.

Невинного? На Макзи?! Ну-ну. Нет, такие там тоже водились, только получить к ним доступ могли далеко не все, да и цена кусалась. А раз этим «папочка» не покрасовался, значит цветочек был уже далеко не бутоном. Ох и балбес!

Открытым для Зака был вопрос, каким же это такими удовольствиям собирались предаваться в постели две омеги мужского пола, но все оказалось гораздо проще. Похоже, пребывание на высокой должности знатно отразилось на самомнении пострадавшего, да так, что в порыве гнева он порой мнил себя прямо-таки альфой, ни больше, ни меньше, что и планировал изобразить в тот злополучный вечер. А уж арсенал его личных «вспомогательных» средств, как выяснилось чуть позже, мог порадовать любого, начиная от простых афродизиаков и заканчивая мощными коктейлями, от одной таблетки которых однозначно встал бы даже у трупа недельной давности.

Ничего путного, как мы уже знаем, из этой грандиозной затеи не вышло, и все, что отпечаталось в памяти мужчины – грязные и страстные поцелуи с ярким ванильным вкусом, что характерно, совсем не невинные, от которых сносило крышу. На следующий день разбудили его слуги, обнаружив хозяина, мягко скажем, в непривычном виде. Нет, это был далеко не первый раз, когда он «веселился», но обычно после праздника все участники, выполнив возложенную на них миссию, под бдительным присмотром охраны отправлялись восвояси, а насытившийся работодатель, отведав всего, что только могли они предложить, в чем, собственно, мать родила валялся где-нибудь в спальне. В этот же раз охрана не выпроваживала юнца, ибо указания на то не последовало, но и в доме его не было.

Самочувствие у проснувшегося было плохое, а точнее хреновое, как никогда, и загадочное отсутствие красавчика радости ему не добавило. Куда и, главное, когда тот улизнул, поставило всех в тупик. Наорав на слуг и охрану, которая тут же шустро умчалась проверять подотчётную информацию, мистер Сприн, испытывая непреодолимое желание залечить душевные раны и порадовать себя хоть немного, шаткой поступью отправился в коллекционную, где и была обнаружена пропажа двух любимейших экспонатов. Ну, а дальше пошло–поехало: истерика, крики, топот ногами с угрозами пустить всех по миру, в завершении единственно здравая мысль и вызов полиции. Великое разочарование прибывшим сотрудником и явление в участок с ультимативным требованием решить все в кратчайшие сроки. Маленькая, но приятная заметочка: на записях с камер, со слов потерпевшего, обнаружена дырка размером с полдня, аккурат заканчиваясь отъездом журналиста и охватывая полностью вечер до самой полночи. И это при том, что камеры исправно работали, вышколенная охрана с места не двигалась, тем более не покидала территорию участка. Не иначе, как испарились и юнец, и картины. А вот вместе ли?

Сразу после дачи показаний, на которые было угрохано добрых часа три, Зак в сопровождении потерпевшего и своего помощника отправился на место преступления. Предварительно парень связался с кражниками, уточнил детали по первичному осмотру и попросил сбросить ему копии протоколов. Коллеги оказались подозрительно щедрыми, на вопросы ответили охотно, нужные документы отправили и, судя по прыти, с которой они все это обстряпали, откровенно возрадовались, отделавшись от головной боли в лице мистер Сприна. Прибыв, Заку потребовалось чуть меньше часа, чтобы познакомиться с персоналом и изучить его. Затем он попросил хозяина вывести всех из дома, и, когда это было выполнено, зашёл в помещение.

Каждый синий, пойдя по стезе законника, работает по-своему, равно как и обладает уникальным тоном. Кто-то считывает след, касаясь предметов, так называемые щупачи. У иных больше срабатывают глаза или нос. Витла же относился к наиболее редкому виду – он был слепым. Несмотря на дурацкое прозвище, прочно закрепившееся за ними, видели они больше всех остальных вместе взятых. В их участке он был единственным представителем этой «касты».

Остановившись в центре огромной гостиной, в которой, по словам Сприна, все и происходило, Зак внимательно рассмотрел все предметы, запоминая их размещение, форму, цвет, закрыл глаза и максимально расслабил тело, прогоняя или утихомиривая все наличествующие мысли. Это было необходимым условием в его случае, и навык прокачивать пришлось изрядно, в основном в разрезе того, как заткнуть себя любимого в своей же голове, ибо лишь полностью открытое, не замутнённое сознание могло уловить крошечные крупицы чужого, оброненные владельцем. Так и есть, лёгкий след цвето-феромонов беты, соответствующих описанному возрасту журналиста, без труда распознавался во всем букете. Комбинация вот только была нетипичной, ранее он ни с чем подобным не сталкивался. Обычно к их всевозможным зелёным и зеленоватым оттенкам плотно привязывались травяные запахи, навевая прилипчивую ассоциацию с обширными лугами или банально сеновалом. Тут же было другое: и цвет холоднее, уходя в пыльный с серостью, и запах, больше похожий на покрытую первым инеем листву. Пронзительный и, в то же время, тонкий, изящный, он расползался на языке ледяным пощипыванием – вкусный настолько, что Заку пришлось потрясти головой, чтобы вернуться в рабочее состояние. Одно бесспорно: все, когда-либо считанное, навсегда оставалось в голове синего, и управлять такой библиотекой – кропотливый труд.

Что интересно, цвето-феромонов омеги Зак не уловил. А это могло означать лишь одно – парень был очень юн, лет 13-14, не больше, когда формирование только-только начинается, и их концентрация еще настолько низка, что след испаряется за несколько часов. От осознания этого стало противно. Нет, снобом и наивной чистюлей он не был и любовь не осуждал ни в каком виде. Любовь... но не ЭТО. У него средний племянник такого же возраста, и, представив его под тушей ожидавшего в соседней комнате бугая, снова захотелось дать тому в нос, даже руки зачесались. Благо, его работа на сегодня не была завершена, что и спасло чиновника от вполне заслуженного удара. Или парочки.

Несмотря на то, что все стороны человеческой жизни Зак наблюдал неоднократно, а с его-то профессией это была в основном человеческая грязь, с подобным не примирился, хотя и изменить не мог ничего. Пока есть спрос, будет и предложение, а руки у хозяев Макзи развязаны, потому как в законе прописано однозначно: не преследуются и, соответственно, не считаются преступлением сексуальные отношения с четырнадцати лет. Разумеется, эта статья корнями уходила в возможное раннее проявление истинности, ведь не запретишь же, а наказывать за то, что стояло во главе всего в современном мире, тоже не комильфо. Прописать ее в выборочном или узком формате оказалось невозможным, не дискриминируя по данному признаку. Посему, взвесив все за и против, государство решило оставить данный возрастной порог единым для всех. Несколько парадоксальным выглядело юридически полное совершеннолетие все с тех же восемнадцати, но уж как есть.

Потерпевший, услышав заключение детектива, сделал круглые глаза и едва ли не с пеной у рта принялся доказывать, что проститут был, как минимум, годков двадцати. Теоретически, конечно, спутать возраст можно, но тогда Зак уловил бы след, а его нет. Уж кому-кому, а себе он верил безоговорочно и точно куда больше, нежели россказням сомнительной моральной чистоты типа. Несколько не увязывался тот факт, что и со слов персонала, мельком видевшего парня, когда он в обнимку с хозяином заходил в дом, тот и правда не выглядел подростком. Да, очень юным, но однозначно не школьником.

Выгораживали? Отрабатывали команду господина? Вполне может быть.

Закончив с опросом и перелив на ридер все записи с камер с глубиной в неделю до события, включая и сам день Икс, а также изъяв все носители для последующей проверки их техспецами, Заку осталось ознакомиться с последним неизвестным в этом уравнении.

– Покажите мне вашу коллекцию, мистер Сприн, – попросил он. А видя, как напыжился владелец, выпуская невидимые колючки, добавил. – Я должен понимать, с чем мы имеем дело.

Орхид, безусловно, пофыркал, словно это могло что-то изменить, но все же сопроводил детектива в нужное помещение.

Как экскурсии устраивать, так всегда пожалуйста, а тут смотрите-ка, мы надулись!

Коллекция оказалась, и правда, неплохой. Не сказать, что большой, ибо картин было всего порядка двадцати, но придирчивый и внимательный взгляд Зака оценил как подборку, указывающую на тонкий и сформированный вкус владельца, так и примерный возраст работ знакомых с детства мастеров. На месте украденных сиротливо маячили пустыми глазницами подрамники.

– Очень впечатляет, очень, – прокомментировал он, ни капельки не приукрасив и не соврав. Странное дело, но сейчас он даже испытывал определенный трепет пред всей этой красотой. В живую, оказывается, совсем не то, что на экране. – Однако, если я правильно могу оценить, украденные вещи не были ни самыми дорогими, ни самыми популярными. Ведь так?

– Да, – с выражением неприкрытого удивления от точности вынесенного вердикта ответил Сприн. – И что с того?

Зак посмотрел на него, как на идиота, но быстро спохватился, понимая, что мозги у всех работают по-разному или не работают, как у некоторых, и объяснил:

– А это значит, что картины были выбраны не случайно. Вор не просто залетел и схватил первое попавшееся полотно. Вы же видите, что они висели далековато от входа и не по соседству. Нелогично. Будь эта кража случайной, преступник украл бы либо самые большие, не особо разбираясь в тема и полагая, как и всякий профан, что чем больше, тем дороже. Либо ближайшие, рассчитывая провернуть все максимально быстро и уйти незамеченным. Либо висящие рядом. Это явно не любитель, мистер Сприн, а профессионал. Тем более интересно, как вы так удачно его выбрали, а? Во всем нескончаемом многообразии улицы.

– Хорошо, хорошо, – покрылся красными пятнами лжец, а нижняя губа предательски задрожала, выдавая с потрохами. – Я не выбирал его. Просто катился по улице в поисках, а парень сам повис на дверце моей машины, предлагая себя. Он был красив, я – зол, как уже рассказывал вам. Почему бы и да, подумалось в тот момент. Повторюсь, он был невероятно привлекателен, сексуален, как древнее божество.

– Божество, значит? Окей, будем считать, что картины были принесены в жертву древнему ритуальному культу, – съерничал Зак, а кто бы на его месте удержался, но видя, как побелело лицо потерпевшего, поспешил исправиться, а то мало ли, ненароком еще кони двинет с горя, а ему только этого не хватало! – Не переживайте так, еще не все потеряно. Мы обязательно найдём вашу пропажу.

План последующих действий был как на ладони: молодой журналист и таинственный жриц любви. И если с первым все было просто и понятно, так как журнал, и правда, был успешным, занимая несколько этажей в современном офисном здании в деловом районе города, то искать неопознанную проститутку на Макзи – занятие увлекательнейшее, а какое продуктивное, ммм. Да блоху на жопе слона обнаружить проще! Но...Зак, так уж вышло – спасибо любимой работе и еще кое–чему, был знаком с этим местечком изнутри, поэтому прямиком отправится к тому, кто может дать ответы на все его вопросы быстро и качественно. По крайней мере, он на это надеется. Да и к старинным знакомым заскочить надо бы, пожалуй, ибо все это дело очевиднейшим образом пахнет, нет, даже смердит заказняком. Но сначала...

Кай

На часах 15:00. Не факт, что нужный ему человек будет на месте, но попытаться стоит, и Зак выдвинулся в центр города в редакцию журнала. Девушка на ресепшене сохранила стойкую невозмутимость, увидев его значок, но заметно принюхалась и, пытаясь скрыть удивление, что получалось так себе, и попросила подождать, чётким, хорошо поставленным и отработанным голосом диктуя номер ID встроенному в микронаушник ридеру.

Пару минут спустя к ним подошёл молодой мужчина, представившийся главным редактором. Он был явно настроен дружелюбно, открыто и легко улыбаясь. Слишком легко, как для визита полиции, а таких вот оптимистов Зак обычно недолюбливал, не понимая, чему тут радоваться. К тебе коп пожаловал, а не клоун с воздушными шарами. Показалось или лицо редактора подозрительно знакомо? Присмотревшись внимательнее, Зак вспомнил, что они уже встречались лет шесть назад в рамках совершенно другого дела. Тогда тот был всего лишь внешкорром новостийной газеты, а теперь уже главред уважаемого журнала. Быстро, однако.

– Добрый день, мистер Витла, – поприветствовал подошедший. – Рад вас снова видеть, хотя в свете вашей профессии радоваться, раз уж вы здесь, скорее всего, нечему. Чем могу быть полезен на этот раз?

– Я разыскиваю одного из ваших сотрудников, мистер Грин, но все, что у меня есть, имя Кай. Позавчера он брал интервью у некоего мистера Орхида Сприна, а вечером того же дня его респондент был ограблен. Собственно, эту кражу я и расследую. Не подскажите, где находится данный человек, чтобы задать ему пару вопросов?

– Сильверстоун?

– Очень даже может быть, – согласился Зак. – Впрочем, если сотрудников с таким именем несколько, необходимо встретиться со всеми.

– Сандра, – обратился Грин к девушке. – Соедини меня с отделом светской хроники, пожалуйста.

Секретарь с профессиональной скоростью выполнила запрос и услышав ответ, перевела звонок на наушник босса.

– Ник, привет. Это Майкл. Сильверстоун на месте? Да, отлично. К нему посетитель. Предупреди, чтоб никуда не уходил, спасибо.

Снабдив Зака инструкцией по поиску нужного отдела, мужчина попрощался, пообещав и впредь оказывать максимальную поддержку, а детектив нырнул во внутренности большой редакции, по ходу продвижения прозревая от осознания, что «шумно» – это не у них в отделе. О, нет! Да у них просто тишь да гладь в сравнении с чудовищной вакханалией звуков и снующих в сплошном хаосе сотрудников массмедийного гиганта. Как только все эти люди тут работают, уживаются и под конец рабочего дня не перевоплощаются в серийных убийц? Хотя как знать, как знать. Быть может приличная и законопослушная единица днём как раз и есть альма–матер злобных демонов ночью. Он бы так точно слетел с катушек.

Все пространство этажа представляло собой один огромный open–space, разделённый перегородками на зоны и отделы, за одной из которых и был вскорости обнаружен искомый кадр.

Парень был молод, максимум лет двадцати пяти, вряд ли старше, сидел за столом и что-то увлечённо диктовал ридеру, глазами сверяя воспроизводимый на экране текст. Увидев приближающегося к нему посетителя, финализировал запись, закрыл ее, развернулся в кресле и странным образом замер на несколько секунд, не моргая.

– Никак сражён моей неземной красотой, – подумал Зак и не преминул воспользоваться этой паузой, чтобы тоже как следует рассмотреть своего визави, раз уж у них гляделки.

Ну, что ж, типичный бета, манящий и одновременно удерживающий на расстоянии. Оценив его внешность, детектив даже проникся жалостью к несчастному Орхиду – журналист, на самом деле, был красив и, пожалуй, даже ярок, что для беты редкость. Не то, чтобы этих своих детей природа обделила данными, вовсе нет. Но естественная для них прагматичность и чёткость, а также некая коммуникативная закрытость, визуально воспринималась как эмоциональная холодность, делая краски тусклее. В данном конкретном случае, возможно, сфера деятельности внесла свою лепту или, все же, природа таки расщедрилась: высокий, одного с ним роста парень, стройный, можно даже сказать худощавый, если верить проступавшему через шёлковую черную рубашку абрису силуэта. В то же время, в порывистых движениях красавчика ощущалась скрытая сила, явно осознанно сдерживаемая владельцем, не желающим демонстрировать ее без особой на то надобности. Бледная кожа, графичное с острыми линиями контура лицо, высокий лоб и упрямый квадратный подбородок, немного тяжеловатый как для общей конституции. Выразительные, хотя и не яркие губы с нижней полнее верхней смягчали общее впечатление, а темно-русые немного волнистые волосы и серые глаза завершали картинку. Вроде бы все по отдельности угловато, неброско и монохромно, но вместе выглядело органично и контрастно. Скорее всего, из-за глаз. Вглядевшись, Зак понял, что по цвету они не просто серые, а нечто среднее между городским смогом и мокрым асфальтом. Для бет больше характерны зеленые, а вот такие встречались реже, но ему удивительно шли.

– Наверное, линзы, – решил Зак. – Чего только сейчас не нацепят.

Кстати, цвето-феромоны он уловил сразу же. Именно те самые, примёрзлой листвы, как и холод на языке.

– Добрый день, – первым заговорил парень, и его голос как нельзя лучше подходил внешности: ровный, прохладный, гладкий. – Я Кай Сильверстоун. Чем могу быть полезен полиции?

В словах, как ни странно, не было страха или волнения, скорее, все та же пресловутая отстранённость с ноткой любопытства.

– Заккери Витла, детектив, отдел по насильственным, – в ответ представился гость. – Мистер Сильверстоун, позавчера вы брали интервью у мистера Орхида Сприна. Вечером того же дня в его доме было совершено ограбление, довольно дерзкое. В связи с чем мне необходимо задать вам несколько вопросов. Где мы могли бы уединиться?

– Ограбление? Но почему им занимаетесь вы? Разве это ваш профиль, мистер Витла?

Внимательный, значит. Ок. Запомним.

– Как вы справедливо заметили, мистер Сильверстоун, не мой, но так уж случилось, что дело веду именно я.

– Вы меня подозреваете?

– На данном этапе это всего лишь беседа, – ответил Зак. – Если вам неудобно тут, могу завтра прислать симпатичное приглашение с розочками, и мы продолжим наше знакомство в участке.

– Ну зачем же, мистер Витла, – красивые губы дрогнули в еле заметной улыбке. – Я просто уточнил. Можем пройти в комнату для внутренних переговоров, следуйте за мной.

Парень шёл первым, минуя отсеки сложного мультисотового пространства, ловко лавируя между ними, как в лабиринте. Зак не отставал, фокусируясь лишь на ровной и гибкой фигуре перед ним и не обращая внимания на косые взгляды со стороны. Правда, помимо спины, он еще иногда спускался глазами и ниже, на весьма аппетитную небольшую задницу, признавая мысленно, что тыл у Сильверстоуна также очень даже ничего. Комната, в которую они, наконец-то, зашли, была небольшой с минимумом мебели, но никаких особых требований к ней, кроме закрытых дверей и отсутствия посторонних, на данном этапе и не предъявлялось.

Спустя полчаса беседы Зак убедился в том, что ничего нового, сверх уже озвученного ранее Сприном, ему не рассказали. Бесспорно, любопытно было бы услышать оценку поползновений самоуверенного ловеласа в адрес парня с его позиции, но Сильверстоун держался удивительно корректно, и все провокации обтекал, как быстрая река камни. С одной стороны, плюсик ему в карму, с другой – так работать сложнее. Придётся в лоб.

– Скажите, когда потерпевший показывал вам свою коллекцию, вы не заметили ничего, скажем так, странного или необычного? Может быть, в его поведении или словах? Нечто чрезмерное или неуместное?

Работа заставила быть неплохим физиономистом, и Зак без особого труда видел, что данная тема парню неприятна.

Ничего не попишешь, детка. Я тоже не в восторге от происходящего.

– Мистер Витла, – самую малость раздражённо сказал Кай. – Вы так настойчиво пытаетесь подвести меня к этому, что я, пожалуй, удовлетворю ваше любопытство. Мистер Сприн был так же откровенен в проявлении своего интереса ко мне, как я в нежелании его разделить. Достаточное объяснение, надеюсь, потому как иного вы не получите. Я, пусть это и прозвучит несколько пафосно, свои карьерные вопросы привык решать с помощью головы, а не другой части тела. А что касается коллекции, то она недурна с погрешностью на мой совершенно дилетантский взгляд.

Ладно, красиво отшил, зачёт.

– Что вы делали далее в этот день? – продолжил Зак.

– Ничего особенного, – пожал плечами парень. – Вернулся в редакцию, скомпоновал отснятый материал, набросал черновик текста для робота–верстальщика. Я всего несколько дней как сменил квартиру и жутко устал, совмещая работу и переезд. Так что, из офиса прямиком отправился домой, где все, на что хватило сил, это принять душ и лечь спать. На следующий день у меня был выходной, и я фактически полностью провёл его дома, отсыпаясь и отъедаясь.

– Фактически?

– Один раз спускался в пекарню неподалёку. Там продают великолепные пирожные.

– Кто-то может подтвердить то, что вы только что сказали?

– Нет. Разве что ту часть, что касается пекарни. Не уверен, но, возможно, продавец меня узнает.

– Фак! Вот почему так?! – мысленно взорвался Зак, но лицо по привычке профессионально сдержал. Проклятие детектива – отсутствие алиби у подозреваемого. Ни тебе опровергнуть, ни подловить на несоответствии. Конечно-конечно, парнишка еще даже не свидетель толком, пока что, но все равно обидно. – А почему вы переехали, если не секрет? – вопрос вырвался сам собой и был настолько неподходящим, что однозначно нужно было дать ему шанс на жизнь. Иногда, и в практике Зака так тоже бывало, случайно вырвавшиеся становились именно тем крючком, на который впоследствии нанизывались нужные факты и формировалась вся цепочка расследования. Но и тут его поджидала неудача.

– Меня повысили, переведя в штат другого отдела с уровнем оплаты выше, что позволило сменить район на более презентабельный и ближе к работе. Все банально.

Собственно, ловить тут больше нечего. Зак встал, давая понять, что разговор окончен. Он оставил парню свои контакты и попросил сообщить, если вдруг тот вспомнит что-то, какие-нибудь детали или нюансы, и предупредил, что его помощь, как и показания, еще могут понадобиться. Согласно закону его невозможно обязать, но все же, если вдруг он куда-то далеко и надолго соберётся, было бы здорово, предупреди он по возможности. Полиция найдёт все равно, но драгоценное для расследования время будет упущено.

Молодой человек согласился и даже расщедрился на визитку, которую Зак не глядя положил в карман куртки. Уже в лифте, вытащив ее и рассмотрев, он удивился, насколько маленький прямоугольный кусочек плотной бумаги был созвучен своему владельцу: такой же острый по краям и минималистичный.

Кай Сильверстоун, «LFI magazine» – гласила лаконичная надпись темно-графитовым шрифтом с элементами готики на светло–сером фоне, под которой были указаны контактные данные.

– Идеальное совпадение, ну надо же, – улыбнулся Зак и положил визитку обратно в карман.

Он бы соврал, если бы сказал, что парень ему не понравился, хотя это очень и очень странно. Не его типаж абсолютно: слишком холодный, снисходительный, неприступный и насмешливый. Синий Чулок в штанах. Небось, еще и нудный. Обычно он предпочитал открытых парней, куда горячее, откровеннее и всерьёз проще. С таким партнёром провёл вечерок-другой, и телу хорошо, и мозги не съедены, а самое главное – нервы в порядке, Тех же, кто ему нравился, не просто был симпатичен или сексуально привлекателен, а глубже, вот как сейчас, Зак избегал. И все же, Кай Сильверстоун с его странным глазами так и маячил в голове, не давая сосредоточиться и слегка раздражая, ибо в планах на вечер было вовсе не любование ими, а кое-что иное.

На часах 17:00, самое время перекусить и наведаться на любимую улицу всех гениев, раздолбаев, отщепенцев и просто случайников. Он не относился, пожалуй, ни к одной из перечисленных категорий, не дорастя до первой, давно пережив вторую, удачно миновав третью, ну, а для четвертой с его-то субтитрами на лице не годился и вовсе.

– Он не узнал меня, – с грустью констатировал Кай после ухода детектива.

Когда колкий страх и внезапно вспыхнувшая радость от неожиданной встречи погасли от понимания сего, на первый план вышла именно она, честная и немного наивная. Само по себе осознание того, что он, оказывается, еще способен на такие эмоции, было приятным бонусом. Но все же, несмотря на кучу разумных аргументов о том, что прошло много лет, он изменился и сильно, в глубине души Кай знал правду: чтобы узнать человека, какими бы сильными ни были перемены, ты должен его для начала «увидеть». А Зак, похоже, ведать не ведал о его существовании ровно до сегодняшнего дня. И пусть ему не привыкать быть невидимкой, привычно и даже удобно, сейчас Кай чувствовал боль.