Урод

„Вдохните. Наберите как можно больше воздуха. Эта история занимает ровно столько времени, насколько вы можете задержать дыхание, и еще чуть-чуть. Так что слушайте как можно скорее."

Чак Паланик

Основное повествование

Лос Анджелес, 155 год н. ж. (новой жизни)

Полицейский участок 13F, четверг

Заккери Витла, проснулся в семь утра в своём кабинете в родном участке, по всему видать, ровной в той же позе, что и вырубился вчера – щекой уткнувшись в сложенные на столе руки, ибо все тело занемело и до противного ныло. На голове организовалось вполне ожидаемое гнездо из спутанных светло-русых волос. Благо, он стриг их коротко, иначе было бы еще хуже. Как можно спать так, чтобы по утрам зубчики расчёски застревали, для него по сей день оставалось загадкой. Не иначе, как бурные мысли, накопленные за день, продолжали резвиться и ночью, вынуждая волосы к бунту и демонстрациям. Потянувшись в разные стороны и размяв спину, рельефно обтянутую простой черной футболкой, смачно прохрустев всеми нужными суставами, парень внезапно вспомнил, чем настолько увлечённо был занят накануне, что даже до дома не добрался, и быстро постучал пальцем по сенсорной клавиатуре, запуская ридер.

– Ну, давай же, давай, старая кляча, – подгонял он никуда не спешащую технику. – Вот же гадство!

Наконец голограммный экран порадовал приятным голубым, демонстрируя все ту же страницу, на которой оборвались его вчерашние поиски.

– Фуф! – выдохнул Заккери. – Не заблокировано.

Проведя руками по своему помятому от лежания мордой вниз и слегка офигевшему, как обычно по утрам, лицу, он встал и подошёл к двери, на панели замка которой приглушённо светился запирающий код.

– Хорошо хоть не забыл, – подёргал ручку туда-сюда парень. – Так ведь можно было и без доступа остаться, узнай кто, что я дела открытыми без присмотра оставил.

Но, видимо, привычки, дрессируемые годами, срабатывают сами по себе, вне зависимости от его состояния, ведь он в упор не помнил, как ночью закрывал дверь. Не только хорошие привычки, что уж тут, но кто совершенен в нашем мире?

В кабинете была крохотная ванная комната, специально для таких, как он, чокнутых трудоголиков. Зак и выбил-то его себе, в наглую пользуясь положением и репутацией, по большей части, именно по этой причине – временами, для срочной смены впечатлений, срываясь со смены прямиком в объятья сексуальных утех. Ехать домой, дабы привести себя в порядок, было лень, а за день по службе он порой бывал в таких местах, что воняло от него, как от бездомной помоечной псины вперемешку с едким амбре рабочего гидропонных плантаций в южных кварталах.

Наскоро приняв душ и вернув своей причёске задуманный мастером и природой изначальный вид, Зак переодел белье и чистую футболку, сменив одну черную на вторую точь-в-точь такую же. В предпочтениях гардеробных он был до странного консервативен, из-за чего становился объектом шуточек коллег. Исключительно за спиной, ибо, зная характер Витла, в лицо осмеливался далеко не каждый, разве кому нос подправить или сэкономить на дантисте. Затем по устоявшейся традиции сделал лёгкую разминку, отжавшись сто раз и столько же подтянувшись на вкрученном в стену компактном турнике. Оно бы лучше, конечно, в спортзал, но в последнее время с этим туго, приходится хоть так поддерживать форму. Тело у него, безусловно, рабочее, подтянутое. Да и все эта в буквальной смысле беготня за преступниками растолстеть не даёт, но Заку и самому нравилось ощущать каждую мышцу в тонусе.

После физкультминутки парень быстренько вкусил первую за день дозу никотина. Да, да, он в курсе, что привычка не фонтан, древняя, как дерьмо мамонта. Нынче весь курящий люд, кого не удалось отучить всевозможными ограничениями и рекламой, обязательно в виде здоровенного УЖЕ не пыхтящего амбала, порхающего аки бабочка, и вещающего до противного предсказуемую стори о крутейших переменах в его жизни, включая неизвестно откуда враз материализовавшуюся любовь и неуемную потенцию, давно перешёл на разноформатные заменители. Но вот он избавиться от привычки не мог, а точнее не хотел. Ну, нравилось ему курить: и процесс, и запах, и вкус. А касаемо потенции и любви, то на первую еще никто не жаловался, а второй в списке желаний место не выделялось. В завершении ритуальной процессии соорудив себе утренний кофе и парочку сэндвичей из того, что было найдено в небольшом холодильнике в холле, куда весь его отдел закупал продукты в складчину, что здорово упрощало жизнь таким великим кулинарам, как он, Заккери почувствовал себя практически человеком. Вернее, получеловеком. А полностью в отряд гомо даблос* он вольётся ближе этак к одиннадцати утра, когда перестанет рявкать на всех и вся, встреченных ему на пути. Коллеги наученные горьким опытом, во избежание конфликтов, по утрам старались обходить его десятой дорогой. Вот сам заговорит, тогда уж безопасно.

(* гомо даблос – новый вид человека, имеющий первичный и вторичный пол)

Вернувшись с тарелкой и чашкой с дымящимся напитком в кабинет, парень еще раз пролистал файлы, открытые со вчерашнего дня, и свежим утренним взглядом убедился, что выбор сделан верно.

– Вот с него-то мы и начнём, – бормотал себе под нос детектив.

Дав команду наручному ридеру на запястье, он скопировал нужные на носитель, вдруг понадобится что-то подсмотреть в процессе, и отключил прибор. Ридер был не последней модели, разряжался быстрее, а тратить время на сидение под солнцем, дабы обеспечить ему нужную мощность, было лень. Опять должен прийти потерпевший, но не судьба им свидеться, ой, не судьба. И так достал по самое не хочу! Перерыв! Не зря же он ковырялся в архиве. Так что, сегодня в планах другой, не менее интересный представитель флоры и фауны нашего города.

Зак не то, чтобы не был рад новому делу, еще как! Каждый пойманный преступник, каждый доказанный невиновный сантиметр за сантиметром продвигали его все ближе к цели. Закрытое дело – это баллы, а те, в свою очередь, коины. И репутация, конечно же, но коины были важнее. Вот только в этот раз все шло не так, как надо. И уж точно не так, как он привык.

Если ты по воле рока родился *синим, выбор у тебя не велик. Каждый альфа, которому «повезло» оказаться в этом секторе, проходил дотошную проверку оттенка и ставился на учёт. Дальнейшая судьба была практически предопределена. По достижению им семнадцати лет молодой человек или юная леди сталкивались с самым важным выбором в жизни – как именно служить на благо государства, в облике чиновника или, что и предпочёл Зак, законника.

(* Цветотипы вторичных полов зонально разделены по принципу цветового круга. Непосредственно цвет играет самую важную роль, вместе с феромоном являясь, наряду с физиологическими признаками, идентификатором вторичного пола. Его же интенсивность и оттенок формируют характерные особенности индивидуума. На определенные из них накладываются изначально предписываемые роли, так, например, правительство формируется из представителей наиболее насыщенных цветотипов сектора: сине-фиолетовые альфы, красно–оранжевые омеги, темно–зеленые беты. Цветотип Зака относится к «государственным», оттенок же Sapphire blue считается крайне редким. Помимо указанного, также имеют место быть ролевые разновидности, некий типаж, определяющее способ, каким индивидуум использует данные от природы возможности.

Стандартные секторы цветотипов вторичных полов:

Альфа – сине-голубой

Омега – жёлто-оранжевый

Бета – серо-зелёный)

Зак был «бывалым», как говорили его коллеги по цеху. Четырнадцать лет опыта, да весь в отделе по тяжким и насильственным — это вам не по радуге на единорогах скакать. В его практике случались разные повороты, попадались настолько закрученные дела, что он дневал и ночевал в участке, а потом все равно находил конец нити и разматывал весь клубок под шушуканье и перешёптывание коллег. С завидной регулярностью, эдак раз или два в неделю, Зак думал о том, как же все–таки хорошо, что у него нет семьи, ибо ни одни здоровые или хотя бы постоянные отношения его стиля и темпа жизни не выдержали бы, как и он претензий второй половинки, будь они хоть сто раз обоснованы и справедливы. Хотя откуда бы ей взяться, семье-то – за этим он следит в оба. Новое же дело, несмотря на его явное несоответствие ни его опыту детектива, ни специфике отдела, а также изначальное нежелание Зака им заниматься, чем дальше, тем больше казалось все запутанней.

Взглянешь со стороны – проще некуда и вообще непонятно, почему оно попало к ним. Одноотдельцы судачили, мол, шеф своему любимчику полный фарш подсуетил, чтоб не напрягаться и рейтинг поднять. Да только не так-то прост оказался калач, как его выпекают. Суть – у богатого и довольно известного в определенных кругах чиновника украли несколько картин. Украденное, правда, было стоимостью с милое число с шестью такими же милыми нулями. Но не это было самым цепляющим.

Дом, а точнее, поместье чиновника равно крепость, в которую не то, что проникнуть со стороны, даже думать в этом направлении бесполезно. Картины хранились в отдельной комнате, отведённой под его любимую коллекцию. А там...ну, ничего нельзя. Даже дышать на экспонат ни в коем разе, исключительно в присутствии владельца. Cистемы защиты распознавали мельчайшие молекулы цвето–феромонов в окружающей среде, чтобы проанализировать их происхождение, сравнив с «папочкиными», а затем, в случае несоответствия, начать орать, как полоумные:

Тревога! Тревога! Нас пытаются спиздить!

И что? И ничего! Средь бела, можно сказать, дня два самых любимых полотна старожизненных авторов помахали родителю ручкой и исчезли в неизвестном направлении, Заку же досталось это «счастье». Почему, спросите вы? А все потому же. Потому что только синие могут уловить след в таком запутанном деле. А пострадавший настаивал именно на нем. И не просто, а с лучшими показателями. Так Зак со своим послужным и оказался замешанным во все это дерьмо. По прошествии семи дней ведения дела он хорошо понял, что значит старинное выражение «Срань Господня». Именно этой фразой можно было смело охарактеризовать пострадавшего. И в душе Зак сердился теперь только из–за одного – какого хера воришка не стырил всю долбаную коллекцию этого напыщенного мудилы.

Потерпевший был омегой, по счастливо–несчастливой случайности бледно-жёлтой и оказавшейся у власти. А как показывал опыт Зака всех его тридцати трех лет, это большая, нет, громадная ошибка. Романтичность и мягкость, склонность к постоянной рефлексии, эмоциональная ориентированность в купе с полным отсутствием жёсткого и прагматичного подхода к жизни, присущие им по природе, попав в безжалостные тиски управленческой карьеры, формировали из органичного изначально человека невразумительное нечто, безальтернативно ломая и круша все то, что нужно было бы беречь и развивать, но на совершенно ином поприще. В конечном итоге, получалась гремучая смесь из огромных амбиций, подпитанных нехилыми возможностями, и удручающей бесхребетности и инфантильности, возникшей на месте прекрасного когда-то, в своей естественности, создания.

В существующем положении вещей амплуа в социуме были, можно сказать, чётко распределены. И если, к примеру, гениальным писателем или артистом в девяносто девяти случаях из ста мог быть исключительно омега, то управлять как издательством, так и концертным графиком будет альфа. Беты – прирождённые врачи, аналитики, коучи или тренеры. И первичный пол тут роли не играл. Конечно же, имели место быть и исключения, куда ж без них, в последнее время, что примечательно, все чаще и чаще. Встречались великолепнейшие бизнесмены-омеги и не менее выдающиеся танцоры-альфы, даже художники-беты, однако по большей части, все же, оставаясь не типичным явлением.

Так что, это недоразумение, будучи чиновником далеко не самого низкого ранга и по совместительству наследником приличного состояния, собственно, благодаря чему в чиновники и попало, всю последнюю неделю восседало перед ним, стопроцентным альфой не только по рождению, но и по цветотипу, и громогласно провозглашало свои веления, местами повергая в шок и подбивая по–простому дать в нос. Как объяснить этому придурку, что все его ловушки не выявили ничего. А они, на минуточку, даже навороченнее того, что официально может использовать полиция. Как заставить эту расплывшуюся от кабинетной работы задницу напрячься хоть на дюйм. Авось, и до мозга волна дойдёт, и он задумается над услышанным.

Смех смехом, но Заку было, действительно, невесело. Время следующей дозы неумолимо приближалось, а нужной суммы на руках пока не было. Колоть дешёвый неофициал он больше не будет ни при каких раскладах. Одного раза и горького опыта хватило по самое не балуйся. Да и государственный контроль над кустарным производством антидота ужесточился, уничтожив всех частных конкурентов. Те же, что еще работают, выдают на–гора лютую дичь. Не то, что на год, хорошо, если на полгода хватает, а побочек выше крыши. В результате чего, что вполне ожидаемо, цены взлетели к потолку и у тех, и у других. Хочешь – плати, не хочешь – наслаждайся всеми прелестями своей сущности, от одной мысли о чем кожа у Зака покрывалась мелкой сыпью, и начиналась нервная почесуха. Если не разберётся с чёртовой кражей, похоже, придётся залезть в сумму, заботливо откладываемую на операцию. И осознание этого злило парня до невозможности, подстёгивая к активным действиям. Он рыл землю носом, и не сказать, что не преуспел в этом, но стройная финальная картинка пока не складывалась. Все события того дня он знал уже практически наизусть, много раз перекрутил в голове, перепроверил и уточнил все возможные детали. Итак, что мы имеем.

Неделю назад. Пятница. Первый день расследования

Утро – самое что ни на есть нелюбимое время суток Зака. Можно было бы списать все на возраст, скучную взрослую жизнь и плюс–минус однотипные рабочие вопросы и задания, но нет. С самого детства так было, и ровно с тех же самых пор все, кто хоть как-то с ним соприкасался, были в курсе: хочешь от Витла результата, ставь ему задачи после полудня. Правда, преподавателям, как и его руководству в дальнейшем, было глубоко плевать на его персональные особенности, а посему в школьные и университетские годы Зак слыл драчуном и непоседой, снижая драками повышенный эмоциональный градус. В работе же, как ни странно, это иногда помогало, активируя от злости припрятанные таланты и раскрывая «чакры», о существовании у себя которых он до того и не подозревал.

Иногда, но уж точно не сейчас, когда, идя по коридору, взвинченный, голодный и не выспавшийся, Зак, ссутулившись в плечах, словно поворачиваясь спиной ко всему миру, захлопнув рот и крепко сжав зубы, пытался не выплеснуть ни на кого своё паршивое настроение. Он даже руки в карманы потёртых низко сидящих джинс засунул для надёжности, ибо бывало такое, что мозг-то не хотел, а они уже мутузили кого-то. Правда, давно случалось, еще в кампусе. Ну, так и не жил он больше в толпе с тех пор ни разу, ровнёхонько до позавчера.

Фак!

Ситуация с настроением усугублялась также тем, что вот уже почти неделю доблестный детектив перекантовывался в отделе, ночуя в своём кабинете. Соседи сверху его удачно затопили, так что в квартире сейчас ремонт. Вот такой вот бытовой пердюмонокль в двадцать третьем веке! Кому скажи, не поверят, правда, у его жилья была своя специфика. Зак все строительные развлечения терпеть не мог, да и некогда, поэтому руководство процессом доверил Мэтту. Сам же являлся лишь для утряски стратегически важных решений, кои без наличия его тела ну никак нельзя было принять. Благо, со слов брата, через пару деньков он сможет заново полюбить родные стены.

Да, он не нежная и трепетная незабудка, и бытовые неудобства мало его колебали. Так из–за чего же весь сыр-бор? Правильно, из–за количества людей вокруг с самого, мать его, утра! И все разговаривают, двигаются, шумят, звонят, да просто дышат, и это уже бесит, легонько так, железными грабельками щекоча верхний слой эпидермиса. Сей чудный этап адаптации к окружающей реальности он обычно ловко проскакивал дома, в своей собственной и, что важно, отдельной квартире, подлатав взбудораженные самим фактом пробуждения в жуткую по его меркам рань нервишки терпким от крепости любимым напитком и парочкой выкуренных сигарет, являясь в участок максимально лучшей как для начала рабочего дня версией себя, чему немало способствовал также схомяченный по пути большой шоколадный эклер, купленный в пекарне на углу квартала. Сластёной парень не был, но эклер – это святое. А сейчас, уж простите, как есть. Нет эклера – нет хорошего настроения. Можно было бы смотаться и купить, но лень однозначно родилась раньше него. Что любопытно, после полудня он сам чудесным образом перевоплощался в такого же говоряще–звонящего персонажа и возюкал уже не граблями, а размахивал бензопилой, не щадя ни коллег, ни пострадавших, а преступному миру так и подавно доставалось на орехи.

Именно в момент, когда Зак намеревался незаметно и быстро прошмыгнуть к кофеварке за критически необходимой дозой «успокоительного», он и был ловко пойман в силки, завернут в начальственный кабинет, усажен за стол и «осчастливлен» новым делом. Шеф, правда, знал его, как облупленного, а потому кофе, двойной черный без сахара, и чудотворящий кулинарный шедевр все же присовокупил, и спустя минуту парень, быстренько проглотив даденное и чувствуя, как краски постепенно возвращаются в его серое и унылое утро, вертел пустой стаканчик в руках, стараясь сосредоточиться на том, что слышал.

Когда же Грант закончил свой рассказ, Зак, даже если бы хотел, не смог бы сдержать своего удивления, ибо это было ни разу не логично, черт побери, НИ–РА–ЗУ.

– Кххх, – прокашлялся он, пытаясь подобрать слова, чтобы облачить свои эмоции в максимально литературные фразы, как ни крути, а перед ним начальство. – А каким, прости, боком тут мы? Есть кражники. Им не сподручнее будет? Я же правильно понимаю, всего-навсего мазилки спёрли, жмуриков-то нет?

– Господи, Зак, – скривился Грант, словно разжевал неспелый лимон целиком, не снимая шкурки. – Меня когда-нибудь стошнит от твоего языка, приятель, как в отстойник окунулся, честное слово.

Зак на эту тираду и ухом не повёл, хорошо зная, что к его лексикону и манере изъясняться все в отделе уже привыкли. Да и нет у них тут кисейных барышень. А даже если бы и были, это их проблемы – меняться он не собирается.

– Нет, убийства не произошло, только кража, – продолжил босс. – Коллеги из соответствующего отдела на вызов как раз и приехали. Я видел их протокол, все они правильно и грамотно сделали, вот только пострадавший остался недоволен. Не знаю точно, на кого он нажал, но версии имеются, и дело перекинули нам. Если мои догадки на его счёт верны, не отпетляем, без вариантов, поверь. На-ка вот, полюбопытствуй, а потом продолжим, – разворачивая к нему голограмму с ридера с текстом и фотографиями на экране, надо думать, украденных картин, сказал мужчина.

Изучив содержимое, Зак тихо присвистнул, увидев цифры и по большей части впечатлившись количеством нулей. Так уж случилось, но в живописи парень разбирался, и в старожизненной тоже. В детстве мама любили водить, читай, таскать, их с Мэттом по виртуальным музеям и выставкам. Поначалу было скучно до жути, но потом, смирившись с невозможностью убедить родительницу в своей художественной невосприимчивости, Зак незаметно для себя увлёкся и действительно заинтересовался. Пытливый уже тогда ум мальчишки подмечал и запоминал ключевые элементы различных стилей и направлений. Благо, технологии позволяли вертеть экспонат с разных сторон и увеличивать для пристального изучения до самых мелких мазков. Он не мечтал стать художником, ни в коем разе, это омежий удел, но Заку было до жути интересно улавливать тот знаковый и ключевой момент, когда из простого хаоса цвета рождается сформированный и эмоционально завершённый образ. Кто ж знал, что когда-нибудь все эти навыки ему понадобятся.

– Святые Первые! Принимая как данность, никогда не понимал законов популярности?! – хмыкнул парень, рассматривая теперь уже само изображение картины, выполненной в стиле абстракционизма. – Да у меня младшая племянница похожего добра сотворить может с парочку за один уикенд. Не спорю, миленько, но камон!

– Инис, конечно, будущий известный художник, – подначил его Грант. Временами дразнить мальца было весело. – Ты так-то ее рисунки не выбрасывай. Мало ли, потом за такую же сумму продашь, лет через сто, если доживёшь до фееричного признания. А пока что бери дело, Зак. Потерпевший явится с минуты на минуту. И да, – добавил шеф. – Обрати внимание на информацию внизу мелким шрифтом.

Зак еще раз уткнулся в экран.

– Однако! – хмыкнул детектив. – И ты думаешь, что он сам картинки-то умыкнул, а теперь хочет получить офигенный куш от страховой?

— Именно это тебе, друг мой, и нужно выяснить. Страдает потерпевший, бесспорно, красочно, так и хочется платочек достать, всенепременно шёлковый, и слёзки ему утереть вместе с соплями, но и мы не вчера родились и концертов любительских насмотрелись, так что, приступай.

– Ты так и не ответил, почему? – все еще не унимался подчинённый. – Что не так? У кражников случился прокол? Профессиональное фиаско? Когда успели-то? Дело же только открыто.

– Ох! Ладно, – выдохнул шеф, понимая прекрасно, что этого разговора ему не избежать, потому как парень так просто не отстанет. – Мистер Орхид Сприн, именно так зовут нашего клиента, крайне болезненно воспринял пропажу «любимых крошек», – тут Грант сделал всем известный жест пальцами, изображающий кавычки. – В связи с чем для ускорения поиска выразил непреодолимое желание заполучить синего в расследование. Сам понимаешь, у кражников равных тебе нет, да и ему припекло именно твоё доблестное тело в купе с его возможностями. Где-то там он навёл справки и пришёл к такому выводу. Репутация иногда играет с нами злую шутку, знаешь ли.

– Орхид?! Что за имя такое дурацкое?! Только не говори мне... – закончить фразу Зак не успел, ибо дверь открылась и проклятье его последующей недели вплыло в кабинет. – А может быть, и двух, – подумал он, оценивая «находку» и поднимаясь со стула.

Профессиональным взглядом Зак сразу же определил все, что может считать любой синий, а с его-то опытом и подавно. Определил и мысленно грязно выругался, зыркнув на шефа, ибо визуал перед ним и внутреннее его наполнение подходили друг другу так же, как рыбе седло. Не корове, заметьте, это было бы еще куда ни шло. Тот издевательски пожал плечами, мол «А я что? Я ничего. Берём, что дают», и парень вернул свой взор вошедшему, детально изучая его уже снаружи. А посмотреть было на что.

Строгий деловой костюм, явно не дешёвый и по погоде изысканный, пижонские туфли из кожи преждевременно почившего пресмыкающегося, часы на ремешке из остатков этого же трупа и запонки с камнями. В демонстративно дорогую обёртку было упаковано тело, грузное, этак тридцати пятилетнее, обладавшее одышкой, негустой и какой-то неопрятной шевелюрой и, судя по цвету лица и мешкам под глазами, злоупотреблявшее либо алкоголем, либо увеселительными таблетками. Ну, или и тем, и другим сразу. Галстук своей треугольной строгостью только подчеркнул общий внешний диссонанс. В довершение, как будто картинки было мало, тонкий запах феромонов омеги в сочетании с бледно-жёлтым отливом был смачно приправлен внушительной дозой тяжёлого и глубоко древесного парфюма, горького и давящего. Неудавшаяся попытка с его помощью добавить себе маскулинности. Какофония еще та, конечно и для глаз, и для носа.

Мужчина, войдя, остановился у двери, не приближался, и во всей его позе сквозило хорошо заметное и нисколечко не скрываемое им превосходство. А точнее, желание превосходить. Сильное, раз отодвинуло на задний план как здравый смысл, так и элементарный такт. По задумке сего к нему должны подойти и сопроводить к столу. Не иначе барин среди холопов в древние времена. Заку даже любопытно стало, как долго визитёр собирается пребывать «в роли». Он развернулся в пол-оборота, открывая обзор шефу, и, поиграв лицом, скрестил руки на груди, не принимая ни малейшего участия в «шоу». Грант же, видя, что подчинённый сегодня явно в ударе, сдвинул начальственную корону куда подальше и перевёл огонь на себя.

– Добрый день, мистер Сприн, – подходя и протягивая руку для приветствия, сказал он. Потерпевший, судя по всему, удовлетворился оказанной честью и изволил протянуть ладонь в ответ, изящную, но безжизненную, с полноватыми наманикюренными пальцами, изобразив вялое рукопожатие. – Разрешите представить вам Заккери Витла, старший детектив.

– Вы и правда сапфировый синий? – уточнил гость, «кабинетным» взглядом высокослужащего окидывая парня с ног до головы, а точнее от носков грубых ботинок и до колючих глаз цвета замороженного дыма.

– Все, блядь, дело дрянь, – подумал шеф, зная характер коллеги. – А вы, батенька, остолоп, как я погляжу. Скрыть свой цветотип не представляется возможным ни для кого, так что, понимание того, кто перед тобой, однозначно и неоспоримо. Сейчас начнётся...

– Синее некуда, – поспешил обрадовать Зак, усмехаясь уголком рта. – Ещё чуть-чуть и почернею. А что, есть сомнения на этот счёт?

– Нууу, я представлял вас несколько иначе, – протянул потерпевший, и его губы сложились в такую характерную возмутительно-недовольную фигуру, именуемую в простонародье «куриной жопкой». – Косуха, опять же, джинсы...потёртые.

– Ты еще «фи» в конце добавь, идиот, – подумал Зак, а вслух сказал. – Уверяю вас, мистер Сприн, до одиннадцати утра я и сам себя не так представляю. Так что, вам еще парочку часиков доведётся потерпеть меня в текущем виде и форме или, как вариант, заглянуть позже. Справедливости ради должен заметить, что на работе моих извилин потёртость штанин и убогость стиля верхней одежды, к счастью, не сказывается.

Зак явно измывался над несчастным, и Грант знал, что мысленно тот уже окрестил клиента тупицей и, скорее всего, идиотом, а сейчас просто забавляется с ним. И он прав по всем статьям, но дело открыто, начальство уведомлено, и избавиться от этого очаровашки можно лишь одним способом – довести все до ума. Чем Зак и займётся, хочет он того или нет.

– Мистер Витла, проводите, пожалуйста, пострадавшего в свой кабинет для дачи показаний, – пробасил шеф с каменным лицо.

Они работали вместе вот уже десять лет. И этот тон Заку был отлично знаком, как и всем остальным в отделе. И назывался он мне–надоели–ваши–шуточки. Вслед за ним легко и просто можно было и баллов лишиться, а вот этого не хотелось однозначно. Поэтому он изобразил самую дружелюбную из личного арсенала улыбку и вместе с «желанным» гостем проследовал в свои пенаты. Сев за стол, Зак снова запустил рабочий ридер и воззрел на мужчину, который с нелепым выражением лица все еще стоял и осматривался по сторонам. Надо заметить, что в кабинете, помимо простого офисного кресла в котором сидел его хозяин, было еще три стула. Разномастных и разнокалиберных, зато, что называется, на всякий вкус и цвет.

– Вы можете выбрать любой, вам приглянувшийся, мистер Сприн, – с плохо скрываемой издёвкой произнёс Зак, но тот, видимо, настолько был занят внутренней попыткой решить, достойны ли данные предметы мебели его великолепного тела, что пропустил интонацию мимо ушей. – Они втроём все в равной мере хотят очутиться под вами и исполнить свой гражданский долг.

– Я, пожалуй, постою.

– Ваше дело, конечно, – ответил парень, чуть откидываясь на спинку. – Но, боюсь, мы тут сегодня надолго, и вы устанете, да и мне некомфортно голову все время задирать. Так что, попрошу вас все же присесть.

Последние слова сопровождались выразительным взглядом с незначительным впрыскиванием в воздух тяжёлых феромонов синего, прессом давя на сознание. Что и следовало доказать – даже весь из себя крутой чиновник сделал то, что ему велели. А все потому, что природу жёлтого не обмануть и не спрятать как за претензионным поведением и модной одёжкой, так и за внушительной должностью. Осилив чудеснейшим образом еще секунду назад мучительный и невозможный выбор, мужчина приставил ближайший стул к столу и приземлил на него свою нежную во всех смыслах пятую точку.

– Так бы и сразу, кретин, – удовлетворённо хмыкнув, Зак приступил к привычному, где-то даже любимому делу.

– Мистер Сприн, расскажите, пожалуйста, как именно, кто и при каких обстоятельствах обнаружил кражу. Кстати, напомните, когда это произошло?

– Вчера около двух часов дня лично я обнаружил ЭТО.

Зак мысленно сделал зарубочку.

Надо же, как у нас поставлена информация! Или по-другому, какая дрянь на меня так быстро вывела? С этим нужно бы отдельно разобраться. Нет, репутация – это, безусловно, здорово, и досталась она не за красивые глаза, но чтоб вот так без меня меня женили – полная херня.

– Не могу не полюбопытствовать, что не так сделал кражник, простите, детектив из отдела краж и ограблений, в результате чего вы обратились к нам? – спросил парень, на что потерпевший картинно вздохнул, но отвечать не стал.

– Послушайте, мистер Сприн, – сухо и на пару градусов серьёзнее припечатал словами Зак. Бигбосс, похоже, берега попутал и забыл, что не у себя в кабинете восседает на облаке. Надобно возвращать на нашу землю грешную. – Не отвечать на мои вопросы, конечно, тоже стратегия, но вынужден предупредить – так мы далеко не уедем. Произошло преступление, и вы сами, позволю себе напомнить, проявили инициативу, оказавшись здесь. А у криминалистов есть одно правило: первые 72 часа являются самыми информативными и зачастую самыми результативными при поимке преступника. Следы еще свежи, он сам в состоянии эйфории, и вероятность совершения им ошибки максимальна. По истечению этого срока психоэмоциональный фон преступившего закон выравнивается, свидетели, ежели таковые имеются, при даче показаний неосознанно начинают подменять реальные воспоминания кажущимися. Такова особенность памяти. И дальнейшая работа с ними может потребовать привлечения узких специалистов. Все это, заметьте, время, которое играет против нас. Один день мы фактически уже потеряли, осталось не так много, мистер Сприн. Поэтому прошу не уворачиваться и быть максимально честным. Если вам так будет проще, тайну следствия никто не отменял, с этой стороны можете быть спокойны, – добавил Зак на всякий случай, коли клиент ведёт себя, как придурок, опасаясь за свою карьеру, что не исключено.

– Я...я, кажется знаю, подозреваю, кто мог украсть моих малышек, но не хотел бы огласки, поэтому и настоял на переводе дела к вам. Думаю, вы меня понимаете, – промямлил Орхид, суетливо мельтеша глазами неопределённого болотно-карего цвета, а его лоб покрылся капельками пота.

– Ооо, приятель, да ты что-то темнишь, – не сводя взгляда с мужчины, нервно вытирающего лицо пижонским платочком, протянул Зак, чувствуя, как проклюнулся маломальский интерес на фоне таких знакомых сигналов. – Что оно? Синтетика? Запрещенка? Сексуальные вывороты? Что там нынче в моде у богатых и не отягощённых моралью?

– Понимаете, накануне вечером я был не один. Я...другими словами, я снял проститута. Но все, что помню от момента нашего приезда в дом, лишь его красивую мордашку и соблазнительное тело, а потом мрак и провал. Следующий кадр – утро, я лежу в гостиной на диване, домработница трясёт меня, пытаясь разбудить, а я с трудом могу понять, что происходит, и голова при этом раскалывается, как от удара молота.

– Шлюха, вечер, – зафиксировал Зак. – Где сняли?

– На Макзи, – быстро ответил мужчина. Видимо, дошло, что темнить не имеет смысла.

– Логично, – поддакнул детектив. Где же еще в их городе легче всего организовать себе необременительный досуг. – Но почему привели его к себе? На Макзи полно отелей, мотелей и тому подобных мест разной степени комфорта и секретности. Покувыркались бы, пардон, душевно провели время и по домам.

– Я был зол, и мне...представьте себе, мне захотелось именно так.

– А почему вы были зол, мистер Сприн?

– Потому что не получил желаемого.

– Что же вы желали? – Зак стало казаться, что он воспитатель в детском саду, где нужно задавать короткие вопросы, состоящие из минимума слов, чтобы дитятко наконец-то вразумело, что от него хотят взрослые. Ни–ни говорить сложными конструкциями – еще мозг взорвётся от такого перегруза.

– Другого мужчину.

– Который....

– Который приходил брать у меня интервью в этот день.

– Так стоп! – дым в глазах Зак сгустился, как всегда бывало, когда он обнаруживал любопытную информацию. – А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, и сосредоточьтесь на деталях, это важно. Согласно процедуры информирую вас, что наша беседа будет записываться в целях сохранности и однозначной трактовки сказанного вами и, в случае необходимости, апеллирования к ней.

Нажатая на ридере кнопка загорелась, подтверждая активацию режима. Мужчина впился в неё глазами и с выражением полной драмы на лице, обмахнулся все тем же платочком, словно не о своём же дне должен был рассказать, а, как минимум, слить врагам государственную тайну или привселюдно обнажить душу и признаться в тягчайших позорных грехах. Но к изложению событий все же приступил.