ГЛАВА 10. Часть 1
🌟 ПОЖАЛУЙСТА, ПОСТАВЬТЕ ГОЛОС ЭТОЙ ЧАСТИ!🙏🏻🥹 Спасибо! ☺️❤️
— Ладно, — Лиза, умостив на коленях раскрытый свадебный журнал, потёрла ладони. — Теперь самый важный вопрос: кто свидетель?
Она немигающим взглядом лукаво уставилась на Веру, ожидая ответа. Вера только пожала плечами:
— Это вроде вне моей юрисдикции, — протянула без особого интереса, переворачивая шуршащую глянцевую страницу. — Хочешь, сама у Пчёлкина и спрашивай.
В гостиную с посеребрённым подносом на руках вплыла Таня. Две аккуратных белоснежных чашечки костяного фарфора — на свет подними и просвечивать будут — чуть стукнулись донышками о блюдца, когда она опустила на лакированный журнальный столик обвитый по кромке искусным металлическим плетением поднос. Принялась разливать молча чай; и из носика пузатого чайника потянулась тонкая струйка пара.
Лиза хмыкнула задумчиво, поджимая под себя босые ноги, и перевела взгляд с Веры на Таню.
— Тань, а ты-то хоть видела этого Пчёлкина? — кожа — такая же тонкая и бледная, как фарфор сервиза — собралась на лбу складками. — А то из Верки, — Лиза потянулась к чашке, — ничего толком не вытянешь.
Вера недовольно цыкнула языком, стрельнув в Лизину сторону убийственным взглядом.
— Что? — вскинула тёмные, не в тон пшеничным волосам, брови. — Мне для дела. Я вам всё-таки свадьбу устраиваю.
Таня, чайник на поднос отставив, опустилась в обитое пурпурным велюром кресло.
— Хороший молодой человек, — вынесла она вердикт, и Вера закатила глаза: Пчёлкин-то не просто так комплименты Таниной стряпне отпускал. — Обстоятельный, самое главное. Всё-то у него чётко и понятно. Вера Леонидовна с ним как за каменной стеной будет, — почтительно кивнула она седеющей головой. — А что ещё от брака-то надо? Ничего, девочки, и не надо, так я вам скажу, — потрясла она перед ними указательным пальцем в назидание и весом всего тела оперлась на подлокотник, к ним с Лизой придвинувшись. — Только знать всегда, что опора рядом есть.
Вера запрокинула голову, затылком укладываясь на мягкую спинку дивана и прикрывая глаза.
Да знать бы ещё, что вообще от брака надо — и кому надо? Ей, Вере? Или отцу её? Тут ведь, как и в любом деле, цель пути определяет по нему идущий.
Сама она и не задумывалась никогда о браке, и уж подавно не имела никакого представления, зачем он ей может быть нужен. Социальный конструкт, общественный институт — придумали же его для чего-то?
Любовь? Не было у Веры никогда такой любви, чтобы о свадьбе мечтать; да она и не знала, случается ли вообще и случится ли у неё такая любовь.
Материальное благополучие? Тут уж и без брака всё у неё сложилось замечательно.
Воспоминания об отношениях мамы и отца, далёкие, а оттого совсем мутные и поверхностные, как смазанные неудачные фотокарточки, ничего ей не давали и тем более ни в какую целостную картинку — образ, который, может, и захотелось бы воспроизвести — не складывались.
У неё был отец, была она, были их странные, больше официальные, чем родственные, отношения; была, в конце концов, Таня — вот всё, что она могла бы назвать семьёй. И представлять, что когда-нибудь у неё появится другая, своя, попросту не приходилось. Течение этой их совместной жизни, расписанной по дням, казалось монолитным и оттого несокрушимым, вечным и незыблемым.
Но отец, кажется, умирал; и одно это уже в корне меняло весь расклад. Хотя бы потому, что Вера совсем не представляла, как будет жить дальше — без него.
Если бы не эта затея со свадьбой, то, может быть, впервые в жизни она стала бы свободной. Но такой ценой, ценой жизни отца, эта свобода, конечно, совсем не была Вере нужна — да и что бы с ней потом делать, она тоже, на самом деле, плохо представляла. Одно дело — место работы себе по душе выбрать, совсем другое — своей жизнью полностью от и до распоряжаться.
Так Вера жить не умела.
Но свадьба всё-таки состоится, и теперь место отца, выходит, займёт муж. В том ирония и состояла, что эта их новая потенциальная семья казалась ровно такой же странной и ненастоящей, как и Верина нынешняя.
Только вот чего ждать от отца она понимала прекрасно: играть по его правилам научилась давно и даже приняла для себя, что движет им своеобразная, но всё-таки любовь; что отец может причинить ей вред, Вера даже представить не могла.
Но муж — муж, который был для неё абсолютно чужим человеком — другое ведь совсем дело. Если отец — она поклясться могла — руководился в первую очередь её же интересами, то что во главу угла поставит Пчёлкин? Какими будут правила его игры?
— Любви, Тань, надо, — беззаботно прозвеневший голос Лизы отвлёк Веру от размышлений. — Большой и чистой.
Таня сцепила пальцы в замок под грудью, утонув всем своим сухопарым телом в мягкой кресельной обивке.
— Молодые вы ещё, — качнув головой, по-старчески упрекнула она Лизу. — Любовь-то, что, разве в кино и на танцы походить? Не-ет, Лизонька, — махнула она рукой. — Ты вот лет десять с человеком проживёшь — и тогда, может, и сможешь сказать, что любишь. А такого человека, как Виктор Павлович, — она перевела взгляд поблёкших от старости глаз на Веру, — очень даже можно полюбить.
— Таких людей, как Виктор Павлович, — передразнила Вера, опустив голову и безразлично уткнувшись в цветастую страницу журнала, — лучше вообще за семь вёрст обходить и не связываться — целее будешь.
Рядом раздался Лизин хрустальный смех.
— Ну, тут ты уже, — она молнией метнула глаза к потолку и снова опустила к Вере, — не справилась. Хоть что-нибудь выбрала? — Вера этот пухлый журнал листала уже битый час — и совершенно безрезультатно. — Платье бы уже сейчас заказать, чтобы всё как надо сделать успели. Времени в обрез.
К организации свадьбы Лиза и правда подошла с недюжинным энтузиазмом. Да она, по правде, и была единственным человеком, которого бесконечный ворох организационных вопросов вообще волновал: к Вере она заявилась с длиннющим списком из предстоящих хлопот.
У Веры-то при одном взгляде голова закружилась. Ресторан найди, меню утверди, торт — Гос-споди, торт удостоился аж отдельной строки, и не где- нибудь, а в верхней части списка — выбери, приглашения напечатай, платье сшей — а дальше Вера и читать не стала, в глазах рябило от сливающихся в кашу рукописных букв. Зато Лиза деловито проблемы щёлкала, как орешки, и по каждому пункту у неё уже заготовки были: вот тебе десяток подходящих ресторанов, а вот бархатистые наощупь открытки-приглашения с вензельками и голубками — образцы, то есть.
Вера потому в её знающие толк руки все бразды правления без сомнений и передала — а Лиза за дело взялась рьяно, ей всё в радость было: и распоряжения всем вокруг отдавать, и мотаться по Москве из одного свадебного салона в другой, и шуршать страницами бесконечных каталогов — вот, дескать, такие будут скатерти, с жемчужным сатиновым переливом, а вот — кольца для салфеток, непременно позолоченные.
Увесистую стопку каталогов и журналов она притащила, чтобы Вера, наконец, под её чутким руководством платье выбрала. Сама Вера этот момент оттягивала, как могла, но Лиза на порог дома заявилась без предупреждения, исполненная решимости не дать Вере в этот раз увернуться.
Кипой ярких закладок-стикеров Лиза пометила уже страницы с платьями, которые сама сочла стоящими внимания, но каждый из предложенных вариантов у Веры вызывал только гадливое отторжение.
— Не хочу всех этих рюш, кружавчиков каких-то, — Вера резко захлопнула журнал и кинула раздражённо на столик, — как баба на самоваре. Ну что это такое, Лиз? — она выхватила из Лизиных рук раскрытый выпуск «Бурды» и загнула разворот с моделью, затянутой в увитый кружевами корсет, переходящий в атласные фолды юбочной накладки. — Меня-то ты в этом вообще
как себе представляешь? Я в жизни такое не напялю, — Вера брезгливо отбросила захлопнувшийся журнал Лизе на колени.
Лиза, «Бурду» аккуратно подхватив, разворот снова раскрыла и оценивающе прищурилась, окидывая Веру взглядом.
— Ну, объёма в юбке чуть убавим, если хочешь, — она задумчиво закусила губу, — и хорошо будет. Знаю такую портниху — в лучшем виде сделает. Ткань итальянская. Сестре на свадьбу тоже платье шила.
Вера раздражённо закатила глаза, шумно выдыхая. Ни портниха ей не нужна, ни ткань её итальянская — а только что с того? Всё равно ведь Лиза с неё живой не слезет.
– Вам, Вера Леонидовна, всё к лицу, — подала голос Таня, заглядывая близоруко сощуренными глазами в журнал.
Вера потянулась за отложенным на дальний край столешницы
«Космополитеном», не Лизой принесённым, а Верой самой купленным накануне и краем глаза просмотренным на заднем сидении машины.
Вера нащупала заранее загнутую вчера страницу и ткнула пальцем в простенькое атласное платье-комбинацию с фривольным разрезом до бедра на широко по-голливудски улыбающейся блондинке.
— Вот пусть и сошьёт такое твоя портниха, — распорядилась Вера. — Из итальянской ткани.
Лиза, схватив журнал, недовольно нахмурилась, разглядывая картинку.
— Оно ж даже не свадебное, Вер, — сморщив носик, протянула она, переводя на Веру сомневающийся взгляд.
— Какая свадьба, такое и платье, — отбрила Вера, равнодушно пожимая плечом. — Всё, баста. Не обсуждается.
Лиза на неё покосилась недоверчиво и тяжко вздохнула, устало прижимая ладонь ко лбу.
— Ладно, придумаем что-нибудь, — обречённо выдохнула она, — но имей в виду, если ты захочешь шить чёрное, я тебя вот этими руками придушу, — вскинула она растопыренные ладони.
Она «Космополитен» сердито закрыла, пометив закладкой нужную страницу, и отложила в сторону.
— Так со свидетелем что? — вернулась она к прежней теме, которая, судя по всему, больше всего её и волновала. — Я на правах свидетельницы имею решающий голос в выборе кандидатуры. Ты же за Космоса больше замуж не собираешься?
Вера хмуро усмехнулась.
— Как видишь, — произнесла тихо и отхлебнула остывшего чаю.
— Ну вот. А я не гордая, — всплеснула Лиза руками и заговорщицки ухмыльнулась, — я подберу. — Она мечтательно закатила глаза, подперев указательным пальцем щёку и откинувшись на спинку. — Думаю, мы хорошо будем вместе смотреться.
Вера вскинула брови со скептической усмешкой.
— Он не согласится, Лиз, — умерила она пыл некстати размечтавшейся подруги.
Лиза на неё искоса хитро уставилась и скривилась.
— Кто бы его ещё спрашивал, — бросила она небрежно, — как миленький согласится, если я с ним поговорю. В конце концов, — лукаво улыбнулась Лиза, — раз на мне ответственность за крепость брака моей лучшей подруги, я выложусь на все сто.
Вера смущённо поморщилась, пряча лицо за чашкой с чаем.
Лиза унеслась только к глубокому вечеру, кипу макулатуры с собой не захватив — так и оставила раскиданные журналы валяться в гостиной на столике.
Вера бесцельно листала очередной выпуск заграничного «Brides» (и где только Лиза достать успела?), с переменным успехом борясь с окутывающей её своим тяжёлым пологом дремотой, когда громкий глухой стук заставил резко всполохнуться: упало что-то тяжёлое, кажется, в кабинете отца.
Вера журнал положила на грудь, заметив в дверном проёме, как из кухни в сторону кабинета скользнула встревоженная Таня.
— Вера, — спустя минуту окрикнула её домработница, — Вера, в скорую звони!
Вера вскочила с дивана, в два прыжка преодолевая расстояние до коридора, откуда сквозь распахнутую дверь кабинета увидела отца, схватившегося за сердце и осевшего на пол, а возле него — опустившуюся на корточки Таню.
Рот раскрылся от шока, но крика она не услышала: голосовые связки будто одеревенели неподвижно. Вера схватилась за дверной косяк, ощутив, как земля под ногами шатнулась угрожающе.
— Звони в скорую, — повторила Таня, помогая отцу подняться и сесть в кресло, — с сердцем плохо.
Вера судорожно нащупала телефонную трубку прямо здесь, в прихожей, на тумбочке под широким зеркалом, и зажала две цифры телефонного номера, вслушиваясь в длинные гудки.
Сбивчиво назвала адрес, не сводя глаз с хватающего воздух губами отца. Диспетчер на том конце женским безразличным голосом уверил, что скорая сейчас приедет, и Вера не глядя опустила трубку на базу, срываясь с места.
Она, подскочив к отцу, опустилась возле кресла на мягкий ворс ковра. Его лицо с полуопущенными веками посерело, крылья носа широко раздувались от частых вдохов, а на лбу крупными каплями выступила испарина.
— Посиди с ним, — велела Таня, распахивая окно и выскакивая из кабинета, оставив Веру один на один с отцом, в миг обессилевшим и бестолково блуждавшим полными ужаса глазами по кабинету, и собственными мыслями, суматошно разбегающимися от растерянности.
— Пап... — позвала Вера тихо. Его веки слабо дёрнулись, и Вера похолодевшей ладонью сжала его безвольно повисшие пальцы.
Отец оттянул ворот рубашки, и Вера принялась судорожно расстёгивать выскальзывающие из пальцев пуговицы, с трудом протискивая их в слишком мелкие петли.
— Сейчас, пап, всё хорошо будет, скорая едет...
Отец разразился тяжёлым грудным кашлем, от которого плечи его свело судорогой.
— Виктору позвони, — осипшим голосом выдавил он сквозь хрипы, — пусть едет в больницу. С юристом.
🌟 ПОЖАЛУЙСТА, ПОСТАВЬТЕ ГОЛОС ЭТОЙ ЧАСТИ!🙏🏻🥹 Спасибо! ☺️❤️