Принцесса выбирает дракона || 18+

🌟 ПОЖАЛУЙСТА, ПОСТАВЬТЕ ГОЛОС ЭТОЙ ЧАСТИ!🙏🏻🥹 Спасибо! ☺️❤️

Вера, в замешательстве проводив взглядом спину Пчёлкина, обернулась к замершей Ольге. Та, тяжело на неё посмотрев, пожала плечами:

— Не вышло, – произнесла она тихо, поджав смоченные шампанским губы. – Извини.

Вера тяжко вздохнула, горько улыбнувшись и качнув головой.

— Я уже поняла, – ответила она обречённо, продемонстрировав Беловой тяжёлым грузом повисшее на пальце кольцо.

Та скользнула по сверкнувшему брильянту глазами и опустила подбородок, отводя взгляд с вымученно-натянутой улыбкой.

Что ещё ей сказать, Вера не знала, поэтому снова приложилась губами к краешку фужера – как будто пыталась занять чем-то онемевший рот. Ольга вернула к ней задумчивый взгляд, в котором, как Вере показалось, скользнула ни то бессильная злоба, ни то тихая зависть.

— Ты вернулась к мужу? – спросила, пытаясь сменить хоть как-то тему, прервать неловкое повисшее молчание.

Ольга усмехнулась совсем невесело и помотала головой:

— Просто праздник сыну не хотела портить, – грустно выдохнула она. – И Саша настаивал, чтоб мы вместе были.

Вера понимающе покачала головой.

В отношении Ольги к Вере что-то неуловимо поменялось; она это кожей ощущала. В том, как Белова отводит взгляд, как стискивает и катает между

пальцами тонкую ножку стеклянного бокала, как поджимает губы, будто не решаясь высказать Вере что-то нехорошее. Белова могла бы уже от Веры просто отойти – хозяйке вечера и оправдываться для этого не нужно. Но Белова замерла угрюмо напротив, терзала этот несчастный почти опустевший фужер с исступлённым ожесточением и не уходила.

Вера, как будто ощущая себя перед нею чем-то обязанной, тоже сдвинуться с места не решалась.

Чувствовала ли Белова, что по просьбе Веры мужа предавала?

Или – мысли Веры озарила внезапная и пугающая догадка – душу Беловой жгла обида на то, что ей предпочли другую женщину?

Теперь собственный план, на который она возлагала большие и напрасные надежды, показался ей дурным каким-то, глупым, слишком зыбким. Неизвестно зачем она поставила всё на сентиментальность Пчёлкина, хотя даже толком не знала, как он сам к Ольге относится. Зато теперь, кажется, нажила себе в лице Беловой, может, не врага, но недоброжелателя – уж точно не друга.

Но других шансов, других возможностей всё равно ведь не было. Или она их не видела: схватилась за слишком тонкую соломинку, а та и переломилась под тяжестью возложенных ожиданий; и теперь Вере оставалось только продолжать тонуть.

И с Космосом придётся теперь объясняться: говорить, почему его помощь больше Вере не нужна, просить отойти в сторону. И что ему сказать? Правду?

Нет, правду сказать слишком сложно – правда его ранит. Или эта правда ранит её саму?

– Зато он поймёт, с кем имеет дело.

Резкие слова Пчёлкина, эхом отдавшиеся в голове, прозвучали приговором самой последней инстанции. Приговором самой себе – если она объяснит Холмогорову всё, как есть.

А с кем он имеет дело? Сама не знала, не могла найти ответа; но где-то он, этот ответ, всё-таки прятался – там, на самом дне души. Он проглядывал под мутными воспоминания о том, как уверяла Холмогорова, что сама всё решит, нарочно не объясняя своего плана; как просила Ольгу помочь с подспудной надеждой, что та просто уйдёт к Пчёлкину от мужа.

Но ведь Вера сама стала заложницей обстоятельств: просто делала всё, чтобы из них выпутаться. Только вина острым когтем изнутри нутро всё равно поскрёбывала – деликатно так, осторожно, но настойчиво. Теперь, когда Вера собственными глазами лицезрела, что натворила, вина внутри налилась силой, плечи расправила и заполнила собой всё нутро.

— Вер, – окликнул её бас Холмогорова. – Ты-то мне хоть объяснишь, чё происходит?

Вера, сморщившись в болезненной гримасе, смяла переносицу между

пальцами и повернулась на его голос. Ольга, бросив взгляд на Космоса, как будто вдруг отмерла и с вежливой улыбкой ретировалась, пробормотав что-то извинительное.

— Космос... – начала Вера и замялась: так и не успела толком придумать, что ему сказать. Гадко было от того, что его уже обманула; ещё гаже – от того, что снова собиралась душой кривить, как угодно ужом на горячем песке извиваться, потому что на правду храбрости не хватало. Эта ядовитая трусость, с которой Вера впервые нос к носу столкнулась, скалила злорадно лицо – и это было её собственное, Верино, лицо.

— Он если тебе чё-то сделал, ты так и скажи, – Холмогоров сжал её ладонь в своей огромной лапе, как будто пытался показать, что готов стать для неё опорой при любом раскладе.

Вера отвела потерянный взгляд, закусив губу. Аккуратно высвободила ладонь из его крепкой хватки, судорожно сжав пальцы в кулак. Он от этого жеста вздёрнул с неприязнью уголок губы.

— Да нет... – протянула она тихо, заслоняя лоб рукой. – Просто... Зря это всё, Космос, – она посмотрела на него с вымученной улыбкой, – всё равно ничего не получится. Я просто подумала, что... Пчёлкин, может, не такой уж и плохой вариант.

Вера всеми силами старалась заставить голос звучать убедительно, уверенно. Так, чтобы никаких сомнений у Холмогорова не возникло. Чтобы он решил, что она и правда передумала, что ей совсем не нужны его попытки её спасти.

Он не нужен.

Холмогоров вцепился в её лицо напряжённым взглядом; Вера каждый свой мускул сейчас, кажется, чувствовала и не давала ему не дай Бог дёрнуться, выдать её с потрохами.

— Ты чё говоришь-то? – опешил Холмогоров, скривившись в недоверчивой ухмылке. – Сама мне сказала, что не хочешь с ним...

— Передумала, – перебила его Вера, вскидывая брови. – Правда, Космос, мы ведь с тобой просто... – Вера прочистила пересохшее горло и отхлебнула маленький глоток шампанского, – ...ну, друзья. – Вера запустила руку в копну волос, – Я испугалась просто. Не знала, что делать. Ты ведь будешь ждать от меня чего-то, – она неосознанным порывистым движением скользнула по шее, где отпечатался его поцелуй, – а я так совсем не хочу. Не могу. Мне просто... неприятно, – выдохнула она, уставившись на него из-под сведённых напряжённо бровей.

Даже почти не кривила душой – вспомнила его аккуратные поцелуи, которые на коже ощущались какими-то ненужными.

Холмогоров дёрнул плечами, крылья носа в разъярённом вдохе дёрнулись угрожающе.

Бросив взгляд за спину Холмогорова, заметила приближающегося Пчёлкина.

Он с кривой ухмылкой преодолел расстояние между ними и по-хозяйски опустил ладонь Вере на заднюю часть шеи.

— Разобрались? – насмешливо оглядев Холмогорова, поинтересовался равнодушно. Желваки на челюсти Космоса приобрели слишком резкие очертания; лицо его стало вдруг каменным, будто из мрамора высеченным. Он от Веры глаза оторвал и перевёл на ухмылявшегося Пчёлкина. – Ну и прекрасно, – подытожил тот. Рука его с затылка скользнула к виску, ласково заправляя локон за ухо. Вера сама как будто обратилась в статую, взглядом уткнувшись в бокал, в который вцепилась сведёнными пальцами. – Так чего, Кос, свидетелем-то будешь?

Ноздри Холмогорова снова раздулись в резком выдохе, верхняя губа вздёрнулась: он оскалился по-звериному. С лица Пчёлкина маска самодовольного равнодушия так и не сходила, но глаза в лице Космоса как будто дыру пытались пробурить.

Холмогоров молчал; и Пчёлкин, Космосу демонстрируя ещё наглядней его же собственное поражение, оставил на виске Веры короткий поцелуй и притянул к себе ближе за талию. Вера губы растянула в вымученной улыбке, не сопротивляясь его бесцеремонным действиям.

Космос, со злобой прыснув куда-то в сторону, одарил Пчёлкина напоследок уничтожающим взглядом и, намеренно задев его плечом, прошёл мимо них, снимая с подноса официанта новый бокал с игристым.

Вера опустила веки; лицо скривила мучительная гримаса.

— Умница, – хрипло шепнул Пчёлкин на ухо, опаляя кожу тёплым дыханием с примесью запаха табака. Она возвела затравленный взгляд к его нависшему над ней лицу и горько выдохнула. Он поймал её подбородок пальцами, не позволяя отвернуться. – Ты сама это устроила, – качнул Пчёлкин головой в сторону отдалившегося Холмогорова, спустившись прищуренным взглядом от её глаз к губам, – вот и пожинай плоды.

Вера обречённо взглянула в его глаза, наполнившиеся чем-то, отдалённо напоминавшим сочувствие. С губ сорвался рваный выдох, грозивший превратиться в судорожный всхлип. Снисходительность на лице Пчёлкина вдруг растворилась в мягкой улыбке.

— Хочешь совет? – он большим пальцем невесомо коснулся её нижней губы, – не ищи себе врагов среди друзей, – прищурил лукаво глаз и цыкнул языком, – ищи лучше друзей среди врагов, – и протянул Вере раскрытую ладонь.

Она, на секунду в нерешительности замерев, осторожно вложила свои пальцы в его. В тёплом свете блеснул прозрачными гранями камень на безымянном пальце.

Пчёлкин, поймав её ладонь в свою и стиснув в крепком замке, завёл её руку под локоть и потянул за собой к небольшому круглому столу во главе зала, где уже на слишком почтительном для супружеской пары расстоянии сидели Беловы.

Вера опустилась на галантно отодвинутый Пчёлкиным стул, сам он умостился рядом с ней.

— Я там где-нибудь с пацанами упаду, – к столу подошёл Холмогоров, мазнув напряжённым взглядом по Пчёлкину и сцепляясь в рукопожатии ладонями с Беловым. – Оль, – кивнул он с натянутой улыбкой Ольге.

Вера, схватив уже наполненный фужер, сделала большой глоток, отводя от Холмогорова взгляд.

— Утрясли? – коротко обратился Белов к Пчёлкину, провожая отдалявшуюся спину Космоса взглядом.

Пчёлкин угукнул.

— Ща нажрётся и отойдёт, – махнул рукой он, повернувшись к Вере лицом и весело ей подмигивая.

Ольга скользнула по Вере взглядом исподлобья поверх бокала и отвернулась в сторону. Белов, это цепко заметив, дёрнул щекой и шумно выдохнул, надувая щёки. Встал, руку с зажатым фужером поднимая и постукивая по стеклу ножом.

— Друзья, – раскатисто прогремел его голос. Белов, удостоверившись, что присутствующие затихли, готовые внимать его словам, откашлялся. – Отпраздновать мы ещё успеем, но сначала... – он, широко улыбнувшись, обвел взглядом зал и подмигнул Пчёлкину, – ...сначала о грустном. Мой друг, убеждённый холостяк, которого вы все прекрасно знаете, – Белов осёкся, нахмурив брови и тяжко вздыхая, – решил сегодня проститься со своей свободой, в чём мы его конечно, – он поднял указательный палец вверх, – не поддерживаем, но сердечно поздравляем и торжественно клянёмся напиться до синих чертей на свадьбе, – он с громким звоном чокнулся бокалами с Пчёлкиным, расплескав шампанское по белоснежной скатерти. – Дам попрошу рыдать исключительно в уборной: не портьте невесте настроение.

Пчёлкин, поднимаясь, по-дружески сцепил с Беловым руки в замок, хлопнув того по плечу, и, отсалютовав гостям бокалом, посмотрел на Веру, дёрнув подбородком: приказывал и ей встать. Она, отложив в сторону салфетку, которую в охватившей тревоге мяла леденеющими пальцами, медленно выпрямилась на подкашивающихся ногах, ощутив, как его рука снова скользнула на талию, удерживая от падения.

Она выдавила измученную улыбку, отводя в сторону взгляд – меньше всего сейчас хотелось приковывать к себе внимание.

— Спасибо, брат, – обратился Пчёлкин к Белову и остановился, двинув челюстью. – Чё сказать? Всё правда, – хохотнул он с задором, – запомните меня молодым и счастливым, – его рука скользнула к затылку Веры.

Он, слегка потянув за волосы, запрокинул её голову, разворачивая к себе, и опустился на её лицо коротким поцелуем. Вера, губы чуть разомкнув, отвечать не стала, но ощутила терпкий привкус алкоголя на языке. Он, оторвавшись, наконец, от её губ, чуть отстранился и заглянул пронизывающим до костей взглядом ей в глаза – будто удав на кролика.

Опрокинул бокал, осушив одним глотком, и встряхнул его размашистым жестом, выплёскивая стекавшие по стеклу капли алкоголя.

Под шум раскатившихся по залу аплодисментов и улюлюканий, Вера на ослабевших ногах осела обратно на стул, затравленным взглядом найдя в самом дальнем уголке угрюмо застывшего Холмогорова. Он пил вместе со всеми, но не хлопал, не кричал поздравлений, не улыбался – смотрел только на них с Пчёлкиным тяжело.

Вера, подперев лоб рукой, угрюмо опустила глаза на ещё пустую тарелку перед собой.

Праздник, только сейчас начавшийся, её совсем не занимал: она угрюмо ковырялась в то и дело сменяющихся блюдах, не погружаясь в доносившиеся будто сквозь плотную пелену обрывки чужих разговоров, тостов, поздравлений – все они слились в одну громкую навязчивую какофонию звуков.

Голова тяжелела то ли от выпитого – она прикладывалась к бокалу намного чаще, чем стоило бы себе позволить, – то ли от невесёлых мыслей. Этот вечер рукой Пчёлкина подвёл для неё жирную черту – размашистую такую, которую уже ничем не сотрёшь. И Пчёлкин с удовольствием наручники у неё на запястьях защёлкнул.

Вера поднялась, ощутив, как мир вокруг слегка покачнулся; щёки горели от прилившей к ним горячей крови.

Пчёлкин мазнул по ней настороженным взглядом.

— Воздухом подышу, – пробормотала Вера и нетвёрдым шагом двинулась к стеклянной двери за спиной, где располагалась терраса с сиротливо пустовавшими на осенней прохладе столиками.

Выскочив наружу, она оперлась локтями на холодный металл парапета, окуная лицо в чуть отрезвляющий свежий ночной воздух. Прижала ледяные ладони к горевшим щекам, почувствовав под пальцами влажные дорожки слёз.

С губ сорвался предательский всхлип, когда она почти до боли зажмурила глаза.

На голые плечи, успевшие покрыться на холоде мурашками, опустилась мягкая ткань мужского пиджака: не услышала, как сзади подкрался Пчёлкин.

— Если решила с крыши бросаться, лучше повыше заберись, – протянул он, прислоняясь к парапету рядом с ней. Обвёл её взглядом и покрутил в пальцах металлическую зажигалку. – Чего ревёшь?

Вера, молча помотав головой, стёрла подушечками пальцев влагу под глазами.

Поёжилась зябко, крепко вцепившись в полы его пиджака и сводя их вместе на груди.

Пчёлкин усмехнулся коротко, смяв лицо ладонью как будто от усталости.

— Ну, не такой уж я ужасный, чтоб прям реветь, – произнёс он бархатным

голосом, – так, по шкале от одного до десяти максимум на пятёрочку. Живьём не съем.

Она горько рассмеялась, возводя глаза к непроглядной темноте неба и ладонью проводя по лицу.

— Пчёлкин, – позвала она тихо, – ты сказал, если всё Космосу расскажу, он поймёт, с кем имеет дело, – она опустила глаза на его сосредоточенное лицо и помолчала пару секунд. – А с кем он имеет дело?

Он, уставившись вдаль, постучал зажигалкой по парапету.

— Если скажу, – хохотнул он с невесёлой иронией, – велишь голову не рубить, а миловать, принцесса?

Вера то ли усмехнулась, то ли всхлипнула отрывисто и вцепилась в него внимательным взглядом. Помотала головой, ощутив, как краешки губ едва дёрнулись в нервной улыбке.

Пчёлкин, развернувшись, облокотился на перила спиной, продолжая вертеть между пальцев зажигалку. Скосил глаза в сторону, серьёзно над чем-то задумавшись.

— Вокруг тебя все чего-то носятся, – протянул он в полумрак террасы, – спасают, берегут, не дай Бог чё случится и ты как сахарная растаешь, – он прищурился, посмотрев ей прямо в глаза, – старик твой на ладан дышит, а думает, как бы дочке жизнь устроить. Космос, вон, на крыльях любви помогать тут же кинулся. Даже Ольку ты впрягла. У неё, может, и свои мотивы, но она ж тебе всё равно искренне сочувствует, – он остановился, глубоко втянув воздух носом, запрокинул голову и цыкнул языком, – только ты, Вера, никого вокруг себя не любишь, – он посмотрел на неё исподлобья так проницательно, будто насквозь видел и все мысли мог прочесть. – До лампочки тебе чужие старания. Ты вон, – он кивнул подбородком в сторону зала ресторана за стеклом, – даже сейчас Косу правду не сказала, потому что боишься, что рыцарь твой в тебе разочаруется.

Тело била крупная дрожь. Вера скрещенные на груди руки, в мягкую ткань пиджака вцепившиеся сведёнными пальцами, прижала к себе сильнее, как будто хотела отгородиться от его слов.

— Он только вроде с порошком завязал, – продолжил Пчёлкин тихо, – а ща, может, снова сорвётся.

Вера вскинула на него распахнувшийся в удивлении взгляд.

— Я не... – промямлила она осипшим голосом.

— Не знала? – усмехнулся Пчёлкин. – Ну, вот, знаешь теперь. Может, подумаешь в следующий раз, прежде чем его в свои интриги втягивать.

Она закрыла лицо ладонями, втягивая воздух в судорожном всхлипе. Пчёлкин за ней наблюдал молча, сжав губы в тонкую нить.

Вера, отняв руки от лица, шумно выдохнула, откидывая голову назад, чтобы слёзы не стекали по щекам вниз.

— Чего, опять себя жалеешь? – спросил Пчёлкин с невесёлой усмешкой, склонив голову набок.

Она помотала судорожно головой, сглатывая тугой ком возле горла.

— Ну и правильно, – Пчёлкин снова развернулся лицом к ночному городу, мириадами мерцающих огней раскинувшемуся под их ногами. – Всё у тебя хорошо, принцесса. И будет хорошо, – как будто в подтверждение стукнул он зажигалкой по металлу парапета и посмотрел на неё, ободряюще подмигнув, – обещаю.

Вера взглянула на его чётко очерченный в ночных огнях спокойный профиль, закусив губу.

— Извини меня, – пробормотала едва слушающимся языком, будто со стороны услышав собственный голос, срывающийся на писк, – что пистолетом махала и аварию эту устроила, – она запнулась, поймав на себе его задумчивый взгляд. – Я не хотела, правда. Не знаю, что на меня нашло. Я теперь, – Вера оперлась локтями на ограждение, снова пряча в ладонях лицо, – я теперь себя сама боюсь.

Пчёлкин мягко рассмеялся, сунув зажигалку в карман брюк. Опустил ей на плечи тяжёлую руку, притягивая к себе и утыкаясь носом в макушку. Его расслабленный смех увяз в шёлке её волос, когда Вера лицом прижалась к его шее.

— Все ж живы, принцесса, – протянул он тихо, погладив Веру по спине. Ладонь его замерла где-то между лопаток, и Вера сжала между пальцами шелковистую ткань его рубашки. – Так что давай, – он чуть отстранился, приподнимая её лицо за подбородок и большим пальцем стирая дорожку слезы на щеке, – прекращай сырость разводить. Лучше вот что мне скажи, – прищурился он внимательно и выставил перед ней кисть тыльной стороной, – перстень-то мой куда делся, не видела?

Вера скользнула взглядом по его кисти и облизнула солёные губы.

— У меня, – выдохнула она виновато, – врач сказал, МРТ делать будут, а туда нельзя с... – она замялась, глядя на его расплывшееся в усмешке лицо.

— Вот оно как, – криво ухмыльнулся он, скользнув по её щеке большим пальцем. – Так это я зря на кольцо тратился? Всё равно у тебя уже есть одно, — его рука с лопаток скользнула к талии, и Вера ощутила, как Пчёлкин остановившейся в районе живота ладонью слишком тесно прижал её спиной к своей широкой груди.

Его дыхание, опалившее мочку уха, уже опустилось ниже, где рваным ритмом забился пульс в тонкой венке. Голова всё ещё кружилась, только сама не понимала: от искрящегося ли пьянящими пузырьками шампанского; или от горячих губ, прочертивших на покрывшейся мурашками шее влажную дорожку.

Вера, зажмурившись, голову чуть в сторону отклонила, и теперь обе его ладони, как будто получив полный карт-бланш, скользнули выше, бесцеремонно сминая шёлковую ткань платья. Пчёлкин прошёлся жёсткой хваткой пальцев по

рёбрам и остановился под грудью, стискивая мягкие полушария, ещё крепче вдавливая её тело в своё.

— Поехали ко мне, — услышала бархат его хриплого голоса, мягко скатившегося по плавившейся от электрических разрядов коже.

Она опустила руки на его запястья в слишком слабой попытке от своего тела их оторвать, но его хватка от этого стала только крепче.

Остатки трезвых мыслей путались, вязли в тягучей пелене опьянения и желания растаять под твёрдым натиском, раствориться сейчас в его желании, которым Пчёлкин всё её существо сейчас окутывал; но Вера, с силой зажмурившись, попыталась отстраниться, отвоевать у него хотя бы миллиметр пространства, отделившего бы её от пахнущей тяжёлым парфюмом и табаком груди Пчёлкина.

Вера ощутила с мимолётно скользнувшей досадой, как стиснутые на рёбрах пальцы чуть расслабились, отпуская её на свободу, и Пчёлкин тихо усмехнулся ей в шею.

— Ладно, тогда домой, — едва касаясь её уха губами, выдохнул он.

🌟 ПОЖАЛУЙСТА, ПОСТАВЬТЕ ГОЛОС ЭТОЙ ЧАСТИ!🙏🏻🥹 Спасибо! ☺️❤️