Формула Спасения

Прибытие

"Меня вызвали срочно. Без лишних церемоний. Сказали: нужен тот, кто умеет думать по-земному. Кто верит не в прогнозы, а в отпечатки ботинка под окном. Хотя какие тут ботинки у медузообразных существ?.. Ну да ладно.

Я взял местное такси — капсулу с магнитным приводом, летящую сквозь кольцо транспортных узлов. На Луне был уже через двадцать минут. Ландшафт, как всегда, без сюрпризов: серые модули, купола, и глухая тишина, которую не нарушает ни один метеорит.

Со мной — старая кофеварка, термос с моим "Noir Blend", любимый блокнот в потёртом кожаном переплёте. Это всё, что у меня осталось. Самое дорогое. Мои реликвии. Без них я не думаю — я просто существую.

Дело обещает быть сложным. Преступление — в среде, где эгоизм не просто норма, а священный двигатель. Где каждый хочет лавры победителя, но желательно — чужой цивилизации. Всё завуалировано. Всё под охраной межзвёздных протоколов. А я — человек. Тот, кто до сих пор опирается на интуицию, запах страха и старые схемы распутывания лжи.

Я прошёл через главный шлюз комплекса, предъявив пропуск без слов. Один из модераторов кивнул, как будто хотел спросить — но не решился. Я уже был в деле.

Итак, начинаю с допросов.

Первичные подозрения

Начал с очевидного: допросы докладчиков. У всех — железный мотив. Их решения провалились, и ни один из них, при всём уважении к межгалактическому гуманизму, не горел желанием видеть чужую победу. Особенно если она рушит их теории, карьеры и шанс войти в архивы как спасители цивилизаций.

И всё же — каждый из них утверждал, будто бы искренне обрадовался бы, если бы кто-то, пусть и представитель иной культуры, решил эту ужасную проблему. Прекрасно звучит. На бумаге. Но я, признаться, не слишком в это верю. Голоса звучали натянуто, позы — выверены. Как у артистов, у которых на репетиции выучена каждая пауза.

Особый разговор состоялся с Ио'Таль-Брео.

Скользкий тип. Биоморфный, с переливающейся капсулой и манерой говорить, будто он всё ещё ведёт лекции по адаптационной психологии в стерильном зале гиллианской академии. Он по-прежнему настаивает, что генетически внедрённый альтруизм — это единственный путь. Единственный свет в конце тоннеля.

Проблема в том, что его эксперимент показал одно: альтруисты вымирают.

Если бы Тар Нал заявил обратное — выдвинул доказательства, что агрессия или сбалансированные инстинкты обеспечивают устойчивость, — Ио'Таль-Брео оказался бы в крайне неловком положении. Его бы не просто опровергли. Его бы превратили в мемуар научной наивности. А это для него — худшее.

Он считает, что просто нужно... больше альтруизма. Ещё немного. И ещё. Его голос звучит почти религиозно. Как будто альтруизм — не инструмент, а мессианская формула. Он уже подготовил следующий эксперимент, с новой дозой. А Тар Нал, со своим решением, мог испортить всю игру.

В его голосе фонтанировала плохо сдерживаемая ярость. Едва заметные спазмы в фразах, микроскопическая дрожь во всполохах его оболочки. Впрочем, я видел это раньше. Особенно — у фанатичных поборников альтруизма. На словах они за доброту. На деле — первые, кто нажимает кнопку уничтожения, "во имя идеала".

У них любимая схема: "расчистим поляну от сорняков, а потом уж... посадим цветы".

Только вот, почему-то, первая часть им нравится гораздо больше, чем вторая.

Где-то я уже это слышал.

Покушение

После парочки не слишком приятных бесед с подозреваемыми — ничего нового, только дежурные фразы и слишком вычищенные воспоминания — я решил взять паузу. Перегрузка наступала, как всегда, после разговоров с существами, чья ментальность плавала где-то между эмпатией и мимикрией. Я направился в свой номер, рассчитывая хотя бы на пять минут одиночества с термосом и старой, честной кофеином.

И вдруг — резкий запах. Испорченной рыбы. Нетипичный для лунной атмосферы, насыщенной искусственными фильтрами. Запах резкий, густой, с оттенком опасности. Инстинкты сработали сразу.

Люк над головой открылся с шорохом, которого не должно быть. И в следующий миг — выброс. Игольчатый снаряд, покрытый микроскопическими ядовитыми шипами, вылетел в меня с точностью, присущей только модифицированным механизмам атаки. Я успел пригнуться — вопрос интуиции и количества дел, где подобное происходило раньше.

Стена за моей спиной покрылась вязкой сетью нанонитей — они дрожали, сплетаясь, как паутина из жидкого металла. Не было взрыва. Не было ловушки. Просто — предупреждение. Холодное, технологичное, без личных мотивов. Если бы хотели убить — убили бы. Без шанса.

Я выпрямился. Достал термос. Принял двойную дозу "Noir Blend". Сердце успокоилось. Мозг — перестал шуметь.

Значит, кто-то не хочет, чтобы я докопался до правды. Кто-то решил напомнить: я здесь нежеланный элемент. Но теперь я знаю, что попал точно туда, куда нужно.

Острые допросы

Рано утром — ещё до начала синхронизации межвидовых переводчиков — допросил Нора Яна. Двухголовый хитрец с раздвоенной харизмой. Его доклад должен был идти сразу после выступления Тар Нала. Мотивация у него была, мягко говоря, солидная. Если бы решение проблемы представил Тар Нал — Нору Яну достались бы только постфактумные аплодисменты. А они, как известно, не сохраняются в протоколах.

Но с кем, чёрт побери, я имею дело? Левая голова заявила: — Во-первых, меня там не было.

Правая немедленно добавила: — Во-вторых, я был, но был занят своими делами. Ничего не видел.

— У вас нет внутреннего согласия о версии, — заметил я, не скрывая скепсиса. — Как же вы можете быть невиновны?

— Мы... обсуждаем это, — ответили две головы одновременно, но с разной интонацией: одна — мягкая, уклончивая; другая — колючая, почти вызывающая.

Не верю ни одной из них. По факту, у Нора Яна — максимум половина алиби. А скорее — две половины, которые аннулируют друг друга.

Следующий — Жду-Лош. Любитель экспериментов на молодых цивилизациях. Под светом допросной лампы его шишки слегка подрагивали, а голос периодически уходил в подземные вибрации, словно он разговаривал с доисторическим камнем.

— Вы боялись, что Тар Нал затмит ваши труды? — спросил я.

— Я надеялся, что он нас спасёт...

— А если бы он доказал, что вы ошибались?

— Тогда... я бы превознес его как самого гениального учёного.

Слова звучали правильно. Но ретранслятор отметил в его голосе микроволны страха, нотки зависти и неуверенности. Алиби — дрожащие. Как и его голос.

После допросов отправился в свой номер. Шёл осторожно — проверяя каждый сегмент коридора, словно в шахматной партии с невидимым противником. На вид — всё спокойно. Но едва я сбросил скафандр, ощутил давление — физическое. Что-то начинало сжимать меня, как гидравлический пресс. В лёгких — паника. Воздуха нет. Кислород не поступает. Пульс — как у боевого глайдера на взлёте.

Хорошо, что я натренирован. С усилием натянул скафандр обратно, выскочил из комнаты.

Позже выяснилось: в номер вместо земной атмосферы была закачана смесь метана и углерода — под высоким давлением. Если бы я задержался на пару минут... меня бы нашли в виде фрагмента.

Администраторы клялись: ошибка. Перепутали номера. Но если бы это было правдой — кто-то другой получил бы смертельную дозу кислорода. И мы бы услышали крики, стоны, протоколы эвакуации. Но нет. Всё было тихо. Никто не умер.

Это был сигнал. Предупреждение. Мол, вернись к себе — на свою Землю. Ха. Не дождётесь. Меня не запугаешь. Я — не герой. Я детектив.

Итак, кто управляет отелем? Кто может менять состав воздуха в комнатах? Проверил документы. Только один — главный организатор конференции: Кси Тур.

Теперь он — мой основной подозреваемый.

Но парадокс: если он устранил Тар Нала — зачем же он вызвал меня? Без ложной скромности, самого лучшего детектива Солнечной Системы? И зачем теперь будто бы саботирует моё расследование?

И вот что самое странное: никто из делегатов не признался, что общался с Тар Налом лично. Ни одной встречи. Только — организаторы. Только — Кси Тур.

Он утверждает, что Тар Нал ему что-то рассказывал. Что ж. Пора задать Кси Туру кое-какие вопросы.

А пока — ещё один глоток из фляги."

На этой фразе дневник Джо-Иро заканчивается.