Жду-Лош
Зал словно втянулся сам в себя. Вибрация ожидания прошла по куполу. На главных экранах проступил силуэт: в своей капсуле поднялся делегат, c объемной массивной головой, покрытой шишками и зеленым мощным мускулистым телом. Он почти заполнил собой капсулу, напоминающую заросший мхом старый дирижабль.
— Уважаемые коллеги, — забулькал его голос, будто рождённый из жидкой материи. — Без предисловий. Я хочу поделиться результатами одного эксперимента.
Зал мгновенно затих. Даже фотосинтезирующие делегаты замерли, приостановив своё биолюминесцентное переливание. Жду-Лош мягко кивнул — шишки на его голове слегка затрепетали. Голос вибрировал с бархатным резонансом, словно поднимался из глубин доисторических океанов:
— Идея возникла, когда мы обнаружили молодую цивилизацию на одной из ближайших планет. Их обитатели только вступали в эпоху электричества. Примитивные. Пугливые. Но уже способные к логике.
До нашего вмешательства их поведение — как и у большинства разумных видов — определялось агрессией. Войны, конфликты, и всё остальное, что сопровождает борьбу за территорию и право говорить громче других. И мы решили провести эксперимент. Да, не самый этичный — их согласия не было. Но альтернатива? Её попросту не существовало.
Мы разработали вирус. Визуально — обычная простуда. Механизм — тонкая нейрогенетическая редактура. Он распространялся скрытно и быстро. Когда эпидемия охватила всю популяцию, вирус начал действовать: он блокировал каскады ярости, деактивировал гены хищного поведения. Установил мягкие фильтры на гормональные импульсы агрессии. Зависть, ревность, месть — всё это было стерто из архетипа их психики.
Мы знали: охота станет невозможной. Поэтому заранее снабдили их пищей — простыми порциями, будто упавшими с неба. Для них это стало чудом. Они назвали её Манной Небесной.
Жду-Лош опустил взгляд. Голос его стал тише, но обрёл особую чистоту — как свет, прошедший через старую воду:
— Они были счастливы. По-настоящему. Ни конфликтов. Ни лжи. Ни страха. Их поведение стало мягким, мирным, почти лучистым. Они пели на улицах, танцевали в садах. Строили музыку, погружались в медитацию, как будто разговаривали с самой Вселенной.
Понятия брака, власти, собственности исчезли — всё, что основано на иерархии, растворилось. Собственность стала чужой. Мы дали им пятьдесят лет. Ждали. Наблюдали. Терпели.
Он замолчал. Пауза повисла, как последний вдох перед тем, как начнёт звучать результат.
— И вот... — тихо добавил он. — Без амбиций. Без стремления к обогащению. Их экономика, некогда основанная на конкуренции и личной инициативе, обрушилась, словно карточный домик под вакуумным давлением. Они перешли к натуральному обмену — простым, почти детским формам распределения ресурсов. Никаких стимулов, никаких рынков. Лишь мягкая, лишённая вызова стагнация.
За все пятьдесят лет — ни одного значимого научного открытия. Ни одного изобретения. Они так и не дошли до электричества. Ни одной розетки, понимаете? Ни одной. Никакой сублимации агрессии в творчество. Ни споров, ни состязаний лабораторий. Даже археологи, если бы туда попали, решили бы, что этот мир замер задолго до промышленной революции.
Все коллективные решения принимались... единогласно. Без конфликта. Без дискуссий. Механически, как будто разум каждого был лишь отражением общего. Стремительная деградация — не физическая, но когнитивная, философская. Культурная. Их память о прошлом исчезла, как следы на мягком песке.
А когда мы — в рамках испытания устойчивости — временно сняли защиту, их начали уничтожать хищники. Они даже не пытались защищаться. Стояли, как статуи. Ждали. Не было ни страха, ни злобы, ни желания бороться за жизнь.
В финале, по требованию Межгалактической Комиссии Этики, мы активировали другой вирус — противоположный. Он постепенно разблокировал гены агрессии, восстанавливая поведенческие каскады. Они начали чувствовать ярость. Защищаться. Спорить. Охотиться. А мы... мы больше не вмешивались.
Жду-Лош опустил голову. Его голос стал глухим, чуть дрожащим:
— Мне грустно это говорить... но, возможно, без агрессии невозможно развиваться. Возможно, именно она — тёмный, уродливый, но необходимый элемент прогресса. А к чему это неизбежно приводит... вы только что услышали.
Зал молчал. Волна разочарования постепенно схлынула, оставив после себя тягучую тишину. Кто-то вздохнул. Кто-то опустил взгляд. Модератор взглянул на список, а затем медленно произнёс следующее имя — с заметной осторожностью, словно касаясь неизвестного вещества:
— Следующим получает слово представитель Гиллианской Федерации. Специалист по психогенетическому программированию и, смею сказать, автор некоторых из самых... этически спорных практик текущего цикла. Ио'Таль-Брео.