Янтарный Лёд

Темнота туннеля была абсолютной, густой, как смола. Она обволакивала, давила на грудь, заставляла сердце бешено колотиться в такт отчаянным шагам. Арлетта бежала, спотыкаясь о неровный каменный пол, цепляясь за холодные, скользкие от сырости стены. Каждый вдох обжигал легкие, каждый выдох превращался в хриплый стон. Позади, из далекого, как из другого мира, люка подвала, доносились приглушенные, но ужасающие звуки: еще один резкий выстрел, потом яростный, звериный рев Сайласа, заглушаемый каким-то чужим криком. И снова выстрелы. Частые. Глухие удары.

*"БЕГИ!"* – его приказ, вырванный яростью и болью, эхом отдавался в ее черепе, смешиваясь со свистом крови в ушах. Она бежала. Сквозь слезы, сквозь панический ужас, сквозь невыносимое чувство вины, что оставила его там одного. Она бежала, потому что он приказал. Потому что доверился ей выжить. Потому что его последний взгляд, полный неистовой решимости, стал ее топливом.

Туннель казался бесконечным. Время растянулось, потеряло смысл. Минуты? Часы? Она мчалась сквозь черную пустоту, ее пальцы кровоточили от царапин о камни, ноги подкашивались. Мысли путались: каменный дом с теплым камином... его неуклюжий омлет... робкое прикосновение к ее волосам... ящик с камнями деда... зеленый камешек Маргариты... и снова – выстрелы. Выстрелы. Выстрелы.

*Он должен быть жив. Он должен. Он обещал.*

Вдруг впереди мелькнул слабый отсвет. Не свет, а скорее, разница в темноте – чуть менее черная полоска. Воздух стал другим – влажным, пахнущим речной тиной и свободой. Арлетта прибавила шагу, спотыкаясь, падая на колени, снова поднимаясь. Свет усиливался. Она увидела конец туннеля – заросший кустарником, мшистый выход, за которым виднелась темная полоса воды и свинцовое небо.

Лодка. Он сказал, у реки будет лодка.

Она вывалилась из туннеля, спотыкаясь о корни, падая в мокрую траву. Холодный воздух ударил в лицо. Перед ней расстилалась широкая, медленная река, окутанная утренним туманом. На небольшом, полуразрушенном деревянном причальчике покачивалась старая, но крепкая на вид лодка-плоскодонка. Спасение.

Арлетта оглянулась на темный провал туннеля. Ничего. Только тишина, нарушаемая плеском воды и криком одинокой чайки. Где он? Где Сайлас? Ужас сжал горло ледяной рукой. Она не слышала выстрелов уже несколько минут. Что это значило? Он отбился? Или...?

Она не могла уйти без него. Не могла. Даже если это значило нарушить приказ. Она вцепилась в мокрые доски причала, ее глаза впились в черноту туннельного входа, глотая слезы отчаяния и бессилия.

*Пожалуйста. Пожалуйста. Приди.*

И тогда она услышала. Не шаги. Сперва – тяжелое, хриплое, прерывистое дыхание. Потом – глухой стон. И наконец, из темноты вывалилась фигура.

Сайлас.

Но это был не тот Сайлас, который яростно защищал подвал. Он шатался, спотыкаясь на каждом шагу. Его темные волосы были всклокочены, лицо залито кровью из рассеченной брови, стекающей по гладко выбритой щеке. Его темный свитер был порван на плече, и сквозь разрыв виднелась темная, мокрая от крови ткань рубашки. Он держал пистолет в одной руке, но рука дрожала. Другой рукой он прижимался к груди, его движения были скованными, болезненными. Он шел, опираясь на стену туннеля, каждый шаг давался мукой.

– Сайлас! – вскрикнула Арлетта, бросившись к нему.

Он поднял на нее взгляд. Его серые глаза, обычно такие острые и контролируемые, были мутными от боли и адреналинового спада. В них не было триумфа. Было изнеможение. И дикое, животное облегчение, что она *здесь*, у лодки, жива.
– Арлет...та... – его голос был хриплым шепотом, переходящим в кашель. Он сплюнул кровь. – Лодка... Греби... Вниз по течению... Держись... середины...

Он сделал шаг к причалу, но его нога подкосилась. Он рухнул бы на землю, если бы Арлетта не подхватила его под руку, невзирая на боль в своем запястье. Он был тяжелым, как мешок с камнями, но она удержала его, почувствовав жар, исходящий от его тела, и липкую влагу крови на своей руке.

– Ты ранен! – ее голос дрожал. – Где? Насколько плохо?

– Пуля... навылет... плечо... – он выдавил, пытаясь выпрямиться, но его лицо исказилось гримасой боли. – Не смертельно... Но... теряю... – Его веки дрогнули. Сознание уплывало. Он боролся, из последних сил. – Беги... Сейчас... Они... могут... выйти... другим... путем...

Он был прав. Опасность не миновала. Сзади, из глубины туннеля, донесся отдаленный, искаженный эхом крик. Преследователи. Они нашли путь.

Адреналин хлынул в Арлетту новой волной. Страх за него, за себя, слился в единую стальную решимость. *Она* должна была действовать. Сейчас.
– Держись, – прошептала она ему в ухо, впиваясь пальцами в его неповрежденное плечо. – Держись за меня.

С нечеловеческой силой, рожденной чистым ужасом и любовью, она потащила его к лодке. Он шагал, спотыкаясь, почти не помогая, его вес тянул ее вниз. Она втолкнула его в лодку. Он рухнул на дно с глухим стоном. Арлетта прыгнула следом, едва не перевернув утлое суденышко. Она схватила весла, вставшие в уключины. Рука болела, но боль была ничто.

С берега донеслись крики. Фигуры показались у выхода из туннеля. Одна из них подняла руку. Блеснул ствол.

Арлетта отчаянно уперлась ногами в дно лодки и рванула весла на себя. Лодка дернулась, отплывая от причала. В тот же миг раздался выстрел. Пуля просвистела где-то рядом, шлепнулась в воду.

– Ложись! – закричала она Сайласу, но он уже лежал без движения, потеряв сознание, его лицо было мертвенно-бледным, кровь продолжала сочиться из раны на плече.

Арлетта гребли. Греби изо всех сил, не думая ни о чем, кроме расстояния между лодкой и берегом. Еще один выстрел. Рикошет от воды. Проклятия. Они не могли стрелять метко на таком расстоянии в тумане. Лодку подхватило течение. Берег с фигурами убийц начал медленно удаляться, растворяясь в серой пелене тумана.

Только когда крики и выстрелы окончательно стихли, уступив место плеску воды о борт и ее собственному прерывистому дыханию, Арлетта позволила себе остановиться. Руки дрожали, спина горела, в глазах стояли слезы и черные точки от напряжения. Она опустила весла, едва не уронив их.

Она опустилась на колени рядом с Сайласом. Его дыхание было поверхностным, но ровным. Она осторожно отодвинула разорванную ткань свитера и рубашки. Рана на плече была страшной – рваное, темное отверстие, сочившееся кровью. Навылет. Как он сказал. Но кровотечение, кажется, было не артериальным. Она порвала подол своей блузки, скомкала ткань и с силой прижала к входному и выходному отверстиям. Он застонал, но не проснулся.

Лодка медленно плыла вниз по течению, уносимая серой водой, окутанная спасительным туманом. Арлетта сидела на корточках, прижимая самодельные тампоны к его ране, одной рукой, чувствуя под пальцами слабый, но упрямый стук его сердца. Она смотрела на его лицо – избитое, бледное, с запекшейся кровью на лбу и щеке. На того ледяного коронера не было похоже. Но в этом израненном, беззащитном лице она видела не слабость. Она видела невероятную силу человека, который прошел сквозь ад, чтобы выполнить обещание. Чтобы дойти до лодки. До нее.

Слезы катились по ее щекам беззвучно, смешиваясь с речной влагой в воздухе. Страх за него был всепоглощающим. Но был и другой огонь – яростная благодарность. И любовь. Та самая, о которой он говорил с таким страхом – опасная, требующая тепла. Она проросла сквозь страх смерти, сквозь каменные стены его души, и теперь горела в ней ярче любого пламени.

Она наклонилась, ее губы коснулись его холодного, окровавленного лба. Легко. Как он когда-то коснулся ее волос.
– Держись, – прошептала она, гладя его здоровую щеку. – Держись, Сайлас. Мы доплывем. Мы выживем. Вместе. Ты слышишь? *Вместе*.

Лодку несло течением. Туман сгущался. На берегах, скрытых серой пеленой, могла таиться новая опасность. Но Арлетта не боялась. Она была ранена, он был на грани, они были одни посреди враждебной реки. Но они были *вместе*. И пока билось его сердце под ее рукой, пока ее любовь горела ярче страха, у них был шанс. Шанс доплыть. Шанс выжить. Шанс залечить не только раны на теле, но и те, что были нанесены камнями прошлого. Потому что они несли их теперь вдвоем. И это делало их сильнее любой тени "Полумесяца".