°Глава 8°
Недельное затишье напрягает. Кажется, будто Он готовится нанести настолько мощный удар, что одной жертвой точно не обойдётся. Дарина надеется, что это ничего более, чем её мрачные мысли, подкреплённые попыткой убить Джокера и угрожающим посланием.
«Я потерял семью, и ты тоже потеряешь».
Она не может связаться с ним, не может найти, но и ждать тоже не может. С каждым днём становиться всё труднее смотреть на Сашу и отца и думать, что их не станет. А ведь именно к этому всё и ведёт.
Глядя на сумку с оружием, которое Шрам привёз ей три дня назад, Дарина готовится рискнуть и подключить все прошлые связи, чтобы решить вопрос. В голове крутятся имена командира и бывших товарищей: кто-то всё ещё продолжает служить, кто-то перевёлся в полицию или же, как и она, полностью сменил сферу деятельности. Их учили устранять угрозы, доводить дело до конца, использовать любые доступные источники поиска информации. Иногда это казалось неправильным, кардинальным, слишком похожим на методы Ворона. Но Дарина смирилась, приняла и, забив на чувства, стала делать так, как велят. Вошло в привычку. Стало нормой. Работой. А после армии, контракта и некоторых условий границы стёрлись окончательно. Ведя подсчёты, Дарина цинично усмехалась и думала: сколько крови на руках её отца, и как быстро они сравняются.
На выдох ушло два года. Этого почти хватило, чтобы вернуться к прежнему состоянию, утраченному в рядах вооружённых сил.
А теперь приходится возвращаться.
Выдохнув, набирает сообщение и отправляет адресату в Израиль. Нужно пробить всё, что только возможно, пока ситуация не стала непоправимой. Адреса, номера, рейсы, маршруты. Надо было сделать это раньше, в тот самый момент, когда поняла, что своими силами и с помощью Вита далеко не продвинется.
И почему сразу об этом не подумала, затянув до последнего. Дура.
Ответа нет ни через десять минут, ни через несколько часов, но Воронова надеется, что это не молчаливый отказ, в противном случае придётся потратить очень много времени, чтобы перевернуть не только Охту, а весь город. Дни, недели. Слишком долго.
Раздаётся стук, и Дарина одним точным, быстрым движением отправляет сумку под кровать.
— Прошу, — приглашает с короткой улыбкой, устроившись в кресле у стола.
На пороге появляется Аня — очень непривычный в её комнате гость — и с разрешения пристраивается на краю кровати. Кажется, она и до приезда Дарины сюда ни разу не заходила.
— Уютно тут у тебя, — произносит Анна, рассматривая книги и всякие мелочи на полочках.
— Не думала, что папа сохранит всё, как было. И фотографии, и гирлянду. А вон те штуки, — она указывает на неровные округлые статуэтки на самом верху, — сам мне привёз, не помню только откуда. И книги в основном он дарил. Последний раз шесть лет назад.
Дарина подходит к полкам и проводит пальцами по тёмно-коричневому корешку с переливающимися персиковым цветом буквами. «Мастер и Маргарита» в уникальном, индивидуальном переплёте, сделанном на заказ в Казани. Отец нашёл через знакомых хорошего мастера и поручил ему сделать для дочери подарок. Увы, получила она его в прилёт на похороны, да так дома и оставила. Затем поднимает голову и стучит ногтями по ещё пяти корешкам как по клавишам фортепиано, улыбается. Новые книги, она их пока не читала.
— Ну и вот эти за следующие годы. И ни одну из них в руки он мне так и не отдал. Говорил: «Вот прилетишь, тогда и увидишь». Вот и увидела. Уеду — с собой заберу.
— Уедешь? — Аня вдруг подскакивает.
Она с самого начала выглядела взволнованной, но Воронова восприняла это по-своему — они за эти почти три недели особо не общались и не успели узнать друг друга получше, так что не удивительно, что она немного волновалась в обществе дочери будущего мужа. Сейчас же, узнав о том, что Дарина планирует уехать, Анна не испытывает облегчение — подумаешь, не успела подружиться с падчерицей, зато теперь не надо будет притворяться и подстраиваться, — а скорее даже начинает нервничать ещё больше.
Неужто так хотела наладить отношения?
Но они ж и так не враждуют.
Бросив удивленный взгляд, Дарина берёт её за руки и усаживает обратно, устраиваясь рядом к Ане лицом.
— Перееду к себе на квартиру, — произносит успокаивающим тоном и мягко улыбается, — я же квартиру купила. Ты чего?
— Извини, — Анна вздыхает, — просто все как на иголках. Саша делает вид, что всё нормально, но у него взгляд такой мрачный, отстранённый. Кар-Карыч дома почти не появляется, постоянно напряженный. Охрану удвоил, отчёт за каждый лишний шаг, всё вокруг под наблюдением. Я всё понимаю, того человека ещё не поймали. Но... А ты такая спокойная, и мне от этого как-то легче.
Такого откровения Воронова явно не ожидала. И вообще чего-то подобного. Это, пожалуй, даже лестно.
Дарина приобнимает её за плечи.
— Пока папа со всем ни разберётся, я никуда не уеду, — успокаивает она. — Да и он вряд ли меня отпустит.
Аня хмыкает.
— Кар-Карыч тебе хотя бы выезжать в город разрешает, а я тут как в плену. Кстати, — она смотрит Вороновой в глаза, — а почему тебе вообще можно? Он вообще-то тебя больше, чем остальных беречь должен.
Кивнув, Дарина отвечает:
— Ага, поэтому у меня на хвосте каждый раз висит тайный эскорт. А вообще, — она пожимает плечами, — папа просто знает, что если мне надо уехать — я скорее его охрану перееду, чем передумаю или дам себя переубедить.
Аня, немного расслабившись, смеется. Вряд ли она воспринимает слова Вороновой всерьёз, но те хотя бы срабатывают как лёгкое седативное. То, что сейчас просто необходимо.
— В этом вы с Сашей очень похожи.
— У нас общий воспитатель.
Анна уходит, и Дарина вновь остаётся наедине с телефоном в ожидании ответа. Лёгкая нервозность возвращается, едва стоит подумать, что ей не помогут, и тогда придётся надеяться только на себя и Вита — единственного человека, которого она посвятила в свои планы. Воронова рассчитывает вызвать Его на разговор при личной встрече и тихо устранить, хоть и сомневается, что он на это согласится. Прошлое Дарины Вениаминовны Вороновой неизвестно никому из близких, а Вит знает только то, что она служила в армии и умеет стрелять. Ни Саша, ни тем более отец и не подозревают, чем она занималась в Израиле — пришлось приложить массу усилий, чтобы это не всплыло наружу и не отразилось в резюме. Ворон бы запретил приближаться и к оружию, и к людям хоть как-то с ним связанным. Отец и все, кто на него работает — дело другое, и от них никуда не деться, если жить в пределах Санкт-Петербурга.
Ближе к вечеру возвращаются Ворон со Стасом, сразу за ними Джокер. Их встречают ужином, но Дарина ко всем спускается не сразу. В восемь приходит долгожданный ответ с адресом, где Он остановился в Питере, и коротким посланием:
«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Не оставь следов».
Дарина на такое своеобразное проявление заботы ухмыляется. Всё она понимает и готова к последствиям, если вдруг растеряла навыки. Теперь дело за малым: разведка и поиск подходящей точки. А винтовку Вит идеальную нашёл — разбирается и складывается в удобный чемоданчик.
— Даня, — дверь распахивается от стука, впуская Сашу, — пошли, пока без тебя всё не съели.
Воронова смеётся и слегка щиплет его за щёку.
— Божечки, какой чудесный ребёнок!