Найти врага

Очередная бессонная ночь даёт о себе знать самым неприятным для Джокера образом — постоянными зевками и желанием отрубиться прямо в тарелке с завтраком. Однако, в отличие от прошлого раза, вчера он пошёл на это намеренно и добровольно, так что винить может только себя. Ну и Колыму, который решил ни в чём не разбираться, а просто отомстить за то, в чём вины Комолова не было. А учитывая долгий ночной разговор, разубеждать он себя тоже не планировал. 

Джокер вертит в руке диктофон, запрошенный у Шрама в самый последний момент, но не прослушивает запись — невольно запомнил всё до последнего слова. 

Он не видел её лица, но по дыханию смог сделать вывод, что Варя боится. Непривычно и совсем немного странно, хоть и довольно просто объяснимо. 

— Ты настоящий? — задала она первый вопрос, на что Джокер хмыкнул. 

— Ну, учитывая, что твой босс несколько раз подсылал ко мне киллеров и всегда почти успешно, вариант не единственный. Так зачем я тебе понадобился? 

Варя села и спустила ноги с кровати. Та тихо скрипнула под весом и чуть качнулась из стороны в сторону, ведомая колёсиками. Сашу такой деталью ложа обделили, но его это полностью устраивало — ничего не ходит под тобой, пока ворочаешься без сна. 

— Зачем Колыме тебя убивать? — не понимала Варвара.

Он раздражённо вздохнул — ему совершенно не понравилось, что его вопрос так в наглую проигнорировали. Пришлось насильно удерживать себя на месте, чтобы не прервать любые попытки узнать у неё хоть что-то. И всё же её недоумение о многом говорило: Варе неизвестны причины, по которым Колыма мог пойти на такой шаг. 

— Он считает меня виноватым в том, что с тобой сделали. 

— А ты разве виноват?

Джокеру почему-то стало смешно, но он сдержался от проявления подобных эмоций. Вместо этого сделал шаг вперед и кивнул. 

— Ага. А сейчас пришёл добивать. У меня тут пистолет с глушителем, если ты не заметила. — Он демонстративно поднял пустые руки. 

Раздался смешок. 

— Врач запретил мне волноваться, поэтому Колыма и сам эту тему почти не поднимает, и полиции не даёт. Я думала, что он всё выяснил, когда сказал, что со всем разобрался. Но не думала, что он тебя к этому приплетёт. 

Джокер ещё не получил никакой информации, но уже ощутил прилив облегчения. Если она практически уверена, что он ни при чём, то может и в курсе, кто на самом деле причастен? Конечно, у него уже есть парочка подозреваемых с записи из РОВД, но убедиться и получить дополнительные сведения никогда не будет лишним.

— Так ты знаешь, кто на тебя напал? 

— Кто, почему, по чьей наводке. — Варвара тяжело вздохнула и немного подвинулась, когда Саша решил сесть. — Догадываюсь. 

Кивнув, решил, что всё-таки не зря пришёл поговорить, пусть и по другому вопросу. Ещё бы поделилась именами.

— Скотников, Галгадзе, Осипович, — перечислил он фамилии тех, кого узнал или предположил, что они могли участвовать. 

— Ты настолько осведомлён, что я начинаю сомневаться. 

— В том, что я ни причём? — протянул Джокер, готовый переключиться на недовольство или даже разочарование. Впрочем в похожей ситуации он скорее всего тоже предпочёл бы сохранить подозрительность, чем довериться малознакомому человеку. 

— Что ты настоящий. 

— Можешь проверить, — предложил Саша, протянув ей руку. 

— Эй, Джок! — Шрам щёлкает пальцами перед его лицом, выводя из задумчивого состояния. — Всё нормально? 

Хмурясь, Комолов отстранённо кивает, всё ещё держась за недалёкое прошлое. 

— Так чё помощница Колымы сказала? 

Ночью ничего обсудить не удалось — он был явно не в том состоянии, чтобы внятно мыслить и вообще поддерживать диалог.

Не долго думая, Джокер нажимает на кнопку перемотки и включает ровно тот момент, когда Варя заговорила про нападение. Закрыв глаза, прокручивает всё в голове, мысленно повторяя за ней слово в слово.

— Я на самом деле давно знала, что на меня планируется покушение. Не знала только где и когда. Готовилась, круги по району наворачивала, чтобы проверить — есть ли хвост. Пистолет, газовый баллончик, нож: всё всегда с собой. А вот того, что их будет в три раза больше двух, не подрасчитала. 

— Теперь понятно, почему ты отбиться не смогла. Остальных знаешь? 

— Нет, но пару раз видела. Выходили из офисного здания на улице Лагоды, там работает человек, с которым у Колымы тёрки по бизнесу. Думаю, эти трое на него работают. 

— А вот остальные нет.

— Ты наверняка знаешь, что они те ещё шкуры — официально ни под кем не ходят, но пашут на тех, кто платит. 

— Разговоры об этом почти полгода назад начались. Неужели у Колымы за это время не было ни одного серьёзного конфликта, чтобы можно было на кого-то это свалить? 

— Никого, кто бы на такое пошёл.

— А Ворон, конечно, спит и видит, как бы какую-нибудь... даму отметелить. Погоди-ка. А не из-за участка ли это на Якорной? 

— Из-за него. А ты откуда знаешь?

— Ворон на него тоже претендовал.

— А что там? — перебивает Шрам, и Саше приходится остановить запись для пояснения, потому что перед Варварой он в подробности не вдавался.

— Короче, Ворон хотел прикупить участок под якобы частную клинику. Вскоре узнал, что за территорию ведётся бой не на жизнь, а на смерть, но от идеи отказываться не стал. А конкурентами были Колыма и некий Фёдор Хрущев — владелец нескольких салонов красоты и фотостудий. Участок ему нужен был под собственное модельное агентство. Насколько помню, у Колымы идея была более... полезная, скажем так, поэтому Клещёв, который этим и занимался, отдал предпочтение именно Колыме. Но на тот момент ничего не вышло, потому что на сцену вышел куда более весомый критерий: договорная цена. Они там начали мериться длиной банковских счетов, а Ворон решил подождать, пока кто-то из них вырвется вперёд, а потом предложить сумму в три раза больше. 

Джокер прерывается, потому что Виталя смотрит на него слишком удивлённо. Что именно могло вызвать такие эмоции, он пока не понимает, потому вопросительно вздёргивает бровь и ожидает, когда Шрам перестанет изображать из себя окаменелость с огромными глазами и наконец-то что-нибудь выдаст. 

— Что? — вздыхает он спустя минуту, так ничего и не дождавшись. 

— Мне просто всегда казалось, что тебе дела непосредственно по бизнесу и финансам Ворона не особо интересны, — виновато поясняет Виталя, на что Комолов ухмыляется. 

— Правильно казалось, только я всё равно должен вникать и понимать, что происходит, — отвечает он и вновь щёлкает кнопкой диктофона.

— Значит Хрущев решил Ворона с Колымой стравить и вывести из игры, таким образом участок достался бы ему. 

— Уверена, что дело именно в этом, только не совсем понимаю, почему для стравливания нужно было использовать именно меня? С тобой всё понятно, ты ему как сын. Случись что с тобой, и Ворон перевернёт всю Охту. Моё же состояние так сильно ничего не пошатнёт. К тому же у Колымы есть люди, имеющие большое влияние на бизнес. 

— Серьёзно? Ты ж сейчас шутишь, да? Подумай хорошенько, и обсудим это ещё раз. 

На этом запись обрывается. Шрам медленно кивает и опускает напряжённый взгляд.

— Что делать думаешь?

— Как ты и говорил, Ворон нас за такое по головке не погладит, тем более что я сам топил за конспирацию. Так что запись отдам первому попавшемуся менту, а уж кто попадётся — выбери сам. Варя всё расскажет Колыме, а Ворон подгонит ему Галгадзе с Осиповичем. И вся эта канитель, наконец-то, закончится. Я так задолбался здесь торчать, — жалуется Джокер, опуская плечи. 

Осознать, что они почти на финишной прямой, как-то совсем не получается. Насыщенное дело с удивительным, непередаваемым и напрягающим опытом; несколько успешных попыток выжить после покушений, детали одного из которых он до сих пор не выяснил, что в общем-то не так уж и важно; разговор, после которого он оказался под ещё большим впечатлением, чем после своей "призрачности". Всё, что произошло за эти одиннадцать дней, останется в памяти на всю оставшуюся жизнь. Или до развития склероза или старческого маразма, если удастся не умереть раньше. К тому же в скором времени ему предстоит встреча с Ираидой — нужно всё выяснить и поставить точку в конце этой истории. 

— Добрый день. — В палату входит Мила, держа в руках лоток со всем необходимым для перевязки и обработки ран. — Саш, пора. 

— Ухожу, — улыбается Шрам, мельком глянув на медсестру, и скрывается за дверью, попутно доставая из кармана телефон. 

Мила провожает его вопросительным взглядом и им же одаривает Комолова. 

— А что, ему уже не надо делать вид, что он мне помогает? 

— Ему надо разнообразить подобие деятельности и сделать вид, что он говорит по телефону. 

Стянув футболку, поворачивается к Миле спиной и ждёт, когда она разрежет бинты. На выдохе закрывает глаза, вновь отстраняясь от внешнего мира, и возвращается на тринадцать часов назад, когда должен был усомниться во вменяемости Варвары, а в итоге подверг сомнению собственный слух. 

Когда Джокер выяснил всё, что было для него важно, и собрался уходить, уже стоя у двери вспомнил, что один момент так прояснить и не удалось. Когда он развернулся, Варя смотрела ему в спину — её глаз он по-прежнему не видел, но был в этом полностью уверен. 

Что же положило этому начало?

— Ты так и не ответила, — произнёс Саша, — зачем хотела меня увидеть? Уж явно не ради того, чтобы поговорить обо всём этом. 

— Я знала, что с тобой что-то не так. С того самого момента, как ты пришёл в себя после операции и почти сразу впал в кому.

Джокер напрягся. Никто не говорил ему, что он всё же приходил в себя. И если это так, вряд ли кто-то знал, кроме врачей. Но они не стали бы рассказывать посторонним. Никому, кроме Ворона. Только и он об этом не упоминал. Тогда какого чёрта? Подслушали?

— Тебе Колыма это сказал?

— Он ни разу о тебе не говорил. 

— Тогда откуда ты знаешь? 

— Видела. 

— Ты очнулась несколько дней назад. 

— Это ничего не значит, тебе ли не знать.

В горле встал ком, Саша тяжело задышал. 

"Меня после этого астрала уже ничем не удивить", — думал Джокер, но в тот момент его мнение изменилось. 

Он будто почувствовал себя на месте Скворцова, который столкнулся с необъяснимым явлением, и удивился, как быстро он принял этот факт и не рехнулся. Особенно после того, как начал его видеть. 

Самому же Джокеру удалось спокойно пережить только собственное положение, когда он сам был в шкуре паранормального явления. Смотреть же на ситуацию с другой стороны было куда сложнее, хотя вроде как должно быть иначе.

— Я даже испугалась, когда тебя откачивали. — Варвара слезла с кровати и стала медленно обходить её, держась за спинку. — Думала, что не спасут уже. Когда увидела тебя в коридоре, сначала решила, что ты очнулся и на поправку пошёл. А потом увидела кровь на лице и на спине. 

— Почему я тебя не видел?

— Я не знаю. Понятия не имею. Я ведь буквально у тебя под носом была. Потом ты пропал, и стало ещё страшнее — вдруг умер. Я хотела в тот же момент сходить и проверить, но вдруг очнулась. Новостей не было, Колыма ничего не говорил, а узнавать что-то от врачей вообще было бесполезно. Вот я и... дождалась, когда встать смогу, и пошла. 

Она хмыкнула, сев к нему спиной, и внезапно тихо и истерично засмеялась. 

Успокаивать кого-то, когда сам в не совсем стабильном состоянии — сложно, но кто-то же должен хотя бы немного держать себя в руках. Прикрыв глаза ладонями, Саша сделал глубокий вдох, провёл пальцами по волосам и подошёл ближе. От тактильных коммуникаций предпочёл отказаться, просто присев на стул, который в основном занимал Колыма.

— Слушай, мы живы, в сознании, в... относительно здравом уме. Мы знаем правду и можем поломать Хрущеву все планы. Попозже, если Ворон с Колымой его не порешат, ещё и кости. 

"Ещё позже попрошу Колыму оплатить тебе психолога", — добавил про себя Джокер. 

— А пока...

Кто-то касается плеча, и он вздрагивает. В палате кроме него только Мила, которая, кажется, только что закончила перевязку. На её обеспокоенный взгляд Саша натянуто улыбается, чуть прищурившись, и сводит брови к переносице. 

— Что-то не так?

— Я сказала, что закончила, а ты сидишь и никак не реагируешь. Я подумала, что тебе плохо. 

— А... — Слишком резко спрыгнув с кровати, он быстро надевает футболку, чувствуя, как дышать стало чуточку легче. — Нет, я в норме. Спасибо. 

Шрам возвращается, едва за Людмилой закрывается дверь. Джокер же решает, что пора прекращать думать о разговоре с Варей, прокручивая в голове четвертый или уже пятый раз — это всё равно ничего ему не даст. Разве что заберёт сон и вручит вместо него головную боль, из-за которой он просто не сможет нормально функционировать. 

Налив себе стакан воды, выпивает залпом и снова забирается с ногами на кровать, не понимая, зачем вообще вскочил. Становится немного неловко.

— Просто так выходил, или кому-то позвонить? — спрашивает у Витали, прерывая молчание, от которого внезапно испытывает дикий дискомфорт.

— Как ты и просил — связался с ментами. Точнее со Скворцовым, у Гордеевой постоянно занято. Обещал через полчаса подъехать. У них там Рыжов очередной труп нашёл, но Коробицын сказал, что они без него разберутся. И ещё, — он привычно придвигает к кровати стул и наклоняется вперед, будто рядом слишком много лишних ушей, — пока я там стоял, из Вариной палаты вылетел Колыма и куда-то ускакал. Бледный, взгляд бешеный. Походу она ему всё рассказала.

Саша усмехается, откидываясь на подушку. Он определённо очень доволен.

— Кажется, у кого-то из местных киллеров появится работёнка.