Black Clover

Нью-Йорк просыпался неохотно. Хмурое утро нависло над городом, словно старое серое покрывало, натянутое до самого горизонта. Телевизоры в домах и витринах магазинов ровным голосом ведущего сообщали о плотной облачности, низком давлении и возможности дождя ближе к вечеру. По улицам тянулись люди - кто с зонтом в руке, кто просто с опущенной головой, будто даже воздух сегодня давил сильнее обычного.

Порывы ветра проносились между высотками, поднимая пыль, теребя пальто и волосы прохожих. Машины шипели по влажному асфальту, сигналы автобусов тонули в гуле большого города. Нью-Йорк в такие дни казался особенно равнодушным, будто город сам закрылся в себе и больше не желал ни вдохновения, ни ярких красок.

Т/и шла тяжело, словно ноги налились свинцом. Куртка плохо защищала от ветра, а сигарета, которую она закурила на ходу, лишь сильнее сушила пересохшее горло. Дым резал глаза, но отвлекал. Это было лучше, чем просто идти и думать.

Полицейский участок маячил впереди, будто обрубок чего-то важного - серое здание, влитое в общую архитектурную пустоту квартала. Ни особой значимости, ни уюта. Просто место, где сегодня ей нужно было быть.

Настроение было хуже, чем предсказывали метеорологи. И дело было не только в усталости после ночи. Всё внутри словно ещё не вернулось в стабильность: мышцы помнили напряжение, дыхание всё ещё временами сбивалось, когда она ловила себя на мысли, что оглядывается слишком часто.

Ещё один вдох - и пепел осыпался на мокрый тротуар. Она прижала воротник к шее, бросила взгляд на стеклянные двери перед собой и шагнула вперёд.

Феликса за его привычной стойкой не было - пусто, как будто часть привычного пейзажа вдруг стёрли. Видимо, сегодня у него выходной. Вместо него - незнакомый мужчина лет сорока с чем-то, с усталым лицом и сутулой спиной. Его серая толстовка казалась частью интерьера, как облезлый стол или потёртая тумбочка у стены.

- Здравствуйте, - бросила Т/и на автомате, не особо рассчитывая на живой отклик. Окурок, не докуренный до фильтра, упал на плитку, и она механически прижала его носком ботинка.

Никто на это не обратил бы внимания. В этом районе Нью-Йорка под ногами лежит столько недокурков, будто город постоянно курит сам себя. Даже если бы за ней шёл кто-то с камерой, ему бы пришлось присмотреться, чтобы различить один мусор среди другого.

- Здрасьте, - ответил мужчина, не отрывая взгляда от кроссворда, будто даже не заметил, кто вошёл. Его голос был сухой и глухой, как ветер, что дул за окнами участка.

Т/и закатила глаза, проходя мимо. Нью-Йорк - город, в котором одиночество не режет слух. Здесь не здороваются, не улыбаются, не спрашивают "как дела" из добрых побуждений. Интернет рассказывает о солнечных и дружелюбных американцах, но на деле всё иначе. Люди здесь живут в своих мирах. И она - не исключение.

Коридор вёл её всё в ту же аудиторию, где с утра собирались стажёры, аналитики, парочка оперативников. Та же стерильная тишина, лампы под потолком, скрип маркера на доске от предыдущей смены. Она прошла к самому концу, как всегда, и опустилась на своё место у задней парты, стараясь не шуметь.

Кожаная куртка зашуршала, когда она прислонилась к спинке. Снаружи кто-то прошёл мимо двери. Шаги, фоновый гул голосов, звонок телефона в чьём-то кабинете.

Но всё это отдалённо. Мысли были где-то там, в переулке, где кровь стекала по лезвию ножа. Где сердце колотилось от адреналина, а в груди жгло от страха и злости. Она вспомнила, как выбежала, как дрожали пальцы, как ключ не хотел входить в замочную скважину.

Всё это было как будто из фильма - только грязнее, тяжелее и без монтажной склейки. Просто ночь, страх и кровь.

Никто в этом кабинете не знал, через что она прошла вчера. Но она знала. И это было достаточно.

Она перевела взгляд на сумку, что стояла у ног. Внутри, в плотной ткани, лежал нож, завёрнутый в белую салфетку. След - улика. Её улика. Первое, за что можно зацепиться в этом дерьме. И она собиралась это использовать.

Но стоило ли рассказывать об этом приключении Ёнджуну и Лисе?

Пятьдесят на пятьдесят.

Т/и ещё не решила. Слишком многое могло пойти не так - информация в чужих руках превращается в оружие. Даже если эти двое казались нормальными, она не была уверена, что хочет видеть их реакцию. Жалость? Осуждение? Подозрение? Всё не подходило.

Вся ситуация в кафе может стать ключом. Нет, она уже стала ключом.

Это был не просто эпизод - это была отправная точка. Что-то изменилось в ту ночь. Теперь всё - лично. Она видела лицо, слышала голос, чувствовала запах дешёвого лосьона на коже того мужчины. Его кровь - доказательство. Она знала, что нож должен попасть в лабораторию. Это даст зацепку.

Но как объяснить, откуда он у неё? Как уклониться от неизбежных вопросов?

Вы были в кафе в нерабочее время? Почему вы не сообщили сразу? Почему не вызвали полицию?

Каждый вопрос - мина под ногами. Нужно было всё продумать. Без истерик, без паники. Хладнокровно, как в учебниках.

Щёлкнула дверь. Сначала вошла Лиса - с её быстрыми, будто всегда спешащими шагами, а за ней, не отставая, появился Ёнджун. Он оглянулся, скользнул взглядом по рядам и сразу заметил Т/и.

Она смотрела прямо перед собой, будто не замечала ничего. Они подошли к ней - стулья загремели о плитку, когда каждый придвинул себе по месту. Она почувствовала запах их кофе и свежего ветра, впитавшегося в одежду с улицы.

- Доброе утро, - негромко сказал Ёнджун.

- Привет, - вторила Лиса, чуть улыбнувшись.

Т/и не ответила. Ни звуком, ни жестом. Она лишь чуть повернула голову, равнодушно окинув их взглядом, в котором не читалось ровным счётом ничего.

Она не была злая или, что хуже, высокомерна. Т/и просто не здесь. Где-то ещё. В переулке, в отблесках фонаря, в собственных мыслях, куда этим двоим не было доступа.

Она сегодня не горела желанием с кем-то говорить. Настолько, что даже звук собственного голоса раздражал. Всё внутри скребло, тянуло вниз, как будто кто-то зацепил душу ржавым крюком и тащил по бетонному полу. Хотелось в тишину, в темноту, где не надо быть сильной, не надо реагировать, не надо жить.

Настроение было хуже, чем хмурое небо над городом, - а это уже достижение. И если сейчас ребята не скажут ничего путного - день окончательно пойдёт по наклонной. Она чувствовала, как никотин всё ещё жжёт в груди, и если уж сегодня умирать - то, наверное, не от пули, а от сигаретного дыма.

- Какие новости? - выдавила она, не глядя на них. Голос прозвучал сухо, отрешённо.

Словно это не ей нужно было, а только им. Словно всё, что она могла сейчас предложить - это тень себя.

- Как я и говорила, - первой заговорила Лиса, - я узнала кое-что о её семье.

Она достала из своей затёртой сумки пухлую папку, бумаги в которой были скреплены металлическим зажимом. Папка с глухим шлепком легла на стол, расплескав по нему ощущение предстоящих открытий.

- Родители Джоанн мертвы. Несколько месяцев назад, автокатастрофа. Всё официально чисто, но... странно быстро закрыли дело. Я связалась с архивом - отчёты противоречат друг другу. И, по сути, у неё осталась только младшая сестра - Роаз Кертис.

Имя повисло в воздухе, как будто что-то неуловимое шевельнулось в пространстве. Т/и медленно перевела взгляд на бумаги, не торопясь прикасаться. Просто смотрела, будто взглядом пыталась нащупать, за что можно зацепиться.

- Роаз живёт всё там же - на окраине, в родительском доме. Работает в забегаловке на углу Фултон-стрит, - продолжила Лиса. - Говорит, что после смерти родителей Джоанн изменилась. Ушла из дома, перебралась ближе к центру, к работе. Закрылась в себе. Курить начала, пить. А потом вообще стала странной - холодной, даже враждебной.

Ёнджун придвинул папку ближе к себе, пролистывая аккуратно, как будто боялся порвать бумагу.

- Это может быть реакцией на травму, - тихо сказал он. - Потеря близких, особенно родителей - это огромный стресс. Кто-то в таких ситуациях ломается. Депрессия, отстранённость, даже первые признаки психического расстройства - это не редкость.

- Да, - добавила Лиса, чуть щурясь, - но это не отменяет другого: в таких состояниях люди иногда делают ужасные вещи. Она могла стать уязвимой. Или опасной. Мы не знаем.

Т/и молчала. Ноготь большого пальца медленно скользил по ребру стола. Мысль о том, что Джоанн могла быть не просто фигурой на фоне, а чем-то гораздо большим - тревожила. Нож, тот вечер, глаза того мужчины, сигаретный дым - всё сплелось в чёткий клубок, но распутать его пока не получалось.

Она посмотрела в окно. Нью-Йорк, серый и грязный, как чужой сон, хмурился в ответ.

Т/и молчала. Не потому что не знала, что сказать - она просто не хотела. Внутри неё словно сломался рубильник, отключивший голос. Мысли шли одна за другой, выстраивались в логические цепочки, создавали мозаики, а рот при этом оставался закрытым. Лень. Усталость. Или, может, всё вместе.

В этом молчании она чувствовала себя сильнее - оно было её бронёй.

- Что-то на счёт соцсетей? - наконец вымолвила она, оторвав взгляд от окна и переведя его на Ёнджуна. Сегодня он был заметно собраннее, чем обычно. В нём не было той рассеянности, которой она терпеть не могла. Сейчас он выглядел как человек, на которого можно положиться. Такой он ей нравился больше.

Парень кивнул, словно ждал вопроса.

- До определённого месяца она была активна. Очень активна, если честно, - он развернул к себе одну из бумаг, - посты, фото, сторис, комментарии, переписки - всё, как у обычной городской девчонки. Но после смерти родителей - как отрезало. Ни следа. Ноль активности. Я только что сравнил даты - всё сошлось. Исчезновение из сети совпало с трагедией.

Он скрестил руки на груди и откинулся на стуле. Лицо оставалось спокойным, но в глазах плескалось разочарование.

- В комментариях тоже всё чисто. Ни намёков, ни подозрений. Так что здесь зацепиться не за что.

Он посмотрел на Т/и и спросил:

- Что по её сменам?

Т/и нехотя выдохнула, будто этот вопрос выдернул её из полусна. Слова пришлось буквально вытаскивать из себя.

- Всё обычно. Ничего криминального. Смены стабильные, по расписанию. Никто не жаловался, не опаздывала. Была единственным сотрудником на точке, а менеджер работал удалённо. Она появлялась в кафе редко и лично с Джоанн не была знакома.

Ёнджун шумно выдохнул, качнувшись назад на стуле.

- Мда... не густо.

Т/и потёрла виски, будто голова начинала гудеть от перенапряжения. Мысли начали расходиться в разные стороны, как улицы от центральной площади.

- Придётся копать глубже, - пробормотала она. - Нужно смотреть не на действия, а на состояние. Возможно, она влезла в долги. Или... хуже - связалась с кем-то, кого лучше обходить стороной. Может, попала в какую-то банду. Или... вообще уже мертва.

Пальцы провели по лицу, будто Лиса пыталась стереть с него напряжение. На пару секунд девушка закрыла глаза.

- Господи... - выдохнула Лиса, - сколько теорий.

Т/и прикусила губу, уставившись в одну точку. Мысли клубились, как утренний туман за окном, тяжелый и вязкий. Вся эта история с Джоанн начинала вырисовываться в голове странным, туманным узором. Не таким, где всё ясно и по полочкам, а скорее - как разбитое зеркало, в котором трудно увидеть целостную картину, не порезавшись.

Всё, что они узнали, - обрывки. Но даже из них уже можно было составить одно: что-то надломилось внутри Джоанн. Родители ушли из жизни, и она словно выпала из мира. Исчезла с радаров, замкнулась, стала иной. Возможно, это и подтолкнуло её к бегству - от самой себя, от прошлого, от чьих-то глаз. Или, наоборот, это сделало её уязвимой.

Состояние - вот ключ. Не факты, не даты, а чувства. И если всё так, то у нас два варианта.

Либо Джоанн сама ушла - спряталась, затаилась, бросила всё, изменилась до неузнаваемости, словно змея, сбрасывающая кожу. Возможно, теперь она живёт под другим именем, в другом городе, избегает связи с прошлым.

Либо - она не успела.

Если за ней действительно кто-то охотился, то, возможно, её уже нет среди нас. Или, что хуже, она всё ещё где-то, но не по своей воле. Похищение? Шантаж? Может, она задолжала не тем людям?

Т/и медленно провела рукой по лицу, стараясь стряхнуть эти мысли, как воду с ресниц.

Что делать дальше?

Ответ был очевиден - Роаз. Младшая сестра. Последняя, кто видел Джоанн настоящей, живой, не теневой версией из слухов. Если кто-то и хранит следы - они у неё.

Но как подступиться к ней - это уже совсем другой вопрос.

- Тогда нам следует встретиться с Роаз Кертис и разузнать больше, если это возможно. Она единственный человек, которому Джоанн могла бы что-то рассказать, - добавил Ёнджун, словно читая мысли Т/и. Он поправил волосы и чуть наклонился вперёд, голос его понизился, став почти шёпотом - серьёзным и сосредоточенным.

В шуме кабинета, где кто-то пролистал папку, кто-то чихнул, а кто-то зевнул, эта фраза прозвучала особенно чётко.

Т/и медленно повернулась к нему, скептически прищурившись.

- Но если Джоанн, как рассказывала Роаз, начала относиться к ней на "отвали", то вряд ли она много знает, - оспорила Т/и, и голос её был сухим, как зимний воздух. Она чуть заметно дёрнула плечом, словно сбрасывая с себя невидимый груз сомнений. - Тем более, такие перемены в поведении - это не просто «отдаление». Это что-то глубже. Что-то, о чём сестра могла не догадываться. Или не хотела догадываться.

Рядом за столом кто-то шумно потянулся, позвякивая браслетом. Т/и перевела взгляд на окно. Дождь, кажется, прекратился, но небо всё ещё оставалось свинцовым, как и её настроение.

- Но, - спустя паузу произнесла она чуть мягче, - всё же попробовать стоит. Даже пара деталей могут стать зацепкой. А мы не в том положении, чтобы выбирать.

В кабинет зашёл мистер Даллас и начал свою привычную болтовню. Его голос, как и всегда, был ровным, монотонным, и слишком размеренным для тех, кто в душе кипел от вопросов и догадок. Т/и устроилась поудобнее, скрестив руки на груди, с усилием заставляя себя слушать. Каждое слово преподавателя скользило мимо сознания, едва касаясь поверхности её внимания.

По окончании лекции мистер Даллас, откашлявшись и быстро пролистав какие-то листы, сообщил:

- Человек, который должен был прийти пару дней назад, сейчас не в стране. Встреча переносится.

Т/и удивлённо приподняла брови. Она вовсе забыла о нём - будто эта часть реальности стёрлась на фоне расследования. Закинув сумку на плечо, она пробросила короткое «пока» ребятам и направилась к лестнице, на второй этаж.

Человек, прихода которого она так ждала - с опасливым интересом, с ноткой скрытой надежды, - оказался сейчас в другой стране. Что ж, чудненько.

Не то чтобы она ожидала чудес или радостно скакала бы при его приезде, но определённое внутреннее напряжение присутствовало. Ведь по слухам, этот человек должен был выбрать лучшего из студентов или аспирантов и взять под своё крыло. Как наставник, как проводник. Тогда, услышав об этом, она впервые задалась вопросом: «В чём именно нужно преуспеть?» Что нужно сделать, чтобы заслужить место рядом с ним? Теперь ей всё казалось более понятным - вероятно, нужно было продвинуться дальше всех в одном из выданных дел, проявить себя, не сломаться под давлением.

Но другой вопрос беспокоил её сильнее. Что, если справится не один человек? Что, если эта гонка обернётся борьбой против своих же?

- Хах, интересно, - тихо хмыкнула она себе под нос, словно это могло рассеять гнетущую мысль. Может, это не просто соревнование. А проверка на прочность. Или, того хуже, - на преданность.

Она поднялась по ступеням, каждый шаг отдавался глухо и ровно. Подойдя к двери кабинета, постучала дважды. Почти сразу раздалось негромкое, спокойное:

- Войдите.

Открыв дверь, она шагнула внутрь. Кабинет встретил её запахом кофе и бумаги. За столом, в центре комнаты, сидел мистер Даллас, привычно листая какие-то документы. Он поднял на неё взгляд, снял очки и кивнул.

- Здравствуй, Т/и, - сказал он просто. В его голосе не было ни тени удивления.

Девушка прошла ближе, останавливаясь аккуратно на расстоянии чуть меньше метра. Она не стала отвечать, не захотела. Внутри всё подсказывало, что лишние слова сейчас будут только мешать.

В молчании она потянулась к молнии сумки и достала завернутый в ткань нож. Осторожно положила его на стол. Металл блеснул на свету.

Бровь мужчины дернулась вверх. Он окинул предмет внимательным взглядом, но выражение его лица не изменилось - холодное, профессиональное.

- Нужно провести экспертизу крови, - спокойно, даже отстранённо проговорила Т/и. Она не любила говорить намёками и не видела смысла мяться. - Это касается дела о пропаже баристы.

Он, казалось, читал её настрой. В её голосе не было колебания - только сталь. Холод, уставший и сосредоточенный. Она как будто заранее предупреждала: не задавайте лишних вопросов, сейчас не время.

- Хорошо, - после паузы кивнул он. - Свободна.

Т/и коротко кивнула в ответ. Слова благодарности сорвались еле слышным «спасибо», почти прошёптанным. Но он услышал.

Она развернулась и направилась к двери, не задерживаясь. Преподаватель остался за её спиной, а с ним - и тишина кабинета. Здесь ей больше нечего было делать.

Коридор встретил её тишиной, только гулкие шаги отдавались эхом. Она сжала ремень сумки и глубоко вдохнула. Всё становилось всё более серьёзным. И теперь это дело было не просто делом. Это касалось её лично. И она была готова идти до конца.

Личным - почему же? Когда дело не касалось её, когда она в нём не участвовала напрямую - она смотрела на него отстранённо, как аналитик, как наблюдатель. Тогда в ней не рождались те чувства, что сейчас. Не было той злости, тревоги, той вязкой тяжести внутри груди.

Теперь же всё иначе.

Теперь, когда она чуть не стала телом без души в том злощавом кафе - когда её сердце сжалось от страха, а пальцы вцепились в нож так, словно от этого зависела её жизнь, - всё стало слишком близко. Не просто расследование. Покушение. Направленное на неё. На её жизнь. И это изменило всё.

Она больше не могла быть просто наблюдателем. С этого момента она была внутри игры. И выйти уже не получится.