один день
Pov: Херейд
— Сюда нажимаем, — костлявый палец коснулся кнопки, — затем по твоим программам техника начинает работать. Под действием электричества термостат нагревает воду до 90°. Это идеальная температура для приготовления кофе.
— Вообще-то 95°, — с улыбкой поправил я.
— Это тебе бариста рассказал? — Поднял бровь Дед. Я кивнул
Мы с Дедом Константином проектировали кофемашину для Эда. Я хочу сделать ему подарок за все, что он сделал мне. И Дед согласился мне с этим помочь. По его словам, он тоже хочет отблагодарить Эда за спасение из тюрьмы. И благодаря своим знакомым ребятам на заводе смог произвести нужные детали для кофемашины. Натаха тоже помогла с этим делом: придумала уникальный, специальный для Эда дизайн.
Я не стану рассказывать, как я заговорил с Дедом. Но я начал первым. Про моих родителей всего несколько слов было. Оказалось, когда Дед приехал, у моей семьи оказались уже накопления от рук Отомчика и сестры. И по словам моих родителей, они не злятся и даже не держат обиды на меня. "Они просто хотят, чтобы я простил их за все, отчего сбежал". Ну и небольшую воспитательную беседу мне тоже провели.
Дед объяснял мне, как работает такое произведение искусства, как кофемашина. И мы вместе постепенно её собирали на протяжении двух недель. Эд спокойно разрешал мне уже выходить и хоть сутками по улице таскаться. А ещё мне нужно много рассказать, как складывалась моя жизнь за эти две недели.
Прошла уже середина Ноября. В будни я очень надеялся, что Эдик начнет будить меня какими-нибудь ласками, если не поцелуями. Я поднимусь, а на кухне уже какой-нибудь божественный завтрак. Потом Эдик на своем бмв довезёт меня с ветерком до института и также заберёт. Я буду крутой ехать и слушать Пошлую Молли, попивая матчу. Но нет.
Я просыпался от будильника, пока бариста дрыхнул напротив меня. "У меня ещё аппаратура для кофейни не собрана. И официантки с бариста на смене нет," - говорил он, зевнув. Поэтому я сам заваривал себе овсянку, собирался и ножками шёл до института без телефона. И так всё время.
С моим деканом, институтом и полицией насчёт моей "смерти" всё уладили. В институте я приобрёл теперь особую популярность, как и Наташка в своём. Ко мне во время обеда могло подойти от трёх человек с вопросами про это дело. Армеша не отлипал вообще. Вместо своих кругов на телефоне шептался со мной на парах. Понятное дело, я особо ничего не рассказывал. Только если абстрактно. Хотя, спроси меня в Сентябре - я бы разболтал всё с подробностями. Мне было не по себе от всего этого. Наверное, я ждал какой-то сказки. Ждал, что убийца раскроется, его накажут, и все воскреснут. Забавно. Нет, грустно. В голове часто всплывали слова Эда:
"Поверь, когда искусственный интеллект захватит мир, динозавры восстанут, и солнце упадёт на нашу Землю, я не смогу спасти ни тебя, ни себя.
Пока ты можешь меня любить и целовать, пока твоё сердце бьётся, и кровь течёт по венам, пока ты мёрзнешь каждую зиму и просыпаешься каждым утром, наслаждайся сегодняшним моментом. И не думай, как кто-то придёт и убьёт тебя из-за связи со мной, Нугзарчик."
Он это сказал на эскалаторе. Когда мы типа "встречались". И эти слова показывают, что никто не супермен, никто не сможет пойти против смерти. Это нужно просто принять и не бояться. Все мы просыпаемся ради того, чтобы лечь спать снова. Все мы начинаем проекты, чтобы закончить их. Все мы рождаемся, чтобы умереть. А живём мы не ради конца, а ради этого промежутка "от" и "до". И да, пока ты находишься в нём, просто радуйся. Сколько бы дерьма не было, например табак, брошенные родители, нетрадиционная ориентация в этой стране, невзаимная любовь, гастрит, отделение от телефона, нищета и угроза жизни... Это же лучше, чем ощущать ничего, как ещё не родившийся ребёнок или мёртвый Ярик.
Как-то мы сидели с Эдом и смотрели на рыбок, ведя философский разговор. И Эд сказал, что мир - это шахта, а ты шахтёр в поисках алмазов. Ты не знаешь, когда они могут появиться и просто капаешь. Долго капаешь. В духоте и темноте под землей абсолютно один с тяжелой киркой. И вдруг ты сдаешься, бросаешь всё и возвращаешься наружу. А алмазы находились уже за стеной. Сдаваться нельзя, насколько бы плохо не было. После холода всегда станет тепло. А тепло не существует без холода. Должен быть баланс.
Работа над сервером шла и кипела. Я представил её куратору, и он был в восторге. Только у меня были огромные завалы в институте, поскольку сессия уже через полтора месяца, а прогулял я примерно столько же. Дед обещал мне всё рассказать по химии, хоть я не горел желанием. От Армешки было бесполезно что-то просить, а вот у Кости с Бананом есть шанс выудить конспекты.
Сегодня 21 Ноября. Будильник затрезвонил, и я, перед тем как разлепить веки, со всей силой стукнул по часам. Я упоминал про электронные часы Эда, но я не говорил, что это были часы с прожектором с временем на потолок, радио и будильник. И именно они будили меня. Я перевернулся на другой бок к Перцу, накрывая уютным одеялом плечо, а голова проваливалась в мягкую подушку. В Ноябре светает поздно, поэтому в комнате стоял полумрак. Симпатичное лицо напротив крепко спало, чей кусок одеяла сполз до талии. Я чуть улыбнулся, разглядывая сначала личико, а потом торс бариста. Шоколадные, почти чёрные (горький шоколад) локоны лежали на гладком лбу Эда, его нос и часть левой щеки скрывала подушка. Как бы не задохнулся. Веки не дёргались, а на пирсинг и серёжку ложились блики от незаметного света из окна. Густые брови были расслаблены, лишь мешки под глазами мешали этой картине. Торс же по большей части был скрыт от меня, но я и без того запомнил, какие там рельефы. На спине были прекрасные изгибы и мурашки. Я, наверное, мог бы вечность вот так лежать и рассматривать Эда, но время утекает. Я расстался с нашей любимой постелькой, аккуратно забросив одеяло Перцу по плечо. Ни отопления, ни жира, и спит раздетый.
Я поднялся с этой "лесенки" и влез в тапочки Эдика. Пол по утрам ледяной. Я прошёл мимо футона с рыбками, где спал Марти, и дошлепал до ванны. Эд настолько правильный, что меняет зубные щетки раз в полгода вместе с расчёсками. И когда я, паразит, к нему устроился жить, у него как раз была смена предметов личной гигиены. И он мне отдал старую щетку и расчёской, а я был не против. Полотенце он, так уж и быть, мне выделил. Что насчёт одежды, то из общаги я все же ее захватил. Ещё Эд ввел мне привычку мыться ледяным душем по утрам. (Если что, начинал я с контрастного.) Сначала я противился, но потом уже не мог представить утро без этой привычки. Это каждый день борьба с собой. Лезть ещё сонным после теплой постельки под ледяные струи - это последнее, что мне хотелось, но я борол себя. И это придавало мне сил ещё с утра, унимало боль в отлеженных местах, освобождало голову от тревог и выбрасывало кортизол, что я весь день мог быть спокойным и больше, чем душ, стресс не ощущать.
Я вышел из ванны уже весь помытый, почищенный, ухоженный и свежий. Засыпав овсянку, я стал греть чайник. Всё это делалось в полной тишине Ноябрьского пасмурного утра. Свет от вытяжки создавал уют для меня, а вот Эд не любил свет. Иногда я прихожу на кухню, а там только голубой свет от газа и Эд что-то готовит. Вампир, блин. Вообще он говорил, что готовить начал только из-за меня, потому что всегда ел либо у Стаси, либо в кафе. А с моим гастритом это некруто. Я оторвал стикер и заранее записал Эдику отчёт.
"Поел. Ушел в институт. Не скучай, Жопа<3 "
Я залил кипяток в турку и поставил её на плиту. Эд научил меня любить кофе. В детстве мои родители пили эспрессо, и я тоже попробовал. И с тех пор тот неприятный вкус черного напитка стал ассоциироваться у меня с окнами, сигаретами и деревенской жизнью. И именно поэтому я не хотел и ненавидел кофе, но Эд мне показал всю его красоту. Обратную сторону. К тому же прошлое, это прошлое.
Я задумался, пока ждал приготовления кофе. Раз я так негативно отношусь к окнам, то может и у Эда какая-то история с люстрами?
Камелопардовая пенка выползла из горлышка турки, и я поднял её. Приятный аромат ударил в ноздри. Потом так ещё два раза. Я радовался, когда кофе не убегал, и плита оставалась чистой. А то я как-то всю кухню матчей засрал, и Эд злился. Не люблю, когда он злиться. Он и так почти всё время серьёзный и хмурый, зато когда он смеётся, это самое драгоценное в дне. Открыв холодильник, я взял кокосовое молоко. Теперь у Эда в холодильнике есть мясо. Меня это радовало, потому что этот придурок больше не будет мучать себя "вегетарианцем". Капучинатором я взбил молоко, после чего добавил кофе. Мне всегда хотелось добавить Эдиных кофейных специй, но из-за диеты я держался. Обычно молоко мне заливал Эд с какими-нибудь узорчиками. У меня же на пенке получались только белые пятна, и то, я этому радовался.
После завтрака я оделся, собрал свою тёмно-синюю сумку и отправился в институт. В Петербурге было довольно прохладно. Я покрепче затянул голубой шарфик, спрятал руки в карман и гордо шёл. Листья под ногами превратились по большей части в гной, деревья совсем оголели, а фонари с забегаловками освещали утренний мрак. Люди спешили на работу, пробки наполняли дороги. Я заметил бегущего мужчину в компактной курточке, неоновой повязкой на волосах и спортивных кедах. ЗОЖник. Я слегка улыбнулся. Вообще-то у меня тоже была хорошая привычка: бегать. В первые дни проживания в Петербурге я каждый день бегал в том самом парке под какие-то песенки. Вроде от Вспака и Нервов. Ещё тогда я думал, что если бы не время года, то я бы слушал Пошлую Молли. Как же это странно и глупо. На тот момент я ненавидел Осень, а сейчас я не хочу, чтобы она заканчивалась. Я полюбил это время года. В нём произошло больше, чем за всю мою деревенскую жизнь. Телёнок вырвался в океан.
Неоновые надписи слегка ослепили меня, и я толкнул дверь вперёд.
— Нугзар, доброе утро! — Улыбнулась накрашенная девушка и замахала мне.
— Доброе, Сонь, — кивнул я. — Как ты?
— Ой, да всё хорошо! — Вынула вейп и дыхнула дымом блондинка. — Знаешь, я так рада, что это всё закончилось. Ты давно у меня не был.
— Я бросил, — осмотрелся я, будто впервые. — Слушай, Сонь... Ты случайно мне деньги на карту не кидала? В начале Октября.
Девушка похлопала глазами, оторвавшись от телефона. Лопнув жвачку, она заправила чистую прядь за ушко. Она смыла тот синий покрас. Отпустила Банана? И баночки "Софиюшке на монитор" тоже не было. Неужели помирились?
— Не кидала, — помотала головой девушка. — Я твоей карты не знаю. А что? Кто-то бросил?
— Просто неожиданно хватило денег на покушать, — быстро отмахнулся я. Это было, когда я встречал Клайпа и Данила. — Сонь, а вы с Бананом как? Помирились?
— Ой, да всё хорошо у нас. Никита, друг-судья Ани, помирил нас, — подложила руку под бородок девушка.
— А ты до сих пор питаешь к нему что-то? — Аккуратно спросил я, пряча руки в карман.
— М-м, — закатила глаза и закусила уста девушка. — Ну мы в теплых отношениях...
— О, тогда я рад за вас, — уже улыбнулся я, как Соня изменилась в лице.
— Нет, ты не понял. У него есть парень.
Я застыл, хлопая глазами. Жар подошёл к горлу.
— У Банана?
— Костя.
— Оу... Оу, тогда...
— Не распинайся, — улыбнулась девушка, опуская вейп. — Всё в порядке. Чая хочешь? С лимоном, как ты любишь.
— Прости, я в институт опаздываю, — неловко почесал затылок я. Не стану же я говорить про гастрит.
— Тогда удачи, — улыбнулась блондинка, и я ей. Вообще я зашёл, только чтобы проверить девушку. Сидеть тут одной весь день сложно. Тем более в тишине, если не считать тик ток. Я бы сошел с ума, и для меня до сих пор загадка, почему Эд так любит тишину.
На удивление в институте всё прошло не как обычно. Я помнил, как в первый день прогулял институт, и обещал дальше каждый день ходить, а по итогу прогуливал. Вот сейчас за эти две недели я ещё ни разу не прогулял. Это первая особенность. А вторая заключалась на информатике. Так получилось, что из всей аудитории я первее всех выполнил модельку и задал ей программу, поэтому препод разрешил мне на последних 30 минут порубиться в майнкрафт. Кто ж знал, что препод по информатике сам задротит в него. Да, мне уже 19 годиков, а я в майнкрафт рублюсь. Ну я уже упоминал, что игры меня вдохновляли. С каждой ночью я всё глубже обдумывал фильм про зомби апокалипсис, проникаясь этой идеей всё больше и больше. Даже Наташку подцепил, и она какие-то скетчи набрасывала.
В институте у меня чуть не отвалилась рука, потому что я конспектировал вообще всё. После института я договорился с Костей и Бананом пойти в "Столовую номер один". Только они пообедать, а я перекатать ранние конспекты.
Пока я повязывал шарф, ко мне присоединился Армеша. Лицо у него было с мягкостью и каким-то ещё чувством. Он бросил чёрно-белую сумку рядом со мной и стал натягивать куртку.
— Нугзар, а ты до сих пор боишься моего деда? — Вдруг спросил шатен.
— Мы с ним уже в товарищеских отношениях, — пожал плечами я. — Армеш, а ты не водишь дружбу с Башкирским мальчиком "Булатом"?
— Как ты узнал? — Раскрыл глаза парень.
— Интуиция, — с улыбкой постучал пальцем по виску я. — Можешь ему кое-что передать от меня? Он поймёт.
— Д-да! Конечно, — не успел как следует натянуть шапку парень, как схватился за телефон. — Что писать?
— Напиши, что мне очень жаль за всё. И что зимой я приеду, — на душе лежал комочек тревоги, но это скорее волнение. Писать старым друзьям.
— А это что за буква? — Указал на какую-то закорючку я.
— "Ю", — бросил взгляд очкарик.
— Пох*ю, — добавил его друг. Да, я до сих пор буду называть этих двоих друзьями, потому что пока они сами не признают себя парой, я не в праве называть Банана "парнем Кости". Все мы знаем, что девчонки ещё те шипперы.
Я водил ручкой почти без чернил по тонким листам в клеточку. Глаза бегали сразу по трём тетрадкам, хотя рука писала только в одной. Костя довольно жевал какую-то котлетку, пока Банан ласкал мордочку своей собачке корги. Чем-то на Марти была похожа. В столовой было просто дофига народу, слегка душно и очень светло. Эду бы не понравилось. Да и мне такая обстановка не по душе была, хоть я был занят совершенно иным. И музыка играла. Невольно я вспомнил, что у Эда в ящиках тоже лежало радио. Он все же человек, и раньше не сидел в гробовой тишине.
— Кость, когда в кино пойдём? — Склонил голову Саша.
— Ты с ума сошел? Какое кино, у меня тренировка! — Повернулся к нему Костя. Он, кстати, стал меньше матюкаться. Видимо, Банан язык почистил.
— Ну Ко-ость, — протянул тот. Я перевернул лист. Ура, последний. Последний по линейной алгебре.
— Сходи с Соней, — закатил глаза шатен.
— А может, я с тобой на тренировку?
Эта фраза ударила мне по мозгам. Забавно. Я представил тренировку между двумя парнями. И мне очень понравилось, как это выглядит. И совершенно не в тактильном или пошлом плане. Я понял, как это может закрепить не только здоровье, но и отношения. Заниматься спортом круто, а заниматься с партнёром ещё круче. Я не сдержал ухмылки от той идеи, которую я придумал. Если Эд надеялся отоспаться на выходных, то пусть забудет про неё.
— А я на работу устроился, — похвастался Банан, закинув руки за голову. Мы с Костей раскрыли глаза.
— Ого, тебя приняли? — Похлопал Костя.
— Ага. Три месяца стажером был, вот, наконец добился.
— И когда ты будешь успевать и институт, и работу? — Поднял глаза я.
— У меня вечерняя смена. А по вторникам и четвергам выходные, только я их отрабатываю на самих выходных.
— М-да, не повезло. Вообще без выходных будешь, — поправил очки Костя. Сам он, вроде, курьером в вечернюю смену подрабатывал.
— Зато я накоплю много-много денег, и мы будем жить на Севере!
— А я хочу на Юге! — Возмутился Костя. Я улыбнулся. Они такие разные, но такие счастливые вместе.
Смотря на рыженькую собачку Банана, я ощутил облегчение в груди. Как хорошо, что мне больше не нужно прятаться в квартире, как хорошо, что я могу хоть сутками гулять, как хорошо, что я могу теперь сам гулять с Марти. Как хорошо, что всё закончилось.
Или нет...
Холодный ветер дул в спину. Я смотрел на сумрачное небо, возвращаясь домой. Домой... К Эду я возвращался. Мне всё же не давало покоя какое-то странное ощущение. Опять паранойя? Опять этот Синдром Восьмиклассника? Меня не покидало ощущение тревоги. Что-то здесь не так... Все жертвы оказались отравлены стрихнином, как и муж Алёны 4 года назад. Но убийцу мы нашли, а что насчёт "Загадки Питера"? Это как-то может быть связано. Машины шумели по дорогам, а Ноябрь веял холодом. Я проходил по мосту, разглядывая тёмную воду Невы.
"Обратная сторона".
Стася убивала из-за ревности. В Ярика Эд влюблён, с Катей он встречался, к Алёне он немного приставал, меня с Эдом она могла увидеть на улицах или в интернете. Всё сходиться. Так, стоп...
Откуда Стасик могла знать, что Эд влюблён в Ярослава?
Всю дорогу я сам себя успокаивал. Да, Эд ни разу не показывал свою влюбленность, к тому же у химика была жена. Но Эд рассказывал, что в детстве бывшая официантка могла читать его личные записки. И Эд рассказывал, что он часто ходил к Стасе. Наверное, и она к нему. И таким образом опять нашла записку, где Эд писал про влюбленность. Да. Точно.
Кстати, раз уж на то пошло. Я должен признаться. Мне до сих пор кажется, что Эд меня обманул, и он до сих пор влюблен в Ярика. Да, он говорил, что разлюбил его, когда поспорил со мной. Но спор был до того, как он купил нарциссы. А он тогда сказал, что они означают невзаимную любовь. Выходит, ещё любил. Ещё Эд говорил, что он встречался с Катей, и та помогла ему "перезагрузиться", но Эд ни разу не говорил, что любил её. Но тем не менее, на фотках в отделе я видел их нежности. А это значит что? Что Эду ничего не стоит надеть маску и делать вид влюбленного. Всё же тактильность иногда сводит с ума. А значит и со мной его такой трюк мог прокатить.
Эд мог держать меня у себя в квартире, только чтобы поймать убийцу его Ярика. Впускать на постель, чтобы я не простыл в квартире без отопления, кормить, чтобы не превратить гастрит в язву, чтобы в дальнейшем не тратиться на меня. Ласки, теплые слова и прочее создавали атмосферу, что всё хорошо. Может и Эд во мне видел не Нугзарчика, а Ярика. Он говорил, что тоже его телёнком называл. И именно после смерти Ярослава Эд потеплел ко мне. Если так подумать, то и между нами ничего такого не было. Я просто всё придумал и скрасил, создавая иллюзию, что меня любят и я нужен, хоть это не так. Не я Эду нужен. От этого становилось больно. Все поступки Эда можно оправдать, если держать в голове, в кого он влюблен на самом деле. И я выступаю просто как таблетка или шаблон, который отвлекает Эда. И идя в ту квартиру, мне становилось жутко. Жутко от мысли, что я приду, и когда-нибудь Эд на радостной ноте скажет:
"Всё. Дело раскрыто, теперь тебе не нужно прятаться у меня. Прощай," — и любезно отдаст мне вещи, ещё проводит, как лицемер, до общаги и уйдёт. Уйдёт навсегда. Его номер я так и не знаю, в кофейню я обещал больше не приходить. И всё. Вот и весь хеппи энд. А в споре всё же проиграл я, так как влюбился первым и единственным. И раскрылся Эду, выдав свой главный секрет. Он ещё шантажом собирался меня выгнать из города. Кто знает, может, так и сделает.
Но мою веру в взаимность держало лишь одно:
Эд тоже мне открылся. В ту ночь он лежал у меня на груди, и я разрешал себе его ласкать. Я чуть не мурлыкал, что Эд наконец мне доверился. Он открылся. Он мне стал доступным. И это было единственным поступком, который я не мог оправдать. К тому же, он потом просил меня его поцеловать. И как право, люди не могут отпустить тех, кому столько открылись. Они всего себя оставили в этом человеке. Только если потом не избавляются от них.
И тут мне стало жутко.
Я позвонил в дверь. У меня не было ключей от квартиры, хоть я всегда был уверен, что Эд дома. Ну, а если нет - принцип простой: гуляй. Вдруг замок двери щелкнул, и дверь распахнулась. Я улыбчиво замах Перцу. Всегда рад его видеть. Я едва переступил порог, как на меня бросился Марти, облизывая мои руки. Смех разлился по коридору.
— И какой финал? — Перец поднял бровь с пирсингом. Мы были на кухне.
— Тебя укусят.
— И я умру?
— Нет! Я отсосу тебе!
— А можно сейчас?
— Да ты дегенерат совсем!? — Замахнулся красный своей тетрадью на Эда я, а он лишь прикрылся рукой, смеясь. — Яд! Я отсосу тебе яд!
— Это называется заражение, — поправил очки бариста.
— Ой, не душни, — закатил глаза я, бросая тетрадь на стол. — И вообще, сними свои очки в моем присутствии! — Скомандовал я, стукая Эдика по раскрасневшемуся носику. Потом я выпрямился, складывая руки на груди. — Я вообще-то с тобой серьёзно. Обсуждаю тут с тобой свой фильм про зомби, а ты дурака валяешь. Знаешь, когда человек не понимает твои мечты, это уже первый звоночек.
— Звоночек к чему? — Хитро улыбнулся Перец, скрестив пальцы, подпирая щеку.
— Сам знаешь, — опустил голову я.
— Скажи это вслух, — уже улыбался глазами старший.
— Сказать что?
— Всё что думаешь обо мне.
Я моргнул. Потом бросил взгляд на лист своего небольшого сценария к фильму, где шло описание Эда. Его внешность в деталях, его особенности, как героя, его качества и путь. Я закусил уста. Потом вернул взгляд на эту издевающуюся рожу.
— Ты точно не наркоман?
— С чего ты взял.
— "Скажи мне, кто твой друг, и я скажу кто ты", сам говорил, — направил острый взгляд на Перца я. — Ярик предлагал тебе торговать. Не уж-то сам увлекался.
— Пф, не люблю эту фразу, потому что чаше всего есть исключения. У Иуды друзья были безупречны.
— А как же "Поведись с тремя миллионерами и станешь четвертым"?
— Мы про наркотики или деньги? — Поднял бровь Эд. — В любом случае я не наркоман.
— А ну дай мефедроновые глазки посмотреть, — сказал я, хватая Эдика за руку.
Я притянул его к себе. Горячее дыхание ударило по лицу, голова закружилась. От кухонного окна на него ложились холодные оттенки, но от вытяжки тёплые. Я разглядывал с улыбкой карие глаза бариста, а под ладонью пульсировали его вены. Зрачок конечно же был нормальный, а в карих глазах протекала настоящая жизнь. Настоящий кофе. Настоящая Осень.
— Ты прошёл тест, — подмигнул ему я, отворачиваясь к зашторенному окну. — Пить хочу.
— Чай, кофе?
— Потанцуем? — Улыбнулся я, поглядывая на бариста. По его щекам пробежал румянец. Кивнув, он поднялся.
— У меня в шкафу завалялся галстук и пиджачок, — потрепал бородку он, подходя ко мне.
— Оставь свои шортики, — подбежал к нему я, хватаясь за руки. Он резко поднял на меня глаза, и я улыбнулся. Мои руки всё также холодные и костлявые, но они в таких теплых и мягкий руках.
Я так подумал, а ведь я тоже лицемер. Ведь Эд даже не подозревает, что я шёл домой с мыслью, что меня не любят. И сейчас не скажешь, что сердце пульсирует болью и разбитостью. Но я стараюсь оправдать всё это, отдаваясь в руки бариста.
Эд подключил тихую музыку на телефоне, крепче хватая меня за руки. В последний раз я танцевал на выпускном, и то с сестрой. Эд двигался уверенно, ловко переставляя ноги, смотря на меня, в то время как я полностью следил за ногами и дрожью в руках. На кухне было довольно тесно, но этого места весьма хватало, чтобы прокружиться в танце. Нежный свет от вытяжки создавал уют, освещая самые красивые места Перца, а от открытой форточки веяла прохлада.
— Где ты так научился танцевать? — Оторвал взгляд от ног я.
— Практика, — тот пожал плечами. — Всё же танцевать с кем-то на кухне лучше, чем сидеть опустошенным на ней.
— Да, — тихо ответил я, снова опуская взгляд. Помню, как на кухне как раз и происходила вся депрессия и ссоры в деревенском доме. Я и не думал, что это место сможет быть любимым. — У тебя нет чувства дежавю?
— Ты про что? — Голос бариста был гладкий и мягкий.
— Типа, — закатил я глаза, — я у тебя не первый.
На лице напротив лишь проскочила легкая ухмылка, и я ощутил, как мышцы парня напряглись. Он слегка прокружил меня за руку, после чего притянул к себе. Тут я едва замер, сталкиваясь с теплым дыханием и шоколадным взглядом напротив. Я даже сам не заметил, как рука оказалась на груди Перца, когда его поглаживала мою талию. Музыка ласкала слух, и казалось, я сплю.
— Первый, с кем всё взаимно.
Мы продолжили легко двигаться на кухне, а я обдумывал слова Перца. Такие же острые.
— Взаимно?.. — Уточнил я.
— Взаимно. Я ненавижу тебя, это же взаимно? — Склонил голову Эд.
— Разумеется! — Крикнул я, крепче сжимая его ладонь.
— Ты открылся мне, а я тебе?
— Да..
— Я ходил к тебе в общагу.
— А я к тебе домой.
— Я целовал тебя.
— Как и я тебя..
— Я причинял боль.
— И я тоже.
— Я твой океан.
— А я твой телёнок, — я весь раскрасневшийся поднял взгляд на Эда. Он моргнул.
— И я полюбил чай, благодаря тебе.
— А я кофе..
Музыка стихла, и Перец повернул меня, после чего наклонил чуть ли не к полу. Я чуть не задохнулся в собственном смущении, после чего прислонился к груди Эда. Он неловко поднял руки. Я слышал его сердце. Его душу. Я больше не боюсь. Я люблю его. И всё хорошо. Я уверен, что он не оставит меня. Это всё закончилось. Я это я, а Ярослав это Ярослав. И я наконец приму любовь Эда. Я разрешу быть любимым.
— Херейд? — Эд неловко отозвал меня. Я мигом поднялся, встречаясь взглядом с ним.
— Ой, прости... Задумался. Знаешь, я просто рад, что это всё закончилось, — я улыбнулся, заглядывая в чужие глаза. И не побоялся взять Эда за руку. Он отвёл взгляд, и какая-то грусть была на его лице.
— Нугзар... Надо кое-что тебе рассказать.