Часть 12
Иногда для того, чтобы хорошо видеть, необходимо именно отойти, а не приблизиться. © Максим Горький. Я не знаю, можно ли отойти дальше, чем это сделал я.
***
— Доброе утро, — улыбнулась Ангелина, перебирая стопку папок на полке. — Доброе, — кивнул Арсений, крепче сжимая ладошку Ярославы. — Ангелина, — улыбнулась девочка, — зачем столько бумажек? Яся вырвалась из хватки отца, подбегая к стойке, за которой работала Ангелина. Она потянулась ручками к верхней части стола, пытаясь достать бумаги, с которыми возилась девушка. — Это дядя Паша ерундой страдает, — фыркнула Ангелина, — заняться ему нечем, вот и хочет, чтобы я все дела за пять лет пересортировала. — А-а-а-а, — задумчиво протянула Яся. — Значит, на них можно рисовать? Попов подхватил дочь, позволяя той наконец увидеть Ангелину. — Кого ты хочешь нарисовать? — спросил оперуполномоченный, поправляя платье Яси. — Тебя, — задумчиво проговорила девочка. — Ты же красивый. Арсений улыбнулся, заглядывая дочери в глаза. — А разве рисуют только красивых людей? Ярослава задумчиво надула губы и стала играться с воротом рубашки отца. — Нет, — тихо сказала она, наконец поднимая глаза. — Рисуют любимых людей. Мужчина не знал, как правильно отреагировать на это. Он никогда не подумал бы, что этот маленький комочек, носящий его фамилию, смотрящий на него яркими глазками, улыбающийся самой искренней улыбкой, скажет такие... Взрослые слова? Он не понимал, какие чувства захватили его сейчас. Радость ли? Гордость? Нет, всё это пустое. Все эти эмоции давно стали пустыми. Они изжили себя. Были слишком часты в его жизни. Всё, что он чувствовал к этой крохе — не что иное, как любовь. И если бы он мог изобразить её, то использовал самые яркие краски. Потому что рисуют только любимых людей. — Ясь, — позвала Ангелина, не переставая улыбаться. — Хочешь конфетку? — Каку-у-ую? — протянула девочка, обнимая шею Арсения. — Вкусную, — засмеялась Ангелина. — Вкусную буду, — кивнула Яся. — А если она будет невкусной, то я отдам её Антоше. Ангелина ухмыляется. Всего на секунду. А после переводит взгляд на Арса. Смотрит и улыбается. Просто, блин, улыбается. И у Попова так тепло на душе становится, что хочется визжать, как ребёнок. Потому что такая улыбка может спасти в самый холодный вечер января. Своим теплом. Своей силой. Господи, да чем только не может. И Арс сам непроизвольно улыбается. Чисто и искренне улыбается. Так, что морщинки возле глаз появляются. И Попов их чувствует. И поддержку Ангелины он тоже чувствует. Пялится, как дурак сейчас. Счастливый дурак. Что-то вспыхнуло в нём. Всего на секунду, но и её было достаточно. Её было чересчур достаточно. И, может быть, поэтому он и задал этот вопрос. — Где Шаст? Вопрос был не к месту. Он даже не был нужен. И, может быть, это даже не его дело. Но что-то его трепало, словно он был куском старой тряпки. — В кабинете, — девушка сказала это так, словно это было самой очевидной вещью в мире, а Арс вообще глупые вопросы задаёт. — Как? — мужчина изумлённо приподнял брови. Сейчас восемь, а Антон уже на работе? Вы сейчас точно о том Шасте говорите? Антон и не опоздал? — Он там со вчерашнего вечера, — Ангелина приподняла одну бровь. — Забыл? Что он мог забыть? Разве он за этим парнем по пятам следует? Кто он ему вообще, чтобы следить за каждым его шагом? — Откуда я знал? — фыркнул мужчина, сильнее обхватывая тело дочери. — Над делом работал, — девушка понизила голос до шёпота. — Фотографии разглядывал. То, что парень вновь не спал ночью, пугало. Он вообще спит? В груди оперуполномоченного что-то с громким стуком забилось о стены, напоминая о себе. — Антоша баловался? — спросила Ярослава, протягивая ладошку Ангелине. Девушка улыбнулась и положила в раскрытую ладонь Яси конфету. — Да, Яся, — задумчиво проговорил Арсений. — Антоша баловался. Попов кивнул Ангелине и, подхватив дочь посильнее, двинулся к своему кабинету. — Не ругай Антошу, — насупилась девочка. Арсений ответил не сразу. Казалось, будто Яся слышит, как в его голове крутятся шестерёнки. Будто она чувствовала напряжение отца своим маленьким, но таким добрым сердечком. — Почему? — наконец отозвался он. Ему было неловко перед дочерью за такие паузы. Потому что... Это же его ребёнок. Его дочка. Он должен подавать пример, должен быть внимательным отцом. Тут Виолетта права. Его семьёй была работа. Он так и не познал семейного счастья. Он никогда не считался примерным семьянином. Никогда не был прекрасным мужем и любящим отцом. Всё это для него в новинку. Но Ясю он любил неимоверно. Подумать только. Его глазки, ушки, даже носик его. И фамилию его носит. Ярослава Попова. Все эти мысли грели душу оперуполномоченного. Он чувствовал этот огонь самой кожей. Эта девочка... Его девочка. Она излучала этот огонь. Это она была этим огнём. Это она освещала его мир. — Ну, вот почему ты меня не ругаешь? — спросила Яся, состроив серьёзную мину. Мужчина задумался. Действительно, почему? Может быть, в этом виноват он сам? Может быть, потому что он никогда не занимался воспитанием дочери? От этих мыслей Арсению стало не по себе. Ведь не скажешь ей это, так? — Потому что люблю тебя, — выдавил оперуполномоченный, заходя в коридор. — А Антошу ты разве не любишь? Послышался звук выпавших ключей. В глазах Арсения — ступор. Весь он — неживой. Чёртова статуя, которая боится пошевелиться, чтобы не выдать себя. Эта девчушка даже не поняла, что сказала. Не поняла, а внутри у Попова всё взорвалось, рассыпаясь на кучу осколков. «А Антошу разве не любишь?» Антошу. Любишь Антошу. Господи, любишь. Он даже не представляет, насколько тонок лёд под ним. И что этому ребёнку ответить? Она же... Совсем маленькая, чтобы понимать, о чём они говорят. Казалось бы, что тут такого? Арсений ведь многих любит. И его любят многие. Но не так, как должно быть. Но это «Любишь Антошу?» сбило его с привычной дороги. Он свернул не туда. И как вернуться на тропинку он не знал. Господи, этот ребёнок... Попов прокашлялся, а потом попытался улыбнуться. — Люблю. Девчушка даже не представляет, как тяжело далось мужчине это слово. «Люблю». Любит он, блин. Ты хоть кого-нибудь в мире любишь, чудак? Не так, как думает Яся. Это не то детское «люблю». Тут всё гораздо серьёзнее. — Тогда не ругай Антошу, — серьёзно выдала девочка, всматриваясь в обезумевшие глаза отца. Она ведь даже не понимает, что только что произошло. — Не буду, — кивнул мужчина, выдавливая улыбку. Он не знал, получилась ли она искренней. Получилась ли она вообще. Арсений опустил девочку на пол, позволяя той добежать до его кабинета первой. Остановившись около двери, она обернулась и посмотрела на отца, словно спрашивая, можно ли. Попов кивнул, нежно улыбаясь. Он был вымотан. Вымотан, но неимоверно счастлив смотреть на это милое и любимое личико. Зайдя в кабинет вслед за дочкой, мужчина осмотрелся. Яся стояла возле сопевшего на диване Шастуна, приложив палец к губам и хмуря бровки. — Не шуми, Антоша спит, — зашептала она, показывая свободной рукой в сторону парня. Арсений ласково улыбнулся, кладя лёгкую куртку на стул. Погода в Калининграде решила сжалиться над жителями, позволяя хотя бы денёк понежиться на солнышке и отдохнуть от вечных дождей, что не давали продохнуть городу. Сегодня наконец-то светило солнце, и просто нельзя было не радоваться такой смене погоды. Арсений был рад наконец увидеть эти солнечные лучи и радостные лица калининградцев. В мужчине неожиданно всё расцвело. Несмотря на то, что природа в этом немецком городишке только-только начинала просыпаться и цвести, внутри Арсения всё давным-давно цвело и благоухало. Может быть, именно поэтому его посетила странная мысль. До жути странная. Он хочет принести Антону его любимый чай. Он Хочет Он хочет увидеть улыбку паренька, когда тот проснётся. Он хочет стать причиной для его улыбки. Он хочет сделать его день ярче. Он хочет стать для Антона тем, кем для него является Яся. Причиной улыбки. Именно поэтому он оставляет Ясю сидеть и смотреть на спящего Шаста, а сам направляется к аппарату. Выйдя в коридор, вместо привычной одинокой фигуры Ангелины у стойки он видит ещё одну. Девушка смущённо улыбалась, изредка поглядывая на незнакомца. Попов непроизвольно улыбнулся, подходя к её рабочему месту. Улыбнулся, потому что был рад видеть такую Ангелину. Ему нравилось думать, что Ангелина не одинока. Что найдётся кто-то, кто оценит эту доброту и детскую невинность. — Так, что у нас тут? — спросил Арсений, подойдя к девушке. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — проговорил парень, а после повернулся. — О, — только и смог вымолвить мужчина, вглядываясь в лицо знакомого незнакомца. Перед ним стоял Костя. Тот паренёк, живущий рядом с Антоном и Димой. Сегодня в его глазу не было линзы, что делало парня проще и... Выглядел он не так пугающе. — Костя, — кивнул парень, — если помните. Попов на секунду завис, смотря куда-то в бровь парня. Когда он понял, что сейчас это совершенно не к месту, мужчина вздрогнул и поспешил протянуть ему руку. — Да, — выдал он. — Да, помню, конечно. И до него дошло. Он понял, но не осознал. Он ведь заставил паренька доносить на Антона. Доносить на Антона. Эта фраза так глупо звучит, что становится в глотке горько. Хотелось вжаться в стену и раствориться в ней, чтобы никто не видел. Чтобы никто не замечал. — Если ты пришёл, — до мужчины медленно стало доходить. — Что-то случилось? Арсений устремил серьёзный взгляд на Костю, стараясь надавить на того. — Антон всю ночь был в отделении, — голос мужчины приобрёл недоверчивую нотку. — Что за новости могут быть? — Не в Антоне дело, — успокоил парень. Нет. Нет, блин, нет. Вообще нифига не успокоил. В чём тогда дело? В чём тогда, чёрт возьми, дело? — В Диме, — Костя понизил голос до шёпота. Да ты, блин, издеваешься. Арсений глубоко вдохнул, а после выдохнул. Так, что ноздри от нарастающей ярости раздувались. — Так. — Вечером он приехал с каким-то мужчиной. — Насколько поздно? — нахмурился мужчина. — Очень поздно, — после недолгого молчания. — Насколько очень поздно? — не отставал Попов. — Издеваетесь? — Костя приподнял бровь. Ангелина сдавленно хихикнула, прикрывая рот ладошкой. Флиртует. — Нет, — машинально ответил Арсений. — Это всё? Костя неуверенно кивнул, вопросительно смотря на оперуполномоченного. — Замечательно, — мужчина выдавил из себя улыбку, а после направился к аппарату с напитками. Ну и что ему делать с этой информацией? Его голова безумно кипела, не позволяя сделать мужчине вдох и не обжечься. Он весь — от макушки до пят — пылал. С такой отвратительной силой, что казалось, словно ещё минута, и он будет плеваться огнём. Заходя в кабинет с двумя бумажными стаканчиками, в которых находились напитки для Яси и Антона, он застал этих двоих играющих в ладушки на диване, на котором недавно сопел Шастун. — С пробуждением, — пропел Попов, ставя стаканы на свой рабочий стол, но не отрывая от них взгляда. Антон резко повернул голову, отрываясь от своего занятия. Его взгляд пробежался по стройной фигуре оперуполномоченного, а после остановился. Прямо на губах остановился. И какого чёрта вообще — непонятно. Этот чёртов мальчишка так действовал на Арсения, что было просто невыносимо. Невыносимо видеть этот изучающий взгляд. Невыносимо слышать его голос, когда тот называл все эмоции мужчины. Его выражение лица, когда он изучал каждый сантиметр на лице Попова, заставляло мужчину тихо стонать, сжимая руки в кулаки, чтобы не выдать себя. Арсений молчал о том, что он чувствовал, глядя на это сосредоточенное лицо, нахмуренные брови и слегка приоткрытый рот. Молчал, Господи, он так долго молчал, не позволяя признаться даже самому себе. Он боялся. Самого себя и реакции Шастуна. — До-о-брое утро, — хрипло протянул Антон, не отводя взгляда от губ мужчины. Хватит. Он ведь всего лишь смотрит, а внутри Арсения что-то медленно прорастает, задевая своими шипами тонкие стенки. — Это... Тебе? — он сказал это с такой вопросительной интонацией, что до Шастуна не сразу дошло, что он имел в виду, пока Попов не протянул ему стакан с чаем. — Спа... — начал было парень, но вдруг нахмурился, всматриваясь в содержимое стаканчика. Внутри мужчины что-то перевернулось. Сделало такое, блять, сальто, что лучшему в мире трейсеру и не снилось. — Что? Антон перевёл взгляд на Арсения, внимательно всматриваясь. — Что ты... — Зелёный, — Шастун наклонил голову вниз, слегка приподнимая брови. Арсений медленно закипал, следя за выходками мальчишки. Издевается? — Да, блин, зелёный, ты же... — С мятой? — уголки его губ слегка приподнялись, когда он заметил на лице Попова нарастающую эмоцию. Гнев. — Ты... Да ты... — мужчина пытался контролировать себя. Пытался как-то заглушить эту пустяковую и никому ненужную сейчас эмоцию. Но... Блять. Он всё понял, когда увидел смеющееся лицо Антона. Широкую улыбку и сощуренные глаза. — Издеваешься? — Попов приподнял бровь, протягивая дочери стакан с какао. — Ваши эмоции, — томно начал Шастун, когда взглянул на возмущённое лицо оперуполномоченного. — Они... Знаете, гнев обычно нарастает медленно. Антон встал, сонно моргая, что делало его сходство с котёнком ещё более заметным. Парень подошёл вплотную к Арсению, всматриваясь в выражение лица того. — А в вас так быстро переломилась та спокойная собачка, — зашептал он наклоняясь к уху мужчины. — И вы дали волю той наглой суке, Арсений Сергеевич. Шёпот парня был так схож с рычанием, что Попов сам невольно оскалил зубы, устремляя взгляд прямо на шею мальчишки. Яся тихо хихикнула, смотря на эту картину. И до мужчины дошло. Они же, блин, рядом с Ясей. Он схватил парня за плечо, легонько отталкивая от себя и устремляя взгляд на дочку. — Вкусно? — спрашивает Арсений, тяжело дыша. — Норма-а-ально, — протягивает девочка, отмахиваясь от отца и весело болтая ножками. А Антон ухмылялся. Гаденько ухмылялся, смотря на встревоженного оперуполномоченного. Ему нравилось видеть его таким. Напуганным. Ему нравилось видеть эти приподнятые брови, напряжённые нижние веки и немного вытянутые губы. Потому что в такие моменты он ощущал власть над ним. Он чувствовал себя выше. И ему это чертовски нравилось. — Что, Арсений Сергеевич? — ухмыльнулся парень, щуря глаза. — Нравится вам эта игра? Попов уже собрался ответить колкостью на колкость, как вдруг его перебил звонкий голос Яси. — Игра-а-а? — оживилась девочка. — А во что вы играете? Антон приоткрыл было рот, чтобы ответить Ярославе, но Попов не позволил ему. — Антоша играет в плохую игру, Яся, тебе в такие играть нельзя. — Почему? — девочка нахмурила бровки и надула губы. — Я расскажу тебе, когда ты подрастёшь, — подмигнул мужчина, нежно улыбаясь дочери. Яся кивнула, ставя пустой стаканчик на рабочий стол отца. А лицо Шастуна всё ещё оставалось напряжённым. Ухмылка, которая точно была впечатана грязными чернилами в лицо парня, даже не собиралась покидать его. Единственное, что выдавало... Дыхание. Оно стало таким частым-частым, что, ей-Богу, голова кругом. Он боялся, что Попов увидит за этой улыбкой что-то, что ему не позволено видеть. Запас наркотиков, который пару дней назад купил ему Арсений, подходил к концу. Что делать дальше — непонятно. Ведь если он вновь надавит на жалость и попросит оперуполномоченного... В глазах мальчишки блеснул страх. Он отступил на шаг назад, хватаясь за стол, который стал его опорой. Нет. Нет, Господи, не опять. Парень облизнул пересохшие губы, смотря куда-то в ноги Арса, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Опять. Он опять не держит себя в руках. Он опять позволяет эмоциям взять над ним верх. Хватит. — Ты... — сглотнул Арсений. — Всю ночь... — Да, — огрызнулся Шастун, — я всю ночь. Между ними возникла пауза. Чёрт с ним. Между ними вечно возникала пауза. Она стала слишком привычной для обоих. Стала привычной, но оба всё ещё не могли понять, почему у них не получается с ней бороться. — Так, может, ты хочешь что-то обсудить? — Арсений сильно рисковал, спрашивая об этом у Антона. Потому что понимал, в каком состоянии сейчас Шастун. Понимал, но не знал, что делать. Мужчина не успевал следить за колебаниями в их отношениях. Пять минут назад они мило улыбались друг другу и шутили. После это медленно скатилось к флирту, без которого их общение просто потеряло бы настоящий огонёк, который лукаво мигает обоим. Сейчас же они смотрели друг на друга с откровенной неприязнью. — Хочу, — неожиданно выдал Антон, внимательно всматриваясь в выражение лица оперуполномоченного. В глазах — вызов. Попов видит это без всякого таланта распознавания эмоций. Он видит, чего хочет парнишка. И он даёт ему это. — Папа! — неожиданно воскликнула Яся, подрываясь со своего места. Оперуполномоченный вздрогнул, подхватывая худенькое тело дочери. — Да, солнышко? Ярослава сделала самое серьёзное выражение лица, на какое только была способна. Нахмурила бровки, приподняла подбородок и поджала губки. — Папа, Семён сказал, что ты не спасаешь жизни людей! — чётко проговорила она, тыча пальцем в грудь мужчины. — Да-а? — Арсений изобразил удивление, высоко приподнимая брови. — Да! Он сказал, что спасает жизни его мама, — девочка надула губки, теребя ворот рубашки отца. — Во-о-от оно как, — протянул мужчина, прижимая дочь ближе к себе. В конце комнаты послышался сдавленный смешок Антона. Попов нахмурился, прилагая кучу сил для того, чтобы не шикнуть на мальчишку. Этого им ещё не хватало. — Но это ведь неправда! — Ярослава уже даже не пыталась сдерживать свои эмоции и вовсю размахивала руками. — Это же ты спасаешь людей, мне так мама говорила! Арсений замолчал, всматриваясь в возмущённое личико Яси. Он думал о том, что ещё ей наговорила Вета и какие последствия эти разговоры имеют. Антон же думал о том, какие чистые и искренние эмоции у этого ребёнка. Это подтверждали иллюстраторы. Девчушка так яро размахивала руками, что усомниться в искренности её слов было невозможно, да и нечестно по отношению к девочке. — Ты же придёшь ко мне на «Мир профессий»? — с надеждой в голосе проговорила Яся. — Куда? — мужчина наклонился ближе к дочери. — Мир профессий! — пролепетала Яся, стараясь заинтересовать отца. — Ну, папа! Когда приходишь и про свою работу рассказываешь! Ну? Арсений с сомнением посмотрел на Антона, пытаясь придумать отговорку или найти её на лице Шаста. Тот лишь улыбался, кивая головой. Кивая и так смотря на девочку, что Попову стало безумно тепло на душе. Он чувствовал, как сотни тысяч бабочек начинают бегать внутри него, щекоча своими лапками стенки, когда он видел то, как Шаст смотрит на неё. Он видел его взгляд, когда тот наблюдал за Ясей. И Попов понимал Антона. Потому что он также увяз в этом ребёнке. Увяз и даже не пытался выбраться. Он добровольно в этом тонул. Он пытался. Но не смог. Не смог, потому что видел в глазах дочери этот умоляющий блеск. Он видел, что Ясе это н у ж н о. И он не смог ей отказать. Никогда бы не смог. — Хорошо, — выдохнул он. — Хорошо, милая, я... Приду. Ярослава радостно захлопала в ладоши, а потом устремила взгляд на отца и сказала лишь пару слов: — Я люблю тебя. Сердце мужчины пропустило удар. Ещё один. Или оно просто остановилось? Любит тебя. Любит, Арс, любит. Она любит такого непутёвого отца. Господи, Арс, ты чувствуешь это? Ты чувствуешь, сколько силы в этом детском «люблю тебя»? Ты чувствуешь, как твоё сердце целиком и полностью стало принадлежать этому ребёнку? Мужчина не ответил. Не ответил на такие важные для него слова. Но Яся чувствовала. Чувствовала всё то, о чём он так громко кричит изнутри. Потому что он тоже. Он тоже любит её. Попов не умел выражать это чувство правильно, потому что никогда не слышал этого грёбаного «люблю» ни от кого, кроме как матери. Услышав это от Яси, Арсений впал в ступор, словно его только что холодной водой облили. Всего на секунду, а после сжал дочь в объятиях сильнее, пытаясь показать ей всё то, что чувствует сейчас. Шастун издал какой-то звук, больше похожий на звук умиления, что заставило мужчину резко повернуться к нему. — Что? — парень приподнял брови, переводя взгляд с Яси на Арсения и обратно. — Ничего. Ничего. А смотрит на него так, словно не «ничего». А всё и таким огромным взрывом, что хочется кричать от этого невыносимого переизбытка. Потому что это просто невыносимо. Невыносимо стоять и просто смотреть на него. Молчать и смотреть, когда внутри столько всего, Господи, столько всего. Попов громко выдохнул, сажая дочку за свой рабочий стол. — Ты там что-то говорил о деле? — сглотнул Арсений, усаживаясь на рабочее место Матвиенко. Антон перевёл на него взгляд, а после тихо сказал: — Да, говорил, — сглотнул он, а после подошёл к столу, за которым провёл всю ночь и взял стопку бумаг. Парень прокашлялся и посмотрел на Попова, а после начал говорить. — Дело в том, что я пытался изучить состояние жертв перед смертью. Ну, знаешь, очень часто на их лицах написан испуг и прочее. — Так, — отозвался оперуполномоченный, намекая на то, что он внимательно слушает. Антон прочистил горло, заметно нервничая, и продолжил. — Серёжа помог отыскать мне последние фотографии жертв... — Насколько последние? — прервал мужчина, серьёзно смотря на записи парня. — День, два до похищения, — пожал плечами Антон, сильнее сжимая бумагу в руках. — Так, — повторил Арсений. — Они все были напуганы, — Антон подошёл ближе к оперуполномоченному. — Смотрите. Арсений следил за пальцами парня, перелистывающего бумаги, на которых были изображены женщины самых разных возрастов. — Что я должен здесь увидеть? — не выдержал Попов. — Испуг, — спокойно ответил Шастун, словно это было самой очевидной вещью в мире. — Я не понимаю, — Арсений покачал головой, внимательно всматриваясь в последнюю фотографию. Антон посмотрел на профиль мужчины, изучающе скользя по каждому сантиметру. — Я объясню, — прошептал он, не отрывая взгляда от скулы Попова. Арсений резко повернул голову, ловя на себе внимательный взгляд паренька, а после сказал: — Объясни. Это слово точно отрезвило Шастуна, заставляя того подскочить на месте и начать судорожно листать бумаги. — Вот! — воскликнул он, доставая одну из фотографий. — Видите? Брови приподняты, они же и вытянуты. Верхние веки также приподняты, а нижние напряжены, а губы вытянуты. Женщина испытывает страх. Длинные пальцы парнишки скользили по распечатанному лицу девушки, указывая на его части. — И это выражение лица можно заметить у каждой жертвы. Теперь понимаете? — Антон был безумно воодушевлён. Ему казалось, что он достал действительно важную зацепку. Арсений видел, что Антон полностью уверен в том, что он говорит. Уверен и точно знает, что делает. — Ты хочешь сказать, — начал мужчина, — что жертвы знали о том, что их ждёт? Антон кивнул, явно довольный собой. — Даже не знаю, — замялся Попов. Дверь в кабинет открылась, а в проёме появился сонный, но светящийся радостным светом Нурлан. — Нюра! — воскликнул парень. — Первое правило полицейского? — Возлюби Шастуна? — неуверенно выдал Сабуров, испуганно глядя на эксперта. — Отработай все версии! — возмущённо исправил его оперуполномоченный. — Именно! — улыбнулся Антон, присаживаясь на диван. — Я вижу испуг, Арсений Сергеевич. Жертвы знали, что их ждёт. Он каким-то образом предупреждал их. — А вы не думали, — задумчиво начал Нурлан, — что эта девушка, которая должна стать следующей... — Которая в психушке? — спросил Арсений, перебивая следователя. — В том-то и дело... Что, если она знала о том, что за ней охотятся, поэтому и слегла в психушницу? Ну, знаете, в строго охраняемый отдел, все дела. — Нюра... — восхищённо проговорил Попов. — Ты — гений! — Ой, — Сабуров отмахнулся от него. — Не стоит, Арс, я делаю это ради вас. Антон нахмурился, глядя на Нурлана. — Ты чего пришёл-то? — А, — следователь хлопнул себя по лбу. — Вы в курсе, что большая часть информации о mon cher оказалась на федеральных каналах? Попов изумлённо посмотрел на Шастуна, а после снова перевёл взгляд на Сабурова. — Какого...? — выдохнул Антон, заламывая пальцы. — Это было засекречено, — хмыкнул Нурлан. — Тогда почему об этом вещают все СМИ? Сабуров закатил глаза, облокачиваясь о стену. — Говорю же. Это было засекречено. Антон вновь зашелестел бумажками, сосредоточенно глядя на эту стопку. — Ещё, — отозвался он через пару секунд. — Женщина, о которой не было никакой информации... — Что за женщина? — не понял оперуполномоченный. — Тридцатилетняя, — Антон поднял глаза, встречаясь с непонимающим взглядом Попова. — Номер пять, так понятнее? — А, — Арсений кивнул, — теперь понятно. Что с ней? — Нет эмоций, — Шастун показал фотографию. — То есть совсем. — Такое бывает? — изумился Нурлан, всматриваясь в лицо женщины. — Отсутствие эмоций так же важно, как и их наличие, — задумчиво проговорил парень, не отрывая взгляда от фотографии. — Всё-таки какой у вас план? — поинтересовался Сабуров, вертя в руках ключи от кабинета. — Ждать, пока Настя оформит документы для госпитализации в клинику, где лежит номер двенадцать, — спокойно отозвался Антон. — А что там с этими чуваками, которые гоняются за изменщицами? — спросил Нурлан. Парень ухмыльнулся, кладя бумаги на стол. — Они всего лишь марионетки, — хрипло проговорил он. — А нам нужен кукловод. Арсений внимательно посмотрел на парня, изучающе осматривая хрупкую фигуру того. Хорош. — Кстати, об этих парнях, — оживлённо заговорил следователь. — Когда я подсел к ним для того, чтобы подсыпать порошочек Мильковского, то узнал одну интересную штуковину. Она показалась мне никчёмной и неважной тогда, но... Сейчас почему-то вспомнил. Антон и Арсений устремили на него внимательные взгляды. — Их не трое было, а четверо. — Где четвёртый? — спросил Антон. — Убит, — хмыкнул Сабуров. — Пулей в лоб. Вам не кажется странным, нет? — Почему это должно показаться нам странным? — не понял Антон. — Шастун, — отозвался оперуполномоченный, — что делают двое в лодке, когда третий начинает раскачивать эту лодку? Мужчина повернулся к Антону, вглядываясь в его лицо. Он облизнул губы, не отрывая взгляда от чужих. Лицо парня озарило понимание. Глаза загорелись, а губы слегка приоткрылись, позволяя Арсению увидеть светлые зубы. — Выкидывают его за борт, — зашептал Антон. — Он мог быть не согласен с их работой. Могло случиться всё что угодно, — заговорил оперуполномоченный. — Почему вы так в этом уверены? — сомнительно пробормотал парень. — Потому что первое правило полицейского — это отработать все версии, Шастун, — хмыкнул Арсений. Дверь с шумом открылась, звонко врезаясь в стену и привлекая к себе внимание каждого, кто находился в тринадцатом кабинете. Из комнаты словно выкачали весь воздух, не позволяя никому и вздохнуть. Послышался приглушённый голос Антона, заставивший кожу Арсения покрыться мурашками. Потому что он услышал то, что не ожидал услышать никогда. — Илья?
***
«Я самый хладнокровный сукин сын, которого вы когда-либо встречали» © Тед Банди. Избейте себя. Разорвите себя на куски. Сожгите себя, оставляя лишь пепел. Вы не нужны этому миру. Мир поворачивается лицом только к таким, как я. К вам же он повернётся задницей. Так что бейте, рвите. Жгите. У б и в а й т е. Вы не делаете этот мир лучше. А я чищу его.
***
Мужчина неспешной походкой прошёл в кабинет, бегло осматривая всех, кто там находился. Вид у него был такой, словно ему не нравилось всё, что сейчас происходило. Начиная от штор и заканчивая самим Арсением. — Здравствуй, Антон. Он проговорил это так, словно парень должен был быть счастлив визиту мужчины. Он не был счастлив. Он не хотел этого. Черти внутри него истошно захохотали, заметив Илью. Они его ждали. Он их приручил. Антон знал, почему он здесь. Илья приехал не просто так. Ему доложили. Ему всегда докладывают. Он — самый настоящий кукловод. Дёргает за ниточки, заставляя приближённых сливать информацию об Антоне. Антон знал, почему он здесь. Знал, но всё равно спросил. — Что тебе нужно? Резко. С неприятным оскалом. Так, как только он может. И руки в кулаки сжал, чтобы не выдать себя. Илья лишь усмехнулся. И Арсений заметил. Точно так, как парнишка усмехается. В точности как он. — С днём рождения, Антон. Простая фраза, но сказана так, словно Макаров не с днём рождения поздравил, а смерти пожелал. Такое выражение лица было у него в тот момент. С таким только убивать. И пытать. Попов дёрнулся, оглядывая фигуру Шаста. Ему почему-то показалось необычным то, что у Антона может быть... День рождения? Подумать только. Он же простой человек. Он тоже ест, пьёт, дышит и спит. И у него тоже может быть день рождения. Это было так просто, но у мужчины почему-то никак не укладывалось в голове. Он ведь тоже ж и в о й. Он же в точности такой же, как и миллионы людей вокруг них. Но совсем не такой. — Зачем ты приехал? — повторил Шастун, игнорируя поздравление. Он перевёл взгляд на вошедшего следом Диму и печально усмехнулся. Вот оно что. Этот кота в дом притащил, даже не спросив разрешения. Идиот. Макаров глубоко вздохнул, прежде чем ответить. Каждое слово для него было пыткой. Пыткой было и то, что он видел сейчас. Он не дурак и видел, что у Антона снова проблемы. И на этот раз он не знал, сможет ли ему помочь. — Ты знаешь, — Илья усмехнулся, осматривая помещение. — Ты ведь знаешь зачем. Шастун мотнул головой, переводя взгляд на Ясю, которая с любопытством рассматривала гостей. В её глазах искреннее любопытство, а на губах лёгкая улыбка. Господи, такой искренний ребёнок. Так ведь просто быть не может. Антон не хотел начинать разборки на глазах у девочки. Он не хотел, чтобы у неё сложилось неверное впечатление об «Антоше». Поэтому он произносит, наверное, самую глупую фразу, какую только мог произнести. — Давай выйдем. И сразу же встал, словно ответ и не требовался. Словно это он тут решает, что позволено, а что — нет. И Илья кивает. Громко вздыхая и жмуря глаза. Он ведь прекрасно знал, чем закончится его приезд. Он знал, но всё равно приехал. Он позволил себе увидеть парня. Потому что он больше не мог сидеть в немом ожидании и кусать пальцы, гадая о том, жив ли вообще Антон. Потому что он больше не мог терпеть эту щемящую боль в груди. Потому что он просто не мог. Нурлан неловко улыбнулся, вставая со своего места, и, извинившись, направился к выходу из кабинета. Присутствовать при семейных разборках в его планы не входило. Антон следом в пару шагов пересёк помещение, а после скрылся за дверью, оставляя Арсения и Ясю наедине с Димой. И напряжением, что оставили Антон и Илья, уходя. — Какой большой дядя, — изумлённо проговорила Яся, хлопая глазками. Попов в ответ лишь кивнул, испуганно пялясь на только что захлопнувшуюся дверь.
***
— Опять куришь, — возмущённо фыркнул Илья, услышав звук щёлкнувшей зажигалки в руках Антона. — Отвали, — огрызнулся парень, зажимая сигарету в зубах. Оба замолчали, следя за растворяющимся в воздухе облаком дыма. Не решаясь сказать то, что так давно пожирало их души. — Я не поеду домой, — неожиданно выдал Шастун, стряхивая пепел на землю. — Тебе придётся, — спокойно проговорил Макаров, морщась от запаха сигарет. — Что ты куришь? — Какая тебе разница? — грубо ответил Антон, кидая на мужчину разозлённый взгляд. Он был зол на Илью. Нет, не так. Он ненавидел Илью. Сейчас — да. Даже если это сказано слишком громко. Он мог бы ещё громче. Илья не позволял. — Антон... — Ты же знал, что я никуда не поеду, — усмехнулся парень. — Ты точно знал, я вижу. Ты приехал не для того, чтобы забрать меня. Он выкинул недокуренную сигарету и резко обернулся к своему опекуну. — Это из-за... — Антон замялся, точно боялся произнести это слово. — Морфия? Макарова передёрнуло, когда он услышал это слово. Морфий, Господи. Морфий. Антон зависим от морфия. Антон зависим. Снова зависим. Антон — морфинист. Всё это туманной дымкой пронеслось в сознании мужчины, заставляя прикусить язык, чтобы не закричать. Ему было страшно. Он боялся, чёрт, так боялся. Боялся, что каждый раз, когда он видит Антона, может стать последним. Он боялся, что в последний раз увидит это вечно недовольное лицо, в последний раз услышит этот возмущённый голос. В последний раз заглянет в его зелёные глаза. В глаза, в которых жизни больше, чем в любых других. — Я знаю, кто поставляет тебе наркотик, — заявил мужчина, внимательно всматриваясь в лицо парня, пытаясь уловить его эмоции. Но этот сукин сын за все эти годы так научился скрывать даже самые ничтожные эмоции, что план Макарова сразу был обречён на провал. Антону стало страшно. Не за себя. За оперуполномоченного. Он впервые испытывал чувство страха за другого человека. Но не мог показать. Просто, блин, не мог. — Не смей с ним говорить, — зарычал парень, не поворачивая головы. — Сам разберусь, — бросил Илья, не отрывая выжидающего взгляда от своего подопечного. Ну же. Сдайся мне. Покажи настоящего себя, что скрывается под этой шкурой лжи. — Я сказал тебе, — зашипел Антон сквозь стиснутые зубы. — Только попробуй... — А то что? — перебил его Илья, смотря с самой настоящей усмешкой. — Мне не нравится то, что тебя так волнует этот мелкий полицашка. — А мне плевать, что тебе нравится, — заявил Шастун, наконец посмотрев мужчине прямо в глаза. — Можно я сам выберу, что... Он замялся. Выберешь что, Шаст? — Продолжай, — хмыкнул Илья, победно щуря глаза. — Пошёл ты, — зло бросил Антон, шаря по карманам. Илья отвечал на эти колкости, в точности копируя манеру мальчишки. Он боялся показаться слабым. Боялся показаться ниже. За его непробиваемой стеной пряталось гораздо большее. Любовь. Вот только бы не разбить её к чертям. Только бы выдержать. Только бы... — Чёрт, — выплюнул парень, заметив, что сигарета в пачке была последней. Он уже было развернулся в сторону дороги, как вдруг его остановил приглушённый, но строгий голос Ильи. — Ты куда? Антон усмехнулся, пялясь на дорогу. И ничего не отвечает. Лишь ускоряет шаг, оставляя позади того, чью протянутую руку оттолкнул, не позволяя спасти. Продолжая тонуть.
***
— У Антона сегодня правда день рождения? — спросил Арсений, смотря на уставшего и измученного Диму. Тот словно не в родной город летал, а все эти дни на стройке без перерыва пахал. Лицо просто убитое, а тёмные синяки под глазами завершают образ. Диме самому нелегко было. Он еле намотал все сопли на кулак и полетел к Илье. Он привёз чёртовы документы. Он предал Антона. Вот только сам Антон об этом ничего не знает. — Правда, — устало кивнул мужчина, закрывая лицо ладонями. Хотелось спрятаться. Ото всех спрятаться. В первую очередь от самого себя. Замотаться в кокон, не подпуская к себе никого. Сейчас хотелось так. Только так. — О, — отозвался оперуполномоченный, опуская глаза. Какое-то раннее неизвестное чувство захватило его с головой, не позволяя вздохнуть. Вздохнуть и расслабиться. Наконец расслабиться, не позволяя чувствовать себя таким неожиданно подавленным. Эти чёртовы скачки были совсем не к месту. Они не были нужны. Никому не были нужны. Но хоть кого-то это волновало? Ты ведь живой. И ты здесь не зря. Чувствуешь это? Ведь не зря? Или ты одна из тех пылинок в воздухе, что мешает дышать? Нет? Тогда кто ты? Арсений зажмурился, потому что думать об этом было просто невыносимо. Он пытался прогнать эти ненужные мысли из своей головы. Прогнать и вдохнуть полной грудью этот переполненный усталостью воздух. Господи, ведь ты его и пропитал этой безвыходностью. Неожиданный хлопок двери заставил мужчину распахнуть глаза и приоткрыть рот. — Значит так, — зашипел Илья, стремительно приближаясь к Попову. — Арсений. Попов нахмурил брови, инстинктивно наклоняясь назад. Илья опасно нависает над ним, заглядывая прямо в глаза и презрительно морщась. Он резко повернулся к Ясе, оглядывая хрупкое тельце той, а после выдал: — Выведи ребёнка. Арсений словно на автомате схватил мужчину за руку и прорычал: — Руки. От. Моего. Ребёнка. Макаров лишь усмехнулся, кивая Позову. — Я сказал, — Попов оттолкнул Илью от себя. — Не смейте подходить к ней. Он в два шага преодолел расстояние между ним и Ясей, а после схватил девочку за руку. — Успокойся, опер, — хмыкнул Илья, — он просто выведет её, чтобы она не слушала нас. Или ты за свою шкуру боишься? — прозвучало это как вызов. И Попов чуть ли не сдался. Потому что давить на это — нечестно. Это нечестно и... Его легко взять на «слабо». — К чёрту иди, — огрызнулся он, сжимая ладонь дочери сильнее. — Арс, — подал голос Дима. — Это же я. С ней ничего не случится. Арсений обернулся, испуганно смотря на Позова. Он сам не понимал, в чём тут дело. Почему ему страшно отпустить эту ладошку. Почему он так боится за неё. Почему он так рвётся её защитить. Дима медленно подошёл к оперуполномоченному, пытаясь показать свой дружелюбный настрой. — Ну же, ничего не случится, — на выдохе, — обещаю. И Попов поверил. Взглянул в искренние глаза мужчины и отпустил. — Папочка, — захныкала девочка, протягивая ладошки к отцу, когда Позов взял её на руки. Ей не было страшно идти с незнакомым человеком. За отца боялась. Её крохотное сердечко забилось с удвоенной силой, когда она увидела взгляд Ильи. Она видела, что он точно не желает Арсению добра. Такой обоюдный страх связывал их в единый плотный узел, не позволявший отойти друг от друга. — Всё хорошо, милая, — Попов выдавил из себя улыбку, смотря на испуганное личико Яси. — Всё правда хорошо. Слушай папу, милая, ладно? — Не пойду, — Ярослава стала вырываться из хватки Позова, хватая Арсения за рубашку. — Папа, я не пойду. Арсений видел в этой маленькой и упёртой девочке себя. От своего не отступит никогда. Он видел в этих глазах страх. И эти глаза его чуть было не сломили. Возьми. Себя. В. Руки. — Ярослава, — мужчина понизил голос и зажмурил глаза. Он понимал, что ещё немного, и сдастся девчушке. Он всегда ей сдавался. — Сейчас же иди с дядей Димой. — Папа, — девочка захныкала, опуская руки. — Уведи её, — рявкнул Попов, отворачиваясь. — Сейчас же уведи её, Поз! Он ненавидел эти слабости. Всей душой, чёрт возьми, ненавидел. Он не мог вечно поддаваться слепым чувствам, которые они вызывали. Она и Шаст. Вечно давили на слабые точки. Вечно давили, а Арс слушал их. Не хотел, но слушал. Как ребёнок маленький. Потому что не мог иначе. Мог. Себе не ври. Всё ты мог. Ты просто не хочешь их расстраивать. И Дима уводит. Уводит, оставляя мужчин наедине. А воздух в помещении так пропитан напряжённостью, что у Попова зубы сводит от этого накала. Чувствуешь? Нет? — Я знаю всё, — глядя на Арсения свысока, проговорил Илья. Арсений щурит глаза, пытаясь высмотреть в мужчине ту самую потребность во власти, о которой говорил ему Антон. Ничего. Совсем ничего не видит. Или не хочет видеть. — Зачем вы Антону жизнь отравляете? Макаров приподнял брови, делая шаг в сторону. Движение необдуманное, но Попов видит в нём всё, что только мог увидеть. — Зачем приехали? — продолжил заваливать вопросами мужчина. — Закрой рот, — огрызнулся Илья, смотря на Арсения исподлобья. — У Антона проблемы. — Неудивительно, — фыркнул оперуполномоченный, скрещивая руки на груди. — Я бы посмотрел, как ты язвишь, когда Антон сляжет в больницу с передозировкой, — хмыкнул Макаров. — От наркотиков, которые купил ему ты. Попова передёрнуло. Он купил. Он. — Если бы вы видели, как он... — Я видел! — рявкнул мужчина. — Я видел даже больше, чем ты можешь себе представить! Макаров быстрым шагом подошёл к Арсению, заглядывая тому прямо в лицо. — Я видел желание умереть в его глазах, когда он рыдал от боли, которую испытывал, — мужчина шипел, нависая над оперуполномоченным. — Я видел боль, которую приносили ему эти чёртовы дозы. И ты... Глупый мент, ты смеешь говорить мне о том, как он чувствовал себя? Я видел это своими глазами. Я, чёрт возьми, вытащил его из этого. Я столько времени и сил потратил для того, чтобы он снова мог жить нормальной жизнью, которой живут такие, как ты. Такие, знаешь, все из себя. Идеальные. Последнее слово он чуть ли не выплюнул, поджимая губы. — Он вечно чувствовал себя неполноценным. Начиная с детства, когда собственная мать его видеть не хотела, заканчивая этой зависимостью. — Илья замолчал, рассматривая перекошенное от гнева лицо Попова. — Антон просто жить хочет. Как все хочет. Дай ему это. Арсений и не заметил, как вытянул руки вперёд, держа мужчину на расстоянии от себя. Когда всё же заметил, поспешил убрать их и проговорил: — Антону ваша поддержка нужна, вот и всё. — Слушай, — усмехнулся мужчина, — мне наплевать, насколько вы закадычными дружками стали, но не смей, слышишь? Не смей мне диктовать правила этой игры. — Для вас это игра? — Попов приподнял брови. — Как низко. Макаров оскорблённо посмотрел на оперуполномоченного, а после отошёл на шаг, шепча: — Если с ним что-то случится, то следующим будешь ты. Я лично прослежу за тем, чтобы ты мучился. — Статья 119 УК РФ, — улыбнулся Арсений, поправляя на себе рубашку. — Заткнись, — более дружелюбно ответил Илья, отходя от мужчины ещё на шаг. Дверь неожиданно открывается, задевая Макарова, который сразу же болезненно поморщился, хватаясь за затылок. — Ой! — послышался испуганный голос. В следующую секунду в кабинет вошла Маша, прижимая руки к губам. — Господи, я... Простите, сильно задела? — девушка выглядела так виновато и испуганно, что даже у Ильи на губах заиграла лёгкая улыбка. — Всё в порядке, — спокойно проговорил он, полностью закрывая за девушкой дверь. — Извините ещё раз, ради Бога, я... — Маш? — оперуполномоченный приподнял брови. — А-а-арс! — протянула она, видимо, только что заметив мужчину. На лице её было такое облегчение, что и у самого Попова в груди что-то словно оттаяло, когда он взглянул на неё. Она сделала пару шагов к нему навстречу, не сводя с него испуганного взгляда. — Я чего пришла, — начала она, — У Шаста день рождения, ты знал? Произнесла она это несколько оскорблённо, надув губы и сведя брови. — Не знал, — ответил за него Илья, облокачиваясь о стену. Машу снова передёрнуло. Она поджала губы и сжала руки в кулачки. — Обычно я за эту дичь, понимаешь? Ну, организация праздника, все дела. Арсений кивнул, не понимая, к чему следователь ведёт. — Для подготовки у меня времени нет, — продолжила она, — но... Шамиль арендовал для нас небольшой стадион на день, что скажешь? Попов ни слова не сказал. Лишь посмотрел на Машу, приподняв брови. — Футбол? Девушка энергично закивала, хлопая ладошками. Арсений улыбнулся. И в этой улыбке Маша увидела самое настоящее «да». И в этом «да» счастья больше, чем во всём, что её окружало днями напролёт.
***
— Да ну ёбаный ты в рот, Слава! — завизжал Нурлан, натягивая футболку, попутно убегая от Комиссаренко, который брызгал в него питьевой водой. Маша стояла рядом с Настей, пританцовывая и обсуждая то, на какие команды их разделили. — Ну, в нашей команде Женя, у вас шансов нет, — серьёзно проговорила Настя, кивая на медэксперта. — О-о-ой, — наигранно протянула Маша. — С таким вратарём, как ты, у вашей команды шансов нет. Настя в шутку толкнула свою подругу, но, видимо, не рассчитала силы и повалила девушку на землю. Та времени не теряла, потащила следователя за собой. — Ты чё-ё-ё? — смеясь, протянула Настя. — Глупая, что ли? Маша заливисто засмеялась, кидая в девушку траву. — Ты бы видела свою рожу! — не унималась она. — Э-эй! Это у тебя рожа, а у меня личико! — Это многое говорит о тебе. Девушки поднялись, отряхиваясь и не переставая смеяться. — На-а-асть? — послышался голос Ани. Девушка обернулась, и улыбка пропала с её лица. — Нормально? — спросила Аня, смотря на Настю. Девушка сглотнула, рассматривая стоящую перед ней фигуру. — На-а-асть, — засмеялась Аня, щёлкая пальцами. — А? — отозвалась она, наконец отрываясь от девушки. — А, я... Я... Вау, да. Аня мило улыбнулась, подходя к девушке и закидывая руку ей на плечо. — Вздуем её, Маш? — ухмыльнулась она. Маша подмигнула девушке, вышагивая вперёд. — Эй, вы! — возмущённо крикнула Настя, толкая обеих на поле. — Арс! Выходи давай, фифа калининградская! Мне тут кидают угрозы! — Это статья! — послышался голос бежавшего Нурлана. — Какая ты у нас умная девочка, — с сарказмом в голосе проговорил Женя, поправляя шорты. — Мне не нравится этот цвет, — скорчила личико Ангелина, оттягивая синюю футболку с цифрой 10. — Мне не нравится этот настрой! — захохотал пробегающий мимо с бутылкой воды Слава. Следом из раздевалки вышли Ляся и Паша, державшиеся за руки. — Это точно было правильным решением? Ну, ставить Пашу и Лясю в разные команды? — спросил Антон, поглаживая цифру 2 на своей футболке. — Машу же раздельно с Настей поставили, — улыбнулась Ангелина. — Вот только Иру зачем позвали, я понять не могу. — Маша у нас дружелюбная, — послышался голос Утяшевой. — Ну что, ребята, покажем им, кто здесь мастер спорта? — Я здесь мастер спорта! — закричала Яся, бегая по дорожке с мячиком. Все засмеялись, следя за энергичной девочкой. — Я-я-ясь! — засмеялся Нурлан. — Батя твой там макияж поправляет так долго? — Батя её сейчас вас в пух и прах, — послышался голос оперуполномоченного, что означало начало игры. — Капитаны, пожмите друг другу руки! — выкрикнул появившийся возле ворот Илья. Он не был одет в форму, как остальные. На нём был всё тот же костюм, что и с утра. Лишь ухмылка стала другой. Подобрее, что ли. Попов направился к середине мини-поля, следя за аккуратной походкой Шастуна, который направлялся прямо к нему. — Вот мы и соперники, Арсений Сергеевич, — хмыкнул Антон, протягивая мужчине руку. Оперуполномоченный секунду смотрел на протянутую ему ладонь, а после заглянул прямо в глаза к мальчишке. — Арс, — поправил его он, пожимая руку. — Просто Арс, ладно? Парнишка просто улыбается в ответ, сжимая руку Попова сильнее. Какое-то непонятное чувство наполнило его полностью, приятно щекоча внутренности. Арс. Просто Арс. Просто Арс, слышишь? Слышишь, сколько в этом «просто Арс» силы? Капитаны разошлись, каждый на свою часть поля. Маша, встав в ворота, угрожающе провела большим пальцем по шее, не отрывая улыбающегося взгляда от Насти, которая стояла в воротах противника. Та в свою очередь показала подруге средний палец, а после засмеялась, посылая воздушный поцелуй. — Мяч на поле! — крикнул Илья. Яся, семеня своими маленькими ножками, забежала на поле и кинула мяч, не забыв прокричать: — Порви их всех, пап! И Попов улыбнулся. Такой глупой фразе улыбнулся, что даже не сразу понял, что игра уже началась и что прямо на него бежит Нурлан с мячом и криком: — А-а-арс, ёбанавро-о-от! Отдав ему пас, Нурлан со спокойной душой побежал дальше, а Арсению пришлось бежать прямо к воротам, в которых стояла Маша, поправляя красную футболочку с белой цифрой на ней. — Паша! — закричал он, пиная мяч начальнику. — Чтобы я-я-я ещё-ё-ё ра-а-аз! — кричал Добровольский, ведя мяч. Неожиданно прямо перед ним возникла его супруга, которой он сразу же отдал мяч, даже не колебаясь. — Ну Павел Алексеевич! — возмутился Мильковский, пробегая мимо ничего не понимающего мужчины. — Это же не метро! Тут дамам уступать не надо! — Я чё-то не догоняю, — изумлённо залепетал Добровольский. — Разве мы не в одной команде? — Разные футболочки, дядь Паш! — засмеялась Ангелина, указывая на цвет своей футболки и футболки Ляси. — Ну всё-ё-ё, — захохотал начальник, — Утяшева, держись. Ляся неумело пнула мяч Славе, который сразу же помчался к воротам противника. — Мне пинай! Мне! — завопил Дима, размахивая руками. — Ща-а-а, — закричал Слава, готовясь дать пас Позову, но неожиданно появившаяся Ира выбила мяч у него из-под ног. — Да ну бля-я-я! Ира засмеялась, пиная мяч Арсу, а после стала искать глазами Антона. — А-а-арс! Мочи их! — завизжала Настя, прыгая на месте. — Давай! Давай! Шмель, уйди нафиг оттуда! — А-а-а-а! — закричал парень, выбивая мяч у Попова. Он помчался в противоположную сторону прямо к воротам, в которых стояла Настя. — Ну, сука, — приготовилась девушка, округлив глаза. — Если ты... Дима пнул Антону, который махал ему рукой. Парень сразу же принял пас, оглядываясь в поисках своей команды. Не увидев никого рядом, он помчал прямо к воротам. — Ша-а-а-аст! — вопила Маша, стоя в воротах. — Мочи их! — Антох! — Аня подняла руку, намекая парню на пас. — Э-э-э! — возмутилась Настя, ходя в воротах из стороны в сторону. — Ты чё-ё-ё? Берега попутала? — Прости, — улыбнулась девушка, — здесь мы соперники. — Ночью на полу спишь, — с ноткой улыбки в голосе произнесла Настя, возвращая своё внимание к Антону, который пнул мяч Ане. — Папа! Папа! Папа! — болела Яся на самом краю поля, высоко подпрыгивая. — Антоша-а-а! Беги, Антоша! Для неё не было никаких команд. Для неё не было красных и синих. Она видела на поле только папу и Антошу. Они играли вдвоём против всех. Вдвоём против всего мира. Эта детская наивность делала атмосферу на поле такой нежной и дружелюбной, что ни о каком соперничестве и речи быть не могло. — Аня-я-я, дава-а-ай! — вопила Ляся, высоко прыгая. Девушка стремительно приближалась к воротам, ловко минуя пытавшихся забрать у неё мяч Пашу, Женю и Нурлана. — Выйди за линию! Гол не засчитают! — прокричала Ангелина Насте. — Да что за правила тупые? — со страхом в глазах пролепетала девушка, переступая белую полосу на поле. Аня подбежала совсем близко, уже готовилась пнуть мяч в ворота противников. — Давай, чика-а-а! — поддерживала её Маша, стоя на другом конце поля. — Сука, — только и сказала Настя, когда увидела летящий прямо в неё мяч. Она закрыла глаза, выставляя руки вперёд. В следующую секунду послышался оглушительный крик. — Да-а-а-а! — раздалось с разных сторон. «Пропустила», — пронеслось в голове у девушки, когда она открыла глаза. Со всех сторон на неё неслись ребята в синих футболках. — Умница! — заулыбался Женя, кидаясь в объятия к девушке. Все накинулись на Настю, сжимая в объятиях и громко что-то щебеча. Яся подбежала последняя, совершенно не понимая, почему все обнимаются, но... — Ура-а-а! — заулыбалась она, обнимая Добровольского за ногу. — Продолжаем игру! — выпалил Макаров, маша рукой. Команда синих отошла от ворот, Ярослава убежала с поля. Игра продолжилась. Настя пнула мяч Арсу, который сразу же помчался в сторону ворот противников. На его пути оказался Шаст, который, лукаво улыбнувшись, выбил оперуполномоченного из колеи, забирая мяч. — Будь внимательнее, Арсений! — засмеялся он, поворачивая в другую сторону. — Пошёл ты! — улыбнулся мужчина, а потом, не теряя ни секунды, побежал следом. Неожиданно перед парнем возникла Ира, которая попыталась забрать у него мяч. — Ира, опасно! — крикнула Ангелина, но было поздно. Неудачно поставив ногу, девушка упала на траву, жалобно скуля. Все сразу же поменяли свой маршрут, направляясь к пострадавшей. — Чёрт, Ир, больно? — спросил Антон, присаживаясь на корточки рядом с ней. — Больно, — надулась девушка, потирая ушибленное колено. Шастун осмотрел колено, бережно поглаживая его, а после устремил взгляд на улыбающуюся девушку. — Что? — спросил он, заметив лукавый взгляд Иры. — Ты такой заботливый, — девушка отвела взгляд, не переставая улыбаться. Рядом послышался кашель оперуполномоченного, который схватил мяч и сразу же встал рядом. Антон поднял голову, смотря на нахмуренные брови мужчины. И улыбнулся. Просто улыбнулся, развеивая все сомнения Попова. Но Арсению не было достаточно улыбки парня. Поэтому он и сказал: — Тут у нас два врача, может быть, они сами осмотрят твою ногу? Взгляд просто прожигающий. Девушку он просто чуть ли не резал взглядом. — Я с трупаками обычно работаю, — виновато покачал головой Женя, поправляя шнурки на кроссовках. — Разойдитесь, — проговорил Дима, пробираясь к Ире. — Да всё хорошо, — поспешно залепетала Ира, когда Антон отошёл от неё. — Ушиб максимум. — Даже с ушибом играть нельзя, — покачал головой Позов, остановившись на полпути. — Давайте я отнесу её на скамейку? — Шастун сам удивился своему предложению. Он бы с радостью перемотал время для того, чтобы этого просто не говорить. Потому что он просто почувствовал прожигающий взгляд своей кожей. Дыру в нём прожжёшь, дурак. Попов оскалился, когда Ира кивнула, не переставая улыбаться. Вроде эксперт в области лжи, а на такую ерунду ведётся. Парень ловко подхватил девушку на руки. Та в свою очередь обвила руки вокруг шеи Антона. И ведь даже не пытается скрыть, что рада. Попов поморщился, отворачиваясь в сторону. Он не понимал, почему ему так неприятно смотреть на это. Почему ему так не хочется даже думать о том, что руки парня сейчас на её теле. Как они скользят по его изгибам, задерживаясь на самых сокровенных местах. Как его губы целуют её, оставляя... Господи. Он не хотел. Но он, блять, думал. — Продолжим? — улыбнулась Маша, когда Антон вернулся на место и удостоил мужчину беспокойным взглядом.
***
В кафе, которое находилось в нескольких шагах от поля, на котором они играли, было очень шумно. Народа была целая куча. И каждый пялился на их шумную компанию. Они только что закончили играть, остановившись на том, что победила дружба. Хотя Маша продолжала упорно доказывать, что выиграли они. Илья всё время пялился в одну точку, попивая вино. Маша нежилась с Шамилем, иногда хохоча вслух. Женя и Дима сидели рядом, потягивая из чашек кофе, внимательно слушая разговоры остальных. Паша уехал сразу после матча, ссылаясь на то, что дома его ждут дети, а Лясе позволил продолжить праздновать, но много не пить! Вета увезла Ясю после игры. Девчушка очень долго сопротивлялась, прежде чем уехать, но в итоге сдалась упёртой матери, которая даже взглядом бывшего мужа не удостоила. Ангелина слушала шутки Нурлана и Славы, безумно смеясь каждые две минуты, заставляя многочисленных посетителей с опаской оглядываться на неё. Аня и Настя тихо сидели в обнимку, изредка смотря друг на друга и улыбаясь. Антон и Арс обсуждали дело, рассказывая всем новые подробности. Со стороны могло показаться, что они так оживлённо обсуждают какой-то футбольный матч, сплетничают или просто травят шутки. Никто не мог и догадаться, что обсуждают они убийства и психически больных людей. — Кстати, — неожиданно Попов перевёл тему разговора. — Что там с тем капитаном...? — Капитон, — исправила его Утяшева, делая глоток шампанского. — Мы узнали о нём много, но это нам никак не поможет. — Ну-ка, — Женя навострил уши, переводя всё своё внимание на Лясю, Славу и Нурлана. Ребята начали свой рассказ. — Мы поговорили с его сожительницей, — начал Слава, — с которой они квартиру вместе снимали. Она говорит, что он болтал вечно. Просто бесконечная болтовня, понимаете? По поводу и без. — Смотрел на всех сверху вниз, — продолжил Нурлан, — хотя причин как таковых не было. Он же в магазине обуви работал, откуда там позиции превосходства взяться? — Лгал много, — кивнула Ляся. — Привязанностей не было, то есть пары. — Его работодатель сказал, что он вечно пытался всеми манипулировать. Однажды возомнил себя начальником и как начал всем наставления давать. Его сначала попереть с работы хотели, но жалко стало, — на одном дыхании выпалил Нурлан. — Сожительница также говорила, что он вёл паразитический образ жизни. Шлялся, пил, трахался со всеми подряд, — выдал Комиссаренко. — Откуда такие подробности? — поинтересовался Антон, делая глоток вина. — Не знаю, — пожал плечами Слава. — Может, они близки были. — Так привязанностей же не было, — напомнил ему Шастун, щуря глаза. — Сильной и эмоциональной, — поправила его психолог. — А доверял он многим, потому что болтливым был. Антон кивнул, откидываясь на спинку дивана, за которым сидел. — Детство проблемное у него было, — продолжила Ляся. — Отец ушёл, мать пила. Кстати, многие люди, склонные к убийствам, пережили трудное детство. Ира громко вздохнула, закатывая глаза. — Да, Ира! — пьяненьким голосом проговорила Утяшева. — Он отвергал свою склонность к психическим болезням, что делает его действительно склонным к ним! — Бред, — отмахнулась та, кладя голову на плечо к Шасту. Парень даже внимания не обратил. Он устремил пьяный взгляд на человека, который сидел прямо напротив него. Сидел и тоже не отрывал от него глаз. И даже не пытался этого скрыть. На какую-то секунду его взгляд метнулся в сторону Иры, которая неспешно поглаживала паренька по груди, лукаво улыбаясь. И мужчина горько усмехнулся. Усмехнулся и отвернулся, внимательнее вслушиваясь в рассказ Ляси. — Дома он не появляется, — выдохнула женщина, — и в «ведьминой горе» тоже. — Что ты хочешь сказать? — спросила Маша. — Он пропал, — спокойно ответил Нурлан. — Теперь розыск? — поинтересовалась Аня, беря Настю за руку. — Никто не подавал заявления, — объяснила ей Ангелина, кладя голову на руку. — Пойду покурю, — выдал Антон, резко поднимаясь из-за стола, из-за чего голова Иры быстро оказывается без опоры. Илья бросил на него внимательный взгляд, оторвавшись только тогда, когда парень скрылся за дверью, ведущей к выходу из заведения. Арсений заёрзал на стуле, всматриваясь в пустое место напротив. Нет. Нет. Нет. Сейчас же прочь эти мысли. — Пойду подышу, — медленно произносит он, поднимаясь. Никто не обратил на него внимание. Все были увлечены разговором о пропавшем Капитоне. Никто, кроме Иры, которая бросила на него подозрительный взгляд, который оперуполномоченный ловко проигнорировал. Он прошёл к выходу из помещения, открывая тяжёлую дубовую дверь и выходя на прохладный двор перед заведением. Антон не курил. Лишь в пальто стоял, спрятав руки в его карманы. На звёзды смотрел, пьяно улыбаясь. Попов тихо подошёл к нему, боясь спугнуть. Парнишку спугнуть и всю эту атмосферу таинственности, что ли. — Красиво, — произносит Шастун, не поворачивая головы. И Арсений плюёт на все правила и подходит к мальчишке, не стараясь идти тише. Он не отвечает. Лишь кивает, прекрасно понимая, что тот не увидит. Какое-то время они оба молча стоят, любуясь усыпанным звёздами небом. Наконец Попов прерывает это молчание, произнося глупую, но безумно важную для него вещь. — Вот это мой Калининград. Антон поворачивает к нему голову, смотря на него такими пьяными глазами и улыбается. Как ребёнок улыбается. Потому что он счастлив. И ему, кажется, нравится быть счастливым. — Мне нравится, — язык у него заплетается, но говорит он искренне и честно. И Попов не понимает, почему именно сейчас его прорвало на такие разговоры, но он произносит. Произносит, понимая, что пожалеет. Когда-то. Но не сейчас. — Ты будешь смеяться... — Буду, — прерывает его парень. — А ты всё равно расскажи. Арсений какое-то время молчит, не решаясь. — Я ассоциирую своё внутреннее состояние с городом, — он делает паузу, ожидая реакции Антона. — Иногда он горит. Ну, или рушится. Мужчина ведь и не пил почти, а говорит такие глупости. Такие глупости, Боже. Но Антону нравятся эти глупости. До безумия нравятся. И у него окончательно срывает крышу, когда он смотрит на оперуполномоченного. — А я считаю, что внутри меня черти, — шепчет он, а после мотает головой, точно жалеет о том, что сказал. — Так что с твоим городом сейчас? Попов какое-то время не решается сказать хоть слово, хотя ответ вертится прямо на кончике языка. Наконец, взглянув в глаза парню, он произносит: — Твои черти выстраивают мой город. И после этих слов у мальчишки сердце в пятки уходит. Горячие от алкоголя руки словно превратились в ледышку, а глаза просто остекленели. Мальчишке сейчас не больно. Ему даже не страшно. Сейчас ему просто хочется. Он знает, что пожалеет, Господи, конечно, он знает, что пожалеет. Но сейчас он хочет. И он делает шаг навстречу к оперуполномоченному. Арсений поднимает взгляд, не отрывая глаз от лица парнишки напротив. Он так близко. Господи, так близко. И, чёрт возьми, такой красивый. Такой, блять, красивый, что внутри всё переворачивается, когда он смотрит в его зелёные. Антон улыбается. Точно улыбка — это защита. — Ты такой пьяный, — шепчет Попов, когда Шастун дотрагивается до его скулы. — И такой красивый. Антон судорожно выдыхает, наклоняясь ещё ближе. — Останови меня, — парень шепчет, а глаза его бегают по лицу Арсения, словно изучая. — Пока не поздно. Мужчина мотает головой, облизывая губы. — Такой красивый, — произносит оперуполномоченный, прежде чем притянуть мальчишку ближе и наконец дотронуться до его губ своими. Губы обоих двигались осторожно, словно пробуя друг друга на вкус. Словно стараясь не испортить первое впечатление друг о друге. Парень мягко касается пальцами скулы мужчины, притягивая того вплотную к себе, ни на секунду не отрываясь. — Такой красивый, — шепчет Арсений между поцелуями. — Так нравишься, чёрт, так давно нравишься. Антон издаёт глухой полустон, когда Попов отстраняется от него, всматриваясь в глаза мальчишки. Губы обоих пылают, а сердце стучит с удвоенной скоростью, не позволяя восстановить сбившееся дыхание. Это их Калининград. Сегодня — да. Сегодня они друг для друга. Потерянные друг в друге. Целиком и полностью. Бесповоротно. — С днём рождения, Шаст, — шепчет мужчина, прикрывая глаза. Не могу сдерживаться. © Арсений.