Последнее правило

ㅤЛеденящий ужас, наведенный зеркальным отражением, смешался с животным страхом перед матерью. Сердце Софии бешено колотилось, заставляя кровь стучать в висках. Спускаться вниз? В ловушку? Но выбора не было. Чувство наблюдения исходило теперь отовсюду — из каждой щели, от каждой блестящей поверхности. Побег был невозможен.

ㅤШаги матери, уже поднимавшейся по лестнице, звучали как удары молота по наковальне ее судьбы. София отшатнулась от перил, прижимаясь спиной к холодной стене. Дверь в ее комнату была приоткрыта, и ей мерещилось, что из щели на нее смотрит тот самый зеленый, бездонный взгляд.

ㅤОдри появилась на площадке. Она не выглядела злой или разгневанной. Она выглядела... опустошенной. Ее лицо было бледным, черты — заостренными, а в глазах, обычно таких жестких и собранных, плескалась та самая знакомая Софии волна паники, которую она видела у Эмили. Узница, познавшая своего тюремщика.

— Он здесь, — просто сказала Одри, и ее голос дрогнул. Она не смотрела на Софию, ее взгляд скользил по стенам, по потолку, выискивая невидимую угрозу. — Холод... Ты чувствуешь этот холод? Он всегда приходит с ним.

ㅤСофия, не в силах вымолвить ни слова, лишь кивнула. Глоток воздуха обжигал легкие ледяной сыростью.

— Иди за мной, — приказала мать, но в ее тоне не было привычного повелительного оттенка. Это была просьба. Просьба загнанного в угол зверя к своему детенышу. — В мой кабинет. Там... там нет зеркал.

ㅤОни спустились вниз, в маленькую, глухую комнату без окон, которую Одри использовала как кабинет. Книжные полки до потолка, массивный стол, кресло. Ничего лишнего. Ничего отражающего. Одри захлопнула дверь и прислонилась к ней, как бы баррикадируя вход. Она зажгла настольную лампу, и мягкий свет выхватил из тьмы ее изможденное лицо.

— Он говорил с тобой? — спросила она, глядя куда-то в пространство над плечом Софии.

— Не словами... но да. Он показывал себя. В зеркале. И... он говорит с Эмили. Мама, мы должны помочь ей! Он заставляет ее... — София замолчала, понимая, что слова про «холодную воду» и «последний шаг» звучали бы как безумие для любого, кто не сталкивался с этим.

— Я знаю, — тихо ответила Одри. Она закрыла глаза, будто собираясь с силами. — Он находит слабых. Тех, кто умеет слушать. И тех, кто пытался его остановить.

ㅤСофия замерла. Ледяная догадка пронзила ее.

— Ты... ты знала. Все это время ты знала, что это не я сошла с ума. Ты знала, что это оно.

— Я знала, что оно вернется, — поправила ее мать. — Я молилась, что ошиблась. Что твоя любознательность, твой пытливый ум... что они обойдут тебя стороной. Но он всегда возвращается к тем, кто ищет. Как когда-то ко мне.

ㅤОна потянулась к графину с водой на столе, но рука ее дрогнула, и вода расплескалась. Одри смотрела на растекающуюся по дереву лужицу с суеверным ужасом.

— Вода, — прошептала София. — Он использует воду. И зеркала.

— Отражения, — поправила мать. — Любые. Любые границы между мирами. Он призрак, дух, сущность... у него нет имени, которое можно выговорить. Но у него есть цель. Он питается. Питается страхом, отчаянием... и молчанием.

ㅤОна сделала паузу, глотая воздух, словно вспоминая что-то очень тяжелое.

— Сара Паркер... она была моей одноклассницей. Моей лучшей подругой.

ㅤСофия почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Это было куда страшнее, чем просто знать о ней из архивов.

— Мы были неразлучны. И мы обожали страшные истории. Мы собирали городские легенды. И однажды... мы наткнулись на одну особенно мрачную. Историю о духе утонувшего мальчика, который живет в старых водостоках под школой и шепчет имена следующим жертвам. Мы решили... проверить ее.

ㅤОдри говорила монотонно, ее взгляд был остекленевшим, устремленным в прошлое.

— Мы пробрались в подвал старого крыла школы. Мы взяли с собой свечу, чашу с водой... это была просто дурацкая детская игра. Мы вызвали его. Не всерьез, конечно. Мы просто повторяли рифмовку, которую нашли в какой-то старой книге. И... он ответил.

ㅤГолос Одри сорвался.

— Не голосом. Чувством. Водой в чаше. Она забурлила, хотя мы ее не трогали. А на стене... проступил тот самый символ. Сара испугалась, вылила воду... мы убежали. Думали, что на этом все закончилось. Но это только началось. Он привязался к Саре. Сначала это были шепотки, потом... видения. Она менялась на глазах. Стала замкнутой, бледной, все время жаловалась на холод и на то, что за ней кто-то наблюдает из каждого окна. Я пыталась помочь, говорила с родителями, с учителями... но все думали, что это подростковые фантазии. А потом... ее нашли в озере.

ㅤСофия слушала, не дыша. Перед ее глазами стояло бледное лицо Эмили.

— А ты? Он пришел и к тебе?

— Он приходит ко всем, кто прикасается к этой тайне, — горько усмехнулась Одри. — Но после смерти Сары... я не испугалась. Я пришла в ярость. Я поклялась найти способ остановить его. Я искала все, что могла, о других случаях. О Линде Норрис, о Марке Грейвз... я связалась с родственниками, рылась в архивах. Я узнала, что он древний. Что он привязан к месту, где было озеро, на месте которого построили школу. И что он ненавидит свое забытое имя. Я думала, что если я найду его имя... я смогу его уничтожить.

— И что? — выдохнула София. — Ты нашла?

— Я нашла нечто другое, — Одри посмотрела на дочь, и в ее глазах был бесконечный ужас. — Я нашла ритуал. Не вызывания. Изгнания. Вернее... забвения. Я решила не изгнать его из нашего мира... а изгнать саму память о нем из моего сознания. Разорвать связь. Я совершила его. Одна, в этом самом доме. И это сработало. Я... забыла. Все. Сару. Его. Свой страх. Свою ярость. Я заплатила за свое спокойствие памятью о лучшей подруге и всеми годами, что мы были счастливы. Я стала другой. Закрытой. Холодной. Потому что любая эмоция, любое проявление любви или слабости могло стать для Него мостом обратно ко мне. И... к тебе.

ㅤСофия слушала, и кусочки паззла начинали складываться в чудовищную картину. Деспотичная, контролирующая мать... которая на самом деле была храброй, обезумевшей от горя девочкой, пытавшейся защитить себя и свою будущую дочь единственным известным ей способом — построив крепость из равнодушия.

— Но он вернулся, — тихо сказала София. — Из-за меня. Из-за нашего расследования.

— Он возвращается всегда, — покачала головой Одри. — Он ищет тех, кто чувствует его присутствие. Твое любопытство... оно было просто искрой. Он ждал. И когда ты начала копать, когда ты почувствовала его... он ухватился за тебя. А через тебя — за твою слабую подругу. И теперь... теперь он снова со мной. Потому что я вспомнила. Твой страх, твои поиски... они разбудили во мне то, что я пыталась похоронить.

ㅤОна посмотрела на Софию, и впервые за много лет София увидела в ее взгляде не осуждение, а боль и отчаяние.

— Он играет с нами, София. Он показывает тебе силу через Эмили, чтобы ты боялась. А мне показывает тебя, чтобы я помнила, что может произойти, если я попытаюсь вмешаться. Он мастер разделять и властвовать. Но он солгал нам обеим.

— В чем? — спросила София, чувствуя, как новая, странная связь — связь обреченных соратников — начинает формироваться между ней и матерью.

— Он сказал, что имя спрятано в воде. И мы обе поверили, что это имя Его. Но это не так. — Одри выдержала паузу, ее голос стал тверже, в нем зазвучали отголоски той самой девушки-исследовательницы, которой она была когда-то. — Имя, спрятанное в воде, — это имя последней жертвы. Той, что станет для него мостом в наш мир навсегда. Он не просто питается страхом. Он хочет воплотиться. И для этого ему нужно полное подчинение, добровольный отказ от воли. Имя, которое он шепчет Эмили... это ее собственное имя. Он заставляет ее произнести его в момент полного отчаяния, признать себя его частью. Если она это сделает... ее душа будет потеряна, а он обретет силу.

ㅤСофия вскочила.

— Значит, мы должны остановить ее! Прямо сейчас! Мы должны до нее добраться!

— Нет! — резко сказала Одри. — Бежать сейчас — значит играть по его правилам. Он ждет этого. Он уже окружил дом. Он в каждом окне, в каждой капле росы на траве. Мы не можем победить его силой. Мы можем победить только знанием. Его истинным именем.

— Ты его знаешь? — голос Софии дрожал от надежды.

— Нет. Но я знаю, где его искать. Не в воде. В земле. — Одри подошла к одной из книжных полок и с усилием сдвинула ее в сторону. За полкой оказался потайной сейф, вмонтированный в стену. — После ритуала я не могла все уничтожить. Инстинкт подсказывал, что доказательства могут понадобиться. Я спрятала все, что нашла. Дневники Сары. Мои заметки. И кое-что еще.

ㅤОна открыла сейф и вынула оттуда не дневник, а другую, потрепанную тетрадь в кожаном переплете и старую карту города.

— Это дневник землемера, который работал здесь до основания города. И в нем... есть описание старого кладбища, того, что было здесь до нас. Там есть одна могила. Без имени. Только дата и странный символ. Тот самый символ. Я всегда чувствовала, что ключ там.

ㅤВнезапно лампа на столе мигнула и погасла. Комната погрузилась в кромешную тьму. Воздух застыл, стал густым и тяжелым.

ㅤИз темноты донесся звук — тихий, едва различимый плеск воды. Прямо за дверью.

ㅤОдри схватила Софию за руку, и ее хватка была железной.

— Он знает. Он всегда знает. Теперь он будет атаковать по-настоящему. Наша только одна ночь. До рассвета. Мы должны найти способ добраться до Эмили и до этой могилы.

— Но как? — голос Софии дрожал.

— Мы сделаем то, чего он не ожидает, — сказала Одри, и в ее голосе впервые зазвучала надежда. — Мы не будем бежать от него. Мы пойдем к нему. Прямо в сердце его территории. На кладбище. Но не одной тебе. Со мной.

ㅤВо тьме их руки сцепились крепче. Война одиночек закончилась. Началась война союзников. Мать и дочь против древнего зла. И первый шаг в эту кромешную тьму им предстояло сделать вместе.