нападение. часть 3.
Ученики Ордена Гусу Лань приготовились защитить дом семьи Мо и прикрепили к стенам талисманы-обереги. Слугу по имени А-Тун уже внесли в зал. Лань Сычжуй левой рукой щупал его пульс, а правой поддерживал спину мадам Мо. Он не мог позаботиться одновременно об обоих и столкнулся с ужасной дилеммой, когда А-Тун внезапно поднялся с земли и принял сидячее положение.
-А-Тун, ты очнулся! - воскликнула А-Дин, но не успела она обрадоваться, как А-Тун поднял левую руку и вцепился в свою собственную шею. Увидев это, Лань Сычжуй три раза нажал на несколько его акупунктурных точек. Однако, казалось, что А-Тун ничего не почувствовал, его левая рука сжалась на шее еще сильнее, а лицо искривилось от боли. Лань Цзинъи попытался оторвать её от глотки слуги, но все безрезультатно, как будто бы он имел дело с куском стали.
Спустя секунду раздался отвратительный хруст, и голова А-Туна безжизненно повисла - шея слуги была сломана. Тишину нарушил дрожащий голос А-Дин:
- Призрак! Среди нас невидимый призрак! Это он заставил А-Туна задушить себя!
От звука её пронзительного голоса кровь застыла у всех в жилах, и многие охотно поверили словам девушки. Просвистел зловещий ветер, и все источники света и во дворе, и в зале погасли. В ту же секунду со всех сторон раздались истошные крики. Все пытались убежать от туда, как можно скорее.
- Оставайтесь на своих местах! Я поймаю любого, кто попытается бежать! - сказал Лань Цзинъи вовсе не для красного словца. Всё-таки злобные твари предпочитали действовать в темноте и суматохе. Чем сильнее неразбериха и крики, тем больше шанс невольно привлечь опасность. Все в зале были до смерти напуганы, и слова Лань Цзинъи едва ли достигли своей цели, но все же через некоторое время всё затихло, лишь кое-где раздавались слабые всхлипы и учащённое дыхание.
Посреди тьмы неожиданно вспыхнул яркий свет от огненного талисмана. Его пламя было неподвластно зловещим ветрам. Лань Сычжуй при помощи своего талисмана вновь поджег все свечи и лампы, а остальные юноши принялись успокаивать людей. Под светом свечи Вэй Усянь и Цзян Чэн мимоходом взглянули на свои запястья - ещё одни порезы исчезли. Внезапно братья осознал, что их число изменилось. В начале у каждого было по два пореза на каждом запястье. Первые исчезли после смерти Мо Цзыюаня, вторые – после гибели его отца. Смерть А-Туна, слуги, вечно задиравшего братьев Мо, исцелила третьи порезы, но оставались ещё четвертые, самые глубокие и наполненные самой сильной ненавистью. Однако сейчас оба их запястья были чисты. Старейшины Илина понимали, что мадам Мо совершенно точно была одним из объектов мести Мо Сюаньюя и Мо Сюаньюня. Скорее всего, самые глубокие порезы обозначали её.
Цзян Чэн резко схватил Вэй Усяня за руку и, как тот ранее, начал чертить иероглифы на его ладони.
- Возможно ли такое, что братья Мо внезапно решили простить свою семью и отпустить ненависть?
- Нет, невозможно. Их души уже были принесены в жертву в обмен на наш призыв. И только смерть мадам Мо могла бы исцелить порез. Если, конечно, она же не умерла, - ответив ему, Вэй Усянь медленно перевёл взгляд на бледную мадам Мо, которая недавно только очнулась и теперь была окружена людьми, - Что-то захватило тело мадам Мо.
Цзян Чэн, на это удивлённо вздохнул, но всё же спросил:
- Но если это точно не дух, то что же?
- Рука… Его рука! Рука А-Туна! - Внезапно крикнула А-Дин. Лань Сычжуй поднёс огненный талисман к телу А-Туна. И, конечно же, его рука уже тоже исчезла. Левая рука! В мгновение ока разум Вэй Усяня прояснился, и он, наконец, сложил воедино все части головоломки об исчезающих руках и создании, которое в них заинтересовано. Он тут же взорвался смехом.
- Идиот! Как ты можешь смеяться в такой ситуации?! - рявкнул на него Лань Цзинъи.
- Ну да, мой брат - настоящий идиот, - вырвались слова из Цзян Чэна раньше, чем он успел подумать. Только потом, осознав, что совершенно забыл про свой образ, спрятался за спиной Вэй Усяня, надеясь, чтобы у помнящих о безумии обоих братьев адептов Гусу Лани не возникло подозрений.
- Нет, нет! - крикнул Вэй Усянь и подбежал с Цзян Чэном к Цзинъи, схватив его за рукав. Юноша раздраженно вырвался из его рук.
- Что «нет»? Ты не идиот? Прекращайте паясничать! Всем сейчас не до вас.
Вэй Усянь указал на лежавшие на земле трупы отца Мо Цзыюаня и А-Туна и сказал:
- Это не они.
Лань Сычжуй остановил злобно пыхтящего Лань Цзинъи и спросил:
- Что ты имеешь в виду, говоря «Это не они»?
- Это не отец Мо Цзыюаня, а это не А-Тун.
Лань Сычжуй уставился на него и невольно спросил:
- Почему?
- Дело в их руках - все они были правшами. Я уверен в этом, потому что они всегда били меня правыми руками, - перебив Вэй Усяня, сказал Цзян Чэн.
- И чего вы так горды собой? Надулись от самодовольства, словно гуси, - с раздражением сказал Лань Цзинъи. От столь гневного голоса Цзян Чэн сделал вид испуганного ребёнка и снова спрятался за спиной Вэй Усяня.
Лань Сычжуй пока не мог охватить всей картины, но кое-что понял: чтобы выяснить, что за существо орудует в деревне Мо, он должен как-то связать его с левыми руками. После подобного озарения юный заклинатель удивленно взглянул на Вэй Усяня, повернувшегося к брату за спиной, и невольно подумал: «Они упомянули про руки так внезапно и будто бы невпопад… Но, тем не менее, это совсем не похоже на совпадение. Что ж, если господа Мо и хотели намеренно напомнить мне об этом, скорее всего, они не желали ничего дурного».
Юноша отвел от них глаза, скользнул взглядом по А-Дин, которая лишилась чувств от слишком долгого плача, и остановился на мадам Мо. Он внимательно осмотрел ее с головы до пят: её руки свободно висели вдоль тела, их почти полностью скрывали рукава, виднелись лишь фаланги пальцев. У её правой руки они были тонкие, белые и гладкие и без сомнения принадлежали женщине, которая всю жизнь прожила в комфорте и никогда не работала. Пальцы же ее левой руки оказались гораздо длиннее и толще пальцев правой, они выглядели сучковатыми и таили в себе силу - то была рука не женщины, а мужчины!
- Держите её! - приказал Лань Сычжуй. Несколько юношей схватили женщину, - Прошу меня простить, - он приготовился использовать на ней талисман, когда левая рука мадам Мо внезапно изогнулась под странным углом и потянулась к его горлу.
Она атаковала стремительно и почти схватила Лань Сычжуя за шею, но в этот момент Лань Цзинъи вскрикнул:
-Эй!
И бросился перед юношей, загораживая того от смертоносной руки. Однако, как только она вцепилась в его плечо, сверкнула яркая вспышка, рукав юноши загорелся зелеными огоньками, и проклятая рука ослабила свою хватку. Лань Сычжуй чудом избежал смерти и уже было собрался поблагодарить Лань Цзинъи за это, как заметил, что часть одеяния последнего сожжена дотла, что было весьма неловко.
- Зачем ты меня пнул, дурак? Хотел меня убить? - Лань Цзинъи снял с себя остатки мантии и, дымясь от гнева, начал браниться. Вэй Усянь пискнул, как испуганная мышь.
- Это не я, - но это все же был он. Лань Цзинъи собрался продолжить свою брань, но тут мадам Мо упала на землю. Лицо ее стало иссыхать буквально на глазах, как будто из нее высасывали всю плоть и кровь. Через несколько мгновений перед ними лежал скелет, покрытый тонким слоем кожи. Мужская рука, которая не была частью ее тела, отвалилась от плеча. Пальцы этой руки начали гнуться в разные стороны, как будто разминаясь или потягиваясь, при этом четко проступали ее пульсирующие вены.
Юноши из Ордена Гусу Лань видели, что от талисманов не было никакого прока, но зато сработали их одеяния, так что они сорвали с себя мантии и накрыли ими проклятую руку. Слои одежды укутали ее словно белый кокон, но уже через секунду его охватило зеленое пламя. На некоторое время они оказались в безопасности, но когда прогорят все мантии, из пепла покажется рука.
***
Поскольку первый план Лань Сычжуя уже провалился, он придумал ещё один. Юноши обнажили свои мечи и воткнули их в землю, тем самым построив из них своеобразный забор. Проклятая рука яростно билась о него, а ученики сосредоточили все свои силы, сжимая рукояти мечей, чтобы она не прорвалась наружу, и не обращали никакого внимания ни на входящих, ни на выходящих из зала людей.
Вэй Усянь, незаметно для юношей из Гусу, подхватил трупы мадам Мо и Мо Цзыюаня, по одному в каждую руку, и вполголоса сказал:
-Просыпайтесь!
В тот же миг белки глаз мертвецов закатились наверх, они оба завыли и заверещали тонкими пронзительными голосами, которые издают ожесточенные призраки, вернувшиеся к «жизни». Под шум этих дьявольских криков еще один труп вздрогнул и поднялся, издав самый тихий и слабый звук. Это был муж мадам Мо. Их вой показался Вэй Усяню достаточно громким, а злоба достаточно сильной. Он удовлетворенно улыбнулся.
- Вы узнаете ту руку снаружи? Разорвите ее на части!
Все три члена семьи Мо вылетели на улицу, подобно трём облакам черного ветра, а рядом с Вэй Усянем кто-то хмыкнул.
- Так вот что ты задумал.. - повернувшись к обладателю голоса, он самодовольно поднял голову.
- Нравится? Эх, жаль что Чэньцин рядом нет.
- Как и в прошлой жизни, мой ответ не изменен.
- А-Чэн, А-Чэн, ты говоришь так осуждающе, будто бы этот способ не помогал нам в прошлой жизни.
- Он помогал тебе, а не мне. Я использовал лишь Цзыдянь и к мертвецам не прикасался, - Вэй Усянь хотел было ответить Цзян Чэну, но решил пока что промолчать, сосредоточившись на деле.
Проклятая рука уже расколола один из мечей и почти прорвала оборону, но тут за ней возникли три лютых мертвеца без левых рук. Вся семья Мо испытывала жгучую ненависть к существу, что убило их, и теперь они яростно набросились на руку. Юноши, державшие оборону из последних сил, застыли в изумлении. Раньше им доводилось только слышать о таких яростных схватках с участием нескольких лютых мертвецов или же видеть их на страницах книг. Сейчас они, раскрыв рот, впервые в жизни наблюдали, как во все стороны летели кровь и ошметки плоти, и были не в силах отвести взгляд.
Сражение трёх мертвецов и руку было в самом разгаре, как вдруг Мо Цзыюань внезапно отшатнулся в сторону. Проклятая рука разодрала ему брюшную полость, и часть его кишок вывалилась наружу. Стоило мадам Мо увидеть это, как она тут же завыла пуще прежнего и закрыла его своим телом как щитом. Госпожа Мо начала атаковать с удвоенной жестокостью, а пальцы ее налились силой, сопоставимой с силой стального или железного оружия. Однако Вэй Усянь знал, что для тела мадам Мо такая мощь была уже чрезмерной. Три лютых мертвеца, умерших совсем недавно, не могли победить одну-единственную руку.
Вэй Усянь внимательно наблюдал за битвой. Губы его были напряжены, а язык сложен трубочкой – он был готов свистнуть в любую секунду. Тут рука, двигаясь с невероятной быстротой, неумолимо и точно нацелилась на шею мадам Мо и сломала ее. Семья Мо была близка к поражению, и Вэй Усянь набрал в лёгкие побольше воздуха, готовясь оглушительно свистнуть, как вдруг издалека эхом донеслось мелодичное бренчание щипкового музыкального инструмента.
Звучание его было чистым и воздушным. Кто-то исполнял «Смурное дуновение пронизанных ветром сосен». Лишь заслышав мелодию, только что неистово сражавшиеся создания застыли на месте. Юноши из Ордена Гусу Лань засияли от радости, будто бы родились вновь.
Лань Сычжуй стер кровь с лица, поднял голову и счастливо воскликнул:
- Ханьгуан-цзюнь!
Вэй Усянь, так же заслышав мелодию, застыл, словно тоже являлся живым мертвецом. Он бы так и продолжил стоять, если бы его не схватил за руку Цзян Чэн и не бросался с ним наутёк.
Заиграла другая мелодия, тембр ее был выше предыдущей с легкой примесью горечи. Три лютых мертвеца отступили и закрыли по одному уху своими правыми руками, но это не помогло им укрыться от «Песни истребления» - знаменитой мелодии Ордена Гусу Лань. Семья Мо успела сделать всего несколько шагов, как внутри их черепов раздались легкие лопающиеся звуки. Проклятая же рука, изнуренная жестокой битвой, едва услышав «Песнь истребления», замертво шлепнулась на землю. И хотя пальцы её ещё слабо подрагивали, двигаться она уже была не в состоянии.
Повисла недолгая тишина, которая взорвалась радостными возгласами юношей, празднующих своё чудесное спасение. Они пережили захватывающее приключение и дождались подкрепления своего Ордена. И им было все равно, даже если бы их наказали, потому что «невоспитанное воспроизведение излишнего шума вредит репутации Ордена». Нарадовавшись вдоволь, Лань Сычжуй вдруг понял, что кого-то не хватает. Он толкнул Лань Цзинъи:
- Где они?
Лань Цзинъи, поглощенный ликованием, рассеянно ответил:
- Кто? Ты о ком?
- Молодые господа Мо.
- Хм? На что тебе сдались эти сумасшедшие? Кто знает, куда они могли убежать. Наверное, испугались моих угроз.
Лань Сычжуй знал, что Лань Цзинъи всегда был беспечным и непосредственным, никогда не думал дважды над одним и тем же и никого ни в чем не подозревал. Он лишь подумал: «Я дождусь Хангуан-цзюня и расскажу ему всё».
Вэй Усянь и Цзян Чэн спешно стёрли заклинание на полу комнаты, что могло выдать тайну их призыва, и выбежали на улицу.
- Что же за невезение такое свалилось на голову. Тот, кто откликнулся на сигнал тех детей, был из клана Лань, и, что гораздо хуже, это был Лань Ванцзи! - Цзян Чэн и Лань Ванцзи никогда не были близки. Более того в прошлой жизни они были чуть ли не врагами, и единственное, что их останавливало каждый раз и не давало перегрызть друг другу глотки, это их старшие братья. Даже после перерождения у Цзян Чэна осадочек остался, и отзываться о Лань Ванцзи хорошо он отказывался.
- Пф, ну он хотя не глава Ордена. - раздался голос Вэй Усяня рядом. Он сильно нахмурил брови и недовольно скрестил руки на груди.
- Да кем бы он не был, нам нужно уходить из деревни!
Вэй Усянь, хотел было продолжить возмущение, но решил оставить это дело на потом, и, когда солнце встало над горизонтом, они вышли на главную дорогу.