нападение. часть 1.
- О! А-Чэн! А-Чэн! Ты проснулся! - начал тараторить Вэй Ин, подскочив к брату и получив в ответ лишь тихие ругательства под нос.
До этого у лежащего на полу заклинателя, видимо не до конца прояснились глаза, но как только это произошло, то он сразу же быстро сел и отскочил от него.
- Т-ты! Ты кто такой?! Где я?! И какого, чёрт тебя дери, ты так ко мне обращаешься?! - нахмурив от злости брови, Цзян Чэн уже собирался призвать Цзыдянь, но не почувствовал на пальце знакомого кольца - Где моё кольцо!?
- А-Чэн, послушай. Я - Вэй Ин, и меня с тобой заточили в своём теле братья Мо, дабы мы решили их проблемы, - на это Цзян Чэн лишь фыркнул и закатил глаза:
- С чего ты взял, что я поведусь на то, что ты якобы Вэй Усянь?
- У тебя в детстве было три собаки: Принцесса, Жасмин и Любовь. Достаточно этого фактора, или тебе ещё рассказать про ваши отношения с Лань Си..? - не успевает Вэй Ин договорить, как тут же ему в лоб прилетает ладонь человека напротив.
- Да понял я, понял, - тяжело выдохнув, тот начал пробегать глаза по помещению - Лучше расскажи мне о тех братьях, как бы их там не звали, и где мы находимся.
***
После рассказа Вэй Усяня, Цзян Чэн почувствовал, как и в старые годы, что у него начал подёргаться глаз. Он решил не комментировать услышанное, пытаясь всё ещё переварить, но столь "прекрасный" макияж на лице брата решил не обделять вниманием.
- Иди умойся уже где-нибудь, а то смотреть на тебя больно.
Вэй Усянь хотел уже это сделать, чтобы взглянуть на свое новое лицо без косметики, но не смог найти в комнате ни капли воды: ни для мытья, ни для питья. Единственная похожая на таз емкость явно служила туалетом, а не для гигиенических процедур. Поэтому он лишь отрицательно покачал головой.
Цзян Чэн чувствуя ещё больше негодования от всего происходящего, подошёл и толкнул дверь, но она оказалась закрытой на щеколду, скорее всего, чтобы пресечь их своевольные шатания по улице. И все это совсем не наполняло сердца братьев радостью и ликованием от перерождения!
- Странный парень, что был тут ещё до твоего пробуждения, явно ещё не скоро вернётся, поэтому садись обратно, и давай что ли, хотя бы просто посидим в позе лотоса и хоть как-то скоротаем время. Он же должен принести еду, чтобы мы тут не померли.
Цзян Чэн, ощущая, что ещё не скоро перестанет судорожно вздыхать, просто принял свою судьбу и присел обратно. Время пролетело как один миг.
Когда они открыли глаза, солнце пробивалось сквозь щели окон и двери. Вэй Усянь, после продолжительного отдыха, чувствовал себя прекрасно, но не Цзян Чэн. Пусть он и уже мог стоять и ходить, голова его все равно кружилась. Цзян Чэн был озадачен:
- Мо Сюаньюн не обладал значительными духовными силами, так почему же я все еще никак не могу совладать с его телом? В чем может быть причина? - тут из его живота раздалось урчание.
- Его тело не было тренировано в инедии, и то, что ты чувствовал, бурно разыгравшийся аппетит. И если ты сейчас же не поешь , то рискуешь оказаться первым в истории злым духом, который умер с голода, едва успев переродиться, - с усмешкой и огоньком в глазах сказал Вэй Усянь.
- Я и без тебя это понял, идиот! - Цзян Чэн уже было занес ногу для удара и приготовился вышибить дверь, как вдруг послышались шаги.
Кто-то пнул дверь с той стороны и проворчал: <Время обеда!> Но дверь оставалась заперта. Тогда Цзян Чэн склонил голову и увидел внизу еще одну дверь, уменьшенную копию первой. Эта дверца и была открыта, а перед ней стоял поднос с едой. Слуга снаружи прокричал еще раз: <Топайте сюда, чего ждёте! И выставите потом все за дверь!> Дверца была немного меньше, чем те, что предназначены для собак, – человек при всем желании не смог был протиснуться в нее, но для миски было в самый раз.
На подносе стояли четыре плошки?, две из них были наполнены рисом, выглядящим крайне неаппетитно. Вэй Усянь и Цзян Чэн печально поковырялись в нём палочками.
(? Сосуд с невысокими краями, преимущественно глиняный, напоминающий по форме небольшое блюдо.)
Тут слуга снаружи опять заговорил, но на этот раз со смехом:
- А-Дин! Иди сюда! - в отдалении зазвучал мелодичный девичий голос:
- А-Тун! Ты опять принёс еду тем дурачкам? - А-Тун в ответ цокнул языком.
- Зачем бы еще я пришел в этот жуткий двор! - Голос А-Дин раздался ближе, как будто бы она стояла прямо перед дверью.
-Ты, лентяй, кормить их раз в день – вот и вся твоя работа! А ты все ноешь, что это «жутко». Посмотри на меня! У меня вот даже на улицу выйти времени нет.
А-Тун продолжал канючить: - Я не только кормлю их, у меня и других дел полно! И зачем тебе на улицу?! Все наоборот закрываются в своих домах, опасаясь ходячих мертвецов!
Цзян Чэн слушал весь этот диалог с большим презрением и полным отсутствием интереса, а вот Вэй Усянь присел на корточки перед дверью, ел рис и внимал каждое слово. Оказалось, что деревня Мо с недавних пор перестала быть мирной. Ходячие мертвецы не были чересчур опасны, но доставить неприятности обычному человеку вполне могли, особенно если вспомнить об их тошнотворном зловонии. Однако для Вэй Усяня подобные трупы были самыми послушными марионетками, и когда он услышал упоминание о них, то даже немножко впал в ностальгию.
Тем временем А-Тун не упустил случая покрасоваться перед девушкой:
- Если ты все же хочешь выйти на улицу, то возьми с собой меня, чтобы я мог тебя защитить, - однако А-Дин ответила: -Ты? Защитить? Хватит хвастать. Ты уверен, что сможешь справиться с этими существами?
- Если я не смогу справиться с ними, то и другие не смогут - с обидой в голосе, сказал А-Тун, за что лишь получил смех девушки.
- С чего ты это взял? Вот что я тебе скажу – сегодня несколько заклинателей приехали в поместье Мо. Мне сказали, они из очень именитого Ордена! Мадам разговаривает с ними в главном зале, а целый город пришел посмотреть. Разве ты не слышишь шум? Так что некогда мне тут с тобой болтать. Дел по горло.
Вэй Усянь прислушался. И действительно, с востока доносился слабый гул толпы. Заметив, что его брат зачем-то встал, Цзян Чэн хотел было спросить, но не успел, как Вэй Усянь уже пнул дверь. Она жалобно затрещала под его напором. Воркование двух слуг, А-Дин и А-Туна, нарушила распахнувшаяся настежь дверь, и они испуганно закричали. Вэй Усянь отбросил в сторону свою миску и, под тихую ругань Цзян Чэна, вышел на улицу, щурясь от яркого солнца. Он поднес руку ко лбу и на секунду закрыл глаза. А-Тун, который только что визжал громче, чем А-Дин, наконец, разглядел его поближе и понял, что это был всего лишь Мо Сюаньюй – один из бесправных племянников мадам Мо, которого любой мог унизить.
Смелость сразу же вернулась к нему. Он испугался, что потерял лицо в глазах А-Дин, и захотел как-то исправить ситуацию, поэтому принял важный вид и замахал руками, словно прогоняя пса: - Кыш-кыш! Пошел прочь! Почему ты вообще вышел?!
А-Тун обращался с ним хуже, чем с уличным попрошайкой, или даже хуже, чем с назойливой мухой. Нужно признать, все слуги семьи Мо почти всегда относились к Мо Сюаньюну и его брату точно так же, потому что те никогда не протестовали. Но Вэй Усянь отвесил А-Туну легкого пинка, повалив его на землю, и засмеялся:
- Как смело со стороны мальчишки на побегушках вот так унижать других! - с этими словами он схватил удивлённого Цзян Чэн за руки и направился на шум с восточной стороны.
- Вэй Усянь, какого чёрта ты вытворяешь? - шёпотом, пытаясь вырвать свою руку из захвата, спросил его Цзян Чэн.
- Ох, А-Чэн, не говори мне, что не хотел бы сделать точно так же? Этот придурок лучшего не заслуживает - Вэй Усянь шёл с высоко поднятой головой, но при этом от недовольства сморщил нос. В тот момент он был похож на дитё, у которого отобрали вкусняшку, но если раньше Цзян Чэн мог бы тихо посмеяться с этого, то тогда этот уродливый макияж портил всё желание - И ещё, А-Чэн, Мо Сюаньюн себя не ведёт как ты. В письме Мо Сюаньюй описывал его как очень стеснительного и боязливого юношу, что вечно скрывался за спиной брата и почти постоянно был со слезами на глазах.
На это заявление, Цзян Чэн фыркнул с возмущением и закатил глаза: - И что ты от меня хочешь? Чтобы я всё время прятался за твоей спиной и бегал за тобой, пока ты творишь какую-то дичь?
- Да, ты же не хочешь, чтобы нас раскрыли в первый же день? - сказал Вэй Усянь с улыбкой, на что получил снова в лоб и ещё больше возмущений.
***
Дойдя до Восточного зала, они увидели довольно приличную толпу народа, что собралась в нём и вокруг. Едва Вэй Усянь и Цзян Чэн ступили во двор, как услышали голос женщины, говорящей несколько громче, чем остальные:
- Кое-кто из молодого поколения нашей семьи тоже когда-то были заклинателями… - должно быть, это была мадам Мо, которая не оставила своей мечты хоть как-то сблизиться с кланом заклинателей. Вэй Усянь не стал ждать, пока она закончит, а быстро протиснулся с братом через толпу вперед и ухмыльнулся:
- О, да это же Вы о нас говорите! Мы тут, бежим-бежим!
Пышущая здоровьем женщина средних лет в дорогой одежде сидела в зале. Это была мадам Мо. Рядом с ней сидел ее муж, а напротив них – несколько юношей в белых одеяниях. С появлением в зале растрепанного чудака под ручку с человеком с красным лицом, в толпе воцарилось гробовое молчание, но Вэй Усянь продолжил бесстыдно и весело болтать, будто бы не замечая напряженной атмосферы вокруг.
- Меня и брата кто-то звал? Вот мы, те самые заклинатели! - на его лице было так много пудры, что стоило Вэй Ину улыбнуться, как она осыпалась. Один из заклинателей, тот, что помоложе, фыркнул, едва сдерживая смех. Но он тут же взял себя в руки и вновь сделал серьезное лицо, стоило другому юноше, вероятно лидеру группы, бросить на него неодобрительный взгляд.
Вэй Усянь проследил, откуда шёл смешок, и внимательно осмотрел юношей. К его удивлению, слуги, хоть и были невежественны, не преувеличивали, и заклинатели действительно оказались из "именитого клана". Эти юноши, одетые в белоснежные облачения с ниспадающими рукавами и поясами, мягко очерчивающими талию, сейчас могли бы называться икемен?, и, несомненно, были усладой для глаз. Лишь взглянув на их одежды, любой бы понял, что перед ним ученики Ордена Гусу Лань, а по белым лобным лентам становилось ясно, что они состояли в кровном родстве с кланом Лань. У Вэй Усяня аж в зубах засвербело, когда он увидел эти одежды. В своей прошлой жизни Старейшина Илина часто называл их "траурным облачением" и ни за что бы ни с чем не перепутал.
(? это японский термин, который обозначает красивых и зрелых мужчин. Это относится не только к мужественным парням, также к женщинам с голосом, похожим на голос парня.)
Мадам Мо уже давно не видела своих племяшек, и прошло немало времени, пока она догадалась, кем были эти ярко накрашенный мужчина и человек рядом с ним. Она воспылала яростью, но решила не терять самообладания и не беспокоить себя какой-то ерундой, и, понизив голос, спросила своего мужа:
- Кто этих двоих выпустил? Выведи их отсюда!
Муж мадам Мо сразу ей улыбнулся, чтобы успокоить супругу, и подошел к братьям с расстроенным взглядом, готовясь выволочь их из зала. Однако Вэй Усянь внезапно плюхнулся на землю, намертво вцепившись в пол всеми руками и ногами, а Цзян Чэн с огромным трудом выдавил из своих глаз слёзы и схватился за него, приговаривая: <Брат, мне страшно... > Даже несколько слуг, прибежавших на помощь господам, не смогли поднять. От их бесплодных попыток лицо мадам Мо становилось все темнее и темнее, а ее муж все сильнее и сильнее потел. Он выругался:
- Вы, чертовы психи! Если сейчас же не вернётесь обратно, будете наказаны!
Все в деревне знали, что в семье Мо жили два молодых господина, тронувшихся умом, но их никто давно не видел: Мо Сюаньюй и Мо Сюаньюн уже несколько лет сидели в своей темной комнате, боясь выходить наружу. И теперь, увидев, как странны были их внешность и поступки, люди зашептались с удвоенной силой, надеясь на хорошее представление. Вэй Усянь сказал:
- Хотите, чтобы я ушел? Да запросто! Но пусть сначала он вернет нам украденное! – он указал на Мо Цзыюаня.
Мо Цзыюань никак не ожидал, что, хорошенько получив от него вчера, этот никчемный дурачок и его не менее никчёмный брат, осмелятся прийти сюда и доставят ему неприятности.
- Что за чушь ты несешь?! Когда это я крал ваши вещи?! Зачем мне это нужно?! - побелев от гнева, спросил он.
- Все верно, ты не крал у нас, ты нас ограбил!
Мадам Мо молчала, а ее сын в ярости поднял ногу, желая пнуть наглеца и его брата, но в этот самый момент старший юноша в белых одеждах, сделал незаметное движение пальцем, и нога Мо Цзыюаня упала на землю, едва ли вскользь задев Вэй Усяня. Однако тот все равно оттолкнул Цзян Чэна, а сам прокатился по полу, как будто его и вправду пнули, и распахнул одеяния на груди, демонстрируя всем отпечаток ноги, что оставил на нём Мо Цзыюань прошлым днём. Все подумали, что Мо Сюаньюй и никак не мог пнуть себя сам. И кто еще, кроме молодого господина Мо, высокомерного и безрассудного, мог бы сделать это?
Да уж, представление выходило занимательным, гораздо интереснее, чем какие-то там заклинатели!
- Ты весь этот концерт затеял специально, не так ли? - спросила, разгневанная, мадам Мо. Цзян Чэн тут же подлетел к брату и сжал его руку в районе плеча. Всё лицо его было красным, по щекам текли слёзы, пока на глазах наворачивались новые, брови нахмурились, а губы возмущённо надулись:
- Он украл наши вещи, и мы здесь, чтобы получить их назад. Это считается за концерт?
Конечно, когда вокруг столько любопытных глаз, жадных до сплетен, мадам Мо не могла ни ударить их, ни вышвырнуть вон. Она кипела от гнева, но все, что могла себе позволить – это попытаться примирить обе стороны.
- Воровство? Кража? Какие неуважительные слова. Мы все – одна семья. Мой сын просто взял их, чтобы посмотреть. А-Юань – ваш младший брат. Вы же оба старше, вы должны делиться своими игрушками. Он обязательно вам всё вернет.
Вэй Усянь истерически захохотал про себя и протянул руку:
- Что ж, тогда пусть он вернет их сейчас, - Вэй Ин понимал, что Мо Цзыюань не мог ничего ему вернуть, поскольку он уже давно все выкинул или разломал. А даже если бы что-то и осталось, его гордость не позволила бы ему признать себя вором. Вместо этого Мо Цзыюань стал совсем пунцовым от гнева и завопил: <Мама!> Взгляд же его так и кричал: <Ты действительно позволишь ему обращаться со мной вот так?!> Мать сердито взглянула на него, будто прося не усугублять ситуацию.
- Знаете, а ведь дело вовсе не в том, что он украл наши вещи, а в том, что он сделал это посреди ночи. Все знают, что мой брат предпочитает мужчин. Прокрасться к нам в комнату под покровом ночи… Могут поползти слухи, - приложив руку к подбородку, сказал Цзян Чэн. Из-за надутых губ и специально приглушённого голоса, он казался совсем невинным, словно ребёнок, что совсем не улучшало ситуацию.
Мадам Мо хватала воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, а, отдышавшись, прокричала:
- О чем это таком ты говоришь, не стыдясь целой деревни! А-Юань - твой двоюродный брат!
Испугавшись её громкого крика, Цзян Чэн спрятался за спиной брата. Вэй Усяню не было равных, когда дело доходило до безумств, и он творил всегда что хотел. Цзян Чэн же в прошлом, когда он тоже хотел сделать что-нибудь не совсем позволительное наследнику Великого Клана, должен был помнить о своём положении в обществе. Но теперь, в теле провозглашённого деревенского дурачка, он мог позволить себе все, что угодно.
Вэй Усянь вытянул шею и дерзко парировал:
- Это он не смог держать себя в руках, хоть он и мой двоюродный брат! Ну и кто тут не стыдится никого? Если ему и безразлична своя репутация, то пусть хотя бы не порочит мою невинность! Я, знаете ли, еще надеюсь найти себе достойного мужчину!
Мо Цзыюань испустил боевой клич, схватил стул и начал размахивать им в воздухе, собираясь швырнуть его в братьев. Вэй Усянь, поняв, что им, наконец, удалось вывести Мо Цзыюаня из себя, схватил Цзян Чэна за руку, откатился с ним в сторону и вскочил на ноги, едва успев избежать запущенного стула, с грохотом развалившегося при ударе о пол.
Вэй Усянь бросился к группе юношей из Ордена Гусу Лань, что изумленно наблюдали за происходящим, и завопил, что есть мочи:
- Вы это видели? Видели?! Мало того, что он украл наши вещи, так теперь ещё и покалечить хочет! Каков подлец!
Мо Цзыюань бросился за ним вдогонку и уже почти схватил Вэй Усяня, когда лидер молодых заклинателей торопливо остановил его:
- Пожалуйста, молодой господин, словами можно добиться большего, чем кулаками.
Мадам Мо увидела, что юноша явно собирался защитить ее племянников, и предусмотрительно натянула на лицо улыбку:
- Они сыновья моей младшей сестры. И у них не всё в порядке с головой. Все в деревне Мо знают, что они помешанные и говорят всякие глупости. Их слова не стоит воспринимать всерьез. Так что, пожалуйста… - Не дав ей закончить, Вэй Усянь и Цзян Чэн, которого он ранее быстро спрятал за собой, опасливо выглянули из-за спины юноши.
- Это почему же наши слова не стоит воспринимать всерьез?! Только попробуй еще раз украсть наши вещи! Стащишь еще хоть что-нибудь, и я тебе руку отрежу! - грозно произнёс он.
После этих слов Мо Цзыюань был близок к тому, чтобы вновь взорваться, хотя его отец и держал сына крепко. Вэй Усянь снова схватил Цзян Чэна и поспешно выскочил на улицу, а юный заклинатель закрыл собой проход за ним и ловко сменил тему разговора:
- Что ж… Значит, мы займём на ночь Западный двор. И помните, что я сказал: с наступлением темноты закройте все окна, не выходите на улицу, и тем паче, не приближайтесь ко двору.
Мадам Мо, трясясь от гнева, выдавила из себя:
- Да, да… Спасибо!
Ее сын не мог поверить своим глазам:
- Мама! Эти два чокнутых опозорили меня перед целой деревней, и им это сойдет с рук? Ты же сама говорила, что они всего лишь…
- Помолчи! Не можешь подождать до дома?! - спросила она. Мо Цзыюаня никогда раньше так не позорили и не выставляли полным дураком, а покровительственные слова его матери только подлили масла в огонь. Ненависть переполнила его, и он подумал: <Сегодня этот сумасшедший получит свое сполна!>
Вэй Усянь вдоволь навеселился, изображая умалишенного, и, покинув Восточный двор с братом под ручку и тихие ругательства рядом с ухом, пошел прогуляться по деревне Мо. И хотя многие шугались их, он начал получать настоящее удовольствие от того, что все считали его сумасшедшим.
- Вэй Усянь, я тебя так ненавижу! Нельзя было придумать что-то получше! - оба брата находились рядом с небольшой речкой. Пока Вэй Усянь приводил в порядок свой макияж, Цзян Чэн умывал своё лицо водой и сильно тёр его руками, от чего краснота никак не сходила. Закончив приглаживать волосы, Вэй Ин ответил ему:
- По пути, ты уже очень много раз ругался, и я тебе уже объяснял. В любом случае для всех мы сумасшедшие. Кстати, ты неплохо сыграл. Не знал, что ты умеешь плакать без причины.
- Я плакал, потому что снова оказался твоим братом, - прекратив наконец растирать лицо, он озлобленно посмотрел на Вэй Усяня и снова ударил того в лоб. Тот лишь на это фыркнул и, потерев немного больное место, он посмотрел на свои и Цзян Чэна запястья.
- Похоже, порезы совсем не заживали. Это значит, что просто позлить Мо Цзыюаня было недостаточно для исполнения желания Мо Сюаньюя и Мо Сюаньюня и снятия проклятия. Неужели нам и вправду придется стереть с лица земли всю семью Мо?..