2. Приступ
«Начнем по порядку. Обвинение – сфабриковано. Я не Кира и никак с ним не связана – это я знаю. Новостной интерес – да. Информация – да. Но без фанатизма и поклонения. Никаких алтарей, никаких жертвоприношений, никаких орудий убийства. Так с каких пор за свободу своих интересов сажают?!»
Страх перед неизвестностью – полбеды, настоящая беда – затекшие руки, связанные за спиной, как свитера для душевнобольных, закрытые железными очками глаза, что полностью лишало меня возможности видеть, и уставшие ноги, на которых я стояла, привязанная к вертикально расположенному столбу.
– Риюзаки, это задержание незаконно! Улик слишком мало! Мы не имеем права! – возмущался господин Ягами.
– Не совсем так, мы имеем полное право задерживать человека на двое суток, если есть в чем-то подозрения, – достаточно мягко и в то же время сухо возразил Эл.
– На двое суток, если есть весомые доказательства и есть постановление суда! – продолжал гнуть свою линию шеф полиции.
– Да, двое суток. После чего мы выпустим ее и заберем обратно, если вам так важен закон. Исходя из вашего законодательства, мы можем задержать ее хоть на двадцать три дня по подозрению в совершении преступления, если потребуется, – спокойно ответил детектив. Формально, Эл был прав – закон в таком случае не нарушался, но такие уловки были не по нутру Ягами старшему. – Ватари, – наклонился к микрофону парень, – можешь приступать. Важен результат, а не его способы достижений.
– Уверен? Может начнем с простого опроса? – раздался из рации голос пожилого помощника.
– Делай, что говорю, – ответил Эл и отключил связь, после чего обратился снова к шефу Японской полиции. – Господин Ягами, будьте готовы, что Лайт придёт сюда для дачи показаний по делу Киры как главный подозреваемый...
«...Так, давай начнем вспоминать законы. Сколько они имеют право меня тут держать? И что они имеют право делать в это время? Если это действительно полиция, то они же не могут взаимодействовать со мной физически, так?»
–...Рибасу Оу, вы нас слышите? – послышался низкий, явно ненастоящий, голос из динамика, который прервал мои хаотичные размышления. Я содрогнулась от звука, который прогремел настолько неожиданно.
– Слышу. Где я? – слегка дрожавшим от напряжения голоса спросила я.
– Вы задержаны по уголовно-процессуальному основанию.
– И в чем же меня подозревают?
– Содействие особо опасному преступнику, который известен как Кира, – спокойно оповестили меня. Из-за маски на моих глазах было не видно насколько я была поражена абсурдностью происходящего. Ощущалось это буквально, как выражение: «не в то время не в том месте».
– Это... Это ошибка! – испуганно возразила я. Я чувствовала, как от щек отхлынула кровь, а сердце забилось, словно после марафона. Так оно не билось даже во время особо важных контрольных, к которым я не готовилась.
– Мы предполагали, что так и будет. Если это ошибка, то вам не составит труда сотрудничать с нами, так? – невозмутимо сообщил голос. От такой наглости я едва не лопнула: мало того, что меня обвинили в чем-то таком, смели вешать преступления, так еще заставляли работать заодно.
– С кем это «с нами»?
– С Японским отделом полиции.
– Японский отдел полиции? Он же был сокращен из-за того, что происходит, – все меньше и меньше верила в адекватность происходившего я. Возможно было бы лучше, если б в этот момент я промолчала. Паника из-за осознания начала накатывать новой волной.
– Вы неплохо осведомлены для простого гражданина, – ответил голос из колонок.
– Ответьте мне на вопрос! Кто вы?! – пыталась пошевелиться я, чувствуя, как дергалось тело из-за бегущей по венам крови от страха.
– Это не так важно, мисс. Вам нужно знать лишь то, что вреда вам не причинят, если вы будете сотрудничать. А вот если вы окажете сопротивление, то, к сожалению, мы будем вынуждены применять другие способы убеждения.
«Пытки?!»
– Это... это незаконно! Если вы и связаны каким-то образом с Японской полицией, то должны знать, что это запрещено законом! Также, как и мое задержание! Есть свидетели преступления, вы нашли меня на месте преступления или может у вас есть какие-то улики?!
– Если вы указываете на знание закона, то мы также можем осуществить все согласно ему. Например, применить силу как за сопротивление или препятствие расследованию.
– Тогда я требую адвоката!
– Адвоката вы имеете право требовать спустя сутки с вашего заключения. На данный момент прошло около двух часов.
– А как же ордер на арест?!
– Мисс Оу, для вас сейчас важно быть полезной и сотрудничать, если не желаете подвергнуться другому виду допроса.
– Но... я ничего не знаю! Я ведь правда, просто гражданское лицо! Да, я знаю законы, да, я знаю о ситуации с Японской полицией, но я просто хочу знать, что происходит вокруг меня! – пыталась оправдаться я. Иногда я и сама не знала, зачем все это делала. Быть может, чтобы быть интереснее? Или, чтобы знать больше, чем другие?
Как оказалось, чем больше знаешь, тем хуже.
На несколько минут в комнате стало тихо. Слышно было лишь мое прерывистое испуганное дыхание и тихий шелест ткани.
– Ватари, можешь приступать, – голос из динамиков отдал свою беспристрастную команду. В этот момент кровь в моих жилах застыла. Я никогда в жизни не была так напугана, как сейчас, когда услышала, как открылась дверь. Я пыталась развязать руки, чтобы сопротивляться, но кожаные ремни плотно обхватывали мое тело. Страх того, что я даже не видела, откуда могла прийти опасность, заставлял сердце биться в десятки раз быстрее.
– Но я правда ничего не знаю о Кире! Клянусь! Я знаю только то, что в новостях и не больше! – пыталась уговорить голос в динамиках в своей чистоте я.
– Боюсь, наша вера в ваши слова слишком слаба, мисс Оу, – ответил мне этот до ужаса спокойный и безразличный голос. – Советую не сопротивляться, иначе вас можно будет ненароком поцарапать.
***
С самого детства родители запугали меня правилами и историями: нельзя говорить с незнакомцами, нельзя садиться ни к кому в машину, нельзя подходить, даже если предлагали сладости или посмотреть на щеночка, ведь исход всегда будет один – мешок и черный рынок. Я понимала эти правила и знала, зачем они были озвучены в особо жестокой и реалистичной форме, ведь были призваны меня защитить. Но прямо сейчас я ощущала весь этот ужас, который произошел спонтанно и не по моей вине. Не было щеночков, не было сладостей, не было машин...
Был разговор с малознакомым человеком.
Я не могла знать сколько прошло времени. Если судить по количеству моих провалов в сон, то четверо суток, наверно. Но этот сон был той еще пыткой. И каждый раз до изнеможения был один и тот же вопрос, ответ на который также оставался одинаков.
Команда следователей притомилась. Было скучно и пусто. Никто не давал им пищу для размышлений, потому вся работа застыла. Потому каждый бывший полицейский был вынужден просто сидеть и ждать чуда.
– Риюзаки, обрати внимание на комнату с мисс Оу, – сообщил Ватари из рации. Эл быстро перескочил диван и уселся на кресло, перед которым стоял ноутбук с тремя включенными камерами. На одной из них он заметил слабое шевеление.
Я снова слышала этот голос. Но в настолько беззащитном положении я могла только читать молитвы. Как бы сильно я ни пряталась, как бы ни вжималась в этот чертов столб, к которому была привязана, исчезнуть из поля ее зрения не получалось. Она была везде! И я ее не могла видеть...
– Что это с ней? – удивленно спросил младший из команды следователей. Эл продолжал молча и с интересом наблюдать за картиной.
– Это может быть побочный эффект от той дряни, которую ты ей давал! У нас будут проблемы! – сообщил другой.
– Тише, – поднял ладонь Эл, призывая всех замолчать. Происходило что-то, что требовало полной концентрации.
– Ах, как же удобно, – ткнула своим длинным и острым пальцем в железные очки на мне тварь. – Хотя, не могу не признать, это делает игру менее интересной. Тебе наверняка бы понравилась эта комната.
– Мисс Оу, все в порядке? – послышался голос из динамиков. Такой же безразличный и ненастоящий. Я не видела, но знала, что тварь стояла, недовольно сложив руки.
– Ну, ты разве не будешь отвечать? Это некультурно, Ри.
– Я хочу выйти, – взмолилась я. – Вытащите меня.
– Ну-ну-ну, не беспокойся. Я помогу. Я освобожу тебя, – мягким голосом промурлыкала она, поглаживая мой затылок. Я содрогнулась от ее ледяного прикосновения. – Давай, я дам тебе загадку, а ты мне – ответ?
– Мисс Оу? – уже с большим удивлением или даже беспокойством спросил голос.
– Давай. Я напомню нашу старую загадку: как освободить птицу из клетки, не открывая ее?
Я чувствовала, как ее ледяная ладонь обволокла мою шею. Я попыталась отвернуться и вжаться в столб еще сильнее, но острые пальцы твари не разрывали контакт с кожей.
– Ну же? Ты же так здорово выросла, ты должна была стать умнее и... оригинальнее.
– Я не знаю, – тихо ответила я, в глубине души надеясь на милость. Я чувствовала, как от ужаса подступал острый ком к горлу.
– Ну-ну, не расстраивайся из-за этого так сильно, – почти ласково смахивала слезы с моего лица тварь. – Так бывает. Я дам подсказку, не переживай.
Рука женщины в мгновение накрепко сомкнулась на моей шее. Я чувствовала, будто даже мои ноги перестали соприкасаться с землей, и истошно пыталась хватать ртом воздух.
Комната со следователями наполнилась гробовой тишиной от ужаса. И во всем этом полотне шока Эл был единственным, кто так быстро отошел от транса.
– Ватари, помоги ей! Эуфиллин внутривенно! Срочно!
Мужчина, несмотря на свой преклонный возраст, бежал ко мне, набирая в шприц нужную жидкость. Нащупав нужное место на предплечье, Ватари воткнул иголку в кожу и медленно начал вводить препарат.
– Дышите, мисс, вдох и выдох. Ровно и медленно, – старался разминать мою шею Ватари. Он немного ослабил ремни в районе ребер и талии, чтобы улучшить поступление воздуха в организм и ускорить кровообращение, которое разгоняло бы препарат.
Приступ астмы – вынес вердикт Эл. Но был этому удивлен, поскольку до того, как колоть мне всякую дрянь, он изучил мою медицинскую карту, где не упоминалось ни аллергий, ни противопоказаний к препаратам, ни астмы.
– Может быть паническая атака? – предположил Ватари, когда после произошедшей ситуации прошло некоторое время.
– Настолько серьезная, что перекрыла подачу кислорода? – скептично задрал бровь детектив. – Я думаю, все-таки это диагноз, который долгое время спал, а сейчас вылился наружу.
– Это просто зверство какое-то! Как ты мог проделать что-то такое?! Она ведь живой человек, а не дичь для экспериментов! – не выдержал глубокого чувства возмущения внутри один из следователей. Сразу видно – работал в полиции, и не абы как, а по-настоящему.
– Повторюсь, Аидзава, я изучил ее медицинскую историю вдоль и поперек. Вместе со мной этим занимался и Ватари. Ошибки тут быть не могло.
– А ее родители хоть как-то уведомлены, или мы тут соучастники преступления, а?!
– Разумеется. Мы об этом позаботились. По их информации Рибасу сейчас находится в горах – выигрыш олимпиады. Звонки поступают сюда, где мы их принимает, – беспристрастным тоном повествовал детектив.
– Все равно это до отвратительного неправильно! Я чувствую себя похитителем, а не полицейским!
– Риюзаки, обрати внимание, – раздался голос Ватари из рации. Все присутствовавшие в комнате отвлеклись от споров и вернулись к камерам.
– Я... имею право на телефонный звонок? – тихим, почти шепчущим голосом, спросила я. После всего пережитого я меньше всего хотела, чтобы мама с папой говорили с кем-то снаружи, а не со мной, если случится снова что-то такое.
– Мы находимся в ситуации, когда связь с внешним миром должна быть ограничена. Просим прощения за неудобства, – таким же, как и обычно, безразличным тоном ответил Эл.
– Н-но ведь... так должно быть! Если не адвокат, то хотя бы звонок. Хоть на две минуты.
– Ну будь ты хоть раз человеком! Девчонка за последние сутки чего только ни пережила. Откуда ты знаешь, вдруг это вообще будет их, – бывший полицейский замешкался. Произносить настолько страшные вещи было ему неприятно, как и любому нормальному человеку. – Последний разговор...
– Мне жаль, но это невозможно, – возразил детектив. – Вы не понимаете, чем один такой разговор может кончиться.
– Две чертовы минуты! Подумай: вдруг это действительно вот так и закончится! Это будет только на твоей совести!
– Что решили делать? – спросил голос Ватари из динамика. Эл раздраженно потер лоб. Он знал, что бунт на корабле из-за такой мелочи ни к чему хорошему бы не привел, но взывать к его совести было едва ли не бесполезно.
– Мисс Оу, у вас есть две минуты. Если попытаетесь сообщить какую-либо информацию или подать сигнал об опасности – связь будет прервана немедленно. Согласны на такое условие? – спросил безжизненный голос.
– Да! Согласна! – почти радостно закивала я.
– Придерживайтесь следующей легенды: вы выиграли географическую олимпиаду, после чего отправились готовиться к следующему этапу на зимний курорт, где проходит подготовка других участников. Запомнили?
– Да.
Как и ожидалось от мамы, не прошло и двух гудков, как трубка была снята. Каждый раз, когда я отсутствовала в пределах города по каким-либо делам, она, как профессиональный дуэлянт, нажимала на кнопку приема вызова за считанные секунды.
– Ри! Наконец-то! Просила же, чтобы ты после обеда позвонила! – раздался живой и настоящий голос мамы.
– Привет, мам. Извини... я... решила вздремнуть, – как можно аккуратнее ответила я, чтобы никто не посмел прервать такой желанный разговор.
– Напомни, когда возвращаешься?
– Организаторы точной даты олимпиады не говорят, но я сделаю все возможное, чтоб вернуться домой с главным призом.
– Ну-ну, потому что эта поездка нам стольких седых волос стоила! Будет жаль, если с пустыми руками... Да хотя, к черту! Сама скорее приезжай, чтоб дома спокойнее было.
– Я... я в качестве компенсации сделаю много фотографий. Хоть увидите, какой мир вне города.
– Обязательно фотки, чтоб с тобой были! Без тебя не принимаем!
– Хорошо-хорошо. Люблю тебя, – со спокойным сердцем вздохнула я. После такого теперь даже умирать было бы не страшно.
– О... Так и мы тебя любим! Или ты в этом сомневалась, поэтому сказала?
– Конечно нет!
После сказанных главных слов, я подумала о возможности подать сигнал бедствия. В далеком детстве, когда меня оставляли одну с сестрой, мы с мамой придумали эту игру с кодовым словом – все-таки, она была представителем городской власти, а таковых людей и за людей почему-то не считали. И слово это напрямую обозначало опасность.
– Мам, а ты поливаешь кактус, который на моем подоконнике? – спокойно спросила я, пытаясь себя не выдать. На пару секунд повисло молчание. Эта тишина заставила напрячься всех, особенно детектива.
«Что-то не так»
Я молила всех живых и неживых существ о том, чтобы мама не просто поняла мой призыв о помощи, но и подыграла. И, благо, у нас с ней действительно существовала нейронная связь.
– Разумеется. Кто ж, если не я? Ты сама то его вообще поливала? Он сухой, иголки, вон, почти падают...
Связь резко оборвали. Я надеялась, что виной тому была не я со своими выходками, ведь, кто знал, какое за это могло настичь меня наказание.
– Время вышло, – объявил Эл. Я облегченно выдохнула, ведь мой план не ...
– В отдел Японской только что поступил звонок об исчезновении Рибасу Оу, – сообщил слегка встревоженным тоном Ватари.
– Так и знал! – прошипел Эл.
– Что? Но... почему? Неужели мы что-то пропустили? – изумился младший из следователей.
– Кодовое слово. Просто так не скажешь, но и выглядит естественно, – ответил не менее раздраженно детектив, после чего наклонился к рации. – Ватари, предоставь полиции доказательства того, что сейчас она находится в горах. Пускай они успокоят родителей.
– Уверен, что сработает? После такого они вряд ли поверят полиции.
– Сможешь воссоздать какую-нибудь менее опасную ситуацию, чтобы в нее смогли поверить? Что... якобы Рибасу действительно попала в неприятности в горах, но самостоятельно выбралась.
– Что-нибудь придумаю.
– Это была достойная попытка, мисс. Но эта попытка была у вас одна, – объявил следователь. Я от досады прикусила губу. Все-таки незамеченной моя выходка не осталась, но из этого следовал другой вывод – эти похитители имели связь с полицией, ведь иначе они бы так быстро не отреагировали.
– Могу я узнать, если вы и впрямь полиция, то по какому праву меня удерживают так долго? – спросила я.
– Вам уже была объявлена причина задержания.
– Но почему я сижу не за решеткой?! Почему я торчу здесь?!
– Серьезное дело требует серьезных мер решения. Раз уж вы заговорили, то ответьте и на интересующие нас вопросы.
– Снова о Кире? Я же уже говорила, что знаю не больше обычного человека.
– Тогда как вы объясните содержимое на одной из ваших записок? Почерк ваш, мы проверили.
– Чего? Да мои печатные каракули любой дошкольник подделать сможет! – возразила я.
– Неожиданная кончина одного из ваших соседей. Полагаю, вы ведь знаете, кем он был, так?
Я знала, но объяснить это было бы трудно таким образом, чтобы на меня все грехи мира не повесили. Но, возможно, лучше бы я издала хоть какой-нибудь звук, чем так настораживающе молчала.
– Я ведь прав, так?
– Ничего подобного! Просто дурацкое совпадение!
– Совпадение и то, что о вашем погибшем соседе не было ни слова в СМИ уже несколько десятков лет, а он был убит? Совпадение и то, что его имя было написано вашим почерком на записке, которую мы изъяли у вас? И то, что вы так отчаянно боретесь и молчите, тоже совпадение? – сухим тоном продолжал диктор из динамиков.
– Представьте себе, да! Чертовы совпадения! Да если б я знала, то лотерейный билет бы купила, раз такая фортовая!
– Хорошо, а что вы тогда скажете об этом: с тех пор, как вы находитесь под наблюдением, не погибло ни одного человека.
Это выбило почву из-под моих ног. Лицо залило жаром от первичного удара паники. Я отчетливо почувствовала, что абсолютно точно не должна была тут быть. Это паническое ощущение грубейшей ошибки, которая ощущалась, как конец света.
– Н-но... я ведь правду говорю, – попыталась взять себя в руки и успокоиться я. Но как жаль, что я горьким опытом была научена, что такие люди, как мой похититель, даже не слышат таких, как я.
– Раз вы утверждаете, что не являетесь Кирой, то вам и бояться нечего, не так ли?
Но мне еще как было чего бояться. И страх того, что моя жизнь зависела от того, совершит ли ошибку похититель. Но если и совершит, то об этом я бы больше никогда не узнала и не смогла бы пожаловаться.