АСП

     Антон как раз делает пару глотков только что заваренного кофе, когда мобильный оживает и на экране высвечивается номер Арсения. Голос дрожащий, испуганный почти, прерывистый и настолько поломанный, что становится не по себе. Антон пока не до конца понял, как работает разделение на Арса и Графа, но понимает, что сейчас одному из них нужна помощь.

      А еще понимает, что лучше не лезть с лишними вопросами. По крайней мере пока. Поэтому он лишь просит скинуть ему адрес, меняет домашнюю футболку на толстовку, хватает куртку и, надев кроссовки, выскакивает на улицу. Ехать минут тридцать, если пробок не будет, он торопливо вбивает адрес в навигатор, выбирает самый короткий путь и выезжает с парковки.

      На самом деле, Арсений сейчас очень некстати: мало того, что на Антона повесили новый проект, объяснив это тем, что он единственный относительно свободный учитель, так еще и Клава намекнула, что была бы не против встретиться как-нибудь.

      Клава ему нравится. С вечной занятостью в школе довольно трудно рассчитывать на стабильные отношения, потому что девушкам нужно постоянное внимание и развлекательные мероприятия, мало кто согласится пересекаться по вечерам и выходить в свет, если повезет, в один из выходных. Поэтому выбирать особо не приходится — цепляешься за любой вариант в надежде, что удастся продержаться хотя бы какое-то время и немного скрасить одиночество, от которого хоть на стену лезь.

      И Клава, вроде, понимает его ситуацию: интересуется работой, не настаивает, не лезет с лишними вопросами, а еще улыбается так, что становится не по себе. Антон понимает, что очень даже не против зайти с ней чуть дальше, чем следовало бы, потому что от нехватки человека рядом внутри что-то зудит.

      Однако сейчас не стоит думать о ней. Сейчас нужно разобраться с Арсом, который, кажется, опять во что-то вляпался.

***

      Арсений запоздало понимает, что не придумал, как будет объяснять Антону происходящее, если он спросит, и хватается за первую попавшуюся идею, стоит ему только опуститься на пассажирское сидение:

      — С другом по работе ездили, ему нужна была помощь с собеседованием, после должны были поехать в бар, но ему позвонили и… — он не договаривает, потому что Антон сжимает его подбородок, притягивает ближе, осторожно целует, не размыкая губ, и проводит большим пальцем по его скуле.

      — Привет.

      — Привет, — сипло отзывается Арсений и облизывает губы.

      Антон мягко улыбается и кладет обе руки на руль, и Арс скользит взглядом по лохматой челке, по пятну ручки на щеке, по чуть приоткрытым искусанным губам, по скомканному капюшону толстовки и подавляет в себе желание взять его за руку. Такое с ним впервые: обычно он всю свою нежность отдает Кьяре, хранит ее исключительно ради дочери и ни с кем не делится, но Антон что-то цепляет внутри и хочется показать ему, что он не случайный знакомый.

      — Голодный? — спустя пару минут спрашивает Антон, сверившись с навигатором. — Поблизости есть две пиццерии, ну и торговый центр, там сам знаешь — вредного и побольше, — и улыбается, метнув на него сияющий взгляд.

      — Да нет, — Арсений заглушает урчащий желудок и возвращает ему улыбку, — мы ели. Да и не хочется в людное место, если честно: мне хватило на сегодня общения.

      — И поэтому ты позвонил мне?

      — Ты — другое.

      Антон светится, чуть распрямив плечи и приосанившись, и кладет правую руку ему на колено. Арсений сжимает его пальцы и прикрывает глаза, прислушиваясь к играющей на фоне музыке. Ему впервые спокойно за последние сутки, он старается не думать о том, что было всего полтора часа назад и что снова повторится через несколько дней. Так проще. Так, может, получится сохранить самообладание, без которого он не справится.

      Антон паркуется возле дома, но, когда Арсений берется было за ручку двери, чтобы выйти, не пускает его, сжав его плечо и заставив сесть обратно. Смотрит внимательно, пристально, чуть наклонив голову набок и сощурившись.

      — Мне интересно, — вкрадчиво осведомляется он, — если я спрошу напрямую, в какую историю ты влез, насколько велики шансы, что ты снова соврешь?

      Арсений теряется под его взглядом и буквально ощущает, как у него вспыхивают щеки. Антон усмехается, немного недовольно, но в целом спокойно качает головой и, проведя ладонью по его плечу, выбирается из машины. А Арс наоборот с места сдвинуться не может, дыша с трудом и через силу.

      Не то чтобы он был так уверен в себе и считал, что Антон поверит в его брехню, но все же проницательность Антона напрягает. Причем он даже не пытается скрывать, с какой легкостью читает его, но в то же время и не устраивает допрос с пристрастием — просто сообщает, что врать можно и более убедительно, но не давит.

      Когда дверь открывается, Арсений вздрагивает и поднимает на стоящего рядом Антона глаза. Тот улыбается, освещенный фонарем, и приподнимает брови.

      — Ты ждешь, пока я тебе руку подам?

      — О жизни задумался, — неоригинально отзывается он в ответ, вылезает из машины и плетется к подъезду, уже несколько раз пожалев о том, что позвонил Антону.

      Рядом с ним он теряется и ведет себя, как придурок, не в состоянии контролировать то, что говорит и делает, и может только бормотать что-то несвязное и неразборчивое, вызывая у Антона улыбку, а у себя раздражение. Казалось бы, не тот возраст, чтобы мямлить и дурачком притворяться, только это само собой выходит — Антон просто задавливает и не дает взять себя в руки.

      В лифте Антон нащупывает его руку и мягко сжимает в своей ладони, поглаживает большим пальцем, но голову не поворачивает, когда Арсений на него смотрит. Он не понимает, чего он добивается, слишком у них все неоднозначно. Кто они вообще? Знакомые? Друзья? Любовники? Ни один вариант не подходит, и Арса немного укачивает от этой неопределенности, однако он лишь крепче цепляется за пальцы Антона и идет следом за ним в квартиру.

      Светло, уютно, в комнате играет невыключенное радио — какая-то попсовая песня. Арсений снимает куртку, немного смущенно разглаживает чертов пиджак под пристальным взглядом Антона, развязывает галстук и, всунув ноги в предложенные тапочки, идет в ванную. Он бы не отказался принять душ, чтобы смыть с себя чужие взгляды и прикосновения, но понимает, насколько это будет нелепо, подозрительно и несвоевременно.

      Арсений собирается было повернуться к батарее с полотенцами, чтобы вытереть ладони, однако чужие руки упираются в раковину по обе стороны от его бедер, дыхание опаляет затылок, и он вздрагивает, когда Антон кладет подбородок ему на плечо.

      В отражение смотреть страшно, но Арс все-таки поднимает глаза и мгновенно жалеет об этом, потому что Антон сразу же цепляет взглядом и не дает отвернуться, трется носом о шею, теснее прижимается грудью к спине и посылает по коже мурашки.

      Арсений в спине прогибается, чтобы соприкоснуться с ним бедрами, и хрипло выдыхает, когда Антон кладет одну ладонь ему на талию, чуть комкая ткань рубашки, проводит носом по его затылку и довольно улыбается, когда Арс немного голову назад откидывает, подставляя шею.

      — Ты не доверяешь мне, — спокойно протягивает Антон, зажимая его между раковиной и своим телом, и Арсений сглатывает, вцепившись пальцами в керамический угол, — иначе бы рассказал, почему так с ума сходил, когда позвонил мне. Не то чтобы я сильно настаивал, но вряд ли бы тебя так крыло от того, что твой друг по делам уехал и оставил тебя одного на окраине города. К тому же в таком виде, — Арс прикрывает глаза и несколько раз резко головой дергает.

      — Я же сказал: мы ездили на собеседование, потом должны были…

      — Я не давлю, — останавливает его Антон, фыркнув, и прихватывает губами мочку его уха, — просто говорю о том, что твой пиздеж слишком очевиден.

      — А тебе так надо знать правду? — хрипло осведомляется Арсений, снова встретившись с его взглядом в отражении.

      — Нет.

      — В таком случае давай сменим тему, — он выворачивается из-под его руки и торопливо идет в ближайшую комнату в надежде, что попадет в ту, где есть балкон, и разве что не стонет облегченно, когда вдыхает холодный ночной воздух.

      Его бьет жаром, внутри все передергивает от нахлынувшей паники, и никак не удается справиться с дыханием. Он прикрывает глаза, впечатавшись лбом в оконную раму, и медленно считает про себя. Ему не нравится его нынешнее состояние, не нравится затуманившееся сознание, не нравятся ватные конечности, которые слушаются через раз.

      В голове всплывает мысль, что, пожалуй, стоит вызвать такси и поехать домой, однако потом он вспоминает, что Кьяра сегодня должна остаться на ночь с Ксюшей, потому что в детском саду была запланирована какая-то вечерняя поездка, а Арсений не знал, во сколько вернется. Ехать в пустую квартиру совершенно не хочется.

      Его пугает напор Антона, пугает то, что он ведет себя так, как обычно это делает Граф, и теряется, потому что не может соответствовать своему альтер-эго, которое вылезает, когда не надо, а сейчас, когда он отчаянно в нем нуждается, отсиживается где-то на задворках сознания и ехидно посмеивается над его растерянностью.

      Скрипит, открываясь, дверь, и Арсений упирается взглядом в Антона, который протягивает ему одежду. Уже чуть более спокойный и расслабленный, но глаза по-прежнему темные, и это не дает окончательно отпустить напряжение.

      — Переоденься, а то не дело. И приходи ко мне.

      — К тебе…?

      — В спальню, — улыбается мягко и невинно и уходит с балкона.

      А Арсений выть готов от того, что согласен, как щенок, прямо так рвануть за ним. Он не понимает, почему Антон на него так действует, почему он сейчас едва ли может себя контролировать, почему ему хочется просто пойти следом и сделать так, как Антон сказал. Обычно он так себя не ведет, обычно он ведущий, а не ведомый, но сейчас у него нервы мохрятся, как нитка, поэтому он возвращается в комнату, оставляет на стуле штаны и рубашку, надевает просторную футболку размера на два больше, влезает в мягкие пижамные штаны и идет в соседнюю комнату.

      Антон сидит на кровати, откинувшись на спинку и уткнувшись в телефон. Он тоже успел переодеться, и Арсению не по себе становится от того, какой он домашний — этакий огромный взъерошенный кот, не хватает только хвоста и стоящих торчком ушей. Сейчас он кажется совсем другим, непохожим на того, кто с напором обнимал его в ванной минутами ранее.

      Антон поднимает голову, встречая его улыбкой, откладывает мобильный и дожидается, пока Арсений заберется на кровать, однако ничего не предпринимает — только смотрит, сохраняя намек на улыбку, и пару раз облизывает губы.

      Арсений первым целует его: подползает ближе, опирается ладонями в подушку по обе стороны от головы Антона и накрывает его губы своими. Сначала неторопливо, копошась в себе, а потом с напором, жадно почти, и усмехается, когда Антон улыбается в поцелуй и кладет ладонь на его затылок, притягивая ближе.

      Арсений сдвигается немного в сторону, чтобы было удобнее, упирается коленом в постель между ногами Антона и, не рискуя опуститься на него, продолжает удерживать свой вес на вытянутых руках. Антон же запускает пальцы в его волосы, массируя кожу, приоткрывает рот и впускает чужой язык, распаляя все больше, выгибается навстречу и недовольно мычит из-за того, что Арсений продолжает сопротивляться.

      — Тебе ведь нужно, — шепотом выдыхает он и проводит ладонью по его шее. — Разве не для этого ты позвонил именно мне?

      — Ты действительно думаешь, что я позвонил тебе, чтобы потрахаться? — Арсений качает головой и старается не думать о том, что тело реагирует на близость. — Поверь, Ромашка, у меня есть люди для всего этого.

      — Хочешь сказать, что ты позвонил мне просто за жизнь перетереть? — Антон приподнимает бровь и кладет руки на его бедра, вжимая в себя. Арсений валится на него всем телом, морщится немного и шумно сглатывает, когда Антон продолжает говорить прямо ему в губы: — Нам не десять и не шестьдесят. Мы это уже проходили, просто сейчас у тебя мозг за мозг заходит, потому что ты в выключенном режиме.

      — Какое поразительное наблюдение.

      — Ну, а как иначе? А вообще, — он забирается пальцами под его-свою футболку, скользит вверх по пояснице, отчего Арсений чуть прогибается в спине, и криво улыбается, — не считаешь, что это как-то странно — сначала зажимать меня в гримерке после шоу, а потом воротить нос и строить из себя праведника?

      — Считай, что у меня расстройство личности.

      — У тебя расстройство чувства стыда, — парирует Антон, медленно сгибает ногу в колене и задевает пах Арсения, который вздрагивает и пытается отодвинуться, но ему не дают, крепко удерживая за бедра. — Ты позвонил мне, потому что знал, что именно я помогу тебе справиться с тем, что у тебя там произошло.

      — Ничего у меня не произошло.

      — Я так и понял. Нет, честно, Арс, — Антон устало откидывается на подушки, и Арсений немного расслабляется, убрав с лица челку, — я не буду докапываться до тебя с расспросами, во что ты там вляпался и почему был на грани истерики, когда мне позвонил. Мне интересно, я, наверное, даже волнуюсь, но я не буду лезть, не буду насильно заставлять тебя говорить. Я уже говорил, что рядом, если тебе нужна помощь или поддержка, но я не смогу ничего сделать, если не буду обладать информацией.

      — А, может, я хочу, чтобы ты был тем человеком, который никак не связан с дерьмом в моей жизни? — шепчет Арсений, мечась взглядом по его лицу. — Может, я хочу приезжать к тебе и забывать обо всем, что происходит вне твоей квартиры? Может, ты мне нужен для того, чтобы я жил на две жизни? Может, мне так проще будет?

      — Не будет, — он улыбается и ловит его подбородок, оттягивает большим пальцем нижнюю губу, и Арсений послушно обхватывает его, скользнув по нему языком. — Для такого у тебя есть люди «чисто на потрахаться», ты сам говорил. Меня ты, вроде, к этой категории не относишь, иначе мы бы уже раздражали соседей.

      — Может, я тебя не хочу? — тупее вопроса быть не может.

      — Еще что скажешь?

      Арс рассматривает его пару секунд, потом скатывается с него на вторую половину кровати и закрывает лицо локтем. У него сердце бешено бьется о ребра, в висках стучит кровь, а тело зудит от нахлынувшего возбуждения.

      Ему не нужно смотреть на Антона, чтобы понять, что он правда не прочь. Трудно утверждать, какие у него были раньше отношения и на какие эксперименты он согласен, но Арс не врал, когда говорил, что секс для него перестал иметь ценность. Разрядка организму нужна, но он и сам неплохо справляется, а сейчас, именно в этой ситуации, особенно после того, что происходило часами ранее, Арсений чувствует себя настолько грязным и продажным, что его начинает мутить. И вовсе не от голода.

      Сергей обещал, что его не будут трогать во время выездов, да и Белый не шибко навязывался — больше морально задавливал. Но Арсений понимает, что раз за разом ему не будет везти и надо что-то придумать, чтобы по возможности оградить себя от лишних приставаний.

      Сейчас, может, и стоило бы отказаться от своих принципов и просто переспать с Антоном, только вот Арсений понимает, что тогда от его уникальности и особенности ничего не останется, а он не может лишиться еще и его.

      — Расскажи что-нибудь, — сипло просит он, не открывая глаз. — Что угодно. О работе, о семье, об обновлениях в магазинах. Просто говори.

      — М-м-м… Директор захотел отправить меня на премию «Учитель года», так что теперь мне кроме стандартной нагрузки придется еще корпеть над проектом и издеваться над своими учениками, потому что необходимо, чтобы они приняли участие. На самом деле, было бы очень круто взять какую-нибудь награду с этого мероприятия, но я сильно сомневаюсь, что получится, потому что у меня опыта маловато.

      — Насколько я знаю, — Арс чуть разминает плечи и подавляет зевок, — там упор далеко не на возраст, а на черты характера. Да и сколько там номинаций? Уверен, у тебя есть все шансы затащить что-нибудь вроде «Самый классный классный», как бы тупо это ни звучало.

      — Самое смешное, что такая номинация действительно есть.

      — Гонишь? — Арсений ошарашенно смотрит на него и смеется, покачав головой. — Вот уж люди действительно решили не заморачиваться с названиями.

      — Да ладно, не так уж и тупо, если задуматься. Так, что еще рассказать… — Антон пялится в потолок, чуть хмурясь, потом вдруг вскидывает брови и кивает своим мыслям: — А, еще я с девушкой познакомился. Точнее как — скорее она со мной познакомилась. У меня со следующей четверти будет учиться ее сын, то есть… Короче, там сложно все.

      — И что, симпатичная? — никакой ревности, вообще никакой. Ему действительно максимально интересно.

      — Ну, я всегда был падок на блондинок. Правда, я больше длинные волосы люблю, а у нее каре, но, в целом, очень даже ничего. К тому же, — он устало протирает глаза, — как бы это сейчас отвратительно ни прозвучало, на безрыбье и рак рыба. Я о том, что с моим режимом дня и рабочим расписанием едва ли можно рассчитывать на нормальные отношения, а она, вроде, нормально к этому относится и все понимает.

      — Это… радует, — вежливо откликается Арсений, а сам кусает губы в смятении, пытаясь понять, будет ли очень глупо сейчас встать и уйти. Не то чтобы он имел право устраивать сцены и что-то предъявлять Антону — он так и не определился, кто они друг другу, — но от мысли, что у Антона может кто-то появиться, становится не по себе.

      Арсений собственник до мозга костей. Его от ревности скручивает в раковину, по телу ползет электричество, и хочется то ли в позу встать и в лучших традициях истеричек закатить скандал, то ли наоборот драматично отвернуться и обидеться с нихуя. Он ненавидит, когда из него вылезает этот особенно ебанутый таракан, и делает все, чтобы затолкнуть его обратно.

      Ладно бы они с Антоном трахались или, что еще хуже, состояли в отношениях. Тогда бы да, вперед и с песней, но в данной ситуации он может лишь молча пялиться перед собой и надеяться, что Антон не будет продолжать эту тему.

      И Арсению совершенно плевать, что это он попросил его что-нибудь рассказать.

      — Мне нравится, что она спокойная, — снова подает голос Антон как ни в чем не бывало, и Арсений вежливо кивает, показывая, что слушает, а мысленно душит его подушкой. — Ничего не требует, не лезет, куда не надо, не навязывается, но и не строит недотрогу. Я, конечно, не берусь делать поспешные выводы, но у нас могло бы с ней что-то получиться.

      — Рад слышать, — Арсений готов встать и поаплодировать самому себе за выдержку, потому что его голос звучит ровно и спокойно, словно слова Антона ни разу не зацепили его.

      На самом же деле он мысленно уже связал его и спрятал в шкафу, намереваясь мстить хрен знает за что. Арсений смутно понимает, что, кажется, немного не в ладах с собой, но не собирается это признавать и тем более предпринимать какие-то меры.

      Он уже собирается было таки сказать, что ему пора домой, и делает все, чтобы сдержать любую колкость в сторону как-ее-там-зовут, но в этот момент Антон переворачивает его на спину, упершись ладонью в его грудь, нависает сверху и хитро улыбается, наклонившись к его лицу.

      — А теперь еще раз повтори, что тебе все равно, — донельзя довольный собой. Щурится, едва-едва касается его губ своими и смотрит прямо в глаза.

      — А ты еще раз повтори, какая она симпатичная и как тебе подходит, — с холодным равнодушием отзывается Арсений.

      — Ревнуешь?

      — Нет, радуюсь за твою личную жизнь.

      — А если серьезно? — немного хмурится, не понимая его настрой. Арсений цокает языком и максимально отодвигается от него, насколько это вообще возможно.

      Вот от души поебать, как он себя ведет.

      — Серьезно радуюсь. Ну, и еще немного не понимаю, зачем ты тогда ко мне лезешь, если у тебя светлое будущее на горизонте.

      — Ты — другое, — возвращает ему аргумент Антон и с силой сжимает его плечо, когда Арсений подрывается было с постели. Антон возвращает его в прежнее положение, седлает его бедра и, обхватив их коленями, перехватывает тонкие кисти, чтобы не дать к себе прикоснуться. — Арс, я запутался. То ты сам ко мне лезешь и отсасываешь в гримерке, то просишь больше не ходить на твои шоу, то просишь приехать и забрать тебя, то запрещаешь толком тебя касаться. Твоих тараканов от такой качки еще не стошнило?

      — Как насчет того, чтобы слезть с меня? — резко перебивает его Арсений, вырвав одну руку. — Может, с твоей этой как-ее-там такой прием бы и прошел, но мне, честно, похуй, поэтому просто…

      Арсений захлебывается воздухом, потому что Антон накрывает его губы грубым поцелуем, вылизывая его рот. Пытается отодвинуться, но практически сразу сдается, не желая и дальше упираться, обхватывает руками его шею и приподнимается, чтобы прижаться к нему грудью.

      Штормит не то слово.

      Кажется, Арсению нужно руководство к самому себе.

      Антон льнет ближе, болезненно тянет его за волосы, прихватывает зубами то верхнюю, то нижнюю его губу, широко лижет кадык, приподнимается немного и, приложив ладонь к его шее и перекрывая кислород, шепчет в распахнутые губы:

      — Ты все равно мой, Арс. Перебесишься и согласишься, потому что я уже на все согласен, — несколько секунд еще удерживает пальцы на его шее, как бы подчеркивая свои слова, после чего скатывается на кровать, тянет на себя плед и ложится на бок, перехватывая непонимающий взгляд голубых глаз. — А сейчас давай спать — нам обоим необходим отдых.

      И с самым невозмутимым видом закрывает глаза, а через пару минут и вовсе отключается, оставив Арсения со сбитым дыханием и стояком. Арс проводит рукой по лицу, тяжело вздыхает и, закутавшись в свой плед, пялится на приоткрытые губы Антона и его подрагивающие ресницы до тех пор, пока тоже не засыпает.

      Романтика, так сказать, по-королевски.