АСП

Арсений нервничает.

У него где-то глубоко внутри скребется что-то острое, шершавое, словно кошачий язык, и никак не дает расслабиться. И ему почти противно от этого сосущего чувства смущения, которое обычно поселяется в теле, когда приходишь знакомиться с родителями девушки, которая нравится.

Только сейчас все иначе: он ведет - фаната? знакомого? друга? недолюбовника? - к себе домой, чтобы он поближе познакомился с его дочерью, с которой они уже виделись как-то раз. По сути, должно же быть похуй, нет? А Арс почему-то переживает, из-за чего никак не может вставить ключ в замочную скважину.

А еще боится обернуться и увидеть недовольное выражение лица Антона, вынужденного торчать на грязной лестничной площадке на ебаном сквозняке в тонкой куртке, потому что по погоде он так и не научился одеваться.

Однако тот лишь чуть сжимает его плечо, стряхивает пушинку и осторожно пробегается пальцами, словно боится коснуться лишний раз.

- Нужна помощь, Граф?

- Без махровых справлюсь, - беззлобно огрызается Арс, чуть расслабившись, пихает его плечом и, наконец, открывает дверь.

Запоздало вспоминает, что ему особо нечем похвастаться, потому что живет максимально просто - роскошью и близко не пахнет, - но старается об этом не думать, а молча скидывает кеды, оставляет верхнюю одежду на крючке и, выудив мобильный из кармана, набирает номер соседки.

- Ксюн Лексевна, здрасьте, - Арсений кивком указывает Антону на ванную и, шлепая на кухню, наливает воду из-под крана в фильтр. - Я дома, а вы где? А, снова к Джене пошли, - он чешет подбородок и качает головой, мягко улыбаясь, потому что знает, как его дочь любит кокер-спаниеля, живущего на третьем этаже. Его малышка вообще души не чает в животных, липнет к ним только так, отчаянно желая завести кого-нибудь, но пока что такой возможности нет: последнее, что Арсу нужно, - это чтобы животное сдохло из-за нехватки внимания и нормального питания.

Антон, смешно тряся мокрыми руками - он тоже не любит вытирать их досуха? - заходит следом за ним на кухню, оглядываясь, зачем-то разглаживает складки на своей толстовке, выглядя при этом чуть покрасневшим, растрепанным, словно нахохлившийся воробей.

Арсений невольно отмечает, что Антон идеально вписывается в интерьер: домашний, будто проверенный годами, уютный какой-то. Его хочется оставить сидеть скрючившимся на табуретке в углу кухни и изредка журить за пропахшую сигаретами одежду. Хочется слушать про его случаи из школы и разминать плечи из-за сидячего образа жизни.

Оставить хочется. Снова.

Арсений встряхивается, поняв, что упустил часть фразы, сказанной соседкой.

- Я заскочу тогда за Кьярой сейчас, хорошо? - он поворачивается к Антону, и тот кивает понимающе.

Лифта не ждет - бежит вниз по лестнице, зачем-то по-прежнему сжимая мобильный в кулаке, и пытается понять, как ему лучше поступить: сделать Кьяре сюрприз и ничего не говорить об Антоне или предупредить ее заранее и попросить... А, собственно, о чем он может ее попросить? Быть поспокойнее? А зачем? Он не хочет казаться лучше и правильнее в глазах Антона, ему это не надо.

Они же дружить пытаются. Или как там это лучше назвать в данном случае?

Как бы то ни было, он не видит ни малейшего смысла приукрашивать свою реальность - ему этого хватает на сцене, в жизни он к такому не готов.

- Папа! - Кьяра распахивает дверь и бросается к нему навстречу, прижимая одной рукой к груди плюшевого лосенка, а вторую протягивая в его сторону. И, Арсений клянется, он готов на все что угодно, лишь бы и дальше видеть эти сияющие глаза и широкую улыбку.

Он подхватывает дочь на руки, зарывается носом в ее волосы, целует в висок и крепче прижимает к себе, пока она обвивает его шею руками, из-за чего холодный нос игрушки трется о скулу.

- Утомила Людмилу Ванну и Джену?

- Нам только в радость, - выходит на лестничную площадку хозяйка, а следом и Ксения, и складывает руки на груди. - Устал, сынок? Может, голодный? Я пироги сегодня пекла, хочешь - проходи, покушай. А то исхудал совсем, бессовестный.

- Спасибо большое, - Арсений смущенно улыбается, кусая губы, и неловко жмется ближе к лифту, после чего незаметно - по крайней мере он на это надеется - нажимает на кнопку. - Я бы с радостью, но... Я... Я не один, - он не знает, как ему лучше объяснить происходящее и не стать причиной последующих обсуждений всего дома, потому что тем для разговоров почти нет, так что все цепляются за малейшую возможность почесать языками. Но запоздало понимает, что зря ляпнул такую двусмысленную фразу, потому что обе женщины мгновенно подбираются, заинтересованно вытаращившись на него.

- Да ладно, ты наконец-то нашел себе кого-то? - расплывается в улыбке Ксюша, и Арс несколько раз мысленно бьет себя по лицу.

Вот уж действительно оградил себя от слухов и вопросов.

- Па-а-ап, ты нам маму нашел? - серьезно и почему-то даже грозно спрашивает Кьяра, нахмурившись, и несколько раз больно дергает его за большой палец. - А со мной посоветоваться?

- Все... все немного иначе, - выдавливает он, нервно поглядывая через плечо на лифт. - Просто друга позвал потусить, а то только и могу, что работать. Надоело, - он с трудом сдерживает вдох облегчения, когда двери лифта открываются, поудобнее сажает Кьяру себе на руку и, помахав женщинам, приваливается к стене.

Он прикрывает глаза, стараясь дышать поглубже, и несколько раз игнорирует прикосновения Кьяры, однако потом, взяв себя в руки, смотрит на нее и осторожно убирает ей за ухо прядь волос.

- Пап, и что ты творишь? - максимально серьезно интересуется она, вскинув бровь совсем как он. Иногда это даже пугает - все равно что в зеркало смотришься.

- Помнишь Антона? - Арсений решает сразу открыть все карты, потому что больше не видит никакого смысла что-либо скрывать. Кьяра кивает и внимательно смотрит на него. - Так вот, мы с ним сегодня встретились, и я... Я пригласил его...

- Попить чаю? - он медленно кивает, и она передергивает плечами. - Это же так у вас, взрослых, называется.

- В каком смысле? - немного опешив, переспрашивает Арс.

- Ну, - Кьяра проводит рукой по волосам, цокнув языком, - вы приходите куда-то, называете это «попить чай», а сами говорите о чем-то своем, едите то, что мне нельзя, пьёте всякую гадость и после ведёте себя странно.

- Я... - он сглатывает и облизывает губы. Лифт останавливается, и Арсений подходит к двери квартиры, скользнув по ней напряженным взглядом. - Возможно, но мы реально просто попьем чай и, может, немного посидим вместе.

- А на ночь он останется?

Кьяра - девочка любознательная. Любопытная. Иногда даже дотошная, если она решает, что ей категорически необходимо получить информацию. И сейчас, кажется, именно такая ситуация, потому что она смотрит внимательно, цепко - не отвернешься - и совершенно точно не собирается довольствоваться уже полученной информацией.

Арс бы разозлился, если бы сам не был таким, хотя, пожалуй, именно в такие моменты он сожалеет о том, что дочь настолько похожа на него.

- Я не знаю, - честно признается он, - все очень быстро решилось, и мы просто пришли.

- Получается, он сейчас ждет нас? - она указывает на дверь. - Тогда почему мы заставляем его ждать? - Кьяра недовольно закатывает глаза. - Папочка, это некультурно.

Старательно сдерживая смех, Арсений кивает, открывает дверь и, поставив дочь на пол, поворачивает ключ в замочной скважине.

Слышатся шаги, - и в коридор выходит Антон. Челка странно прилизана, губы поджаты, на впалых щеках - легкий румянец, взгляд бегает, выдавая напряжение. Он мнется, как подросток, с улыбкой впивается взглядом в Кьяру, но мгновенно становится серьезным, когда та чинно протягивает ему руку для рукопожатия.

- Привет, - пожалуй, даже слишком пафосно здоровается она, - заранее прошу прощения, папочка сегодня немного тупит. Надеюсь, он исправится, - поправив хвостик, она направляется в сторону гостиной, продолжая прижимать к груди лосенка, и Антон, оторвав от нее завороженный взгляд, переводит его на Арса.

- Она слишком твоя дочь.

- Знаю, - нежно улыбается Арсений и идет следом за Кьярой в комнату. - Я так понимаю, ты не голодная?

- Нас с Жорой покормили, - сообщает она, сидя на полу перед домиком, сделанным из коробки из-под обуви. Заметив за спиной отца Антона, Кьяра расправляет юбку сарафана, распрямляет плечи и чуть вскидывает голову, держась чинно и уверенно.

- Жора - это твой друг? - Антон садится на корточки перед ней, разглядывая игрушку, и Кьяра кивает, демонстрируя ему добрую плюшевую мордочку и рога, каждый из которых размером с голову игрушки. - И давно он с тобой живет?

- Очень. Он член семьи, - серьезно заявляет Кьяра, обняв игрушку, и Антон, пряча улыбку, поворачивается к Арсению.

А тот, прислонившись плечом и бедром к дверному косяку, неотрывно наблюдает за их взаимодействием.

Он бы не сказал, что Кьяра необщительный ребенок - вообще она старается тянуться к людям и с охотой идет на контакт, однако при этом умудряется осторожничать и близко редко кого подпускает, внимательно следя за тем, чтобы чужие не нарушали ее личное пространство.

Однако с Антоном она общается спокойно, даже красуется сильнее, чем обычно, так что Арс с легкостью делает вывод, что он ей нравится. Кьяра чуть задирает нос, старательно следит за тем, чтобы юбочка не топорщилась, ее крупные глаза ярко-ярко горят, и Арсений никак не может на нее налюбоваться.

Она внимательно слушает Антона, чуть склонив голову набок, изредка кусает губы, редко моргает, словно боится что-то упустить, и, кажется, полностью поглощена рассказом Антона, который делится с ней историей о своей первой игрушке.

Арсений ловит себя на мысли, что учитель должен быть именно таким - открытым, спокойным, с плавной, поставленной речью, с легкой улыбкой в уголках губ и ямочках на щеках, умением контактировать с детьми и реагировать на их вопросы, потому что они те еще почемучки - Арсений до сих пор не придумал, как нормально реагировать на ее риторический вопрос «Если на ногах ногти, то, получается, на руках должны быть рукти?»

- Ой, я же хотела перебрать наклейки, которыми мы с девочками обменялись! - вдруг спохватывается Кьяра, поднимается на ноги и несется в свою комнату, оставив Жору на одном из этажей домика.

Антон осторожно берет его в руки, рассматривая, усмехается себе под нос и сажает на прежнее место.

- Она поразительна.

- Еще бы, - гордо фыркает Арсений и, заглянув в соседнюю комнату, обращается к дочери, которая, забравшись на диван с ногами, раскладывает по покрывалу какие-то неровные яркие картинки. - Хочу напомнить, юная леди, что наличие в доме гостя не подразумевает то, что у кого-то будет возможность лечь позже. У нас режим.

- Знаю-знаю, - отмахивается та, не поднимая головы. - Еще пять минуточек, пап.

Вздохнув, Арс возвращается в гостиную и упирается взглядом в Антона, по-прежнему сидящего на коленях на ковре. Он разглядывает кривовато склеенный домик, чуть выцветшие рисунки внутри, простую мебель, немного сползший на диване плед, останавливается на фотографиях на комоде и улыбается, скользнув взглядом к Арсу.

- Ты... ты такой папочка, знаешь.

У него хриплый голос, который почему-то сильнее садится к концу предложения, отчего, казалось бы, простое слово звучит как-то особенно. Арсений сглатывает, когда в горле начинает скрести, и вдыхает чуть глубже обычного, пока Антон, уловив его настроение, заливается краской и медленно поднимается.

- Я имел в виду...

- Расслабься.

Ему бы самому не помешало, на самом деле.

Арсений никак не может разобраться с тем, что происходит. Они уже несколько раз обсуждали все и принимали решение, которое является, несомненно, единственно правильным. Однако в какие-то моменты что-то внутри клинит и хочется все послать максимально далеко.

Как, например, сейчас, когда у Антона неожиданно темные глаза и учащенное дыхание.

Он красивый ведь. Безумно красивый. Вроде бы простой, обычный самый: долговязый, худой, иногда даже несуразный из-за своей угловатости. И все равно красивый - за него взгляд цепляется, за светлые волосы, за родинку на кончике носа, за фигуристые губы.

Арсений испытывает почти забытое смущение, разглядывая его даже слишком пристально, и спешно отводит взгляд. Он не хочет все усугублять, потому что и так непросто, поэтому лишь шлепает ногами в разноцветных носках на кухню и достает из холодильника замороженную пиццу.

- Арс, совсем не обязательно...

- Заткнись.

У него внутри тянет, поэтому он не смотрит на Антона, пока разогревает пиццу и достает посуду, хотя чувствует его взгляд. Он не может объяснить, почему в горле скребется что-то противное и делает все, чтобы не обращать на это внимания, однако проебывается, когда в какой-то момент Антон ловит его кисть и заставляет повернуться к нему лицом.

- Просто расслабься. Ты слишком много думаешь.

- Пожалуй, - нехотя и негромко отзывается Арс, смущенно улыбается, скользнув глазами по его лицу, и зачем-то проводит ладонью по его волосам. Он чувствует себя последним идиотом, однако Антон податливо подается навстречу, тараща свои огромные глазища, и Арсению становится душно, хотя на кухне открыта форточка, а ночью почти ноль.

Арсений не шевелится, не сводя с него взгляда, чуть подрагивает и, кажется, с трудом сдерживается от того, чтобы не сделать что-то очень глупое, поэтому поспешно отворачивается и продолжает возиться с пиццей, раскладывая кусочки по тарелкам. У него почему-то дрожат руки, и он мысленно бьет себя по лицу за ребячество.

Пора бы научиться держать себя в руках. Какого хуя, Граф?

- Я все, - оба вздрагивают, когда Кьяра заходит на кухню, с видом сыщика оглядывает комнату и, увидев пиццу, закатывает глаза. - О чем я и говорила, - траурным голосом выдыхает она, проводит рукой по волосам и смотрит на Арса. - Пап, пойдем?

- Конечно, - Арсений с готовностью подрывается с места и, виновато взглянув на Антона, выдавливает улыбку. - Сейчас в ванную сходим, потом я ее уложу и приду, хорошо?

- Без проблем, - мгновенно отзывается тот, вернув ему улыбку, - не переживай, я никуда не денусь.

- Надеюсь, - фыркает Арс и идет за дочерью.

Из ванной он выходит в привычно мокрой насквозь футболке после их постоянной игры в морской бой, потому что Кьяра решительно отказывается вести себя спокойно и жаждет раз за разом доказать, кто настоящий Капитан Джек Воробей. Завернутая в махровый халат, она елозит в его руках и пронзительно хохочет, изворачиваясь, как червяк, и Арсений то и дело пробегается по ее ступням, отчего она еще громче верещит и пытается вывернуться.

Арс помогает ей переодеться в пижаму, накрывает одеялом и, улегшись поверх него, берет с полки книгу, открывает страницу, заложенную самодельной закладкой и придвигается поближе к дочери.

- Стало быть, не можете заплатить? - грозно осведомляется он, сдвинув брови.

- Не могу, - жеманно заявляет Кьяра, приосанившись.

- Это ваше последнее слово?

- Да, последнее.

- Последнее? - утробно рычит Арсений. - Положительно?

- Положительно, - чеканит Кьяра.

- Покорнейше благодарю, - язвительно отвечает Арс, чуть наклонив голову, и цокает языком. - Так и запишем.

Плотно прижавшись друг к другу плечами, они продолжают читать по ролям, соблюдая интонацию. В какой-то момент Арсений улавливает, что Кьяра начинает немного сползать, все чаще зевая и пропуская свои реплики. Он помогает ей улечься поудобнее и уже тише читает дальше, дожидаясь, пока она уснет.

Улучив момент, он поднимает голову и видит в дверном проеме застывшего Антона. Тот виновато поднимает руки, но Арсений лишь мягко качает головой, как бы говоря, что все в порядке, еще пару минут читает, а после, поцеловав дочку в лоб, осторожно поднимается с кровати, выключает свет и выходит из комнаты.

- «Медведь» Чехова, - поясняет он шепотом, идя в гостиную. - Она его обожает. И Пушкина еще. Когда совсем маленькая была, отказывалась засыпать, если я ей «Онегина» не декламировал.

- Почему я не удивлен? - Антон зачем-то проводит по его плечу, и Арс чуть сбивается с шага, однако быстро берет себя в руки.

- Ты поел?

- Даже тебе оставил.

- Я не голодный.

- Я не спрашивал.

Арсений не спорит - послушно поворачивается в сторону кухни, за несколько укусов разбирается со своим куском пиццы, многозначительно смотрит на Антона, который глаза закатывает, но ничего не говорит, после чего идет-таки в гостиную, открывает дверцу шкафа, придирчиво рассматривает какие-то футболки и, развернувшись, запускает одной в Антона.

- Я же обещал.

Антон раскрывает пойманный предмет и невольно расплывается в улыбке, поняв, что это та самая #япересталвысыпаться, о которой Арс как-то рассказывал. Благодарно кивнув, он стягивает свою толстовку и напяливает футболку, любовно разглаживая ее на груди и смущенно улыбаясь. Потом поднимает голову и, красуясь, смотрит на Арсения.

- Доволен?

- Спрашиваешь еще.

У Арсения в голове очень отчетливо щелкает картинкой, как Антон сейчас в два шага подходит к нему, обхватывает чуть шершавыми ладонями его лицо и целует. Это так естественно и правильно, словно они знакомы всю жизнь, несколько лет живут вместе и вообще ни о чем не парятся.

Такое чувство, будто Антон всегда был в его жизни, а не появился в ней несколько недель назад.

Снова заткнув горящее ярко-красным сознание, Арсений начинает расправлять кровать, но останавливается, когда неожиданно понимает, что на диване, на который он планировал положить Антона - спать, разумеется, ничего более, - он попросту не поместится, потому что даже Арсу приходится немного поджимать ноги, чтобы они не свисали.

Арсений облизывает губы, судорожно пытаясь понять, что ему предпринять, и не сразу замечает, что Антон подходит к нему сзади и тычется носом в затылок.

- Обещаю не приставать, если мы ляжем вместе, - хрипло урчит он, сворачивая в животе морские узлы. Арс фыркает и проводит ладонями по лицу, протерев чуть болящие от недосыпа глаза.

- Я за тебя рад, только вот за себя не ручаюсь.

Антон тихо посмеивается, зачем-то проводит распахнутыми губами по его шее и отходит в сторону, хитро улыбаясь. Арсений его почти ненавидит, улыбку бы еще глупую с губ стереть - и вообще хорошо было бы.

Наплевав на все, он тупо кивает и продолжает разбирать кровать, стараясь не думать о том, на что согласился. Антон на него продолжает бросать косые взгляды, но не касается, и Арсений не знает, что хуже - эти потемневшие глаза или отсутствие телесного контакта. Его разрывает от желания притянуть его к себе и одновременно быть как можно дальше.

И с каких пор его так штормит?

Когда все готово, Антон, пожалуй, даже слишком быстро избавляется от джинсов и, забравшись под одеяло, театрально показушно утыкается в свой телефон. Арсений с трудом сдерживает смешок от их поведения, потому что из подросткового возраста они вышли, но, видимо, не так уж и далеко ушли.

Его немного крутит от того, что в нем помещаются все диаметрально разные личности, одна из которых чуть ли не каждый день танцует недостриптиз на публику, а вторая элементарно боится снять кофту перед человеком, который нравится. Херово быть не в ладах с собой, но еще хуже быть не в ладах с собой, когда тебе и не думают помогать, а наоборот напрягают еще больше брошенными искоса взглядами.

Упав головой на подушку, Арсений глубоко вздыхает и замирает, разглядывая разводы на потолке. Он уже не помнит, сколько раз их затапливала соседка сверху, и в какой-то момент элементарно заебался снова и снова закрашивать рыжеватые пятна. Кьяра как-то заявила, что это наевшиеся читоса звезды, и он решил, что не хочет ничего менять.

Однако сейчас, когда взгляд Антона устремляется следом за его, Арсений нервно сжимается, поджав губы, и елозит ступнями по покрывалу, то и дело случайно задевая коленом бедро Антона.

- Интересно, я когда-нибудь привыкну? - негромко спрашивает Антон, и Арс замирает, посмотрев на него.

- К чему?

- К Арсу, - тот поворачивается к нему лицом, улегшись на бок, и подкладывает ладонь под голову. - К Графу нетрудно привыкнуть - мне хватило одного раза. А вот сохранить в голове еще и образ Арса... Как-то не укладывается, что это все один человек.

- Легко быть развязным и наглым, когда от тебя только этого и ждут. А люди на шоу приходят именно ради того, чтобы вздрочнуть на мой внешний вид. Было бы странно, если бы я зажимался и стеснялся вести себя откровенно.

- Но в чем проблема сейчас? - не унимается Антон, чуть нахмурившись. - Кажется, еще в гримерке мы уяснили, что это обоюдно, так почему...

- Потому что секс для меня давно потерял ценность, - выпаливает Арс и мгновенно жалеет об этом, потому что брови Антона взлетают вверх. - Я понимаю, что все это обыденность, обычная физиология и человеческая потребность, но... В этом и херня. У меня было достаточно секса, причем реально хорошего секса, чтобы у меня вставал при любой возможности потрахаться. Дрочку никто не отменял, к тому же с ней проще - не надо ни под кого подстраиваться.

- То есть проблема не во мне? - осторожно уточняет Антон. Арсений задумывается, медленно скользя взглядом по его лицу, натыкаясь на складку на лбу, шрам над губой, прыщик у глаза, тянется рукой вперед и, сжав его ладонь, осторожно водит большим пальцем по его кисти.

- Как раз в тебе, - наконец, отзывается он. - В другом случае я бы, может, действительно просто потрахался и не парился ни о чем. Но сейчас... Это как, знаешь, купить крутую рубашку, пойти в ней валяться в грязи и после повесить в дальний угол.

- Ты...

- Я... я боюсь тебя испачкать, я ведь...

Антон не дает ему договорить - пододвигается ближе, положив голову на его подушку, отчего их носы почти соприкасаются, крепче сжимает его пальцы и не дает отвести взгляд. Да Арс и не хочет.

- Не думай об этом, слышишь? Я не знаю, что ты там себе напридумывал, но выкинь эту хуйню из башки. Сколько раз мне нужно это повторить, чтобы ты понял и поверил, наконец? К тому же... Мы можем просто... быть, понимаешь? - Антон осторожно трется кончиком носа о его скулу, и Арсений невольно улыбается. - Мы не кролики, в конце концов, нас просто... тянет, - выдыхает он ему почти в губы. - И, признаюсь, меня буквально кроет, когда ты вот такой, потому что на сцене ты... Бля, не знаю... Недосягаемый, что ли. Это все равно, что хотеть трахнуть кумира, который живет в другом конце земли.

- В жизни от Графа не остается почти ничего, - Арсений прикрывает глаза, растворяясь в мягких поглаживаниях. - Бывает, что я, так сказать, включаю его режим и вне сцены, но... Я заебался. Честно, я так заебался вести себя, как озабоченный, когда у меня сроки горят и долги на плечи давят.

- Ты меня любым привлекаешь, - признается Антон, и Арс распахивает глаза, уставившись на него, - думаю, это очевидно. Когда ты на сцене и танцуешь, я... - он вздрагивает, сглотнув, и Арса ведет от искр в зеленых глазах, - я тупо на все согласен, лишь бы ощутить на себе твою энергию. А когда ты вот такой... - снова ведет носом по его носу, пуская мурашки, и осторожно поднимается ладонью по его бедру, - просто хочется быть рядом. Жрать замороженную пиццу, клеить Кьяре новые кукольные домики из картонных коробок, читать ей классику перед сном, сталкиваться с тобой коленками в кровати... Это совсем хуево звучит, да?

- Ты переборщил с романтикой, - кивает Арсений, сдерживая смех, но не отодвигается. - Я просто... - он закусывает нижнюю губу, рассматривая чуть распахнутый рот Антона, и тяжело дышит через нос, - я просто думаю, что все закончится, если мы потрахаемся. Так уже было не раз, но там я не привязывался ни к кому, а тебя я даже с Кьярой познакомил, - он кладет ладонь на его шею, спускаясь к обнажившимся ключицам, и Антон прерывисто сглатывает, чуть откинув голову назад.

Арсу хочется коснуться этой светлой кожи, собрать языком редкие родинки, обхватить остро выпирающий кадык и вырвать у этих пухлых губ стон, хочется прекратить игру, которую они невольно затеяли, хочется хотя бы на одну ночь ни о чем не думать и просто отпустить себя. Он помнит про нового владельца клуба, про возможные последствия смены власти, про свой долг, про то, что Кьяре скоро в школу и ему нужны деньги, и он просто заебался жить в постоянном напряжении.

Внутри что-то щелкает, и Арсений резко переворачивает Антона на спину и седлает его бедра, плотно обхватив их коленями. Тот ошарашенно открывает рот, широко распахнув глаза, и кладет ладони на его ляжки. Арс смотрит на него сверху вниз, выжигая в памяти растрепанную челку, красные пятна на щеках и блеск в глазах. Их обоих лихорадит так, что в висках гудит, но менять ничего не хочется - просто застыть в этом мгновении.

Арсений снова ощущает знакомое жжение внизу живота и знает, что Антон испытывает то же самое, задерживает дыхание каждый раз, когда тот чуть забирается кончиками пальцев под боксеры, и неотрывно смотрит ему в глаза, надеясь, что это каким-то образом ему поможет.

Однако Антон, кажется, смятен не меньше, поэтому Арсений лишь наклоняется и неуверенно целует его, прогнувшись в спине и упершись ладонями в его грудь. Антон отвечает, чуть приподняв голову, крепче прижимает его к себе, но не давит, словно боясь спугнуть.

Арс понимает, что все может быть очень просто - чего ему стоит просто послать все свои принципы нахер и трахнуть его или подставиться самому? Он Антона хочет - он это понял еще тогда, в гримерке, потому что как-то сразу зацепил и в башке засел. Но сейчас, казалось бы, в мгновении от желаемого что-то тормозит, словно это его первый раз и он элементарно не представляет, что делать.

А он и правда не представляет, потому что ему банально кажется, что с Антоном все по-другому будет.

- Ты как наркотик, - шепчет Антон вдруг ему прямо в губы, очертив большим и указательным пальцами его скулы и сжав подбородок, не давая отстраниться. - Я тупо подсел и теперь не ебу, как слезть. Еще и дозы пиздец как мало... Но, знаешь, я даже рад, потому что в другом случае я бы просто... Хотя нет, - он обрывает себя и упирается в Арса взглядом, - одного раза с тобой мне было бы мало.

Арсений смотрит на него мгновение, другое - и снова целует.