АСП

you deserve better — james arthur

      Антон не знает, как расценивать предстоящую встречу. Как-то все вышло очень быстро и неожиданно, он не сумел ни среагировать нормально, ни оценить возможные последствия, как привык. Он просто согласился, а понял, на что именно подписался, уже дома.

      Арсения… много. Иногда даже слишком. В нем поразительно много энергии, даже когда он пытается ее глушить, а когда не пытается… Антон нервно облизывает губы и в который раз запускает в волосы пальцы, пропуская сквозь них челку. Он не знает, сколько стоит напротив шкафа с одеждой, но его это начинает по-настоящему раздражать. Даже на работу он собирается минут за пятнадцать, потому что обычно гладит рубашку еще с вечера, так что утром главной проблемой является галстук.

      — Какой придурок, — заявляет он собственному отражению, рывком достает первую попавшуюся футболку, хватает с вешалки верхнюю длинную кофту на случай, если погода подведет, и влезает в джинсы.

      Антон фыркает, когда видит в зеркале подростка, качает головой и, проверив, что взял все необходимое, выходит на улицу. Взглянув на свою машину, отмахивается и направляется в сторону метро — черт знает, что выйдет из этой встречи, и не хотелось бы потом переживать из-за автомобиля. К тому же он давно не был в метро, а хотелось заценить новые станции.

      Чудом не запутавшись в изобилии переходов и перронов, Антон-таки выходит на нужной станции, поднимается по эскалатору, который, судя по длине, должен достигать чуть ли ядра Земли, хотя, может, дело в нервах и напряжении, и замирает у входа, бестолково озираясь по сторонам.

      Арсения, конечно, трудно не заметить, но Антон очень способный, так что кто его знает.

      Антон опускает взгляд на часы, понимает, что приехал за пятнадцать минут до назначенного времени, и облегченно выдыхает. Он переминается с ноги на ногу, убрав руки в карманы кофты и чуть оттягивая ее края, стараясь не думать, что выглядит как идиот, и чуть щурится из-за яркого солнца.

      За шесть минут он успевает одиннадцать раз подумать о том, что, может, стоит свалить и заняться более полезными делами, чем помогать танцору из бара выбирать новый образ, три раза пожалеть, что не взял с собой солнцезащитные очки, и полтора раза покоситься на ларек с мороженым, прикидывая, как быстро успеет съесть эскимо.

      — Когда хочется — надо брать, — слышится насмешливый голос в тот самый момент, когда Антон собирается добить-таки второй раз. На Арсении черная джинсовка с белыми буквами на локтях, белая рубашка с логотипом The Prodigy, темные джинсы с порванными коленями и красные кроссовки на плоской подошве.

      Антону становится чуть свободнее дышать, когда он понимает, что не один вырядился, как старшеклассник.

      — Да не то чтобы сильно хочется, — отзывается он, решив, что это сойдет за приветствие, и Арсений улыбается уголками губ.

      — Тогда ладно. Ну, что, потопали тогда? Нам вон в тот торговый центр, — кивает через дорогу, и Антон, тоже кивнув, как болванчик, идет рядом с ним, надеясь, что не слишком палевно пялится. Поняв, что ошибся, все-таки спрашивает:

      — Тебе не жарко?

      — В этом? — Арс дергает плечами и разглаживает карман куртки. — Да она легкая. К тому же любимая. Не удержался. Но это что — ты посмотри, какие у меня брюки, — он гордо указывает на свои ноги. Антон не сдерживается:

      — Брюки человека, который стоял ради них на коленях, — выпаливает он и следит за реакцией Арсения, который, смутившись лишь на мгновение, пожимает плечами и идет дальше.

      — Я бы обиделся, но нет.

      — Привык?

      — Если бы ты знал, ромашка, с кем меня только ни сравнивали и на что ни намекали. Если реагировать на каждую издевку и подкол, то можно съехать крышей, а мне еще семью кормить и щеголять своим лицом на сцене. Так что я пас.

      — Ладно, но… Если что, это была шутка. Я вовсе не имел в виду, что…

      — Расслабься. Серьезно, — Арсений мельком касается его плеча и снова убирает руки в карманы брюк. — Ты такой напряженный, словно ведешь открытый урок с проверкой, от которой зависит твоя зарплата. Да и вообще… — он притормаживает, рассматривая Антона исподлобья, — правильный ты какой-то. Расшевелить тебя хочется, — Антон уже открывает рот, чтобы сказать, что его все устраивает, но не успевает: — Этим и займусь, пожалуй, — с этими словами Арсений в последнюю секунду заскакивает в отсек крутящихся дверей и, подмигнув ему через стекло, поворачивается спиной.

      Антон не знает, как реагировать на подобное ребячество, но почему-то улыбается.

***

      — Прости, но я не прощу себе, если пройду мимо. И мелкая не простит, — оправдываясь, заявляет Арсений и, удерживая Антона за запястье, тянет следом за собой в магазин с детскими игрушками. Антон подавляет ребяческий восторг от стеллажей с Лего и Черепашками ниндзя, направляется за Арсом к полкам с мягкими игрушками и вскидывает бровь, когда тот хватает лиса в зеленой рубашке и, широко улыбаясь, поворачивается к нему. Антону требуется пара секунд на узнавание.

      — Зверополис?

      — Пять очков Гриффиндору, — подмигивает ему Арс и идет к кассе.

      — Почему именно Гриффиндор, а не, скажем, Пуффендуй или Когтевран?

      — О, еще одно дитя РОСМЭНа? — улыбается Арсений, обернувшись к нему через плечо. — Не знаю, ты яркий, гордый, правильный весь из себя, как я уже сказал, — типичный гриффиндорец.

      — А ты, я полагаю, слизеринец? — получив кивок, Антон фыркает с улыбкой и, не сдержавшись, бросает на прилавок жвачку с ближайшего стеллажа. Арс рассматривает ее пару секунд, потом его глаза расширяются, и он поднимает на Антона восторженный взор.

      — Hubba-bubba?

      — Родом из детства.

      — Тогда бери три.

      — Заметано.

      И Антон снова чувствует — спокойно с Арсом. Настолько спокойно, словно знакомы лет пятнадцать, вместе чуть ли не в космос летали и выбирались из незнакомого города после дикой пьянки. Он уверенный, немного резкий, безумно громкий, и именно этим цепляет. Он практически не замолкает, разве что когда Антон начинает что-то рассказывать, видит все вокруг и замечает даже такие мелочи, как разные носки у ребенка нерадивого папаши и чуть смазанная помада у мамаши.

      Антон быстро понимает, что у Арса в голове целая библиотека, потому что он то и дело вкидывает к месту какой-нибудь любопытный факт, о котором он слышит впервые. За Арсением трудно уследить: то он перехватывает девчушку у эскалатора и вежливо, но твердо отчитывает ее мамашу, сурово сдвинув брови, то с восторгом ребенка залипает на воздушный шарик с огоньками внутри.

      — Моей бы понравилось, — завороженно шепчет он, облизывает губы и, тряхнув головой, отходит в сторону. — Если не забудем, перед выходом куплю, а то таскаться с ним неудобно.

      — Ты Кьяру, получается, в одиночку воспитываешь? — осторожно интересуется Антон, боясь зайти на запретную территорию. Арсений напрягается, но все-таки отвечает, хоть в его глазах и появляется настороженность и некая отрешенность.

      — Вроде того. Если она не в детском саду, а я не дома, то с ней сидит соседка. Я ее знаю лет десять, так что всецело доверяю, а у нее своих детей нет, так что она никогда не отказывается. Но вообще я стараюсь проводить с мелкой как можно больше времени — не хочу, чтобы она чувствовала себя ненужной, — Арс поджимает губы и смотрит под ноги как-то загнанно. Антону хочется как-то его поддержать, но он сдерживается, потому что не знает, какой будет реакция, а потом вздрагивает, когда Арсений резко поднимает голову: — Знаешь, она вообще единственное, в чем есть смысл. Я бы для себя так не выворачивался наизнанку, а ради нее… — он вздыхает как-то очень тяжело, и Антон все-таки кладет руку на его плечо. — Я в своей жизни столько злых языков на себе ощутил… так много людей, которые хотят тебя распотрошить, выгоду получить, и я так не хочу, чтобы это касалось моего ребенка. Я сделаю все, чтобы в ее жизни было как можно меньше негатива. Я за нее… Блять… — он нервно ерошит волосы, теребя солнцезащитные очки.

      — Арс, ты хороший отец… — начинает было Антон, но Арсений качает головой.

      — Я хуевый отец, Антон. Чтобы заработать, я трясу задницей в кожаных джинсах в ночном баре вместо того, чтобы работать по какой-нибудь крутой профессии. Кьяра заслуживает папу, которому не нужно скрываться за псевдонимом, который живет одной жизнью, который не делает все, чтобы никто не узнал про вторую, потому что… Она заслуживает всего самого лучшего, ведь она такой светлый ребенок, такой…

      — Арс, — Антон решительно касается его кисти и не позволяет перебить себя, — она такая из-за тебя, ты об этом не думал? Ты ее такой воспитал. Ты делаешь ее такой. Если бы не ты, кто знает, что бы было с ней. К тому же, в том, чем ты занимаешься, если задуматься, нет ничего… такого, — он неопределенно взмахивает рукой. — Ты прежде всего артист. Ты танцуешь, ты хорош в этом, так почему бы не получать деньги за это? Ты не должен стыдиться этого, не должен стыдиться себя, — с нажимом произносит он. — Ты знаешь, я работаю с детьми, так что так или иначе разбираюсь в них, и, должен сказать, даже несмотря на то, что Кьяра еще маленькая, у нее есть все шансы вырасти отличным человеком. Если ты, конечно, будешь рядом.

      Арсений молча смотрит на него, упираясь взглядом. Он словно ищет что-то в его глазах, почти колупается, чуть ли не щипцами тянет на себя какие-то ниточки, немного сбивая дыхание и вынуждая напрячься, но Антон не разрывает зрительный контакт. Ему хочется поддержать, помочь, подбодрить, и он понимает, что, возможно, Арсу нахуй не сдались советы и слова едва знакомого человека, но молчать не получается.

      И в тот самый момент, когда Антон готовится услышать, куда и как именно он может пойти со своей заботой, Арсений вдруг улыбается широко и, кажется, искренне, хлопает его по плечу и кивает.

      — Ладно, пошли, ромашка. Мне все еще нужен новый образ для шоу.

      — Я уж думал, ты не вспомнишь, — возвращает ему улыбку Антон.

***

      Антон в полной мере осознает всю неловкость ситуации, когда Арсений, набрав полные руки вешалок, скрывается в примерочной в самом дальнем от входа углу и, задвинув шторку, начинает переодеваться, продолжая разговаривать с ним. Антон то и дело косит через плечо на стоящего метрах в пяти парня, ожидающего свою девушку, и надеется, что выглядит не слишком глупо.

      Он не особо понимает, что его так напрягает, но в груди словно что-то давит, а щеки горят, как при болезни. Он подпирает плечом стену, скрестив руки на груди, и отвечает на реплики Арса невпопад, не особо заморачиваясь.

      — Ты там уснул? — в какой-то момент не выдерживает Арсений, отодвинув шторку, и Антон на пару мгновений теряется, когда видит взлохмаченные волосы, озорную улыбку и оголенное плечо с россыпью темных родинок. — Ромашка?

      — Я-а-а… — неуверенно тянет он, поднимает голову и перехватывает его взгляд. — Ты там как? Подобрал что-нибудь?

      — Рубашка крутая, — выносит Арсений вердикт, посмотрев на вешалки, — но в ней не потанцуешь нормально — слишком стесняет движения. А штаны я еще не мерил, с ними труднее, потому что они должны быть, как вторая кожа.

      — Поэтому ты и любишь кожаные вещи?

      — Пять баллов за каламбур, — тот подмигивает и скрывается за шторкой.

      Антон снова приваливается к стене, прислушиваясь к неясному бормотанию и негромкой возне, пару раз поглядывает на часы, постукивает ногой в такт негромко играющей музыке и спустя пару минут, снова не выдержав, чуть отодвигает ткань в сторону, о чем сразу же жалеет.

      — Арс?

      — Да?

      — Я могу спросить?

      — Всё, что угодно, ромашка.

      — Что ты сейчас… кхм… делаешь?

      Арсений поднимает голову, непонимающе выгнув бровь, а Антон даже сглотнуть не может, потому что у него мир останавливается в тот самый момент, когда он видит, как Арс, прислонившись к стене и прогнувшись в спине, медленно и неторопливо вращает тазом, из-за чего край джинсов то и дело отлипает от кожи и обнажает тазовые кости. Мышцы живота то напрягаются, отчего пресс выделяется сильнее, то расслабляются, невольно вынуждая опустить взгляд ниже, к пуговице.

      — Я пытаюсь понять, нормально сидят джинсы или нужно на размер больше брать. Тебя что-то смущает? — слишком невинный взгляд для того, кто сейчас явно проходит пробы в стрип-клуб.

      — Ты… можешь не делать так в общественном месте?

      — Это примерочная, — Арсений фыркает и распрямляется, даже не удосужившись поправить джинсы, которые остаются сидеть слишком низко на бедрах. — Тут только ты и я.

      — И камеры, — с заминкой добавляет Антон.

      — Так даже интереснее, — тот лишь равнодушно пожимает плечами и поворачивается к зеркалу, разглядывая свое отражение.

      — И ничего меня не смущает, — запоздало добавляет он и недовольно поджимает губы, когда голубые глаза в зеркале насмешливо блестят.

      — Я так и понял. Но, если задумываться, я ничего такого не сделал, — Арс пожимает плечами, задумывается о чем-то и вдруг опускается на пол. Антон уже открывает рот, чтобы задать сам собой разумеющийся вопрос, но проглатывает его вместе с переизбытком воздуха, чуть не подавившись, когда Арсений, упираясь коленями и локтями в пол, начинает медленно изгибаться, то прижимаясь бедрами к поверхности, то вскидывая их вверх, оттопыривая задницу и открывая обзор на углубление между ягодиц.

      — Ладно, — сипло признается Антон, заставляя себя отвести взгляд, — вот теперь смущает.

      — Но ты все равно смотришь, — замечает Арсений, столкнувшись с ним взором, садится на колени и смотрит на него снизу вверх шкодливо, дразняще, пуская непонятные импульсы по телу.

      Насколько же несносный человек.

      — Я… — закапывай себя глубже, придурок.

      — Я уже говорил, что ты очаровательно краснеешь? — Антон открывает рот, чтобы послать его, но Арс вдруг резко поднимается на ноги, хватает его за кофту и втягивает в примерочную, задвинув шторку.

      Антон запоздало думает о том, ушла ли парочка из той кабинки и не пришли ли новые покупатели, где стоял консультант и видел ли их кто-нибудь, но напрочь забывает обо всем, когда Арсений вжимает его в стену, одной рукой стиснув в кулаке воротник его футболки, а второй упираясь в стену у его головы.

      — Знаешь, какой у тебя взгляд? — блять, дышать надо.

      — И какой же?

      — И хочется, и колется, — Арс подается чуть ближе, еще больше распаляя, и почти касается своим носом его. — Угадал?

      — В точку, — было бы максимально глупо отрицать очевидное, а тут, как говорится, все налицо.

      — Знаешь, что я делаю в такие моменты? — Арс выпускает его футболку, медленно скользит ладонью по его груди, обхватывает кисть Антона и уверенно кладет её на ширинку своих брюк, подойдя практически вплотную, после чего шепчет ему на ухо: — Я рискую.

      Где-то в голове оглушительно вопит сирена, а эмоции, как в мультике, бегают по всему организму и истошно орут в приступе паники, мыслить получается через раз, и все, на что хватает Антона, это сильнее вжаться в стену в попытке уйти от такого количества прикосновений.

      Он не понимает, чем это вызвано, но ему кажется, что кожа отмирает в тех местах, где ее касается Арс, и он боится перестать себя контролировать, потеряться в этой близости, от которой муть перед глазами и шум в голове.

      — Арс-с… — на выдохе, сипло, зажмурившись. — Я не могу…

      — Что не можешь-то? — Арсений усмехается и тычется почему-то холодным носом в его щеку, словно котенок. — Вообще-то, — добавляет он, прижимая его ладонь плотнее к своим джинсам, — ты уже делаешь это.

      — Сука… — с громким хлопком в сознании что-то взрывается, и Антон забирается пальцами под грубую ткань и опускается ниже, касаясь разгоряченной кожи. Арс довольно урчит и податливо толкается бедрами навстречу.

      — Учитель захотел пошалить?

      Это звучит слишком… слишком. У Антона в голове не укладывается, что этот же человек еще какое-то время назад вместе с ним покупал мягкие игрушки и жвачку, а сейчас вышибает у него искры из глаз одними только прикосновениями, и это при условии, что дрочат как бы не ему.

      Последняя мысль цепляет как-то особенно сильно, и внутри снова что-то лопается. Арс давится воздухом, когда Антон резче двигает рукой, осмелев, ведёт распахнутыми губами по его скуле, обхватывает подбородок и трется о чуть колючую кожу.

      — Ты. Слишком. Много. Болтаешь. Граф, — выплевывает он ему в лицо с каждым движением кисти и с нескрываемым удовольствием наблюдает за тем, как искажается лицо Арса, который упирается своим лбом в его и торопливо облизывает губы.

      — Бля-а-ать, — тот со свистом выпускает воздух и толкается в его кулак, чуть зажмурившись. Антон запоздало понимает, что в его собственных штанах становится тесно, и, не сдержавшись, усмехается от абсурдности ситуации. Арсений мажет губами то по его виску, то по щеке, а после, лизнув мочку уха, спрашивает: — Можно личный вопрос?

      — Ненавижу твои личные вопросы, — признается Антон, чуть ускоряясь в надежде заткнуть Арса, но не тут-то было.

      — Ты бы мне отсосал, если бы не твои принципы? — горло сводит от прямолинейности вопроса, а после — и ответа.

      — Возможно.

      Явно довольный услышанным, Арсений, к искреннему изумлению Антона, отодвигает его руку и несильно пихает в грудь, вынуждая отступить.

      — Мы же не хотим пачкать одежду, которая нам не принадлежит, верно? — хрипло поясняет тот, облизнув губы, и сыто смотрит на него из-под полуопущенных ресниц.

      — Ты ведь не…

      — Ромашка, — в голосе Арса сквозят нотки рычания, отчего по телу бегут мурашки, — тебе сейчас стоит уйти куда подальше со своими блядушными глазами и стояком. Я серьезно.

      Взвесив все за и против, Антон разворачивается и выходит из примерочной, шумно хватая ртом воздух. Ему бы на улицу, чтобы продышаться, даже надышаться, проветриться и как-нибудь избавиться от напряжения, но он лишь приваливается к колонне и прикрывает глаза.

      И когда только все успело завертеться так стремительно?

***

      Арсений сидит, откинувшись на спинку стула, и изредка тянется в коробку с картошкой, в то время как Антон потягивает через трубочку молочный коктейль. Напряжение ощущается в каждом вдохе, что уж говорить о движениях и взглядах.

      — Можно теперь я задам личный вопрос? — не выдерживает Антон, и Арсений улыбается почти устало.

      — Уж думал не дождусь.

      — А ты… Ну… — он неопределенно двигает рукой, не зная, как задать вопрос так, чтобы не обидеть, но и не ходить вокруг да около. Судя по тому, как темнеют его глаза, Арс понимает, что он имеет в виду, и садится ровнее.

      — Ты про мою ориентацию? — Антон медленно кивает, ощущая, как лицо начинает полыхать. — Тупой вопрос, ромашка, максимально тупой, — голос Арсения звучит резко, но без угрозы, и это немного успокаивает. — Мне кажется, мы живем в то время, когда глупо вешать ярлыки и париться из-за такой мелочи, как наличие или отсутствие чего-то между ног у человека, который тебе симпатичен, не находишь? — Антон молчит, позволяя ему продолжать. — Мне похуй, если честно, — Арс пожимает плечами, — вот от слова совсем. Меня или тянет к человеку, или не тянет. Это на уровне физиологии — реагирует тело или ему похер. Я не задумываюсь о том, одного мы пола или разного, когда собираюсь трахаться, — я думаю о том, как бы получить кайф и доставить удовольствие партнеру. Разве не в этом суть секса?

      — Пожалуй… — неуверенно тянет Антон, сглотнув. — Просто, понимаешь…

      — Понимаю. Принципы, — Арс слабо усмехается и, забрав у него стакан, делает пару глотков. — Расслабься, я не собираюсь делать что-то, что тебе не понравится. Там, в примерочной, я решил проверить свои догадки, не более. И, к счастью или нет, уж не знаю, они подтвердились.

      Антон поднимает на него напряженный взгляд, дыша через раз, и Арсений, вернув ему напиток, поднимается, берет пакет с покупками, расправляет куртку и чуть ведет плечами, разминаясь.

      — Поздно уже. Мне домой пора, мелкая заждалась свою игрушку.

      — Конечно, — Антон подрывается следом, чуть не уронив стул.

      К метро они идут молча. Арсений смотрит под ноги, что-то обдумывая, а Антон просто не знает, что сказать. В голове все смешалось от эмоциональных американских горок, и голова гудит чуть ли не до тошноты. Он так и видит, как вернется домой и завалится спать, потому что нужно, нужно, блять, переварить все произошедшее, чтобы потом понять, что делать дальше.

      У метро Арсений останавливается, снова убрав руки в карманы, смотрит на Антона, чуть откинув голову и прищурившись, и от этого взгляда в горле пересыхает.

      — Ладно, спасибо за… помощь, — фраза звучит немного двусмысленно, и оба нервно усмехаются, почти синхронно облизнув губы. — Я пойму, если ты больше…

      — Я хотел бы встретиться еще раз, — выпаливает Антон прежде, чем успевает передумать. Арс замирает с приоткрытым ртом, несколько раз хлопает ресницами и, кажется, на мгновение теряется.

      А потом он меняется буквально на глазах: из черт лица стирается напряжение, глаза становятся ярче, и весь он расслабляется и улыбается хоть и слабо, но облегченно.

      — Я… я приду на твое шоу? — нерешительно продолжает Антон. — У меня следующие пару недель забиты — начинаются олимпиады, самая жесть, все на ушах стоят, а потом… Там как раз новое шоу должно выйти, ты говорил, и я могу…

      — Я скажу, чтобы тебе сделали free-drink, — усмехается Арсений и протягивает ему руку. — Тогда до встречи, ромашка. И спасибо еще раз, да.

      Антон цепляется за его чуть шершавую ладонь, ощущая холод кольца-печатки на безымянном пальце, несколько секунд вглядывается ему в глаза, потом кивает сам себе и идет в метро.

      Мысли запутаны настолько, что даже ножницы вряд ли помогут.