История 10. Шкатулка для драгоценностей
В большом родовом доме семьи Ландин было на редкость тихо и спокойно - а это, в свою очередь, уже можно было считать верным предвестником грядущей суматохи. Которую всякий раз умело наводили десятилетний Лиам и семилетняя Сельма.
И вот снова, в то время как экономка отчитывала у себя в кабинете горничных за пропажу связки ключей, ответственные за это озорники уже исследовали запертые комнаты. Дети мнили себя искателями сокровищ, и в поисках оных носились по всему дому, наугад отпирая серванты и вытряхивая содержимое ящиков трюмо.
Но находкам никак не удавалось удовлетворить любопытство, и завладеть детским вниманием. Такие вещицы, как жемчужные бусы и бронзовые статуэточки, были обыденными для маленьких господ.
На лестнице послышались тяжелые шаги, и дети воровато оглянулись, отвлекшись от серванта в коридоре. Лиам опомнился первым, схватил сестренку за руку и потянул за собой вверх по узкой лестнице, ведущей на чердак.
Снизу донеслись недовольные возгласы горничной, которая обнаружила погром в коридоре. Но мальчишка лишь проказливо хмыкнул, перебирая ключи в связке, и примеряя каждый к замку.
- А что тут? Что тут? - захихикала Сельма, тоже услышав причитания служанки.
- Чердак, - понизив голос, ответил Лиам.
- Здесь точно найдется настоящее сокровище! - торжественно пообещал он шепотом, и наконец-то отпер замок.
Старая дверь слегка скрипнула на петлях, открываясь, но дети едва приоткрыли ее чтобы проскользнуть внутрь, и шум никто не заметил.
Внутри оказался настоящий склад старых запыленных сундуков и антикварной мебели. Резные шкафы и филигранные серванты до того тесно стояли друг к другу, что скрывали из виду стены. А извилистые узкие тропинки между мебелью казались детям бесконечными.
Сорванцы мигом поняли, что нашли нужное место – снизу от закрытой двери к ним доносились оклики, ищущих их горничных, но сюда за детьми они бы еще долго не пришли. Лиам повернулся к сестре и довольно ухмыльнулся.
- Ну, что? Давай отыщем здесь сокровище?.. – заговорщицки понизив голос, предложил он.
- Спрячем в саду, и заставим служанок искать,.. – кивнула в ответ Сельма, улыбнувшись пухлыми губками.
- Кто найдет лучшую драгоценность, отдаст проигравшему коробку с печеньем, - раззадорил сестрёнку Лиам.
И девочка бросилась по проходу, мелко стуча каблучками. Она была еще слишком мала, чтобы открывать верхние дверцы сервантов, но все равно вставала на цыпочки, чтобы заглянуть в их стеклянные окошки.
- Там, смотри! – окликнула она брата, после долгих поисков.
Лиам тоже был еще мал, и потому не сразу разглядел Сельму за частоколом ножек запасных стульев – свет, проникающий в комнату сквозь мутные окна, едва ли разгонял полумрак.
- Лиам, это же шкатулка для украшений? – спросила Сельма, когда из-за комода показался брат.
Девочка указывала ручкой на старую резную шкатулку на дне расписного сундука. Крышку которого она так и не сумела откинуть, и только придерживала руками, заглядывая внутрь.
- Да, для драгоценностей, - кивнул Лиам, и толкнул крышку к стене.
- Это я! Я ее нашла! – настаивала девочка, видимо не забывшая о недавнем споре.
- Точно-точно, - усмехнулся Лиам, пока доставал шкатулку с дна.
- Печенье мое! – капризничала Сельма, тяня брата за рукав.
- Эй! Не дергай!.. – воскликнул Лиам, с трудом удерживающий тяжелую ношу.
На миг он потерял равновесие и шкатулка выскользнула у него из рук, громко ударившись об пол. Проржавевшие петли на потертой крышке со стуком отвалились, и шкатулка открылась, явив миру свое содержимое – по темному полу покатилось что-то округлое, оставляя дорожку в пыли.
На мгновение испуганный Лиам замер, страшась нагоняя за сломанную вещицу. Но затем внимание его привлекло нечто, выпавшее из шкатулки, и он напрочь забыл о любых нотациях.
- Голова,.. – прошептал он, похолодев от ужаса.
Сельма, тоже проследившая за закатившийся под стол находкой, взвизгнула и бросилась по проходу к двери, исступленно рыдая.
***
Огюст закрыл крышку своего потертого старого чемодана, скрыв из виду наспех собранные вещи, и поспешил покинуть дом. Пусть до отправки поезда было еще и достаточно времени, мужчина был слишком взволнован чтобы усидеть на месте. Он в который раз уже проверил наличие телеграммы, взбудоражившей его, и, только убедившись, что листок в кармане пиджака, вышел за калитку.
Торопиться Огюсту определенно было некуда, однако ноги сами отбивали ритмичные шаги по мостовой. В то же время, несмотря на спешку, мужчина выискивал взглядом случайных прохожих в тайной надежде поделиться своей воодушевляющей новостью. Вот только ему так никто и не встретился до самой окраины деревни.
Надежда забрезжила только у старой каменной ограды, где у исполинского клена показалась красивая светловолосая девушка. Огюст сразу узнал ее и окликнул еще издали:
- Хульд! - приветственно махнул он рукой.
- Огюст, - улыбнулась девушка в ответ.
- Ты снова здесь? - заметил мужчина немного укоризненно.
Но удовольствие от того, что у него наконец-то появился собеседник перевесило в итоге язвительность.
- Это вроде как моя работа,.. - по-прежнему благодушно ответила девушка.
- Я конечно все понимаю - это занятие перешло тебе по наследству, - все же не удержался мужчина от насмешки.
- Но знахарка,... друидка,.. ведьма?
- Кто в наши дни еще верит в такое? - скептически сощурился собеседник.
- Я жрица, - без тени обиды в голосе, поправила его Хульд.
- Точно! - хмыкнул мужчина, обведя глазами крону огромного дерева, увешанную тысячами треснувших табличек.
- И это значит - ты должна всегда быть здесь и ждать кого-то, кто загадает желание?..
- Именно,.. - поддакнула богиня.
Хульд давно уже жила на окраине деревни, время от времени спутывая нити судеб местных жителей, чтобы тех не настораживали ее долголетие и юность.
Ее дерево, исполняющее желания, со временем превратилось из места половничества в захолустное суеверие, и потому Хульд уже привыкла к подобного рода расспросам. Но вот к чему привыкнуть не смогла, так это к вот такому неприкрытому неверию и скептицизму в лицах людей, все чаще отражающихся в последнее время.
- Непыльная работенка,.. - не очень любезно заметил мужчина.
- Пожалуй,.. - улыбнулась девушка, и плоды ее многовековых трудов забились трещотками от порыва ветра.
- А я вот тоже спешу обратно в город, - перешел Огюст к животрепещущей теме.
- Что-то случилось? - тоном светской беседы осведомилась Хульд, мигом распознав, что весь разговор изначально сводился к этой теме.
- Ох, ты не поверишь - я буквально на пороге невероятного открытия! - с удовольствием просиял мужчина.
С его лица мигом исчезли все следы прежнего ехидства, направленного на Хульд. Оставалось только подивиться тому, как он мгновенно перешел на бахвальство перед тем, кого еще недавно унижал своими колкостями.
Надо думать, тому виной было следствие запутанности нитей судьбы вблизи Хульд. Или, просто, Огюст считал девушку весьма недалекой личностью.
- Открытие? - весьма правдоподобно изобразила жрица заинтересованность.
- Несколько месяцев назад, я обнаружил в частной коллекции в Осло старинную шкатулку с забальзамированной головой, - в захлеб затараторил мужчина.
- Вот, сегодня получил телеграмму, что ее уже перевезли к нам в музей, - Огюст охотно достал листок из кармана, и развернул перед девушкой.
Она едва скользнула по нему взглядом, но мужчина додумал ее пылающий любопытством взгляд самостоятельно.
- У нас уже давно храниться безголовая мумия, датируемая где-то седьмым веком, - продолжал профессор, точно его о чем-то спрашивали, - между собой мы зовем ее "королем без головы"...
- Так Вы думаете, что нашли его голову? - спросила Хульд, дав понять, что следит за его повествованием.
- Боже! Нет! - рассмеялся Огюст.
- Конечно, нет! - снисходительно поглядел мужчина на девушку, точно и ждал от нее подобной несуразицы.
- На обоих образцах есть следы нитей, которыми пришивали части тел усопших, - объяснил профессор.
- Но считается, что подобные захоронения не являются типичными для данного периода...
- Я хочу изучить состав нитей, и выяснить примерную географию распространения данного ритуала, - распылялся Огюст, пользуясь тем, что Хульд не могла покинуть свое древо и избежать этого разговора.
- А зачем Вам это? - прервала его девушка резонным вопросом.
Надо заметить, он порядком погасил энтузиазм исследователя.
- Ну, как же! - воскликнул мужчина, дивясь непонятливости Хульд.
- Моя работа будет иметь огромное значение в научных кругах!
- Мое имя навсегда останется в истории!
- В том случае, если Вы правы, - спокойно заметила жрица.
Огюст смутился - его покрасневшее в пылу монолога лицо, медленно начало приобретать нормальный цвет.
- Не хотите загадать желание? - спросила Хульд, тепло улыбнувшись.
- Если хотите преуспеть в исследованиях, так и напишите, - посоветовала девушка, указав на чистые таблички у корней.
Мужчина машинально покосился на них, но затем бесцеремонно рассмеялся богине в лицо.
- Хитро! Хитро, Хульд! - сквозь хохот похвалил он жрицу.
- А когда обо мне напишут в газете, ты сможешь всем сказать, что это дерево прославило меня...
- Нет, этим суевериям давно пора исчезнуть, - отмахнулся Огюст.
- Наука - вот за чем будущее! - потряс пальцем у виска мужчина.
- А в эти сказки скоро перестанут верить даже дети! - покачал головой собеседник.
- Вы удивитесь, но многие верят, - вполне серьезно ответила Хульд, указывая на крону.
- Посмотрите, как много исполненных желаний...
- Но на твоем веку ведь не загадали еще ни одного, не так ли? - перебил девушку Огюст.
Хульд на мгновение сбили с толку его слова, пока она не поняла, что мужчина говорил скорее о своем веку, нежели о ее. Но секундное замешательство жрицы лишь раззадорило словоохотливого собеседника.
- Знаешь откуда я об этом знаю? - осведомился он.
Девушка молчала, ожидая продолжения.
- Я еще в юности подсчитал, сколько там чистых дощечек, - хитро улыбнулся мужчина.
- Твоя матушка, помниться, еще тогда предлагала мне записать желание, но я отказался...
Хульд улыбнулась шире, но смолчала, вспоминая, как пару десятилетий назад уговаривала нескладного местного мальчишку загадать сокровенное желание.
- Они все на месте, - заискивающе прищурился Огюст, - все до одной...
Хульд могла бы возразить ему, что новые таблички она всегда может сделать из листьев Игдрас, но не стала. От части потому, что не привыкла откровенничать с людьми, отчасти потому, что Огюст был прав...
***
Добравшись наконец до своего тесного кабинета на втором этаже, Огюста просто таки распирало от удовольствия. В поезде он завел разговор на животрепещущую тему еще с парой пассажиров, и теперь чувствовал себя вполне удовлетворенно. Настроение ему не испортила даже гроза, неожиданно настигшая его в дороге.
Мужчина так торопился в музей, что даже не зашел в квартиру - благо чемодан с вещами все еще был с ним, и Огюст сразу открыл его в поисках сухой одежды. Когда он облачился в свежую рубашку и брюки, в дверь постучали.
- Сэр, я принес все, что Вы просили, - сказал вошедший юноша, держа перед собой объемную коробку и посылку поменьше.
- О, уже? Отлично! - обрадовался профессор, завязывающий за спиной пояс фартука.
- Моя помощь еще нужна? - спросил парень, аккуратно опустив ношу на стол в центре комнаты.
- Нет, спасибо, - машинально отмахнулся Огюст, уже предвкушающий начало работы.
- Дальше я сам...
Помощник учтиво кивнул, и удалился. А профессор принялся извлекать содержимое коробок. В большом картонном музейном ящике оказалась скрюченная мумия и старая ржавая спица. А вот во второй была долгожданная шкатулка с отменно сохранившейся головой.
Осторожно укладывая ее на стол, Огюста даже на мгновение посетила мысль, что она выглядит совсем как живая. Но профессор быстро выкинул ее из своей головы, целиком уйдя в изучение нитей, оставшихся в теле мумии и на шее забальзамированной головы.
- Профессор, - показался на пороге все тот же юноша.
- Вас ищет куратор - говорит что-то срочное...
Огюст неохотно оторвался от своего занятия, но послушно потопал следом за помощником, с сожалением бросив последний взгляд на только-что извлеченные останки.
Дверь за мужчинами закрылась, и в кабинете воцарилась тишина, но отнюдь не спокойствие. Тонкие платиновые нити, выпущенные наконец на свободу, зашевелились на столе. Они встрепенулись и потянулись друг к другу, вновь соединяя воедино части плоти Альва, точно и не было многих веков их отчужденности.
Казалось, затея будет обречена на провал, но стоило голове оказаться на своем месте, как иссохшее потемневшее тело преобразилось - точно под кожей от шеи до кончиков пальцев покойника потекла сама жизнь. И это без сомнения был эффект листа Игдрас, все это время остававшегося с головой Альва в шкатулке, и сохранявшего ее в первозданном виде.
И вот уже на исследовательском столе оказалась не обезглавленная мумия, а живое человеческое тело. Оно было очень бледно и исполосовано множеством бледных шрамов от прежде нанесенных ран. Но было вновь живым и целостным, как в первый миг после того, как Хульд впервые сшила все части воедино.
Веки Альва затрепетали и открылись, озарив новый чуждый ему мир пустым взглядом серых призрачных глаз. В ту первую секунду после пробуждения, в них не было ни обиды, ни гнева, ни страха, только апатия и вселенская усталость.