История 9. Марионетка
Лагерта проснулась еще до рассвета - в эту ночь ее терзали особенно яркие сновидения, наполовину сотканные из детских воспоминаний, наполовину из нынешних тревог. Женщина тяжело задышала в пустой комнате, разглядывая в складках балдахина над головой живые образы забытого прошлого. Как она, будучи маленькой девочкой, убежала от отца и долго бродила по коридорам замка, пока не наткнулась на чудесный садик, огороженный высокой оградой. В котором жила белокурая фея, исполняющая желания...
Лагерта постепенно успокоилась, но так и не вспомнила, что загадала фее - женщина не могла отделаться от чувства, что во сне она отчетливо услышала свое желание, но после пробуждения память о нем бесследно ускользнула. Но от сновидения на душе остался какой-то тяжелый осадок.
За окном наконец забрезжил рассвет, разогнав неприятные мысли, и в комнату постучалась служанка - девушка принесла воду для умывания королевы Лагерты и новость о визите заморских гостей. Госпожа послушно встала с постели, и принялась готовиться к выходу.
Королева Лагерта была загнанной в угол несчастной женщиной, не имеющей права даже признать этого. Ее первая юношеская влюбленность дважды обернулась для нее катастрофой - сначала, когда род ее избранника Альва был свергнут, а затем, когда возлюбленный вернулся из царства Хель* чудовищем. Но это не помешало отцу Лагерты отдать девочку за него под венец.
Девушка боялась нового пугающего короля Альва - она силилась отыскать в нем черты любимого человека, но справедливым было бы отметить, что большинство из них были не более, чем плодом ее романтической фантазии. А потому поиски были обречены на провал.
Идя к алтарю, юная невеста чувствовала себя тряпичной куклой с привязанными к конечностям ниточками. Отец умело тянул за них, направляя Лагерту вперед, а девушка даже не могла допустить мысль о бегстве.
Оглядываясь назад, Лагерта могла бы даже сказать, что после свадьбы было самое счастливое время ее жизни - но так она могла сказать только теперь, по прошествии многих лет. И длилось ее счастье ровно до той поры, пока королеву не начали преследовать косые взгляды из-за отсутствия наследника. Но и эту проблему тогда с легкостью решил ее отец, найдя на роль отца будущего принца другого мужчину.
В замке абсолютно всем было известно, что наследник Альва, Готфрид, не являлся ему сыном. В том числе и самому королю. Однако подобные разговоры велись лишь в тенях и шепотом. Но эти шепотки преследовали Лагерту слишком долго, чтобы женщина не научилась буквально ощущать их кожей...
Королева надела золотой венец, и поглядела на свое бронзовое отражение в зеркале - ее мутный силуэт был неподвижен и мрачен. Но за дверью уже послышался голос слуги, напоминающего о времени, и Лагерта послушно поднялась, вновь повинуясь натянувшимся нитям. Пусть, ее кукловод-отец давно уже умер, но это место без промедления занял брат Сигурд.
В коридоре женщину ожидал светловолосый юноша, явно тревожащийся об опоздании больше самой Лагерты. Он неуклюже склонился перед госпожой, спрятав яркие голубые глаза за челкой. Быть может, намеренно скрываясь от тяжелого недоброго взгляда королевы, который не раз уже настигал его без какой-либо весомой причины.
Лагерта прошла мимо с видом явного раздражения, или может досады. Она давно боролась с одной навязчивой мыслью, которую никак нельзя было ни озвучить, ни привести в исполнение - но и покоя королеве она не давала.
Вот и сейчас, погрузившись в тяжелые думы, Лагерта незаметно для себя добралась до тронного зала, где на престоле уже восседал ее супруг Альв, в окружении подхалимов и прихлебателей. Среди которых можно было без труда заметить и ее брата Сигурда, по сути возглавляющего эту компанию.
Королева вошла и присела рядом, никем не замеченная и не поприветствованная. Ей бы впору было оскорбиться этим или почувствовать горечь, но правда была в том, что подобное давно стало нормой.
Но вот, глашатай проскользнул в зал из-за двери и громко объявил о прибытии заморских торговцев. Свита Альва поспешно отступила, открывая правителю обзор, а в распахнутых дверях показались гости.
Средних лет невысокий мужичок пересек комнату первым, пристальным взглядом оценивая монархов, а затем склонился и произнес:
- Король Альв, королева-мать, для меня и моей свита большая честь предстать перед Вами...
Мужчина замолк, потому как тишина в зале стала уж слишком неестественной - точно присутствующие на миг перестали даже дышать. Он поднял глаза и столкнулся взглядом с юным правителем - выражение Альв показалось ему пустым и равнодушным, но уж слишком внимательным.
А вот если бы торговец взглянул на Лагерту, то возможно сразу понял бы свою оплошность - пусть бесстрастная маска на лице королевы и не дрогнула, но во взгляде, пробежавшем по залу в поисках глумливых лиц, читалась настоящая ярость.
- Королева!.. Королева! - прервал тишину громкий каркающий голос Эир, привлекший всеобщее внимание.
Черная птица, сидящая на плече Альва, явно вознамерилась исправить ошибку своими силами, но Лагерта лишь наградила ворона ненавидящим взглядом.
- Верно, - отозвался король, погладив ворона.
- Королева Лагерта - моя супруга, а не мать, - пояснил он сконфуженному гостю, одарив суровым взглядом всех в зале.
Но незадачливого торговца можно было бы понять, ведь с того самого дня, как Альв взошел на престол, его облик ничуть не изменился. Он остался таким же юным и прекрасным, как в день своего семнадцатилетния. И потому теперь выглядел почти что ровесником своему наследнику Готфриду. А вот его супруга Лагерта, в глазах окружающих, годилась королю в матери...
***
После нескольких поднятых кубков, в большом зале звучала музыка и царила приподнятая атмосфера. Веселые голоса разгоряченной публики преследовали Лагерту словно проклятие, вынуждая королеву жаться к стенам и прятаться в пустых коридорах по пути из тронного зала.
Избегая чужих взглядов, женщина забрела в пустынный внутренний дворик - излюбленное место Альва, все еще закрытое для общего посещения. Оказавшись в одиночестве, выдержка наконец-то изменила Лагерте, и она обессиленно опустилась на колени. С ней случилось нечто вроде припадка - и женщина впервые за долгое время готова была разрыдаться от унижения и обиды. Но гнев ее был настолько силен, что, казалось, иссушал слезы еще до того, как те проливались.
Досада быстро сменилась яростью, и королева принялась голыми руками терзать ближайшие кусты и деревья. Но быстро выбилась из сил, и вновь осела в траву, тяжело дыша и сжимая в исцарапанных ладонях сломанные ветки.
- Герта!.. Герта! - внезапно окликнул женщину ворон, и присел рядом.
Птица не могла правильно произнести ее имя, но явно хотела утешить. Лагерта замерла на миг, вспомнив, как Альв в детстве называл ее вот так же, носясь за девочкой по замку. А теперь проклятый ворон значил для него куда больше ее самой.
Лагерту одолела секундная ненависть - к ворону, Альву, манипулятору-отцу и сменившему его брату, к придворным и слугам, чьи взгляды бегали мурашками у нее под кожей, и наконец-то к самой себе за то, что терпит все это...
Королева вцепилась в обломок ветки и с силой опустила его на черную птицу, на миг ощутив, как рвутся, привязанные к ее кукольным конечностям, незримые ниточки.
Ворон забился под жестокими ударами, жалобно причитая:
- Нет!.. Нет,.. господин...
- Пощадите!.. Простите!... - стенала испуганная Эир, явно видя в своей мучительнице кого-то иного.
Но с каждым ударом голос ее становился все слабее, пока она вовсе не затихла в траве. Но в ушах Лагеры все еще стучали гулкие удары собственного сердца. А вместе с ними и отзвуки чего-то еще - очень далекого, полузабытого сновидения:
- И чего же ты хочешь? - спрашивала ее зеленоглазая фея, сидящая на золотистой ветке, прямо в этом дворике.
- Я?.. Я хочу,.. - призрачно звучало у Лагерты в голове детское лепетание.
- Когда вырасту, хочу выйти замуж за Альва...
- Хочу быть его королевой!..
***
Когда королева вернулась в большой зал, за окнами уже стемнело. Среди поддатой публики выделялся только Альв своей абсолютно непоколебимой трезвостью. Он сразу заметил подошедшую вплотную Лагерту и поднял на нее взгляд.
- Альв, - обратилась женщина к супруга с каким-то странным для себя отсутствующим выражением, - супруг мой, не разделите ли сегодня со мной ложе?
По выражению лица было явно видно, что король удивился, но возражать не стал. Вопреки суждениям Лагерты, Альв никогда не пытался ни унизить женщину, ни обидеть ее - пусть повод для этого, объективно говоря, и был.
- Если Вы того желаете, - кивнул он, и поднялся с места, давая понять всем, кто еще что-то сознавал, что банкет окончен.
Следуя за своей королевой по пустому коридору он не проронил ни слова, но пройдя в ее опочивальню не на шутку возмутился, заметив на кровати другого юношу. Альв сделал глубокий вдох, успокаиваясь, прежде чем заговорил, но все еще не сумел скрыть досаду в голосе:
- Это конечно похвально, Лагерта, что на сей раз ты нашла кого-то похожего на меня, - скосил он взгляд на неподвижного белокурого слугу.
- Но приглашать нас обоих,.. это за гранью!..
- Пусть я и знаю, что Готфрид не мой, зачем же так откровенно это выставлять?!
- Он здесь не за этим, - выдавила из себя Лагерта, не оборачиваясь.
- Нет? - удивился Альв, не понимая к чему она клонит.
- Но он правда похож на Вас, правда? - спросила женщина, напрочь игнорируя Альва, и вместо этого поглядев на паренька.
Следуя взору Лагерты, Альв подошел поближе к ложу, чтобы присмотреться - лицо юноши оказалось таким же бледным, как и кожа правителя, а глаза закрытыми, словно он спал.
Женщина прильнула к Альву сзади, в ее руках в последний миг блеснуло что-то и скрылось с глаз. Это была металлическая спица для вязания, которую Лагерта вогнала юноше просто в сердце.
- Это потому, что он тоже мертв, - прошептала женщина на ухо своему супругу, пока тот оседал на пол.
Лагерта выпустила его из рук, на миг замерев и наслаждаясь моментом, но быстро поняла, что давние сплетни были до ужаса точны, и подобная рана была не способна даже задержать Альва. Юноша так и не упал, застыв на четвереньках, но спица в сердце явно доставляла ему неудобства, и Альв попытался дотянуться и вытащить ее.
Но Лагерта не позволила ему этого сделать - лихорадочно выхватив из корзины для рукоделия портновские ножницы, и вогнав их парню в шею. На руки ее заструилась яркая кровь, будоражащая рассудок и толкающая завершить начатое до конца.
Но сколько бы ударов не наносила Лагерта, рваные края ран на глазах вновь и вновь стягивались тонкими живыми нитями, тянущимися из самой плоти Альва. Наблюдая за ними, женщине на ум пришел серебряный шов, пересекающий горло юноши, и она мигом сменила план. Перехватив ножницы, как и положено было заправской швее, она начала резать нити, которыми когда-то Хульд пришила отрубленную голову Альва.
Какое-то время жертва еще пыталась сопротивляться, но ровно до того момента, когда голова ее вновь разъединилась с шеей и покатилась по полу.
Лагерта стояла на коленях над телом Альва, вся испачканная в его крови, и тяжело дышала. Но на губах ее была кривая безумная улыбка, омытая собственными слезами и наполовину омраченная горечью.
Утерев глаза от слез окровавленными ладонями, она заметила, что загадочные нити так и продолжают тянуться друг к другу, в попытке воссоединить разрозненные части воедино. И Лагерту испугало это до дрожи в позвоночнике. Она торопливо заметалась взглядом по комнате, ища неведомый путь спасения, и нашла его - метнулась к, стоящей у зеркала, шкатулке, и одним быстрым движением вытряхнула из нее все свои украшения. А затем упала на пол, запихнула в ящик голову супруга, и поспешно захлопнула крышку.
***
Когда в дверь опочивальни Лагерты тихо постучались, внутри было уже прибрано. Королева сидела в кровати, рядом с телом задушенного слуги, беспрестанно продолжая натирать до блеска злосчастные ножницы.
- Кто? - осведомилась она вполголоса, замерев.
- Сигурд, кто же еще! - раздался хмельной голос за дверью.
- Ты же сама позвала, - невнятно пробубнил мужчина снаружи.
- Входи, - позволила королева, отложив ножницы.
Увидев, что Лагерта не одна, мужчина слегка опешил, тоже сперва спутав слугу с Альвом. Но затем замешательство сменилось гневом:
- Это еще кто? - приглушенно прорычал он, мигом протрезвев.
- Альв, - спокойно заверила брата Лагерта.
- Хочешь сказать, он не против? - неверно истолковал ее слова Сигурд.
- Нет, хочу сказать, что король умер во сне и слуга сыграет его роль завтра.
Сигурд напряг все извилины, спешно соображая - он был уже в ужасе, предполагая непоправимый исход затеянной Лагертой игры.
- Но где настоящий король? - прошипел он сквозь зубы, как-то иначе взглянув на свою тихоню сестру.
Женщина молча указала на большой сундук для одежды у стены, своими серебряными ножницами, и Сигурд внутренне содрогнулся. Мужчина пересек комнату, и осторожно, опасливо даже, поднял крышку - внутри было обезглавленное тело правителя.
Сигурд сглотнул и обернулся:
- Для чего, Лагерта? - прошептал он.
- Мой сын никогда не занял бы престол, - говорила королева, не сильно заботясь, чтобы ее оправдания звучали правдоподобно.
- Он правда чудовище, бессмертное, нестареющее...
- Ты должен сжечь его тело и развеять прах до рассвета! - резко сменила тон Лагерта, точно придя в сознание.
- С ума сошла?! - возмутился Сигурд.
- Как по твоему я это сделаю без свидетелей?
- А завтра что, объявим о его смерти?
- Нас тут же раскроют!..
- Он может и чудовище, но и у нашего рода при дворе куча врагов...
Мужчина решительно захлопнул крышку сундука, и изрек:
- Отнесем тело в королевский склеп под замком - туда нет свободного входа.
А затем Сигурд обернулся и взглянул на сестру, как на умалишенную:
- Где его голова, Лагерта? - спросил он.
- Не отдам! - низко прошипела женщина, сверкая глазами.
- Если ее найдут, для нас все будет кончено!.. - угрожающе заговорил мужчина.
- Нет! - отрезала Лагерта, угрожающе потрясая перед собой все теми же ножницами.
Она больше не хотела быть марионеткой - более того, большинство связывающих ее нитей было уже разрезано. Но Лагерта чувствовала еще одну, единственную, удавкой весящую теперь у нее на шее - и знала, что Сигурд попытается затянуть ее, как только решиться вопрос с Альвом.
Но кукле больше не было страшно, ведь руки ее были свободны, а отрезать нитки она уже умела...
__________________
*Хель - в скандинавской мифологии повелительница мира мертвых.