История 5. Мамочка
Под тяжелым пологом осеннего леса было очень мрачно и зябко. Кэйа прятала свои маленькие ладошки в холодных рукавах льняной рубахи, поминутно поднося их к лицу и согревая дыханием.
Увидь ее сейчас матушка, то непременно бы отругала за неподобающий вид в такую погоду. Или уже за то, что девочка без спросу убежала в лес, на ночь глядя. Но мать Кэйи покоилась под свежей насыпью кургана, а отцу хватало забот с младшими детьми, и потому девочка была предоставлена сама себе.
Пробираясь все дальше и дальше в чащобу сквозь густые заросли, исключительно из чистого упрямства, Кэйа все сильнее впадала в отчаяние при мысли, что ее выходка ничегошеньки не изменит. Глаза ее невольно наполнились слезами - и теперь уже рукавами ей пришлось отирать лицо.
С трудом выбравшись из кустов ежевики, девочка очутилась на крохотной полянке, где, в окружении пожелтевших кленов, стояло одно единственное исполинское дерево. Его ветви бил темными и гладкими, а листва золотисто-зеленой, но все еще по-весеннему свежей и сочной. В жухлой траве, у его корней сидела маленькая девочка, почти ровесница Кэйи, и плела что-то из светлых нитей.
Кэйа до того обрадовалась незнакомому ребенку, что даже не задумалась, от чего прежде не видела девочку в деревне. Просто подбежала и замерла перед незнакомкой, застигнутая изумрудным взором ее глаз.
- Я,.. я заблудилась! - сразу призналась Кэйа, от чего-то мигом потеряв присутствие духа и расплакавшись навзрыд.
- Деревня в той стороне, - без капли сомнения, подсказала девочка, показав на юг.
Кэйа поглядела в указанном направлении, но не спешила возвращаться домой.
- А ты? Почему ты здесь? - спросила она у светловолосого ребенка.
- Я жду, когда кто-то загадает желание, - уныло выдохнула девчушка.
- А зачем?.. - не поняла ее Кэйа, от удивления даже перестав плакать.
Вопрос потеряшки на секунду озадачил Хульд - ведь причин исполнять чужие желания у нее и правда не было. И, по словам ее наставницы Норн, людское счастье - не являлось заботой ткачей судеб. Но и ткачом Хульд больше не была... Смятение поселилась в душе юного божества.
- Чтобы, - колеблясь ответила Хульд наконец, - делать людей счастливыми, потому что это мне по силам...
- Вот, чего хочешь ты? - сменила тему девчушка, намеренно избегая размышлений о смысле своего существования.
Кэйа задумалась было вначале о теплом плаще, но мысль о нем неизбежно вернула ее к воспоминаниям о матери, и по щекам ребенка опять заструились молчаливые слезы.
- Хочу, чтобы мамочка вернулась, - всхлипнула она, - чтобы заботилась,.. как раньше...
Хульд поглядела на ребенка как-то отстраненно, как бы даже с равнодушием - создавалось впечатление, что божество, явно, не в духе. И, скорее всего, так и было. Последнее благое намерение Хульд, исполнять желания на рыночной площади, закончилось донельзя скверно, и юный бог в душе начал сомневаться в своих методах и начинании, в целом.
- И это точно твое самое заветное желание? - переспросила Хульд.
- "Заветное"? - не понял ребенок.
- Самое важное, большое, главное,.. - пояснило печальное божество.
- Ну, да, - призналась Кэйа, погрустнев, как и собеседница.
- Тогда, поторопись домой, - посоветовала Хульд, - она тоже скоро придет.
- Правда-правда? - сразу поверил наивный ребенок.
- Ага, - кивнула незнакомка, закончив плести свой шнурок.
Кэйа заторопилась домой, напролом продираясь сквозь густые кусты, не обращая внимания на то, как цепляется и рвется в спешке рубаха. Девочка выбралась из леса до того скоро, что обогнала даже садящееся солнце, и могла не бояться нравоучений за опоздание. Разве что за внешний вид.
Девочка буквально ворвалась в дом, громко хлопнув о косяк скрипучей дверью, и разбудив младших братьев. Ее сияющее надеждой голубые глаза пробежали по комнате, но матери там не оказалось, как, впрочем, и отца - только испуганные спросонку дети ерзали в кипе овечьих шкур.
Кэйа присмирела, погрустнела, обиделась даже на злую шутку новой подруги, но рыдать не стала, поскольку нужно было вначале успокоить хнычущих малышей. Ведь теперь именно она была им за матушку.
За привычными хлопотами, время миновало незаметно. Как раз на закате домой вернулся и отец. Он принес с охоты большого пестрого фазана, и бросил его на пол у огня. Заниматься птицей пришлось опять-таки Кэйе.
Солнце село, и на улице в один момент стемнело. Дымка осеннего тумана привычно потянула от реки, заволакивая деревенские домики пушистым облаком. Сонную дремоту после сытного ужина тревожил только треск поленьев в пламени.
И тут в запертую дверь постучали - тихонько неуверенно, словно шорох, так что никто и не приметил. А затем еще раз, куда громче и отчетливее.
- Кто там, посреди ночи? - громко осведомился глава семейства, поднимаясь на ноги и хватаясь за топорище.
- Далия,.. - прошелестело из-за двери, словно порыв ветра.
- Впусти меня, Йорген, - донесся женский голос.
В дверь вновь постучали, потому что мужчина не ответил и пауза затянулась. На лице у Йоргена был написан ужас, а сам он замер посреди комнаты, не в силах двинутся с места. Хотя все нутро так и потянулось к двери, заслышав знакомый голос покойницы.
- Мамочка! - воскликнула обрадованная Кэйа, и бросилась отодвигать засов.
Дверь распахнулась еще до того, как мужчина успел остановить дочь. На пороге показалась высокая рыжеволосая женщина в длинной белой рубахе и нарядном алом сарафане. Кожа ее была бледнее полотна, а глаза и щеки впалы.
Женщина вошла в дом и провела ледяной ладонью по рыжим кудрям Кэйи, напрочь проигнорировав мужа. Девочка несказанно обрадовалась, несмотря на холодное прикосновение - она обхватила женщину ладонями и прижалась к ней всем телом.
- Кэйа! - окликнул дочь Йорген, опасливо глядя на супругу.
Далия перевела на него свои темные, запавшие глаза, суровым взглядом пресекая любые попытки отнять ее ребенка. Оглядела комнату и заметила спящих мальчиков. Женщина направилась прямо к ним, при этом утягивая следом дочку.
Так, Далия вновь поселилась в своем доме. Холодная и бесчувственная она скиталась в ночи по комнате, не давая Йоргену сомкнуть глаз своими хищными взглядами. А днем, напротив, была вялой и пряталась в темном углу, убаюкивая своих мальчиков на руках.
Все это время, женщина не спала, не пила и не ела. Внимание ее было всецело направлено на собственных детей, которые, в силу своего возраста, не находили изменения в ней пугающими.
А вот Йорген боялся, и ждал того неотвратимого момента, когда ему придется собственными руками вернуть Далию в могилу. Но всячески оттягивал этот момент, видя искреннюю заботу женщины о детях...
***
Кэйа была жутко довольная собой - ей удалось ускользнуть из дома, несмотря на запрет отца, и даже стащить немного меда из бочонка. И теперь она спешила по лесу, строго на север, избегая при этом случайной встречи с, рыщущими по подлеску, соседями.
Девочка начала была уже сомневаться в правильности выбранной ею дороги, но вот внезапно кусты расступились, и на маленькой заснеженной полянке показалось большое дерево. Крона его была голой, но на самой верхушке еще держалось несколько золотистых листиков.
Кэйа огляделась по сторонам, хотела было позвать подругу, но поздно спохватилась, что даже не спросила ее имени. Расстроено надув пухлые губки, девочка присела у корней - то ли в ожидании, то ли, скорее, в раздумьях, можно ли ей ждать.
Дунул порыв ветра, и на девчушку с дерева посыпались большие хлопья слипшегося снега. Она инстинктивно поглядел наверх, и увидела светловолосую девочку, сидящую на ветке.
- Ты здесь! - обрадовалась Кэйа, слегка удивившись, что не заметила подругу издали.
- Ну, да, - осторожно кивнула та.
Ее изумрудные глаза глядели с подозрением, точно ждали подвоха.
- А, как тебя зовут, сестренка? - немного смущаясь, спросила Кэйа.
- Хульд, - выдохнула девочка.
- Сестрица, Хульд, - застрекотала Кэйа, - я хотела прийти поблагодарить тебя пораньше, но, как матушка вернулась домой, отец нам выходить не позволяет...
- Поблагодарить? - удивленно переспросила Хульд, и на лице ее отразилась осторожная улыбка.
- Ага, - кивнула девочка.
- Ах, вот, гляди, - подняла она над головой плошку с медом, - я принесла тебе немного сластей...
Ни секунды не колеблясь, Хульд мигом вспорхнула с ветки, и мягко приземлилась в снег подле Кэйи. От чего, у ее гостьи слегка перехватило дух, но по большей части от восторга.
- Вот, возьми, - сунула она в руки Хульд плошку.
Но в этот миг из-за деревьев донеслись далекие неразборчивые голоса. Кэйа опасливо на них огляделась и оробела.
- Извини, но мне уже нужно идти домой, - призналась она подруге.
- Если меня заметят, то расскажут отцу...
Но, судя по выражению лица, Хульд тоже не обрадовалась новым визитерам. Она вперилась взглядом в стену леса, вслушиваясь в приближающиеся выкрики.
- Что там?.. - тихо выдохнула она.
- Дядя Асгрим куда-то запропастился, - пояснила встревоженная Кэйа, - вот вся деревня и ищет...
- Вся деревня? - опасливо переспросила Хульд, взглянув на девочку.
- Ага, я только потому и смогла сбежать из дома, что отец тоже ушел...
- Ладно, мне правда пора, - бросилась с обнимашками Кэйа.
- Спасибо огромное! - шепнула на ухо богу она, и побежала к деревьям.
Внезапно приободренная Хульд еще несколько минут глядела ей вслед, а затем божество вновь отвлекли голоса деревенских, разыскивающих Асгрима. Девочка заколебалась на долю секунды, живо припоминая свежую картину побоища на рынке, где она взялась исполнять желания толпы. И покачала головой, выбрасывая неприятный образ из памяти. Хульд наткнулась взглядом на благодарственный дар Кэйи, и про себя решила, что все выходит как нужно, если выслушивать всех отдельно.
Она не захотела попадаться на глаза деревенским - вскочила на дерево, и пробежала босыми ногами по веткам, взбираясь все выше, пока не очутилась на самой макушке. Хульд ухватилась за последнюю ветвь, не сбросившую золотую листву, и с силой отломала ее.
По стволу, от макушки до самой земли, пробежала тень - ветви растрескались, точно обугленные, и стали опадать наземь золой. И только отломанная ветка в руках Хульд осталась прежней. Девочка махнула ею в воздухе, очертя вокруг себя кольцо, и растаяла в воздухе до того, как опора под ее ногами истлела.
***
Кэйю одолевала тревога с тех самых пор, как отец вчера ушел на поиски Асгрима, но не появлялся дома. Девочка пыталась поделиться ею с матерью, но та была не особенно эмоциональной и разговорчивой. Только поглаживала мальчиков по макушкам, помешивая наваристую похлебку в котелке.
И тут за дверью послышался шум - Кэйа с облегчением выдохнула, решив, что наконец-то вернулся отец. Но быстро поняла, что ошиблась, когда на пороге показалась целая толпа разъяренных односельчан - они тоже искали Йоргена. Но вовсе не из беспокойства за него, а из-за кровавого следа, ведущего в их хлев.
Завидев в комнате Далию, по рядам пришедших прокатилась тишина - люди молча таращились на покойницу, затаив дыхание, точно не знали как дальше быть.
- Драуг*! - воскликнул староста, с трудом пробившийся сквозь толпу.
И все вокруг Кэйи смешалось - кто-то из малодушных гостей бросился прочь из дома, другие же, в основном бывалые охотники, обнажили оружие. Мужчины окружали Далию, как хищного зверя, зажимая в угол, а та тащила за собой в охапке маленьких сыновей.
- Голову! Голову рубите! - скомандовал из-за дверного косяка староста, стараясь держаться поодаль.
Кто-то мгновенно сделал выпад, следуя указанию, но Далия извернулась, и длинными острыми когтями вспорола обидчику горло. В этот миг сзади на нее налетело еще двое, и сбили женщину с ног.
Упавшие на землю вслед за матерью мальчики заплакали. Мужчины бесцеремонно отбросили их прочь, как тряпичных кукол. И стали, просто на глазах перепуганных детей, рубить шею их матери.
Справиться с задачей было не просто - тело драуга оказалось очень прочным, а его чувства были притуплены. Чудище металось под ударами топора, изгибаясь и визжа от гнева. И затихло, только когда голова его оказалась полностью отделена от тела - при этом на пол не пролилось ни капли крови.
***
Близилась ночь. Кэйа вместе с братьями куталась в овечью шкуру в темном углу - тетушка, принявшая их с неохотой после смерти отца, не любила когда дети показывались на глаза.
Девочка украдкой плакала, так чтобы не разбудить мальчиков. Ведь в деревне их, проживших несколько дней в одном доме с драугом, все провожали опасливыми взглядами. Оказалось, что именно драуг растерзал их соседа Асгрима, а затем и отца Йоргена.
Маленькие брать Кэйи еще не понимали, за что на них так гневались. А вот сама девочка все осознавала, и даже больше того, про себя была уверена, что во всем виновата именно она. Но стыд и ужас не позволяли ей кому-либо признать, от чего всхлипы становились лишь более отчаянными...
___________________
*драуг - в скандинавской мифологии оживший мертвец...