Дневник Алексайо

Неделя. Столько прошло с момента последней встречи с Аглаей и Элен к наступлению ночи задавалась вопросом, придет ли Аглая, но быстро обрывала себя от этой мысли. Порой её интересовало, когда закончится её отпуск, чем бы то не было, путешествие до Тэфа. Элен внимательно вслушивалась в слова Теодора, который рассказывал о том, что происходило в столице. Лука мрачно взирал на стол, отказываясь смотреть на кого-либо, пока Маргарет невозмутимо пила чай, периодически бросая обеспокоенные взгляды на своего мужа. Гликерия с небывалым спокойствием и умиротворением, словно выпила несколько чайников успокоительного чая, взирала на всех с умеренным любопытством. Чаще всего она бросала взгляды на Аглаю и Элен, словно желая понять, что произошло между ними. Филон с бледностью, не связанной со здоровьем, сосредоточенно расписывал листы, тут же зачеркивая и подчеркивая записи в нужных местах.

— Лука, я понимаю твое беспокойство, но ты ничего не можешь поделать в данный момент, — понимающе озвучил мысль компании Пандор, готовясь встретить гнев со всей невозмутимостью, на которую способен. — Будь уверен, барон Макрис разберётся с теми, кто отравил его старшего сына, господин Лорс лично изготовил противоядие. С твоим братом всё будет хорошо. Он сильный, к тому же за дело возьмется неравнодушный ко всей ситуации судья. Дело о покушении на судью достаточно серьезное, чтобы за ним наблюдали аристократы и двор.

Лука глухо зарычал, растрепывая волосы, он измученно, но раздражённо поднял взгляд на Пандора, словно не мог решить, разгневаться и выплеснуть эмоции, или сдержаться и промолчать.

— Его охраняет рыцари командира Клеона, беспокоиться не о чем, — заверила Аглая, отпив чай. — Завтра я отбуду в столицу и буду передавать вам новости, если нужно. Могу заверить, что от плана откланяться я не собираюсь.

Пандор улыбнулся, откидываясь на диван.

— Какое совпадение, мой путь также лежит в столицу.

Глаз Аглаи дернулся. Элен стало интересно, из-за чего Аглая раздражилась на слова Пандора и чем он её не устроил в качестве предполагаемого спутника для недолгого путешествия. Элен удивленно посмотрела на то как Пандор подмигнул ей и как прояснилось лицо Гликерии, которая поспешно скрыла улыбку за веером. Теодор приподнял бровь, спрашивая: «Что вы здесь устроили?» Все предпочли молчать. Гликерия взяла слово себе, с мягкой улыбкой и едва сдерживаемой радостно-волнительной энергией, что желала выйти наружу, заговорила:

— Думаю, что госпоже Аглае есть, о чем поговорить с Элен, — Гликерия невинно захлопала ресницами, между словом добавив. — Матушка хотела встретиться с тобой,

Элен.

Филон приподнял взгляд с записей и окинул всех скептичным взглядом, пытаясь выяснить, что же они задумали на счет его сестры. Маргарет посмотрела на него в ответ. Филон приподнял бровь. Маргарет слегка улыбнулась, бросил взгляд на Аглаю и Элен. Филон задумчиво кивнул, понимая, что она собиралась сказать и вздохнул. Элен не заинтересованная в обстановке лишь мысленно интересовалась, что могла хотеть спросить у неё виконтесса Ламброс. Аглая повернулась к ней и в её глазах мелькнуло сожаление, слова, что хотели звучать уверенно, напущено беспечно, для Элен воспринимались как попытка скрыть неуверенность. На предложение Аглаи поговорить Элен согласилась и они вышли, медленно направляясь по пустующему коридору к кабинету виконтессы, отказываясь от сопровождения служанки.

— Позвольте пригласить вас в столицу, — вежливо предложила Аглая. Элен остановилась, приподняв бровь она посмотрела Аглаю, внутренне замешательство читалось в её чертах. Она молчала, размышляя над предложением и Аглая её не торопила. Они стояли некоторое время посреди коридора в тишине.

— Почему я должна быть снисходительна? — вежливо интересуется Элен. Аглая нахмурилась, но выдержала чужой тяжелый взгляд. Аглая понимала и знала, что Элен права, но позволить разрушить то, над чем трудилась Аглая, то, ради чего она жила и потратила большую часть своей жизни, она не могла. Что-то тяжёлое давило в груди и Аглая не могла понять, что именно, отбрасывая эту мысль и неясное чувство.

— Я лишь прошу, чтобы вы убрали только виновных, — говорила Аглая, стремясь к спокойствию. — Я стану вашей шпионкой в организации. Взамен лишь прошу милость для него.

Глаз Элен дернулся, Аглая приложила ладонь к груди и вежливо поклонилась, показывая свою искренность и преданность. Элен едва сдерживалась от проявления чувств. Она судорожно вздохнула и выдавила сквозь злобу, внутри которой пряталась боль и сожаление, сжимая руки:

— Ты просишь меня о милости к истязателю моей сестры?

Глаза стали холодными, как глыбы льда, а блеск на его лице кричал об убийственном намерении. Аглая впервые видела такое выражение лица у Элен, если бы она могла убивать взглядом, то от Аглаи остался бы только пепел. Она торопила события, потому спокойно смотрела в ответ, зная, что Элен могла быстро отходить. Предположение не заставило себя долго ждать, Элен усмирила праведный гнев, вызывая едва сдерживаемую улыбку.

— Я собираюсь сделать так, чтобы он стал новым государем этого государства и прогнившей системы. Зная его, это будет достаточным наказанием, — заверила Аглая. Элен холодно смотрела на Аглаю, всем своим видом намекая, что сомневается в здравом разуме собеседницы. Аглая как никогда видела сходство Элен с господином Лорсом, чувствуя неясную горечь от всей ситуации. Элен не торопилась говорить, сверлила долгим и протяжным, почти немигающим взглядом, чего-то ожидая. Аглая бросила взгляд на украшение коридора, взиая на окна, словно они были отдельным видом искусства. Тишина давила на плечи непосильным грузом, словно кто-то хотел, чтобы она опустилась на дно, давил и давил на плечи твердой, устойчивой хваткой. Аглая расправила плечи, словно сбрасывая с себя невидимые ладони и улыбнулась, как надеялась, вполне беспечно, но вежливо. Элен приподняла бровь. Она покачала головой, смотря с жалостью и Аглая проглотила ядовитые слова, что царапали горло и лезли наружу. Появилась неясная обида, даже если она и предполагала такое поведение со стороны младшей.

— Я поеду с вами, — только и сказала Элен и вежливо, но без теплоты, попрощалась. Аглая поморщилась, массируя виски. Недавний разговор с господином Лорсом до сих пор отзывался холодным потом. Она вздохнула и направилась к выходу.

Элен быстро дошла до кабинета виконтессы. Она постучалась и после разрешения, послышавшегося по другую сторону двери, вошла. В уютном кабинете, с просторным освещением, несколькими шкафами полных книг и украшениями в виде различных растений, о которых явно заботились, з массивным столом сидела виконтесса, а напротив неё главный дворецкий семьи Ламброс. Он вежливо поприветствовала её и Элен ответила тем же. Дворецкий освободил ей стул и предложил сесть, после чего удалился. Виконтесса изучала её лицо и поинтересовалась успехами в их начинании. Элен не собиралась скрывать правду, но и мысль о том, как могут отреагировать на то, что они совершат мятеж...

— Всё идет гладко, — честно ответила Элен. Виконтесса систематично разбирала стопки документов, хмыкнула.

— Как здоровье Филона? Ему уже лучше? — виконтесса печально покачала головой, признавшись. — Он уже взрослый, понимаю, однако с самого детства, он старался скрыть плохое самочувствие, назвав слабостью.

Элен поджала губы. Виконтесса не давила на неё, но и не торопилась, взяв в руки перо она начала заполнять документы. Элен оглянулась на окно, задумавшись о недавнем событии.

— Как господин Лорс?

— Работает, также, как и всегда.

— Нет, я имею ввиду, каково его самочувствие? В последнее время его здоровье оставляет желать лучшего, — торопливо спрашивала Ламброс. Элен не понимающе посмотрела на виконтессу. Брови Ламброс взлетели, а на лице появилось выражение изумления, когда она поняла, что Элен совершенно не догадывалась. Виконтесса раздраженно вздохнула и спросила то, как думала Элен, ради чего и хотела встретиться:

— Пандор собирается в столицу, госпоже Аглае также скоро нужно будет вернуться. В свете недавних событий, я поинтересуюсь прямо: Ты едешь в столицу?

— Да, — кратко ответила Элен, не видя причин скрывать. Виконтесса, ничуть не удивившись, кивнула. Она убрала документы в папку, которую запечатала свечей и гербом Ламброс, после чего протянула папку ей.

— Если произойдет что-то опасное, либо твоей жизни будет что-то угрожать, найди тех, чье имя указано в первом письме, после чего отдай им всю папку.

Элен настороженно взяла в руки папку, отмечая её толщину и кивнула, говоря слова благодарности за беспокойство. Виконтесса лишь покачала головой со знаниями известными лишь ей. Она смотрела печально, отчего-то настолько грустно, что становилось невыносимо смотреть дольше возможного ей в глаза. Она словно чего-то опасалась, но не имела возможности понять, что именно. Впервые Элен видела виконтессу Ламброс настолько потерянной. На её лице появилась кривая улыбка, настолько болезненная, что Элен забеспокоилась.

— Элен, ты знала, что у Гликерии была дочь? — внезапно спросила виконтесса. Элен замерла. С широко раскрытыми глазами она посмотрела на ту, которая могла стать бабушкой. Элен отказывалась в это верить. Но виконтесса продолжила криво улыбаться, явно понимая ход мыслей Элен. Она покачала головой, с мольбой в глазах взирая на виконтессу Ламброс.

— Её назвали Алекс. Гликерия и Теодор настояли на этом имени. Особенно остро реагировала Гликерия, не принимая любого другого, грозя тем, что не позволит видеть свою дочь никому, если мы заставим дать любое другое имя. Алекс стала светом в жизни Гликерии и Теодора. Видела бы ты их, молодые родители, счастливые и неотягощенные канувшим мятежом. А сколько радостного смеха было в этих стенах, — глаза старшей собеседницы блестели, а губы дрожали. Ламброс встала и обошла стол, обняв ошеломленную, несчастную открытому знанию Элен.

— Я благодарна тебе, Элен. Благодарю, что ты смогла вернуться. Что ты жива, что ты подарила нам надежду. Спасибо тебе, Элен, — искренне шептала женщина, пряча слезящееся лицо в волосах Элен. Она неуклюже обняла в ответ, мягко похлопывая по спине, делая вид, что не слышала тихих слез. Виконтесса делала вид, что не знала, про ответные слезы Элен. Тяжесть признания давила на Элен, которая не понимала, почему она стала надеждой. По сути, она не сделала ничего, что могло бы быть значимым. Так почему виконтесса Ламброс решила, что именно Элен подарила надежду? Дело не в одной ей, здесь задействованы все значимые личности Тэфа, вся компания, её семья и связи всех участников. Элен пребывая в растерянности и внутреннем смятении, задавалась вопросом: Насколько тяжело пережили потерю ребенка Гликерия и Теодор? Особенно со знанием того, в чью честь названа была дочь. Элен не желала задать вопроса, но понимала, что ей нужно. Слова застревали в горле, она не находила в себе силы, но собравшись с духом, путаясь в словах и буквах, Элен выпалила:

— Как её не стало?

Виконтесса отстранилась. Ламброс не смотрела на Элен, подойдя к столу, словно отдаляясь от неё на безопасное расстояние. Мир сузился лишь на них двоих, казалось, что и кабинета не было, не было и самого здания с обитателями, не существовало ничего, кроме рабочего стола, со стопками документов, чернильницами и перьями, мелкими украшениями, статуэтками как животных, так и богов.

— Государь узнал, что у Атрея есть дочь, — голос вечно собранной женщины, которая не знала ни бед, ни горя, всегда являясь нерушимой, дрожал, звуча так несчастно, что сердце Элен болело вслед за ней. Виконтесса схватилась дрожащей рукой за строго собранные волосы, она глубоко вдохнула, несчастно скривив лицо, понимая боль своего ребенка, как если бы это была её. Виконтесса несчастно смеялась, она дрожала всем телом, опуская лицо, отказываясь смотреть на Элен в таком уязвимом состоянии. Элен сжала папку, как за спасательный якорь. Слеза за слезой и медленно несчастный, искаженный смех стих.

— Алекс приняли за ребенка генерала-майора Атрея, — слова звучали как клинок занесенный для казни. Неосознанно Элен отупила назад. Её рот приоткрылся, она хотела бы сказать хоть что-то, но из рта не вырвалось ни одного звука, подобно брошенной рыбе на берег, она открывала и закрывала рот. Элен не хотела верить в то, что имела ввиду виконтесса.

— Гликерия побывала в плену у него, мало ли, что он мог с ней сделать. Неважно, сколько лет дитю, сам факт остается им. Они не стали разбираться в том, кто прав, кто виноват. По приказу государя ребенка принято убить. Это случилось внезапно, для остальных сказали, что ребенок внезапно умер, мол, болел. Они сказали, что жизнь Гликерии милость государя к жертве мятежа. Что она должна быть благодарна ему. За что? Элен, ты знала, что генерал-майор Атрей отец Гликерии?

Заторможено Элен кивнула. Они хотели убить Гликерию только за то, что она была дочерью генерала-майора Атрея, устроившего мятеж. Так вот почему все так легко приняли предложение Элен.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Выжатая как лимон в эмоциональном плане, Элен отчужденно проглатывала ужин, не ощущая вкуса. Она походила на блеклую копию себя, потому, когда разговор Филона и отца, проходящий сквозь неё, перешел к ней, она вздрогнула, едва не уронив вилку.

— Что ты решила, Элен? — поинтересовался отец. Элен несколько раз моргнула в замешательстве, по началу не уверенная, про что именно спрашивал отец. Вспомнился разговор с Аглаей, не впечатленная его знанием, она хмыкнула и криво улыбнулась. Приятно знать, что отец беспокоился о ней в своей манере.

— Я согласилась, — Элен пожала плечами, ответ дался ей легко, что не скажешь о взгляде отца, которому так и хотелось раскрыть причину поведения Элен, но не желая спрашивать на прямую, зная, что дельного ответа не получит.

Она продолжила ужинать, в надежде на то, что её не станут беспокоить речами, которые она была не в силах вести. Филон, понимающая душа, перевел разговор в нужное ему русло, полностью погружаясь в мир лекарств и целебных трав.

⊹──⊱✠⊰──⊹

— Я никогда не думала, что вы способны зайти так далеко, — призналась Аглая, задыхаясь от безудержного кашля. На губах господина Лорса расцвела бесчувственная улыбка. Его глаза насмехались над ней, настолько бесчувственно и беспощадно, что Аглая понимала, и сто лет не хватит, чтобы переплюнуть его. Аглая не могла понять, где именно она могла ошибиться в своих планах. Агапий Лорс смотрел на неё как на несмышлёного ребенка, Аглая бы задохнулась от такого явного оскорбления по её интеллекту, если бы уже не задыхалась от кашля. Временно противоядие уже плескалось в её крови, но нужно время, прежде чем оно подействует.

— Для такой женщины как вы, мыслить настолько узко прискорбно, — нараспев сказал Агапий. — Вы позабыли о тех, кто поспособствовал росту личностей таких многообещающих молодых людей. Родители продолжат прикрывать свое чадо со спины, несмотря на то, что птенцы давно покинули гнездо. Птенцы так и остались в глазах птиц птенцами, госпожа Аглая.

Открыто он насмехался над ней, Аглая сдержала еще один кашель, что терзал её горло, упрямо взирая на него пылающим взглядом. Повеселевший господин Лорс, забавлялся ею, как какой-то зверушкой. Он не в её лиге, Аглая в очередной раз проглотила колкие слова, сдерживая свои эмоции. В его глазах промелькнуло сожаление и Аглая прикрыла глаза. Человек перед ней слишком опасен. Травил успешно саму Аглаю, которая должна была заметить признаки, но их не было. Господин Лорс начал недавно и прямо кидал ей в лицо сие действо, насмехаясь над тем, что она беспомощна и ничего не может поделать. Аглая благодарила всех богов, чаще всего богиню милосердия, Яхне, за то, что этот мерзавец перед ней, не угрожал здоровью Мейнарда.

— Вы действительно ожидали, что я не пойму? — господин Лорс выглядел в шаге от убийства.

Страх цеплялся за её конечности, разум вопил, чтобы она ушла от этого места, но Аглая знала, что тем самым сделает только хуже. Потому Аглая продолжила сидеть перед ним, ожидая чуда. Лекарь Лорс взирал на неё спокойно, рассматривая так, словно она была прикованной бабочкой к доске, он коллекционером этих бабочек, лекарь не стремился её убить, не смотря на знание, что она совершила непоправимое. От этого становилось хуже — не знать, когда и каким образом придет месть, провести время в ожидании приговора. Господин Лорс раздраженно вздохнул и Аглая услышала свистящий звук и такой же хриплый кашель. Внезапно, она осознала это неожиданно, вместе с утихающей болью. Он болен. Аглая мимоходом задалась вопросом знала ли Элен, но решила не вмешиваться в чужую семью, когда со своей не в силах совладать. Господин Лорс отпил чай с невозмутимостью, словно и не кашлял вовсе. Он говорил не спеша, медленно и плавно, словно и не угрожал вовсе, его голос не звучал опасным, но от его слов, по спине пробежался холодок. Аглая могла подумать, что смерть дышала ей в затылок, пока она вглядывалась в спокойные карие глаза. У смерти будут его глаза, подумалось Аглае, которая не могла ничего сказать против, четко осознавая, что не знала глубину всей личности господина Лорса.

— Лекарша Аглая, если я узнаю, что с моей последней, единственной живой дочери, с Элен упадет хоть один волос по вашей вине, косвенной или прямой, по вине ваших родственников или государства... Я устрою вам такую пляску, что Албер покажется божественной обителью, а смерть станет желанным забытьем. Я не буду вас предупреждать о своих действиях, и вы не будете знать, когда я сделаю ход. Еда ли, питье ли, сон ли, ваша ли спальня иль лаборатория, ваши ли товарищи и знакомые... Кто и что угодно станет вашей погибелью, вы будете ходит и оглядываться в страхе передо мной. Я ясно говорю?

Аглая кивнула и на лице Агапия Лорса появилась добродушная улыбка, если бы кто-то увидел его, никто бы и не заподозрил, что этот господин недавно угрожал Албером. Аглая улыбнулась в ответ, подавляя раздражение, пряча нервозность и страх в чашке чая, глотая яд вперемешку с горечью напитка.