Часть 17. Вымолвить слова.
— Вы же рыцарь, — говорила Алексайо, чей голос задумчиво звучал между ударами меча. Мейнард и она тренировались у дерева. Снег скрипел под их ногами и снежинками оседал на землю. В красоте снежного дня, Мейнард не мог отвести взгляда от блестящих глаз Алексайо и её легкой улыбки, согревающей его.
— Вы задумывались о своей смерти? — вопрос Алексайо не казался чем-то неожиданным в свете происходивших событий. Мейнард отбил удар, и поставил цель попасть в бок. Впрочем, Алексайо предвидела данный удар и перестроилась, чтобы не только отбить, но и контратаковать. Он подавил улыбку, что так и хотела появиться на лице. Мейнард признался, дивясь своей честности:
— Нет, но не думаю, что страшусь её. А вы? Как будущая лекарша вам приходилось видеть смерти?
От честности Алексайо что-то гложило и он не мог понять неясную тревогу, что клубилась где-то под сердцем.
— Жизнь так мимолетна, как крылья бабочки, едва заметно в цикле этого мира. Я не думаю, что проживу так долго, чтобы увидеть как младшие образуют свои семьи.
Они прекратили тренировку, почти одновременно, словно понимая, что другой не собирался сражаться дальше. Алексайо с легкостью и грацией, которую не ожидаешь увидеть у лекаря, запрыгнула на ветвь дерева, затем выше.
— Я часто думала, что останется после меня, — Алексайо безмятежно улыбалась, удобно устраиваясь на ветви дерева, солнце освещало её черты лица, а снег, мягко оседал на ресницах и волосах, придавая ей дивный вид. Сердце Мейнарда сделало сальто в груди, он почувствовал, что сам улыбался, с мягкостью наблюдая за ней. Всё было бы хорошо, не считая темы разговора. — Больше того, что я боюсь не смочь защитить то, что мне дорого, я боюсь остаться забытым миражем. Мое влияние на мир незначительно, я лишь надеюсь, что смогу изменить внутренний мир близких к лучшему.
⊹──⊱✠⊰──⊹
Рассеянно Элен провела рукой по серой коре дерева, она в замешательстве наблюдала за явно нервничавшей Аглаей, которая после обмена любезностями, предпочла молчать. Аглая раздраженно вздохнула, проведя рукой по лицу, от уставшего и сожалеющего взгляда Элен стало не по себе. Она не задавала вопросов, в тревоге ожидая того, что вот-вот обрушится на неё хлеще снежной лавины. О чем могла так сильно сожалеть Аглая, что она собиралась ей сказать, Элен собиралась узнать совсем скоро, но страх сковал также внезапно, как и желание Аглаи признаться. Аглая наблюдала за небом, стоя рядом с деревом. Хлопья снега оседали на длинные волосы и ресницы Элен, которая казалось, совершенно не боялась холода. Её щеки и уши покраснели от мороза. Она протянула руку перед собой и наблюдала с молчаливым ожиданием как падал снег и таял, превращаясь в капли воды. Аглая не отрывала глаз, внешняя обманчивость заманчива, если не знать, что внутри. Аглая вдохнула морозный воздух, с сожалением отрывая взгляд на яркое, облачное небо. Этот момент настал. Элен сомневающимся тоном, от которого Аглае стало не по себе, поинтересовалась:
— То, что ты собираешься сказать мне обязательно знать?
Главная дворцовая лекарша кивнула. Она поджала губы с несчастным лицом, от этих сильных эмоций Элен отвела взгляд, не в силах смотреть. Она вцепилась рукой в кору, ища опору.
— Это связано с моей семьей? — Аглая кивнула, Элен облизнула пересохшие губы, выдыхая приятный морозный воздух. Что-то нечитаемое мелькнуло на лице Аглаи, прежде чем оно вернулось к её обычному состоянию. Страх наростал. — Это связано с моей сестрой?
Аглая почувствовала смутный укол стыда от собственного отчаяния, но знала, что дольше скрывать не могла. Либо расскажет она, либо скажет господин Лорс. Аглая не знала, что могло быть хуже, сердце обливалось кровью при мысли о потерянной зародившейся дружбе. Аглая не была хорошей, но сейчас она бы хотела быть ей. Быть хорошей, не иметь за спиной и на руках море грехов, все связанные с политикой, просто стать свободной птицей без долгов и невидимых цепей. И Аглая заговорила отстранённым тоном о том, что умолчала. С каждым её словом лицо Элен преображалось. Веки её дрожали, лицо теряло краски, взгляд настолько полный предательства, настолько потерянный, что Аглая почти поперхнулась своими словами. Потерянность быстро сменилась недоверчивостью, а недоверчивость поражением. Слез не было. Элен не плакала, не рыдала и не кричала обвинения, не кидалась с кулаками. Аглая не уверена, что хуже. Каменное изваяние Элен с поражения сменилось холодностью её отца. Аглая вздрогнула как от ножевого удара, отступив назад. Элен расправила плечи, смотря настолько жестко, что оставляла невидимые раны, настолько глубокие, что, если бы ранения были настоящими, Аглая бы умерла от потери крови. Аглая знала на что шла, повторяла она себе из раза в раз, но это не меняло и не объясняло, почему Аглая так паршиво чувствовала себя, наблюдая, как Элен на глазах перестраивается, надевая маски, о которых они рассказывали друг другу, признаваясь в тишине наступающего заката у этого алберовского дерева. Элен дернулась как от удара. В её глазах появилось замешательство, что быстро сменилось гневом. Голос Элен дрожал, возможно от холода, возможно от эмоций, которые она едва сдерживала.
— Ты бредишь? — спросила Элен, её челюсть крепко сжалась, она старалась контролировать себя, но необузданный гнев, которого никогда не было, и появился с момента возвращения домой, взывал.
Аглая молчала. Вздохнув, она смотрела в небо, отрицая:
— Нет. Он влюблен в Алексайо, и, должна отметить, что у Алексайо также были признаки зарождения симпатии. Впрочем, уверена, что они также быстро иссякли.
Элен злобно смеялась, прикрывая лицо руками.
— Вы мне говорите, что тот ублюдок, что пытал мою сестру был влюблен в неё? Пытки не язык любви. Должна ли я сомневаться в его рассудке? Кто в здравом уме и ясном разуме будет пытать человека, в которого влюблен? И вы хотите, чтобы я пощадила его жизнь? Его?
— Да.
Аглая отвернулась, она покачала головой и с сожалением отступила назад, решая не дожидаться дальнейших острых слов и просьбы покинуть её. Аглая ушла и вместе с Элен она потеряла частицу себя, последнюю часть, которая цеплялась за надежду на лучшее будущее для себя. Уходя, Аглая потеряла не просто надежду, она потеряла веру.
Когда от Аглаи остался лишь смутный силуэт Элен медленно осела на снег. Она перестала подавлять дрожь рук, схватившись за лоб Элен смотрела только в одну точку, глаза неприятно жгло, образовывались слезы, которые она не хотела проливать, но они проливались, оплакивая что-то, о чем думать Элен не желала. Неподвижно она сидела долго, наблюдая за тем, как падал снег на землю, образовывая слой, холод пропитался по самые кости, снег под ней растаял и впитался в одежду, руки и щеки покраснели, пока она с какой-то отстраненной задумчивостью проводила рукой по снегу, как если бы это была вода. Мысль о том, что Аглая причастна к пыткам её сестры, хоть и косвенно ранила. Как и знание о том, что тот, в кого возможно была влюблена сестра, пытал Алексайо приводило в непосильную ярость. Те, с кем она сражалась против командир особого гвардейского отряда, генерал-майора Атрея, так просто взяли да пленили, пытали и убили Алексайо. От несправедливости Элен едва сдерживала рыдания, медленно вздыхая воздух через нос и выдыхая. Упражнения повторялись из раза в раз и от колебаний в настроении нервы начинали жалить. Элен задавалась вопросом, почему все не могло быть легче? Почему Алексайо решила участвовать в мятеже после спасения Филона? Почему она не отказалась? Элен прикусила губу, сердце её трепетало и тосковало по сестре, которая могла легко отбросить все проблемы, дать действенный совет. Элен судорожно вздохнула, сжимая в руках снег. Элен не знала, что ей делать дальше. Аглая должна стать шпионкой во дворе, но станет ли она в свете недавних откровений? Сдаст ли она их? Элен покачала головой и посмотрела на небо. Глупые мысли. Аглая не могла так просто выдать их, потому как они могли бы подставить её и сделать соучастницей, да и она сама пришла к ним с целью предложения восстания против государя. Но она могла переформулировать так, словно Аглая догадывалась о зарождении восстания и лично решила предотвратить восстание до его начала. Элен хмыкнула, отгоняя поистине бредовые мысли. Аглая ненавидела государя достаточно, чтобы, несмотря ни на что, остаться на их стороне. Этого достаточно. Погрузившись в свои тревожные мысли, Элен игнорировала шаги, она не поднимала голову до тех пор, пока на её голову не легло что-то тяжелое. Элен вздрогнула, убирая тяжелый тулуп. Она непонимающе смотрела на торговца Гликаса, который смотрел вперед, стоя в пиджаке и шарфе. Он не показывал признаков холода, беспечно наблюдая за природой. Элен встала, поправляя подол намокшего платья и протянула тулуп господину Гликасу, что всё равно накинул верхнюю одежду на её плечи.
— Вы замерзнете, к тому же, я и так в тулупе, — Элен хмуро посмотрела на Гликаса, который лишь закатил глаза, но забрал верхнюю одежду, накидывая на себя.
— Погода не настолько холодная, — раздраженно сказал Пандор, скептически оглядывая измученный вид Элен. — Однако, тебе стоит согреться, Элен. Так и заболеть можно. Всё хорошо?
Элен задумчиво вглядывалась в обеспокоенное лицо и кивнула.
— Я лишь погрузилась в свои мысли, не стоит беспокоиться, — она покачала головой.
Пандор ничего не сказал. Он предложил проводить Элен до дома, на что та согласилась. Под неторопливые шаги они обсуждали красоту фонарей, здоровье Филона и дальнейшие планы. Фестиваль продолжался, но уже не так оживленно, ка к в первый день. Жители больше проводили время с семьей, в то время как приезжие наслаждались красотой города и кухней.