Дневник Алексайо

С облегчением от беспокойства, разъедающего её изнутри, Элен ласково улыбнулась, мягко взъерошивая волосы Филона. Перед глазами возник образ его маленького, с пухлыми щеками, большими невинными глазами и яркой, но скромной, улыбкой.

— Как самочувствие? — поинтересовалась Элен. Он бросил на неё плоский взгляд и потянулся к ведру. Его вырвало. Элен поддерживающе похлопала по плечу, протянула стакан воды, чтобы он ополоснул рот. Филон поморщился и несчастно застонал в ладони.

— Где чудодейственное действо? — взмолился он, но не смотря на свой несчастный вид, Филон казался более живее и активнее, чем за всю его жизнь.

Ничего не говоря, Элен тихо посмеивалась. Если она могла надеяться, то он будет болеть также редко, как и Элен. Лекарство, которое сделал отец, явно хуже, чем могло быть сделано рукой матери. Вряд-ли матушка задумывалась, чтобы поделиться всем способом приготовления, либо идеальный баланс лекарства состоял в чем-то, что могла сделать только она. Но Филону стало лучше. Даже если сейчас он страдал почти как от простуды, но с неприятными побочными эффектами, ему намного лучше. Этого достаточно, чтобы сделать Элен счастливой. Нежность переплеталась внутри, крепко сжимая. Она не могла сдержать счастья и делилась им с окружением. Элен оставила Филона в уединении и вернулась в свою комнату. Она взяла в руки дневник сестры и легла на кровать, держа дневник перед собой. Медленно на смену счастья пришла грусть. Она поджала губы и открыла страницы на рисунок матери, отца, Элен и Филона. Всматриваясь в внешность Элен видела схожесть. Она смотрела на красивые черты лица матери и думала о том, что никак не может найти воспоминания о её внешности. Портреты не помогали. Элен вздохнула, тихо прошептав, понимая, что всё ради чего Элен и Алексайо трудились и боролись свершилось:

— Мы сделали это, сестра.

Зрение затуманилось. Филон будет жить. Она прижала дневник к груди и молчаливо взирала в потолок. Элен нашла ингредиенты, отправилась туда, откуда можно вернуться только через пять лет, если выживешь. Она сделала это. Элен вздохнула, вспомнив обещание разговора, которое так долго откладывала. Она могла это сделать. Элен оставила дневник под подушкой, судорожно провела рукой по волосам, в жалкой попытке избавиться от волнения. Тревога появилась внезапно, она медленно делала вдох выдох, пытаясь подавить смутное чувство. Элен обещала, в первую очередь себе, она это сделает. Элен открыла глаза и вышла из комнаты, а после спустилась вниз. В гостиной и обеденном зале пусто, перед тем как зайти и посмотреть в лаборатории Элен решила приготовить чай. Она с удивлением смотрела на отца, попивающего чай и читающего книгу. Элен налила себе чай и присела за соседний стул. Она не знала, как лучше и правильней будет спросить. Элен постучала пальцами по чашке, когда отец поднял взгляд карих глаз и приподнимает бровь, также, как и делала Алексайо. Элен вздрагивает, но взирала в ответ, не отводя глаза.

— Может, уже спросишь? — мягко поинтересовался он, но не давил, за что она благодарна. — Я знаю, что тебя что-то гложет. По мере возможности, я постараюсь ответить на вопросы.

Судорожно Элен вздохнула, мысленно посчитала до пяти и выпалила:

— Как ты оказался на Скрытых землях?

Это не тот вопрос, который она желала задать, но как начало тоже подходил. Заметно повеселевший отец, покачал головой и посмотрел на книгу. Он положил ленту в книге на нужную страницу, после чего закрыл книгу.

— Я хочу знать откуда ты это знаешь? — спросил отец скорее себя, чем её. — Это было давно, я путешествовал по миру, искал что-то необычное. Меня всегда тянуло к неизведанному. Будучи юношей, всегда стремился бросить вызов судьбе, идти ей и родителям наперекор. Там я познакомился с Дорой, ваша матушка пленила меня так, как я и сам не ожидал, и признаться, не сопротивлялся.

Он улыбнулся далёким воспоминаниям, его глаза сияли так, как сияли при жизни её матери. Руки Элен дрожали. Как она могла забыть каким когда-то был отец? Детские воспоминания смутные, но она помнит нежность отцовских объятий, мягкие упрёки и улыбку. Казалось, не смотря на взрослые какие-то проблемы, он оставался сильным и добрым. Его взгляд стал печальным, даже когда он продолжал улыбаться. Словно отец знал, что скоро произойдет что-то, что изменит многое. Понимание отражалось так ярко, призывая спросить то, что её давно беспокоило. Медленно неуверенность улетучилась под неторопливым ожиданием отца.

— Это не всё, Элен, — терпеливо и обыденно произнес он, отпивая чай. — И нет то, что ты желаешь спросить.

— Почему ты не попытался даже спасти Алексайо? — вымолвила Элен. Агапий вздохнул, его глаза смотрели прямо в её и она не смогла ответить на этот взгляд, так и говорящий, что он знал, о чем именно думала Элен. Ей эта мысль не понравилась.

— Мятеж завершился. Филон вернулся домой с рыцарями, что совершили обыск на какой-то артефакт, а также конфисковали все вещи Алексайо, — он откинулся на стуле с задумчивым выражением лица. — Филон заболел, тяжело заболел. Я... Я ничем не мог ему помочь, любое лекарство не имело эффекта. И тогда на помощь пришел кулон, который Филон дал мне на хранение. С кулоном стало легче, его состояние нормализовалось. Я не мог отходить от него месяц. Я полностью погрузился в заботу о его здоровье и в работу. Друзья Алексайо не приходили, я думал, что они разбрасывают планы, что-то в этом роде. А потом случайно узнал, что никто в Тэфе знать не знает о таком человеке как Алексайо. Словно её никогда не существовало. Филон после тонких расспросов не проявил признаки узнавания. Я не ведал жива ли она ещё. Попытка связаться с Аглаей не возымела успеха. Прошло немало времени и я понял, что упустил шанс как-либо найти дочь. За это время они могли многое с ней сделать... Но я смог узнать, что стало с Алексайо, даже разработал план вызволения Алексайо, но её поместили в гроб пустоты. Меня опередили. А после её казнили на моих глазах.

На грани скрипа зубами, Элен мрачно взирала на него. Она не собиралась верить его печальному лицу и осознавала, что он не собирался перед ней оправдываться. Прошлое не изменить. Элен стиснула челюсти с отвращением на лице. Его слова ранили так, как она не ожидала, что такое возможно. Знание того, что Алексайо умерла на его глазах вызывало вопросы и тошноту. Элен стало слишком дурно находиться в одном помещении. Она ничего не могла сделать с противоречивыми чувствами, которые проявились разом. Ей нужно привести разум в порядок.

Молчаливо Агапий наблюдал как она уходила. Некоторые вещи он бы не смог сказать Элен в лицо. У него нет оправданий перед дочерью. И своей смертью он не искупит вину перед Алексайо. Даже если бы он сказал, что сам едва не умер из-за осложнений болезни, то Элен приняла его слова как оправдание, которое он бы никогда не желал иметь. Его дочь отдалилась от него. Агапий видел отвращение, неприятие и отторжение у неё. Элен повзрослела. Время, проведенное в Скрытых землях, благосклонно сказалось на ней. Элен перестала прятаться в доме, в обществе любых книг, которые хоть немного заинтересуют её. Исчез тот немного капризный, но молчаливый, немного тихий характер. На её месте появилась уверенная молодая госпожа, которая знала себе цену и прекрасно ведала, что Элен хотела и как этого добиться. Агапий взглянул на книгу в руке, легкий роман, который он не любил, но так любила читать Дора.

⊹──⊱✠⊰──⊹

В ночь фестиваля небо окрасилось множеством фонарей, даря надежду и веру в то, что завтра станет лучше. Они провожали осень и приветствовали зиму, что давала возможность отдохнуть природе.

В одиночестве номера таверны Аглая в темноте комнаты видела, как фонари заменили звезды, словно поток огненный светлячков, озаряя пространство. На душе скреблись звери похлеще тигровых волков, но она подавила их в зародыше, не давая волю. Жидкость в стакане ядовитого, насыщенного алого цвета и приторно-сладкого вкуса. Аромат чего-то сладкого едва заметен. Аглая однажды пробовала такой сорт вина и не думала, что в захолустном городе, в какой-то таверне найдет вино, что часто подавалось на мероприятиях государя. Боль под ребрами резкая и внезапная. Она не успела должным образом отреагировать, покуда, боль быстро прошла. Аглая нахмурились и отпила напиток. Ей хотелось вернуться на службу, возможно, вовсе покинуть. Противоречивые желания раз за разом царапали истощённый разум. Аглая умела играть в долгою, но эта игра затянулась. Ветер из открытого окна приятно освежал. Она посмотрела вниз, на жителей со счастливыми лицами, танцующими под мелодичную, порой фальшивую, но искреннею мелодию начинающих дарований. Тэф кипел жизнью и фестиваль не собирался останавливаться на следующий день. То, что праздник семейный, не означало, что они запирались в домах и в семейной идиллии праздновали. Аглая хмыкнула, лицо скривилось в отвращении. Она сама и не знала к кому. К себе, что из семьи имела лишь Мейнарда, который, впрочем, самовольно решал, когда она ему тетя, когда дворцовая главная лекарша или обязанная кровавым долгом его матери, которую он не помнил, но знал о ней. К жителям, для которых потеря их главного «солнца» далась также легко, как дышать. К друзьям Алексайо, которые никогда не смогут вспомнить её, даже если и узнают о ней? Алексайо останется историей, чьими-то словами и рассказами, но никогда не станет воспоминанием. Или к себе? Прожив четыре десятка, она начала задаваться, что Аглая оставит после себя. Выводы оставались неутешительными. Ни мужа, ни детей, лишь «племянник». Аглая, предаваясь тяжелым мыслям, задавалась вопросом, чем закончится её история? Она наполнила стакан и вновь отпила. В тишине и одиночестве мысли становились громче. Тени комнаты становились глубже, утопая её во тьме, подобно той, которую описывали в гробу пустоты. Аглая вздрогнула от холода. Она поежилась и сжала стакан. Медленно она подошла к открытому окну и вновь взглянула вниз. Всё так, как она и предполагала. От чужого счастья становилось противно. Свежий воздух вызывал такое же отвращение. Аглая закрыла окно, внезапно поразившись неясному гневу, который пропитал её движения, она залпом выпила вино, медленно опускаясь на пол. Нужно по скорее заканчивать. Аглая смотрела на пол, деревянный, холодный и чуждый. Как долго она собиралась обманывать Элен, что так легко поверила ей? Эта госпожа смотрела на неё с таким пониманием, которое Аглая не видела даже в глазах почившей матери Мейнарда. Элен интересная собеседница, своей эрудированностью могла посоперничать с главным советником государя, а волей с Алексайо. Аглая вздрогнула. В глазах помутнело от количества выпитого или от усталости её не волновало. Она подавила дрожь от холода и обняла себя за колени. Алексайо легко восхищаться, но она осталась такой же мимолетной как парение бабочки, невечной как те самые огненные светлячки. Аглая спрашивала себя из раза в раз, но так и не могла найти ответа в погрязшем виной разуме, простила бы её Алексайо или убила бы на месте? История близилась к своему завершению и Аглая решила, что расскажет Элен правду, каковы бы последствия не были.