Дневник Алексайо

Фестиваль официально начался ранним утром с первыми выпавшими хлопьями снега и ясным, холодным солнцем. Тэф погрузился в атмосферу счастья, создавая свой пузырь, отделенный от остального мира. На главных улицах открывались маленькие лавки, продающие сладости, изделия в форме снежинок и снеговиков из карамели, что-то дорогое и настолько редкое, что жители, желая побаловать близких, всё равно скупали их. Продавались всевозможная выпечка, сувениры и самое важное, материалы для приготовления фонарей. Во время завтрака, который подала служанка Винн, прежде чем отправится в отпуск на несколько дней, отец предложил вместе посетить фестиваль. Фестиваль первого снега семейный праздник, Филон с радостью согласился и Элен, с неясной тревожностью, согласилась кивком. Он улыбнулся настолько счастливый, что Элен едва смогла проглотить пищу. Осознание, что такая простая мелочь, невероятно осчастливила отца, глубоко ранило чувства Элен и она не могла не винить себя за это.

Элен вздохнула, наблюдая за распущенными волосами через зеркало. Она не знала, стоило ли собрать какую-то замысловатую прическу или привычного хвоста будет достаточно. В дверь постучались, она разрешила войти и с удивлением смотрела на Филона и отца, который с нежностью закатил глаза на необузданную радость Филона.

— Элен заплетешь мне волосы? Я уже заплел волосы отцу и пусть он соберет их тебе! Как тебе идея? Пожалуйста? — Филон смотрел на неё щенячьими глазами, от которых Элен не могла устоять. Она бросила взгляд на отца, что одарил её понимающей улыбкой на грани ностальгии.

С тяжестью Элен почти позабыла, как раньше они собирались всей семьей и заплетали друг другу волосы. Чаще всего Алексайо заплетала волосы отцу, а ей всегда пытался заплести волосы Филон. Элен позволила взять гребень Филону, который с нежностью и напеванием начал аккуратно расчесывать спутанные волосы. Она увидела через отражение зеркала отца, который наблюдал за ними со сдержанной, но нежной, улыбкой. Филон заплетал ей косу, и как заметила Элен, вплетал бледно-голубую ленту, похожая уже была в волосах Филона. Она опустила зеркало и улыбнулась Филону. Элен поблагодарила его и освободила стул для отца, который не ожидал, что Элен будет заплетать его волосы. Его глаза на мгновение широко распахнулись, но он быстро вернул самообладание, вздыхая. Филон учтиво передал Элен гребень, предлагая различные прически. Его выбор останавливался между косой с хвостом, высоким хвостом и обычной косой. Элен начала аккуратно заплетать волосы, чего не делала пять лет. Пальцы казались слегка непослушными, коса, в которую вплетала ленту, выходила немного слабой и частично кривой, как бы не старалась Элен, сосредоточившись и погрузившись в процесс. Она перебирала мягкие, частично седые от явно пережитого стресса, волосы и коса перешла в низкий хвост, который собирал отец. Элен не понравился результат, она собиралась переделать, но её остановило задумчивое гудение отца. Он легко улыбнулся, благодаря её. Отец выглядел слишком довольным от такой мелочи. Почему-то он казался более свободным и если это происходило из-за заплетания волос, то Элен могла бы делать это чаще. Она игнорировала чувство вины, сдавившее грудь.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Мрачно взирая на письмо в своих руках, Лука сдерживал порыв разорвать его в своих руках. От силы хватки бумага едва не разорвалась. Он находился в кабинете Теодора, пока Пандор похлопал его по плечу. Лука вздрогнул и поднял ледяной взгляд на Пандора, который невозмутимо приподнял бровь совершенно не впечатленный. Лука раздражено вздохнул, праздное настроение быстро улетучилось. Теодор выглядел не лучше, круги под глазами вызывали беспокойство. Он знал больше Луки, но не спешил делиться со всей информацией. Это могло бы ранить, но Лука знал Теодора достаточно, чтобы быть выше этого. Теодор разозлился, от резкого движения пламя свечи потухло и подсвечник полетел в стену. Он дрожал от едва сдерживаемого гнева, который не мог реализовать, челюсть напряжена и едва не скрипела. Пандор вздохнул и кинул в Теодора виноградинку, которая попала в щеку. Убийственный взгляд впился в Пандора. Пандор вызывающе наблюдал в ответ. Гнев медленно развеивался, также, как проявлялся. Дверь громко открылась, и Теодор издал возмущённый звук, когда в грудь ударилась книга. Он с ярко выраженным оскорблением на лице посмотрел на равнодушную Гликерию, которая невинно улыбнулась.

В столице начались массовые покушения от свихнувшейся фракции государя, которые обезумившие от страха, решили по всей видимости поубивать налево и направо, подозревая всех вокруг себя. Так, случилось множество неудавшихся покушений, ввели усиленный режим патрулирования столицы, куда въезд и выезд временно стал недоступен. К счастью, старший брат Луки отделался испугом и возмущением, о чем он красочно возмущался в письме. Он жив, это успокаивало, но вся ситуация вызывала напряжение. Череда покушений началась после недавнего неудавшегося покушения на государя из-за чего государь явно подозревал всё ближнее окружение.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Довольный Филон излучал нетерпеливую энергию, и по нему не скажешь, что он был восемнадцатилетним юношей, который вполне мог искать себе спутницу жизни. Элен сдержанно взирала с теплотой в умиротворенных глазах на младшего брата, который всучил им в руки горячие мясные булочки. Элен моргнула, ошеломленная тем, как он неторопливо, но при этом сдержанно, ждал пока они догонят его, чтобы посоревноваться в стрельбе из лука. Агапий улыбался, он быстро съел булочку, внимательно наблюдая со стороны, как молодые юноши и девы желали поучаствовать в соревновании. Филон сосредоточенно смотрел на мишень перед собой, тетива натянулась. Агапий знал, что сын тренировался из-за прошлогоднего проигрыша. Филон попал во вторую полосу, под одобрительный свист толпы. Два попадания во вторую и одна в третью. Элен, стоявшая рядом с ним, сдержанно улыбалась и хлопала в ладоши. Агапий мягко постучал по её плечу табачной трубкой, привлекая её внимание. Она с непониманием в глазах вопрошала, и он кивнул в сторону мишеней. Элен покачала головой, отказываясь от его предложения. Агапий улыбнулся. Маргарет, появившаяся внезапно для дочери, повела её к оружейным стоякам с луками. Элен окружили Филон и Гликерия, которые старательно уговаривали её поучаствовать, когда он увидел взгляды этих двоих и то, как вздохнула его дочь, стало понятно, что она проиграла в их уговорах.

— Всё еще курите, Агапий? — позади раздался глубокий знакомый голос, он в замешательстве моргнул и озадаченно обернулся. С усмешкой на него смотрел Гликас старший. Агапий не смог сдержать закатывание глаз, показательно он зажег табак в трубке, сделал глубокую затяжку и выдохнул идеальные кольца дыма. Гликас старший в миг повеселел и ухмыльнулся, бросив взгляд на Элен, что попадала в мишени.

— Все ли девы вашей семьи талантливы в боевых искусствах? — он озадаченно нахмурился, проведя рукой по лбу, растерявшись. — Я... Не знаю, откуда взялась данная мысль.

— Я упоминал отрывок её истории, потому ваш вопрос не может быть безосновательный, — снисходительно ответил Агапий, понимая замешательство собеседника. Гликас старший недовольный за свои действия, чего не понимал Агапий, но не мог судить, молчаливой мрачной тенью стоял рядом с ним, ожидая прибытия нескольких лиц.

Догадка Агапия подтвердилась. Виконтесса с усмешкой над возмущающимся бароном Макрисом быстро оказались рядом. Агапию оставалось лишь удивляться, что рядом с ним становилось всё больше людей. Виконтесса, победительница состязания 818 года среди взрослых старше сорока лет, но начала занимать последние два года второе место в общем состязании среди лучников. Барон Макрис же, будучи превосходным фехтовальщиком, совершенно отвратный лучник, который всё равно участвовал в соревновании лучников. Самое печальное в его случае, что он искренне желал победить. Гликас старший заметно повеселевший от присутствия близких друзей, предложил им вновь поучаствовать, что ещё больше накаляло сдержанную сору.

— Вы дети не больше их, — Агапий сказал достаточно тихо, но и достаточно громко, чтобы его услышали только трое. На губах виконтессы появилась улыбка, не сулившая ничего хорошего для Агапия, настолько, что Макрис отпрянул от неё, а Гликас торопливо взглядом искал спасение в виде своей жены. Агапий, не впечатленный, приподнял бровь. Он знал, что за его стойкость, виконтесса и любила над ним измываться и находила в нем товарища по развлечениям над остальными.

— Не желаете поразить наших детей? — на слова виконтессы Агапий усмехнулся, понимая, что она имела ввиду. Огонек предвкушения, которое он не ощущал слишком давно, вспыхнул, обещая нечто грандиозное. Гликас старший испуганно схватился за Макриса настолько крепко, что тот попытался отцепить другого. Виконтесса Ламброс и Агапий закатили глаза на их ребячливые действия.

— Предлагаешь растоптать нашим опытом их самоуважение и самооценку? — весело поинтересовался Агапий, на губах появилась улыбка. Невинный взгляд, которым так естественно и умела пользоваться Гликерия, достался от Ламброс, которая лишь хлопала глазами, звуча так искренне, что другие бы смутились своей глупости:

— Не понимаю, о чем вы? Мы всего лишь подорвем хрупкое эго.

— Давненько я птичкам перья не выдергивал, — заулыбался Макрис, найдя для себя новую цель.

— Мне жаль невинную душу Луки, — невозмутимо сказал Гликас. К ним подошла Элен, которая оглядела всех с невозмутимостью и будто прочитала мысли, вручила в руки Агапию лук и колчан с тремя стрелами.

— Покори их всех, — только и сказала Элен, сверкнув улыбкой, встречаемую слишком редко.

У него не было и шанса. Как Агапий мог отказать дочери, которая сама, спустя время, решила пойти на контакт? Он не заметил, как обеспокоенно переглянулись трио. Он надел колчан. Агапий тут же сверкнул ухмылкой и пошел к ожидающему Филону. Маргарет, вечно невозмутимая, настолько впечатлялась тем, что в руки лук взял лекарь и смотрела настолько ошеломленным лицом, что Агапий забеспокоился о её самочувствии. Он задумчиво взял в руки лук, поправил свою позу, расправил плечи. Медленно на него накатило спокойствие, он закрыл глаза, погружаясь в себя, позволяя миру быть рядом, но оплывать его стороной. Агапий направил сразу стрелу под восторженные и взбудораженные звуки толпы и открыл глаза. Он взирал на мишень и с выдохом плавно выстрелил. Затем тут же схватил вторую, третью. Две стрелы попали друг в друга, пробив полотно, другая же слегка скосила из-за других стрел и попала в край между центром и полосой. Агапий не впечатлено оглядел толпу, зная каждого, трактирщик засвистел, бывший рыцарь одобрительно кивнул, виконтесса посмотрела на него таким взглядом, что Агапий быстро отвел свой, зная, что сегодняшним оппонентом для стрельбы вместо Пандора она выбрала его. Это сулило головную боль. Владелец временного стрельбища заменял мишени. Филон с прищуром осматривал его и спросил с нотками преувеличенного подозрения, пока Агапий убирал обратно лук и колчан:

— Где ты этому научился?

— Опыт не пропьешь, — усмехнулся Агапий, на что Филон закатил глаза, слишком знакомо. Компания влияла на него как положительно, так и отрицательно, но он радовался, что у его сына есть друзья, частично сборище старших братьев и сестер, иначе и не назвать, если вспомнить как однажды Алексайо пожаловалась на эту тему. Как давно это было.

Быстро Агапий проглотил фразу, которая так и хотела вырваться наружу. Бессмысленно упоминать мастерство Алексайо, если о ней и помнило-то несколько человек. Взгляд, который Агапий устремил на оружейную стойку настолько холоден, что Филон забеспокоился, что за опыт был такой. Он с нервной улыбкой похлопал его по плечу и отвел в толпу. Элен слегка улыбнулась и взгляд Агапия потеплел, когда он взглянул на своих детей, ставшими такими взрослыми, хотя, казалось, недавно только достигали ему до колен, наблюдая снизу-вверх большими невинными глазами. Они в уютной тишине наблюдали как виконтесса с самоуверенным видом поразила мишени, а затем, как участница соревнования, а не любительница-лучница, выстрелила во все мишени с разных расстояний. Гликаса принудительно заставили пострелять, пока он с раздраженной улыбкой выстрелил во все мишени, и в отличие от барона, которому, если повезет, попадет в мишень, попал в третьи линии. Гликас не любил сражения и оружие, потому и его слегка испорченное настроение мигом улучшил Макрис со своими ужасными анекдотами, от которых смешно только Гликасу. Элен издала смешок, от которого в ужасе стали все, кроме Гликаса и Макриса, решившие, что нашли родственную души в лице Элен, которая понимала их. Филон схватился за сердце, его лицо бледнело. Он испуганно смотрел на них и с каждой секундой улыбка Агапия угасала. Сердце Агапия пропустило несколько ударов. У него перехватило дыхание, когда в голове стремительно проносились воспоминания как сообщили о мертвой Доре, как умирала Алексайо, болезненно и мучительно, стало так больно, что Агапий пришел в сознание и отделил эмоции на затворки разума. Он быстро, но осторожно, схватил Филона за руку, проверяя пульс у шеи, внимательно всматриваясь в расширенные зрачки. Гликас и Макрис замолчали, они переглянулись и кивнули друг другу. Виконтесса тихо выругалась. Филон начал оседать, вселяя леденящий страх в их сердца, Агапий тут же подхватил бессознательного сына на руки, прежде чем он смог упасть на землю. Толпа, понимая и зная, что Филон слаб здоровьем, тут же расступалась, обеспокоенно перешептываясь. Агапий закинул руки сына на плечи, положил голову на плечо и побежал, словно за ним гналась сама смерть.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Страх. Поглощающий страх, проникающий в каждую частицу тела, оставляя после себя беспомощность и оцепенение. Раздался сильный звон в ушах, перекрывая внешние звуки, а тело холодело. Слезы, с которыми нет ни сил, ни желания бороться, давно иссякли. Шарф, словно удавка, душила её, в одежде стало невыносимо душно. Её руки дрожали, она смотрела в одну точку, ожидая отца, судорожно дыша. Элен схватилась за волосы, прическа испортилась, волосы натягивались, ногти царапали кожу головы, а сердце болело, словно оно скоро разорвется. Элен пробивало в холодный пот и липкий страх, окутывал своими щупальцами, всю её, давя на грудь, на шею, не позволяя дышать. Разум переходил с счастливых воспоминаний к потерявшему сознание Филону. Мысли, словно улей безумных пчел, бешено менялись. Чья-то ладонь легла ей на плечо внезапно, сердце пронзило болью, Элен вздрогнула и с ужасом в широко раскрытых красных глазах обернулась. Гликерия поджала губы, с беспокойством смотря на неё. Она утешительно улыбалась, проговаривая слова поддержки, которые, из-за обстоятельств, Элен полностью считала чушью, но не могла об этом сказать вслух. Вина пронзила также внезапно, как и страх. Элен опустила взгляд, ногти прошлись по лбу, сильно царапая и оставляя алые полосы. Почему она не поинтересовалась в успехах? Почему Элен не настояла в скорейшем лечении?

Если... Если он не выживет, это будет её вина. Элен, взирая на деревянный журнальный стол, медленно приходила к пониманию. Если Филон умрет, то она пройдет следом.

Мрачный Теодор поставил на журнальный столик полные тканевые сумки, из которых виднелись шелка, деревянные каркасы. Он щелкнул и Элен посмотрела в его мрачное лицо широко раскрытыми глазами.

— Фестиваль первого снега семейный праздник, — хмыкнул он, кивая головой в сторону лестницы. — Зная старика как бы он не отсылал тебя, лучше всё-таки быть с семьей, Элен. Они нуждаются в тебе.

Сдавленно Элен кивнула. Она исказила губы в улыбке, но по не впечатлённому лицу, поняла, что бессмысленно. Когда Элен собиралась пойти к лестнице ей вручили тканевую сумку и проводили взглядом, пока она поднималась. Элен сжимала грубую ткань, картины дарили знакомое чувство безопасности, и она собралась с силами, останавливаясь у комнаты Филона. За дверью отец и младший брат. Она подавила желание разрыдаться от беспокойства или что-нибудь разрушить и распахнула дверь. Отец даже не вздрогнул, он с точность профессионала перемешивал ингредиенты, попутно проваривая жидкость, которая не благоухала. Резкий запах едва не вызвал тошноту. Она закрыла за собой дверь. Сумка легла на всеми забытый стул, Элен подошла к кровати, наблюдая за бледным, покрытым капельками пота, лицом. Филон хмурился, но не приходил в сознание. Ткань на его лбу, не вызывала утешения. Элен взяла кусок потеплевшей ткани и обмакнула в тазе ледяной воды, выжимая. Она вытирала лицо младшего брата, хмурясь от того, как не переставали дрожать руки. Она не признавалась себе, что от беспокойства едва стояла на ногах.

— Сядь уже, — тишину разрезал усталый голос отца, он, не отрываясь от работы, продолжал готовить отвар, который приобрел едва заметное сияние. — Всё зависит от него самого.

На грани слез Элен прикусила язык, упрямо молча. Ткань легла обратно на хмурый лоб. Элен убрала пряди волос с лица, вздыхая. Видеть его таким... Навевало неприятные воспоминания о детстве. К Филону не подпускали её, но разрешали Алексайо быть, из-за чего она обижалась. Теперь она понимала, что её не хотели пугать. Лучше от таких мыслей не становилось. Филон бормотал, настолько неразборчиво, что она не могла услышать слова, как бы не прислушивалась. Его лицо скривилось в гримасе боли, он тихо захрипел, почти застонал, съеживаясь в кокон и сжимая кулон в руке, как единственное спасение. Элен застыла.

— Отец, почему, имея ингредиенты, вы не смогли приготовить лекарство?

Долгое время ответа не приходило, она слышала постукивание пестика о ступки, тихое шипение варящихся ингредиентов, дыхание Филона и последнее успокаивало. Он говорил медленно, словно не совсем находясь рядом, его голос звучал приглушенно, несмотря на то, что они находились в одной комнате, отстраненность могла бы разозлить, но ситуация не располагала к тому, чтобы они поддались тревожащим разум эмоциям.

— Было совершенно двенадцать попыток в теоретическом плане, каждая из них провальная. Те результаты, описанные Алексайо не совершаются, компоненты дисбалансированы, им не хватает связующего звена, что нейтрализует ядовитые свойства лепестков ядовитой лилии, целебны свойства листьев снежной розы по подсчетам не проявляются. Ты собрала достаточно ингредиентов, чтобы провести одну экспериментальную попытку. У нас вышел яд, не тот, которым отравили Филона.

Отчаянно Элен сжала в руках ткань настолько крепко, что побелели костяшки пальцев. Её взгляд впился в пространство между тумбочкой и кроватью. Она перестал дышать. Кто посмел отравить Филона? Отец говорил слегка рассеяно, словно не совсем задумываясь над подбором слов и Элен могла предположить, что последнее, на более спокойный разум, он никогда бы не сказал ей.

— Последний ингредиент — это кулон, — уверенно прохрипела Элен, протягивая руку.

Аккуратными движениями, чтобы не побеспокоить младшего она сняла кулон, в центре которого находилось то, что можно посчитать огромным опалом, на деле же являясь сосудом с кровью их матери. Отец обернулся так быстро, что Элен побеспокоилась за его шею, тяжелый взгляд впился в кулон, его поза на мгновение застыла и ей оставалось лишь наблюдать как на лице появляется мрачное, отчаянно болезненное, настолько ранимое и уязвимое, понимание. Элен не уверена, о чем он думал, пока смотрел на кулон. Она быстро оказалась рядом с ним, неуверенно смотря на опал и смущенно признаваясь, что не знала, как его снять. Отец потушил огонь, переставил тару с горячей смесью. Отставил в сторону пестик и ступку и взял кулон в руки. Пальцы его дрожали едва заметно, если бы она внимательно не наблюдала за ним, то и вовсе не заметила. Страдание так ясно выразилось на его лице, что Элен смотрела лишь на кулон в его руках. Он провел пальцем по опалу, по медным узорчатым линиям и вслед проявлялось тусклое, почти незаметное, сияние. Прозрачные печати проявлялись одна за другой и их стало так много, что Элен отступила назад, с удивлением вглядываясь в незнакомые символы, которые она не могла разобрать. Она посмотрела на лицо отца, которое слегка просветлело, тревога, которая всегда существовала мрачной тенью, исчезла. Он слегка приподнял уголки губ, в подобии улыбки. Под его плавным движениям печати перестраивались, одна за другой, пока не образовали что-то, что походило на силуэт воинственной женщины в доспехах, с шлемом, скрывающим её лик, и огромными крыльями, что дарили утешение и чувство поддержки. Печати растворились и опал мягко опустился на раскрытую ладонь отца.

— Посиди с Филоном, Элен, — на его лице появилась надежда, от которой зависела жизнь не только его сына, о чем отец не догадывался. — Совсем скоро лекарство будет готово.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Виконтесса сидела на диване, оперившись щекой на ладонь. Гликерия и Теодор тихо переговаривались, собирая фонари, барон Гликас с невозмутимым лицом выпивал десятую чашку чая, пока барон Макрис пристрастился сразу к бутылке вина, найденной где-то в кухне. Беспокойство медленно разъедало каждого и когда раздались тихие из-за усталости шаги, все обернулись. Агапий приподнял бровь, удивленно посмотрев на всех. Он покачал головой и по тому, что он не выглядел грустным, скорбящим или разгневанным, означало, что ситуация обошлась. Он молчаливо подошел к ним, и барон Гликас тут же протянул ему чай, который Агапий выпил залпом.

— Как Филон? — нарушила тишину Гликерия, обеспокоенно сжимая шелк для фонаря.

— Пока неясно, — признался Агапий, под ошеломленный взгляд Гликерии и испуганные вздохи барона Мариса и Гликаса. Теодор, словно не знал, что ему делать, его состояние застряло между «я убью тех, кто виновен и превращу их жизнь в Албер» и «Милостивая Яхне, что мне делать?!». — Я приготовил лекарство, но подействует ли оно... Я буду лишь молиться. Прошу простить, сегодня я не смогу стать радушным хозяином. Потому делайте что желаете, мой дом в вашем распоряжении.

Агапий ушел на кухню, пока барон Гликас налил себе новую чашку чая. Виконтесса Ламброс хлопнула в ладоши, привлекая внимание. Гликерия неуверенно закончила собирать фонарик, пока Теодор что-то сосредоточенно с хмурым лицом рисовал на шелке.

— Ну-с, раз смертельная опасность обошлась, предлагаю оставить семью Лорс в уединении.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Заботливо Элен проводила рукой по волосам. Тихое дыхание успокаивало её тревожное сердце. Она с поджимала губы, не решаясь покинуть ни на шаг Филона. В глазах мелькало испуганное лицо Филона, то как он схватился за сердце. Стыд ударил по ней. Она думала, что это от преувеличенной реакции, но оказалось всё хуже. Элен прикусила губу, судорожно вздыхая. Её взгляд зацепился за материалы для фонаря. Она взяла тканевую сумку, мысленно благодаря Теодора. Пальцы погладили мягкость ткани и прошлись по обработанному дереву. Элен вновь села на кровать, отстраненно смотря на материалы. Что бы сказала Алексайо? Мысль пришла внезапно, Элен теперь не знала ответа. Стоило ли тогда спросить Аглаю? Она могла понять переживания. Дверь со скрипом открылась и Элен подняла голову. Отец вошел с подносом чайного сервиза и выпечкой. Он поставил это на стол, который освободил от своего оборудования. Он налил чай, терпкий аромат с мятой, наполнил комнату, странно ощущаясь с запахом трав, которые были ранее. Она с благодарностью приняла свою чашку чая, пока он держал в одной руке чашку, а другой подвинул стул. Отец молчал, не показывая признаков тревоги. Он отпил чай, посмотрел на тканевый сумку на коленях и поднял взгляд на её лицо, приподнимая бровь.

— Теодор дал материалы для фонаря, — Элен пожала плечами. Отец фыркнул, ненадолго мелькая улыбкой.

— Тогда предлагаю собрать.