Хорошая весть
Снег ложился мягкими хлопьями на крыши домов, засыпая дорожки белоснежным покрывалом. Морозный воздух щекотал кожу, заставляя Харуто плотнее закутаться в тёплый плащ. Он стоял на крыльце, глядя, как снегопад превращает двор в тихое, хрустящее царство.
Рэйдзи был рядом, высокий и спокойный, его тёмные волосы покрылись мелкими снежинками, которые он, кажется, даже не замечал.
— Ты правда хочешь этого? — его голос, низкий и ровный, разорвал тишину.
Харуто глубоко вдохнул холодный воздух и уверенно кивнул.
— Да.
Рэйдзи какое-то время смотрел на него, затем, не говоря больше ни слова, шагнул вперёд и протянул ему деревянный меч — боккэн.
— Тогда возьми.
Омега осторожно взял оружие. Оно казалось тяжёлым, непривычным. Он сразу понял, что не сможет двигаться так же легко, как его муж или другие самураи.
— Держишь слишком напряжённо, — спокойно заметил Рэйдзи. — Расслабь плечи.
Харуто послушался, но стоило ослабить хватку, как меч чуть не выскользнул из рук.
— Если я расслаблюсь, он же выпадет, — недовольно пробормотал он.
Рэйдзи чуть прищурился и, не предупреждая, шагнул ближе. Его тёплые руки мягко коснулись запястий Харуто, поправляя хват.
— Балансируй силой. Не сжимай меч так, будто он враг. Позволь ему стать частью тебя.
Кожа омеги слегка покраснела от холода, но прикосновение мужа разогрело её. Он сглотнул, стараясь сосредоточиться на тренировке, а не на том, как близко стоит Рэйдзи.
— Попробуй снова, — голос самурая был низким, обволакивающим.
---
Харуто шагнул вперёд и попытался сделать удар. Движение вышло неровным, но Рэйдзи не остановил его.
— Медленнее, — направил он. — Ощути меч, пойми его вес.
Омега кивнул и попробовал снова. Снег мягко падал вокруг них, укутывая мир тишиной, пока Харуто шаг за шагом повторял движения. Его ноги немного скользили, но он учился ловить равновесие, слушать собственное тело.
Рэйдзи следил за каждым его шагом, не перебивая. Только когда движения стали уверенными, он шагнул вперёд.
— Хватит.
— Но я могу ещё, — Харуто посмотрел на него, чуть запыхавшись.
— Нет. — В голосе самурая была непоколебимая твёрдость. — Ты устал.
Омега хотел было возразить, но вдруг ощутил, как странная слабость пронзила его тело. В висках забилось лёгкое головокружение.
Рэйдзи уловил это первым. Он быстро шагнул к нему, но не схватил — просто был рядом, готовый подхватить, если понадобится.
— Что с тобой?
— Всё хорошо… — Харуто прикрыл глаза, делая глубокий вдох. — Просто немного закружилась голова.
Рэйдзи нахмурился, молча наблюдая за ним.
— Отдохни.
— Я не…
— Отдохни, — повторил он, и в голосе его не было приказа, только забота.
Харуто сглотнул и кивнул. Он развернулся, медленно направляясь в дом, но в душе у него оставалось странное чувство. Будто тело пыталось что-то сказать ему.
---
Харуто чувствовал, как слабость не уходит, а наоборот, нарастает, словно лёгкий туман, окутывая его тело. Он сел у очага, грея ладони над огнём, и прикрыл глаза.
Рэйдзи стоял рядом, скрестив руки на груди, наблюдая за ним пристально, словно пытаясь понять причину его усталости.
— Тебе стоит отдохнуть, — повторил он, но в этот раз голос его был мягче, теплее.
— Ты ведёшь себя, как моя мать, — хмыкнул Харуто, но не стал спорить.
Рэйдзи ничего не ответил, только пододвинул к нему чашку с тёплым чаем. Омега взял её в руки и сделал маленький глоток, ощущая, как тепло разливается по телу.
Снег за окном продолжал падать, и внутри дома становилось уютнее. Тишина между ними не была неловкой — она была наполнена чем-то большим.
Харуто поднял глаза.
— Знаешь, мне понравилось держать меч.
Рэйдзи слегка приподнял бровь.
— Но ты выглядел так, будто собирался потерять сознание.
— Этого не было, — фыркнул Харуто.
Рэйдзи не стал спорить, только протянул руку и убрал прядь волос с его лица.
— Тогда мы продолжим, когда ты отдохнёшь.
Харуто замер. Это прикосновение… тёплое, осторожное, редкое. Он привык, что Рэйдзи не говорит о своих чувствах, но именно такие моменты раскрывали его больше, чем любые слова.
Омега медленно кивнул и допил чай.
— Хорошо.
---
Прошла ещё пара дней. Слабость появлялась всё чаще, но Харуто старался не придавать этому значения. Он не говорил об этом Рэйдзи, не желая тревожить мужа, но внутри было странное чувство, словно что-то менялось.
Однажды вечером, когда он уже собирался лечь спать, его вдруг охватило странное волнение. Сердце забилось чаще. Он сел на футон и провёл рукой по животу, даже не понимая, почему сделал это.
Что-то тёплое разлилось внутри.
Харуто глубоко вдохнул, закрыл глаза и прошептал:
— Что со мной?..
---
Харуто сидел на качелях во дворе, покачиваясь вперёд-назад, глядя на серое зимнее небо. Снег падал мягкими хлопьями, оседая на его плечах, на рукавах тёплого хаори. Ветер тронул пряди его волос, но он даже не пошевелился.
Тошнота поднималась волнами. Он глубоко вдохнул, стараясь справиться с неприятным ощущением, но оно не проходило.
— Что со мной?.. — прошептал он.
В груди было странное волнение, не тревожное, но необъяснимое. Он чувствовал, как его тело ведёт себя иначе, как что-то внутри изменилось.
— Харуто?
Он вздрогнул и поднял голову. Рэйдзи стоял в нескольких шагах, держа в руках чашку с горячим чаем.
— Ты дрожишь, — тихо сказал он.
— Нет, просто… задумался, — попытался улыбнуться Харуто.
Рэйдзи подошёл ближе и протянул чашку. Харуто взял её обеими руками, но пальцы предательски дрожали.
— Что-то случилось? — спросил самурай, пристально наблюдая за ним.
Омега отвернулся, не зная, как объяснить свои чувства. Он сам не понимал, что с ним происходит.
— Всё в порядке, — выдавил он.
Но Рэйдзи не поверил. Он опустился на колено перед ним, аккуратно забирая чашку обратно, и тихо, но твёрдо сказал:
— Харуто, не лги мне.
Тот крепко сжал губы. Он сам не мог объяснить, что именно чувствует. Ему было не по себе, но в то же время… внутри поселилось тёплое, трепетное ощущение.
Рэйдзи вдруг осторожно коснулся его ладони.
— Если что-то не так, скажи.
Харуто посмотрел на него, вдыхая морозный воздух. Он не мог сказать. Пока что.
Он просто кивнул и, сжав руку мужа в ответ, прошептал:
— Просто побудь рядом.
Рэйдзи сжал его пальцы крепче.
Они так и сидели в тишине — омега на качелях, самурай рядом на колене, пока снег продолжал падать, укрывая землю белым покрывалом.
Харуто чувствовал себя ужасно. Даже больше — отвратительно.
Он проснулся рано утром, но уже при первых движениях ощутил, как желудок сжался, а во рту появился неприятный привкус. Он зажмурился, пытаясь заставить себя расслабиться, но это не помогло. В следующую секунду его тело само дало команду: он вскочил, едва успел раздвинуть ширму и опустился перед умывальной чашей, дрожа от подступающей тошноты.
Кашель, слабость, дыхание сбивалось, пока его не вырвало.
Его волосы спадали на лицо, липкие от пота. Он обхватил руками живот, тяжело дыша. Всё тело словно обмякло, как после изнурительного бега.
— Харуто?
Резкий голос заставил его вздрогнуть. Он не слышал, как Рэйдзи подошёл, но теперь самурай уже был рядом, присев возле него и внимательно глядя сверху вниз.
— Не смотри на меня… — слабо пробормотал омега, чувствуя, как в глазах навернулись слёзы.
Рэйдзи молчал, но его ладонь уверенно легла на спину Харуто, мягко поглаживая, помогая дыханию выровняться. Эти прикосновения были тёплыми, ободряющими.
— Я принесу воды, — спокойно сказал он.
Харуто кивнул, чувствуя, как в груди поднимается раздражение. Он ненавидел это. Ненавидел чувствовать себя таким слабым, ненавидел своё тело, которое вдруг стало неуправляемым.
Когда Рэйдзи вернулся, он нес поднос с чашей тёплой воды, влажной тканью и какой-то травяной настойкой.
— Пей, — сказал он, протягивая чашу.
Харуто взял её, сделав маленький глоток. Горячая вода приятно согревала изнутри, но осадок от тошноты оставался.
— Я ненавижу это… — он сжал пальцы на чаше.
Рэйдзи внимательно смотрел на него.
— Ненавижу это чувство, эту слабость… — он резко провёл ладонями по лицу, словно стирая раздражение. — Это просто болезнь, да?
Самурай не ответил сразу. Он только внимательно следил за каждым движением Харуто, как будто пытаясь понять что-то важное.
— Если хочешь, я позову лекаря, — предложил он.
— Нет! — вспыхнул Харуто, но тут же осёкся. — Нет… не надо.
Он сам знал. Где-то в глубине души он понимал, что это не просто недомогание. Но сказать это вслух… он боялся.
Рэйдзи молча протянул ему влажную ткань. Харуто взял её, промокнул лицо, но вдруг почувствовал, как злость снова нарастает.
— Ты даже ничего не спрашиваешь! — он резко посмотрел на мужа.
— О чём?
— О том, что со мной! О том, что это значит!
Рэйдзи продолжал смотреть прямо на него.
— Я спрошу, когда ты будешь готов ответить.
Харуто сжал губы. Ненависть, злость, страх — всё смешалось в клубок. Он даже ненавидел Рэйдзи за его сдержанность, за это его спокойствие, за то, что он никогда не терял контроля.
— Ты не понимаешь… — омега опустил голову. — Я даже не знаю, как это принять.
Рэйдзи наклонился ближе, коснулся его щеки и тихо, почти неслышно, сказал:
— Что бы это ни было… я с тобой.
Этот голос. Эти слова. Тёплые пальцы, лёгкое прикосновение.
Харуто почувствовал, как его злость вдруг утихает, оставляя только тяжёлую усталость и страх.
Но Рэйдзи был рядом. Всегда.
День выдался морозным, но ясным. Снег хрустел под ногами, а воздух был наполнен звонким эхом ударов — самураи тренировались во внутреннем дворе резиденции.
Рэйдзи вёл занятие, отрабатывая технику с подчинёнными. Он двигался плавно, но с отточенной силой, его клинок свистел в воздухе, встречаясь с деревянными тренировочными мечами учеников. В глазах — холодный расчёт, в руках — абсолютная уверенность.
Харуто пришёл чуть позже.
Он закутался в тёплый плащ, несмотря на то, что его кожа всё равно покрывалась мурашками от лёгкого озноба. Он сел на деревянную скамью под навесом и тихо наблюдал.
Глядя на Рэйдзи, он чувствовал странное тепло внутри. Этот человек был его мужем. Его защитником. Его… опорой. Харуто не знал, с какого момента он начал так думать.
Но что-то сегодня было не так.
Сначала это было лишь лёгкое головокружение. Затем в ушах начало звенеть.
Харуто вздрогнул, наклонив голову.
Снег вокруг него перестал казаться белым, приобрёл сероватый оттенок. Он попытался сфокусировать взгляд, но фигуры самураев перед ним начали расплываться.
Голова закружилась ещё сильнее.
— Что…
Он прижал руку к виску. В горле стоял ком, дыхание стало сбивчивым.
Перед глазами всё расплылось.
Земля качнулась, и он почувствовал, как его тело падает в пустоту.
---
— Господин!
— Господин Харуто потерял сознание!
Голоса доносились словно издалека.
Он слышал, как кто-то подбежал, почувствовал, как его тело приподняли, но не мог разобрать лиц. Всё плыло. Грудь сдавило, будто воздух вдруг стал тяжёлым.
— Лекаря, быстро!
— Рэйдзи-доно!
Голос самурая был резким, тревожным. Через секунду Харуто ощутил, как его осторожно подняли на руки. Запах стали, холодного снега и чего-то родного.
Рэйдзи.
---
Когда он очнулся, первое, что почувствовал — тепло.
Он был в своей комнате. Лёгкий запах травяного отвара витал в воздухе, а рука кого-то тяжёлая, тёплая, уверенная, покоилась на его запястье.
Он медленно открыл глаза.
Рэйдзи сидел рядом.
Взгляд самурая был напряжённым, тёмные глаза изучали его лицо с едва заметным беспокойством.
— …Что случилось? — голос Харуто был хриплым.
Рэйдзи не ответил сразу.
Только после долгого молчания он, наконец, произнёс:
— Лекарь сказал, что ты беременен.
Харуто резко моргнул.
Что?
Он попытался сесть, но тут же ощутил, как голова снова закружилась.
— Нет… Это ошибка… — он покачал головой.
Рэйдзи не ответил.
Он просто взял его руку и сжал её, давая время осознать сказанное.
— Я… — голос Харуто дрогнул.
Он медленно посмотрел вниз. На свой живот.
Там… внутри него…
Рэйдзи осторожно накрыл его ладонь своей.
— Ты не один.
Харуто закрыл глаза.
И слёзы сами покатились по щекам.
Весть о беременности Харуто разлетелась по резиденции, как пламя по сухой траве. Вначале знали только лекарь и Рэйдзи, но вскоре об этом узнали все — братья, отец, слуги, даже самураи, служившие Рэйдзи.
Когда в дом прибыл глава клана Фудзивара — отец Харуто, вместе с его братьями, обстановка в комнате накалилась.
— Беременен? — старший брат Харуто, Масанори, с трудом верил своим ушам.
Он смотрел на младшего брата с расширенными глазами, словно пытался осознать смысл сказанного. Рядом стоял их средний брат, Харуми, который, в отличие от Масанори, выглядел более спокойным, но его губы были плотно сжаты.
Отец Харуто молчал.
Рэйдзи, стоявший рядом, не проронил ни слова. Он просто смотрел на гостей своим обычным спокойным взглядом, который всегда казался пугающе невозмутимым.
Харуто сидел на татами, нервно сжимая ткань своего кимоно.
— Это… правда, отец, — наконец сказал он, голос звучал тише обычного, но в нём не было ни капли неуверенности.
В комнате воцарилась тишина.
Отец Харуто внимательно посмотрел на сына, затем перевёл взгляд на Рэйдзи.
— Ты примешь ответственность?
— Она всегда была на мне.
Рэйдзи ответил спокойно, но в его голосе прозвучала сталь.
Масанори стиснул зубы, но ничего не сказал.
Харуми вздохнул, глядя на брата с едва заметной тенью улыбки.
— Ну что ж… Признаюсь, я не ожидал, что ты так быстро подаришь нам наследника, — наконец заговорил он, с усмешкой глядя на Харуто.
Тот покраснел, но ничего не ответил.
— Отец, что скажете? — спросил Масанори.
Глава клана Фудзивара долго молчал.
— Харуто, ты счастлив?
Харуто замер, встретившись взглядом с отцом.
Ожидал ли он такого вопроса? Нет.
Но он посмотрел на Рэйдзи, увидел, как самурай спокойно стоит рядом, не опуская глаз, как его пальцы слегка сжаты, будто он сдерживается от того, чтобы прикоснуться к нему прямо сейчас.
— Да.
Его голос прозвучал твёрдо.
И тогда отец кивнул.
— В таком случае, я поздравляю вас.
---
Когда гости ушли, а самураи остались в своих домах, Харуто сидел у себя в комнате, всё ещё осознавая произошедшее.
Рэйдзи сел рядом.
Несколько минут они молчали.
А потом Харуто прошептал:
— Ты правда рад этому?
Рэйдзи посмотрел на него.
Затем, без слов, накрыл ладонью его живот.
Тёплое, крепкое прикосновение.
И затем, медленно, он склонился и коснулся губами его лба.
— Да.
Четвёртый месяц беременности Харуто принёс с собой новые испытания — не только для него самого, но и для Рэйдзи.
Сначала это были мелочи: Харуто внезапно начинал плакать, даже не понимая почему. Однажды он сел в саду, чтобы полюбоваться цветущими сливами, и вдруг разрыдался, обхватив себя руками. Рэйдзи был рядом — он всегда находился рядом в последнее время. Он подошёл к нему, опустился на одно колено и молча протянул носовой платок. Харуто всхлипнул, схватил платок, но, увидев тёмные глаза мужа, заплакал ещё сильнее.
— Не знаю, почему я так… — выдохнул он, прикрывая лицо ладонями. — Это так красиво… и так грустно…
Рэйдзи ничего не сказал. Он просто сел рядом и, словно невзначай, положил руку на плечо Харуто. Однажды он бы не позволил себе этого. Однажды он был бы сдержаннее. Но теперь… Теперь всё изменилось.
---
Каждый день приносил что-то новое.
В один день Харуто мучила жуткая усталость — он почти не вставал с постели, и Рэйдзи лично следил, чтобы его никто не беспокоил. В другой день его невыносимо раздражало абсолютно всё. Он мог накинуться на Рэйдзи только за то, что тот слишком долго молчал или слишком быстро уходил. А иногда он требовал чего-то странного.
— Хочу моти с бобовой пастой. Прямо сейчас, — заявил он однажды вечером, лёжа на боку и глядя на мужа.
Рэйдзи поднял бровь.
— Сейчас ночь.
— Мне всё равно, — упрямо пробормотал Харуто, отвернувшись. — Если ты меня любишь, ты достанешь их для меня.
Рэйдзи молча поднялся, взял верхнюю часть доспехов и ушёл. Вернулся через полчаса — с маленьким деревянным коробом в руках. Харуто заморгал.
— Где ты…?
— Спалил лампу в доме кухарки. Она поняла намёк.
Харуто захлопал глазами. Потом уткнулся в одеяло.
— Ты самый лучший.
Рэйдзи сел рядом. Он не ответил, но, когда Харуто сел и взял моти, его рука мягко легла ему на талию.
---
Порой Харуто казалось, что он сходит с ума. Его тянуло к Рэйдзи так, как никогда раньше. Он хотел прижаться к нему, чувствовать его тепло, его запах. Он засыпал только тогда, когда его рука лежала на груди мужа. Но, одновременно с этим, он мог вспылить, уйти в слёзы из-за одной неудачно сказанной фразы.
Рэйдзи не говорил ничего. Он просто принимал это. Когда Харуто раздражался, он лишь выжидал, давая ему выплеснуть эмоции. Когда тот уставал и прижимался к нему — молча обнимал, проводя рукой по его спине. Он не спрашивал, не жаловался, не говорил, что это сложно. Он просто был рядом.
Впервые в жизни Харуто чувствовал себя в полной безопасности.
Время шло, и дни текли медленно, но неотвратимо. Беременность становилась всё более очевидной, и теперь весь дом знал, что скоро здесь появится новый наследник.
Харуто уже не мог игнорировать изменения. Его тело становилось мягче, движения осторожнее, а ночами он всё чаще кутался в тёплые одеяла, даже если в комнате было не холодно. Рэйдзи заметил это и однажды вечером, вместо обычного кимоно, принёс ему другой подарок — теплый плащ из мягкой ткани, подбитый мехом.
— Это… для меня? — Харуто провёл пальцами по гладкой ткани, удивлённо моргая.
Рэйдзи кивнул.
— Тебе нужно тепло.
Харуто прижал плащ к себе, и его глаза неожиданно наполнились слезами. Он уже привык к тому, что его эмоции играют с ним злую шутку, но всё равно не мог сдержаться.
— Ты… — он поднял голову, глядя в эти спокойные, тёмные глаза. — Ты такой заботливый…
Рэйдзи не ответил. Он просто помог ему накинуть плащ на плечи, а затем, медленно и бережно, провёл пальцами по его щеке.
---
Каждый день приносил что-то новое.
В один из вечеров Харуто вышел в сад, чтобы подышать свежим воздухом. Воздух был холоден, и первые звёзды уже загорелись на небе. Он чувствовал усталость, но оставаться в комнате не хотелось.
Рэйдзи неотступно следил за ним. Он был немного в стороне, но всё равно рядом.
— Хочу слушать музыку, — внезапно сказал Харуто, качая ногой в воздухе.
Рэйдзи взглянул на него.
— Музыку?
— Да. Ты же самурай, но твои люди умеют играть на сямисэне?
Рэйдзи чуть склонил голову.
— Если ты хочешь этого…
Через несколько минут во дворе появились самураи. Один из них держал сямисэн, другой взял флейту. Рэйдзи не любил шумных вечеров, но если Харуто хотел музыку — она будет.
И она зазвучала.
Мягкие звуки сямисэна вплелись в прохладный воздух. Флейта выводила плавную, печальную мелодию. Харуто закрыл глаза, позволяя этим звукам наполнить его.
А потом он ощутил тёплые пальцы, что осторожно касались его руки.
Он открыл глаза.
Рэйдзи молча смотрел на него.
— Ты... — Харуто замолчал. Ему не нужно было слов. Он просто сжал его пальцы в ответ.
Музыка звучала, ночь была тиха. И в этот момент мир вокруг них казался совершенным.
Зима продолжала своё неспешное шествие, покрывая Киото мягким снегом. Время шло, и каждый день приносил новые испытания. Харуто уже четыре месяца носил под сердцем ребёнка, и перемены стали не просто ощутимыми — они полностью переворачивали его жизнь.
Он стал чувствительнее. Мог заплакать из-за пустяка, расстроиться, если чай был недостаточно горячим, или если снег слишком быстро таял. Иногда ему казалось, что он сам не понимает, что с ним происходит.
Рэйдзи молча наблюдал за ним. Он никогда не осуждал, не говорил ничего лишнего. Просто был рядом, словно его тень.
— Почему ты так смотришь? — однажды спросил Харуто, когда Рэйдзи заметил, как он украдкой вытирает слёзы после прочтённого письма от матери.
— Я думаю.
— О чём?
— Как ты изменился.
Харуто замер, прижав письмо к груди.
— Я… изменился?
Рэйдзи кивнул.
— Ты стал нежнее. И сильнее.
Харуто отвёл взгляд. Он знал, что его тело меняется, но слышать это от Рэйдзи — было странно.
---
Тренировки во дворе проходили как обычно. Самураи каждый день отрабатывали удары, выполняли приказы командира.
Харуто наблюдал за ними, сидя на деревянной скамье. В его взгляде было что-то завораживающее, и когда Рэйдзи бросил короткий взгляд в его сторону, он понял: Харуто тосковал по движениям, по свободе.
Он сам пришёл на этот двор, сам захотел быть ближе.
— Хочешь попробовать? — вдруг спросил Рэйдзи, подходя ближе.
Харуто удивлённо поднял голову.
— Что?
— Меч.
Самураи замерли, услышав это.
Харуто растерянно посмотрел на мужа, но потом его губы дрогнули в лёгкой улыбке.
— Если ты научишь меня…
Рэйдзи взял деревянный меч и, не говоря ни слова, протянул его Харуто. Тот принял оружие, чувствуя, как его сердце ускоряет ритм.
— Встань ровно. Держи вот так.
Рэйдзи встал позади него, осторожно направляя его руки. Их пальцы соприкоснулись.
— Твой враг перед тобой. Ударь.
Харуто резко взмахнул мечом. Неловко, слишком слабо.
— Ещё раз.
Он повторил.
— Ещё.
Каждый раз Рэйдзи исправлял его, направляя движения. Самураи больше не обращали внимания на происходящее, продолжая тренироваться.
А Харуто продолжал биться.
Но вдруг мир резко поплыл перед глазами.
Тошнота, головокружение.
Он пошатнулся.
— Харуто!
Руки Рэйдзи подхватили его в последний момент, когда он начал падать.
— Лекаря! — громко приказал самурай.
Остальные тут же бросились выполнять приказ.
---
Очнулся он уже в комнате. Вокруг было тихо.
Рядом сидел Рэйдзи.
— Ты перегрузил себя, — тихо сказал он.
Харуто моргнул, тяжело выдыхая.
— Но я хотел…
— Ты не один теперь. Ты должен беречь себя.
Рэйдзи не упрекал. Он просто констатировал факт.
Харуто вдруг понял, насколько заботлив этот человек. И что его любовь — в каждом движении.
Он улыбнулся.
— Я буду стараться.
Рэйдзи кивнул, осторожно касаясь его руки.
И в этом прикосновении было всё.