Чудо
Ночь была долгой. Харуто лежал в постели, завернувшись в мягкое одеяло, но тепла не чувствовал. Он привык засыпать, ощущая рядом сильное присутствие мужа, чувствовать его дыхание рядом, слушать размеренные удары его сердца. Теперь же комната казалась слишком просторной, слишком тихой.
Он закрыл глаза, надеясь, что сон придёт быстро, но вместо этого его сознание уносило в воспоминания.
…Рэйдзи рядом. Его ладонь осторожно касается запястья Харуто, где холодный нефрит браслета кажется почти горячим. Их пальцы соприкасаются на мгновение, и этого достаточно, чтобы сердце затрепетало. Самурай молчит, но в его взгляде отражается обещание.
— Я вернусь, — говорит он, и Харуто верит.
Только во сне он мог снова чувствовать эти тёплые руки, видеть прощальный взгляд, чувствовать, как нежно, но уверенно его губы касаются его лба.
Когда он проснулся, за окном уже занимался рассвет. Серебристый свет зимнего утра медленно растекался по комнате.
Харуто сел на постели, сжал в руках край одеяла. Ощущение пустоты не исчезло.
Но он знал одно: ожидание — это тоже часть любви.
Прошла неделя.
Каждый день начинался одинаково: Харуто просыпался в пустой комнате, выходил в сад, прислушиваясь к звукам зимнего утра, но слышал только тишину. Слуги в доме были внимательны, но не навязывались, понимая, что молодой господин не в настроении для долгих разговоров.
Он проводил время в одиночестве, гуляя по заснеженному двору, глядя, как хлопья снега оседают на рукавах его тёплого кимоно.
Город жил своей жизнью: на улицах шла подготовка к Новому году, лавки украшались фонарями, в храмах раздавались звуки молитвенных колоколов. Харуто знал, что Киото полон суеты, что семьи собираются вместе, но сам он чувствовал себя отдалённым от всего этого.
Однажды днём он вышел во двор и сел на качели, которые для него сделал Рэйдзи. Провёл ладонями по деревянным поручням, словно вспоминая тёплые руки мужа.
— Сколько ещё ты будешь отсутствовать?.. — прошептал он, глядя в белое небо.
Ответа не было, лишь снег продолжал падать, укрывая землю мягким покрывалом.
До Нового года оставалось два дня.
Харуто знал, что его семья ждала его в отчем доме, но он отказался от приглашения. Он не хотел встречать праздник там, где всё напоминало бы о прошлом. Этот год был для него началом новой жизни, и он решил, что встретит его здесь, в доме своего мужа. Пусть даже без него.
В сопровождении одного из самураев, служивших Рэйдзи, он отправился на рынок. Киото был полон праздничного оживления: повсюду слышались разговоры, смех, гул торговцев, зазывающих покупателей. Запахи жареных каштанов, свежих сладких рисовых лепёшек и ароматного чая наполняли воздух.
Харуто медленно шёл по рядам, внимательно выбирая украшения. Он купил несколько бумажных фонариков, светильники с узорами журавлей и бамбука, символизирующие долголетие, а также алые ленты, которые традиционно вешали у входа, чтобы отпугнуть злых духов.
— Господин Харуто, — тихо сказал сопровождавший его самурай, — ваш выбор очень изыскан. Дом будет выглядеть по-настоящему празднично.
— Даже если Рэйдзи не вернётся к празднику, я хочу, чтобы здесь было тепло и уютно, — ответил Харуто, сжимая в руках тонкие шёлковые ленты.
Он понимал, что праздник без любимого не будет таким радостным, но если он украсит дом, то хотя бы создаст для себя атмосферу уюта. Пусть даже на время.
Харуто задумался, перебирая пальцами шёлковую ленту. Ему хотелось выбрать что-то особенное, что-то, что Рэйдзи действительно оценил бы. Он знал, что самурай не привык получать подарки, да и, скорее всего, просто сказал бы, что ему ничего не нужно.
— Что же мне купить для него? — тихо спросил он, обращаясь к самураю, который сопровождал его.
Воин посмотрел на него с лёгкой улыбкой.
— Командир никогда не говорил о своих желаниях, но я знаю, что он дорожит простыми, но важными вещами. Возможно, что-то, что он сможет носить с собой?
Харуто кивнул, принимая во внимание совет. Он оглядел лавки, и его взгляд остановился на одном из прилавков, где продавались ножны для мечей, украшенные искусной резьбой. Среди них был один, выполненный в чёрном лаке с тонким узором серебряного дракона, извивающегося по поверхности. Символ силы, защиты и верности.
— Этот, — решительно сказал он, указывая на ножны.
Продавец с поклоном протянул ему покупку, и Харуто осторожно провёл пальцами по гладкому покрытию. Он представил, как Рэйдзи примет подарок — без слов, но с лёгким, почти незаметным движением пальцев по поверхности ножен, выражая благодарность.
Теперь он чувствовал себя чуть спокойнее. Ему не терпелось вручить этот подарок, но для этого нужно было лишь одно — дождаться возвращения мужа.
Харуто бережно завернул ножны в ткань и спрятал покупку в рукава своего зимнего плаща. Теперь, когда он выбрал подарок, прогулка по рынку стала казаться легче. Он остановился у лавки с украшениями для дома и выбрал несколько светильников с тонким узором облаков и птиц. Их мягкий свет должен был наполнить резиденцию Рэйдзи теплом, которого сейчас так не хватало.
— Этого будет достаточно, — тихо сказал он, передавая деньги продавцу.
Самурай, сопровождавший его, молча следил за покупками, но когда Харуто уже собирался уходить, осторожно заговорил:
— Командир скоро вернётся. Вы сильно тоскуете, но он тоже, я уверен.
Харуто опустил взгляд. Конечно, он знал, что Рэйдзи не был из тех, кто выражает чувства словами. Но он чувствовал его заботу в каждом взгляде, в каждом жесте.
Они двинулись обратно в резиденцию. Небо медленно заволакивало снежными облаками, ветер стал холоднее, предвещая скорый снегопад. Харуто тихо вздохнул, оглядываясь на шумный рынок, а затем снова взглянул на свернутую ткань, где хранился подарок.
— Поскорее бы он вернулся, — пробормотал он себе под нос.
Завтра будет канун Нового года. Ему хотелось встретить его не в одиночестве.
Канун Нового года
Утро выдалось тихим. Харуто проснулся раньше обычного и долго лежал, вслушиваясь в звуки за окном. Ветер лениво шевелил створки, снег мягко оседал на крыши. В резиденции было непривычно пусто. Самураи, что обычно тренировались на площадке, сейчас занимались своими делами, а он остался наедине со своими мыслями.
Он поднялся, завернулся в тёплое кимоно и прошёлся по дому. Повсюду уже стояли подготовленные украшения: светильники, бумажные гирлянды, аккуратно расставленные у входа. Он постарался сделать всё, чтобы создать праздничную атмосферу, но без Рэйдзи дом всё равно казался пустым.
Во дворе тихо поскрипывали качели. Харуто подошёл и провёл пальцами по холодному дереву. Он помнил, как просил мужа построить их для него. Воспоминание вызвало у него лёгкую улыбку.
— Господин, — голос слуги вывел его из раздумий. — Вас зовут к столу.
Харуто кивнул, но не спешил уходить.
«Интересно, где он сейчас?», — думал он, глядя в серое небо.
Позже, вечером
Снег усилился. В резиденции зажглись светильники, наполняя двор мягким золотым светом. В комнате для приёмов уже был накрыт стол с праздничными угощениями, но Харуто не спешил садиться. Он стоял у окна, нервно теребя рукав своего кимоно.
И вдруг вдалеке послышался звук копыт.
Сердце екнуло. Он шагнул ближе к окну, всматриваясь в темноту. Вскоре из-за снежной завесы показались силуэты всадников. Знакомый строгий профиль, чёрные волосы, тяжёлая походка…
— Рэйдзи… — едва слышно выдохнул Харуто.
Рэйдзи вернулся.
Как только копыта лошадей коснулись заснеженной земли во дворе, Харуто не выдержал. Он сорвался с места, выбежал за порог, даже не замечая холода, и бросился к Рэйдзи. Самурай только успел спешиться, как омега крепко обнял его, зарывшись лицом в его плечо.
— Ты вернулся… — голос дрожал от радости и облегчения.
Рэйдзи не сразу ответил. Его руки медленно обвили тёплое, дрожащее тело Харуто, сжимая его ближе. Он почувствовал, как омега слегка дрожит, не то от холода, не то от переполнявших эмоций.
— Я обещал, — тихо произнёс он, глядя на макушку мягких рыжеватых волос.
Харуто не отпускал его ещё какое-то время, будто боялся, что тот снова исчезнет. Только когда остальные самураи, сопровождавшие командира, начали спешиваться и разбирать вещи, он наконец сделал шаг назад, оглядывая мужа с ног до головы.
— Ты в порядке? — спросил он, быстро оглядывая его.
Рэйдзи лишь кивнул, но потом, словно что-то вспомнив, развернулся к своей лошади и достал из седельной сумки небольшой свёрток.
— Это тебе, — произнёс он, протягивая Харуто свёрток с аккуратно упакованными сладостями.
Омега удивлённо моргнул, принимая подарок. Он развернул ткань и увидел внутри нежные моти, обсыпанные сладкой мукой, и ароматные дораяки.
— Ты… Ты привёз мне сладости? — его голос дрожал от нежности.
Рэйдзи отвёл взгляд, но уголки его губ чуть дрогнули в слабой улыбке.
— Ты любишь их, — просто ответил он.
Харуто прижал свёрток к груди, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
— Спасибо…
Но это был не единственный подарок. Один из самураев передал Рэйдзи длинную деревянную коробку, перевязанную лентой.
— И ещё кое-что, — сказал он, протягивая её Харуто.
Омега осторожно открыл коробку, и его глаза расширились. Внутри лежало изысканное кимоно — глубокого синего цвета с узором из серебристых журавлей и цветущих слив.
— Это… — Харуто провёл пальцами по гладкой ткани, — это так красиво…
— Я увидел его в мастерской в Хиросаки, — произнёс Рэйдзи, — и подумал, что оно тебе подойдёт.
Харуто не знал, что сказать. Он просто шагнул ближе и снова обнял мужа, на этот раз медленно и осознанно.
— Ты самый лучший, — прошептал он, прижимаясь к его груди.
Рэйдзи не ответил словами — он просто накрыл ладонью затылок Харуто и крепко прижал его к себе.
В этот момент снег тихо падал с неба, свет фонарей отбрасывал тёплое свечение, и весь мир вокруг казался далёким. Остались только они двое.
Новогодняя ночь
Когда они вошли в дом, слуги уже подготовили тёплую воду, чтобы Рэйдзи мог смыть с себя дорогу, а также накрыли стол с угощениями. Харуто, всё ещё прижимая к груди подарок мужа, едва дождался момента, чтобы развернуть и рассмотреть его получше.
Синий шёлк переливался в свете ламп, а серебряные журавли казались готовыми взлететь. Он осторожно провёл пальцами по ткани, прежде чем быстро переодеться. Кимоно оказалось лёгким, но тёплым, а его цвет подчёркивал золотистый оттенок глаз омеги.
Когда он вернулся в главную комнату, самураи уже расселись за стол, а Рэйдзи ждал, стоя у дверного проёма. Его взгляд был непроницаемым, но когда он увидел Харуто в подаренном кимоно, в его глазах промелькнул едва уловимый блеск одобрения.
— Тебе идёт, — тихо сказал он.
Харуто слегка смутился, но в то же время почувствовал приятное тепло внутри.
— Спасибо, — прошептал он, а затем сел рядом с мужем.
Вечер проходил в необычайно тёплой атмосфере. На столе были традиционные блюда — запечённая рыба, рис, тёплый суп мисо, моти и сладкие дораяки, которые Рэйдзи привёз специально для Харуто. Даже самураи, обычно сдержанные, позволяли себе немного расслабиться, обсуждая события уходящего года.
Харуто украдкой наблюдал за Рэйдзи. Несмотря на суровый облик, самурай выглядел спокойным, даже умиротворённым. Он не участвовал в разговорах, но его присутствие само по себе внушало чувство защищённости.
Когда ужин подошёл к концу, один из самураев снаружи воскликнул:
— Началось!
Все переглянулись, а затем встали и направились на улицу.
Небо над Киото озарилось вспышками. Яркие огни вспыхивали и рассыпались разноцветными искрами, отражаясь в заснеженных крышах. Фейерверки поднимались высоко в небо, разрывая тишину ночи треском и гулом.
Харуто замер, запрокинув голову, любуясь этим зрелищем.
— Красиво, — прошептал он.
Рэйдзи стоял рядом, наблюдая не столько за фейерверками, сколько за своим омегой. В отблесках огней лицо Харуто светилось восторгом, его глаза отражали огненные искры, а губы были приоткрыты.
— Да, — только и сказал самурай, но в этот момент он смотрел не в небо, а на него.
Харуто почувствовал его взгляд, повернулся и на мгновение встретился с ним глазами. В сердце что-то дрогнуло.
И в ту же секунду новый залп озарил ночное небо, и в воздухе разлетелись золотые лепестки света.
Под мерцанием огней
Когда фейерверки затихли, самураи начали расходиться, оставляя господ наслаждаться последней ночью уходящего года. Рэйдзи без слов кивнул своим подчинённым, отпуская их, а затем мягко коснулся локтя Харуто, подталкивая его в дом.
— Пойдём.
Омега послушно последовал за ним, ощущая приятное тепло от близости мужа. В комнате царила уютная тишина. Лёгкий свет от бумажных фонарей отбрасывал мягкие тени на стены, создавая атмосферу уединённости.
Харуто замер на мгновение, словно собираясь с мыслями, затем подошёл к комоду и достал свёрток, завёрнутый в тёмно-синюю ткань. Он держал его осторожно, как нечто драгоценное.
— Это для тебя, — негромко сказал он, протягивая подарок.
Рэйдзи, молча принимая его, развернул ткань и увидел искусно сделанные ножны. Они были вырезаны из дорогого дерева, отполированы до гладкости и украшены резными узорами в виде цветущих ветвей сливы. Тонкие линии серебра подчёркивали рисунок, делая его ещё изысканнее.
— Я купил их специально для твоего меча, — пояснил Харуто, наблюдая за реакцией мужа. — Символ сливы — это стойкость перед холодами и новые начала. Как наша с тобой жизнь.
Рэйдзи долго смотрел на подарок, проводя пальцами по гладкой поверхности. В глазах самурая что-то промелькнуло — благодарность, уважение, но самое главное — нежность.
Он отложил ножны в сторону и, не говоря ни слова, медленно опустился перед Харуто, взяв его лицо в ладони.
— Мне всегда было проще молчать, — заговорил он глухо, будто с трудом позволяя себе сказать то, что давно хотел. — Но я хочу, чтобы ты знал.
Он провёл пальцем по его щеке, глаза тёмными всполохами задержались на золотистых зрачках омеги.
— Я люблю тебя.
Сердце Харуто замерло на мгновение, а затем забилось сильнее. Его губы дрогнули, и он вдруг рассмеялся — легко, искренне, как ребёнок, обретший что-то бесконечно ценное.
— Ты не представляешь… как долго я ждал этих слов, — прошептал он.
Рэйдзи не ответил, только склонился ближе и, впервые позволяя себе слабость, поцеловал Харуто так, будто хотел вложить в этот поцелуй всё, что не умел выразить словами.
Под шелестом ночи
Комната была наполнена мягким светом фонарей, отбрасывающих на стены тени, напоминающие очертания ветвей. Снаружи было тихо, только лёгкий ветер раскачивал бумажные ширмы, наполняя воздух едва уловимым звуком.
Харуто всё ещё чувствовал тепло губ Рэйдзи, пока смотрел в его глаза — глубокие, темные, словно бездонные озёра в свете луны. Омега дышал неровно, ощущая, как сердце бьётся в груди, будто стремясь вырваться наружу.
Рэйдзи молчал, но взгляд его говорил больше, чем любые слова. Он медленно провёл пальцами по линии скулы Харуто, опустился к его шее, оставляя лёгкий след тепла. Это было так непривычно — видеть его таким, таким нежным, открытым…
— Ты точно этого хочешь? — тихо спросил Харуто, чувствуя, как по его коже пробегают мурашки.
Рэйдзи не ответил сразу. Вместо этого он наклонился ближе, провёл губами по виску омеги, касаясь его кожи так осторожно, будто боялся спугнуть.
— Да, — прошептал он наконец.
И в следующий миг омега почувствовал, как сильные руки обвили его, притягивая ближе. Тепло разлилось по телу, когда Рэйдзи осторожно уложил его на татами, накрывая собой. Их дыхания смешались, а прикосновения становились глубже, смелее.
Харуто не мог не улыбнуться. Кто бы мог подумать, что этот суровый самурай, молчаливый и строгий, будет так трепетно прикасаться к нему, будто он самый ценный человек в этом мире?
Ночь, наполненная шелестом дыхания, прикосновениями и тихими словами, продолжалась, вплетая в их историю новую главу — главу, где не было места одиночеству, только двое, связанных судьбой и любовью.
Этой ночью между ними больше не было преград. Только двое, их дыхание, тепло друг друга и длинная, наполненная чувствами ночь.
Утро новой жизни
Первые лучи солнца пробрались сквозь бумажные перегородки, мягко освещая комнату. Воздух был прохладным, свежим, наполненным запахом ночного снега.
Харуто проснулся от ощущения чего-то тёплого и тяжёлого вокруг своей талии. Он медленно моргнул, ещё не до конца осознавая, где находится. Потом почувствовал ровное дыхание у себя над ухом и понял — Рэйдзи.
Омега повернул голову, и его взгляд наткнулся на лицо самурая. Даже во сне Рэйдзи выглядел спокойно и величественно. Его длинные волосы разметались по подушке, а рука всё ещё крепко держала Харуто, словно боялась отпустить.
Харуто тихо усмехнулся и осторожно провёл пальцами по его щеке.
— Неужели ты и во сне такой серьёзный? — пробормотал он, надеясь, что тот не проснётся.
Но Рэйдзи, кажется, и не собирался. Он лишь глубже вдохнул, сжав омегу ещё крепче, и снова замер.
Харуто чувствовал, как его сердце замирает от этой мелочи. Он никогда не думал, что сможет увидеть его таким. Таким тёплым.
Ещё вчера он бы не поверил, что всё это возможно. Что самурай, который был обязан вернуть его, сам захочет оставить его рядом. Что в его холодных глазах появится тепло, а в словах — признание.
Он провёл пальцами по его губам, вспоминая их вкус.
«Я люблю тебя».
Эти слова до сих пор звучали у него в голове.
— Я тоже тебя люблю, — тихо прошептал он, думая, что Рэйдзи не услышит.
Но самурай неожиданно открыл глаза.
— Знаю, — спокойно ответил он.
Харуто вздрогнул.
— Ты не спал?!
— Ты слишком громко думаешь.
Омега вспыхнул, но тут же вздрогнул, когда Рэйдзи потянул его к себе и спрятал лицо в его волосах.
— Дай мне ещё немного полежать с тобой, — глухо пробормотал самурай.
Харуто замер. А потом медленно улыбнулся.
— Хорошо, — прошептал он, позволяя себе утонуть в этом тепле.
И пусть за окном уже началось утро, для них двоих время пока могло подождать.
День, что принадлежит только им
Когда Рэйдзи наконец позволил себе встать, солнце уже давно поднялось над горизонтом. Харуто всё ещё лежал на футоне, наблюдая за тем, как самурай надевает свою тёмную хаори, аккуратно расправляя ткань.
— Уже уходишь? — голос омеги прозвучал мягко, но с лёгкой ноткой разочарования.
Рэйдзи повернулся к нему, внимательно разглядывая. После ночи Харуто выглядел особенно хрупким, его кожа светилась в мягком утреннем свете, а золотистые глаза всё ещё хранили тень сна.
— Нет, — наконец ответил самурай. — Сегодня день принадлежит только тебе.
Харуто сел, удивлённо моргая.
— То есть?..
— Я не буду заниматься делами, не буду покидать резиденцию. Хочу провести время с тобой.
Омега не сразу нашёл, что сказать. Сердце предательски застучало быстрее.
— Тогда… — он опустил взгляд на свои руки, немного смущённо. — Давай прогуляемся.
Рэйдзи кивнул.
Первый день вместе
Они вышли во внутренний двор, где снег уже покрывал землю лёгким белым покрывалом. В воздухе витал морозный запах свежести.
Харуто надел своё тёплое кимоно и плотнее закутался в хаори, которую ему протянул самурай.
— Ты всегда так заботлив? — улыбнулся он, когда тёплая ткань коснулась его плеч.
Рэйдзи промолчал, но уголки его губ едва заметно дрогнули.
Их прогулка была тихой, спокойной. Они шли по тропинке, оставляя за собой следы на снегу. Харуто время от времени останавливался, чтобы полюбоваться заснеженными деревьями, а Рэйдзи просто шагал рядом, следя, чтобы омега не замёрз.
Когда они вернулись в главный двор, Харуто внезапно повернулся к нему.
— Рэйдзи… — он покраснел, но не отвёл взгляда. — Ты ведь… ты ведь всегда будешь рядом, да?
Самурай внимательно посмотрел на него. В глазах омеги читалась искренняя надежда.
— Всегда, — тихо, но твёрдо ответил он.
Харуто улыбнулся, а затем, сам того не осознавая, шагнул вперёд и обнял его.
Рэйдзи не стал говорить ничего лишнего. Он просто закрыл глаза и сжал его в ответ.
Этот день действительно принадлежал только им.