Часть 4
Это утро оказалось одним из самых тяжёлых в моей жизни. Я сидела рядом с мамой в лимонной гостиной на втором этаже, где время, кажется, замедлило свой ход. Все казалось каким-то нереальным. Мама была поглощена своими мыслями, сидя на серовато-горчичном диване, с пустым взглядом, устремлённым куда-то в пространство, в никуда. Я аккуратно села рядом, чуть смещая её, но не зная, что сказать. И мне казалось, что слова застряли где-то в горле, точно так же, как у мамы, которая всё равно не могла молчать.
— В такой тяжелый момент, когда нам нужна помощь, когда это связано с его родной дочерью, он решил просто исчезнуть. Просто оборвать все связи, — вдруг она вскричала, и её голос стал резким, как натянутая струна. — Софи, я дышать не могу от мысли, что он с ней.
Её слова врезались в меня. Всё так знакомо. В голове всплыл яркий эпизод. Потёртые двери его квартиры, он в костюме, улыбается. Рыжая дама с длинными серьгами и взъерошенными кудрями, собранными в аккуратный пучок. Я не буду говорить ей об этом. Это только добавит огня в уже пылающий пожар её эмоций.
Она продолжала, не замечая, что я едва держусь на краю пропасти:
— Он обязан дать деньги на Хелену! Хотя бы половину! Как я могу выплатить целую тысячу долларов, когда я кормлю вас, оплачиваю все расходы?! — С её голосом всё больше стало перебивать что-то металлическое, как будто её обуревает не только гнев, но и слёзы, которые она сдерживала. — Если он так решил, тогда я пойду в суд, потребую развод и компенсацию!
Я не могла спокойно смотреть на это. Она буквально изрыгалась в отчаянии, а я... я чувствовала, как весь этот накал нарастает. Но в ответ я едва произнесла:
— Пожалуйста, успокойся. Мы обязательно решим эту проблему позже. Сейчас нужно подумать о Хелене.
Мои слова звучали тихо, почти утробно, как будто я пыталась успокоить не только её, но и саму себя. Сестра... В последние несколько недель она меня просто бесила. Вместо того чтобы извиниться, она продолжала подливать масла в огонь своим отношением. И теперь вся эта нагрузка падала на наши плечи, на маму. Я вздохнула, пытаясь понять, в чём проблема.
— Ты не думаешь, что Хелена заслуженно отчислена? — спросила я, не скрывая раздражения.
Мама посмотрела на меня, как на предателя, и её глаза потемнели от недовольства.
— Ты что, совсем её не поддерживаешь? Ты же её сестра! Как ты можешь отвернуться от неё?
Я посмотрела в её лицо и почувствовала, как мне хочется вскрикнуть. Злость накрыла, как волна.
— Когда я в седьмом классе случайно разбила посуду в столовой, ты на совете прилюдно меня отругала и унизила, — сказала я, уже не сдерживая своих эмоций. — Хотя я тогда поскользнулась, не нарочно. Помнишь?
Она не могла ответить сразу. В её глазах мелькнула тень осознания, но она не успела переварить это, как я продолжила:
— Я несла на подносе тарелку с отвратительными макаронами, шоколадный пудинг и порезанные бананы. Кто-то разлил морс, а я споткнулась, и вот, моя нога взлетела, а потом всё посыпалось. Твои слова — «Софи, извинись!» — громче, чем все разговоры! Почему ты тогда не поверила мне?
Мама застыла, а я почувствовала, как мои слова опрокидывают её, как будто она встала перед пропастью. Я ждала, но ответа не последовало. Вместо этого я поймала её взгляд — взгляд, в котором было сожаления— Ты понимаешь, что это было несправедливо? — произнесла я уже почти шёпотом.
Мама отвела взгляд и, наверное, поняла, что не может ответить. Она вздохнула, как будто сдерживая слёзы, и наконец, произнесла:
— Софи, ты должна поговорить с Хеленой. Ты — её сестра. Уговори её извиниться перед Бритни. Это важно, пока я буду собирать деньги.
Она достала телефон и начала набирать номер. Сдавленный голос выдавал её усталость и растерянность.
Я не стала спорить. Мама и так на пределе. Я не хотела возвращать её в этот хаос. Я просто молча вышла из комнаты и направилась в нашу общую с Хеленой спальню. Здесь всё было так знакомо и одновременно чуждо. Нежно-розовые стены, плакаты с блошиных рынков, рваные обои и две односпальные кровати. Всё в этой комнате напоминало мне о том, что мы когда-то были семьёй, а теперь не всё так просто.
Хелена сидела за столом, рисуя что-то в своём альбоме. Она даже не заметила, как я вошла. Мелкие звуки карандаша, скользящего по бумаге, были единственными звуками в комнате, когда я подошла.
— Ты там не была, — бросила она, не поднимая головы.
Я села рядом на её кровать, аккуратно вытянув ноги.
— Что? — спросила я, не зная, как начать этот разговор.
Она откинулась на стуле, поставила карандаш и повернулась ко мне.
— Ты никогда там не была, не видела всего, что со мной происходило, — ответила она, слабо улыбнувшись, но в её глазах был какой-то мрак, скрытый за этими словами.
Я замолчала, не зная, что ответить, и просто прислушивалась к её голосу, который становился всё более холодным и отстранённым.
— Знаешь, почему там была всего одна родительница, хотя побила я двоих девочек? — продолжила она. — Мари не пришла, хотя ей досталось больше всего. И её мамы не было.
Я затаила дыхание.
— К чему ты клонишь? — спросила я, не понимая.
— Мама Мари работает в "Лау Фирм", — сказала она спокойно, как будто произнесла что-то очевидное. — А ещё Мари натурально рыжая. И ещё они из Лос-Анджелеса. Серьги, которые мама описывала, привезены из самого популярного ювелирного магазина оттуда.
Меня будто ударило током. Мозг не мог уловить всего сразу, но я начала собирать воедино эти фрагменты. Всё становилось ясным. Вся эта ситуация с его исчезновением, странными женщинами, секретами...
— Ты понимаешь, что это значит? — прошептала Хелена, её голос срывался. — Это она. Мама Мари. Та самая рыжая.
Хелена молча протянула мне телефон. На экране высветилось изображение: Мари в солнцезащитных очках, её мать с распущенными кудрями, держащая в руке бокал с шампанским. Но главное было не это. На заднем плане, в расфокусе, стоял мужчина в идеально выглаженном костюме, с лёгкой улыбкой на лице.
Мой отец.
— Господи, — выдохнула я.
Он не просто разорвал с нами связь. Он лгал. У него была другая семья. Или, возможно, что-то ещё хуже — двойная жизнь.
— Нам нужно поговорить с ним, — сказала я, поднимаясь на ноги. — Я поеду к нему.
— Софи, нет, — Хелена схватила меня за запястье. — Ты знаешь, что мама будет против.
— Я не прошу разрешения. Я должна узнать правду.
Я приехала к зданию, где работал отец. Высотка из стекла и стали отражала серое небо, а вестибюль встретил меня холодным светом и запахом кофе из кофейни у входа.
— Добрый день, — обратилась я к женщине на ресепшене. — Мне нужен Эдвард Лоуренс.
Секретарь с лёгким недоумением посмотрела на меня поверх очков.
— Его сегодня нет в офисе.
— А где он?
Женщина пожала плечами. Я почувствовала, как внутри меня закипает гнев. Как можно так просто исчезнуть? Уйти из семьи, забыть нас, словно мы никогда не существовали?
И тут я заметила её.
Рыжая женщина.
Она стояла в другом конце холла, держа в руке телефон. Я резко направилась к ней, не задумываясь о последствиях.
— Вы, — выдохнула я, когда оказалась рядом.
Она перевела на меня взгляд, сначала озадаченный, потом узнающий.
— Софи? — её голос был низким, мягким, словно она удивилась, но не испугалась. — Что ты здесь делаешь?
— Где мой отец? — мой голос сорвался на хриплый шёпот.
— Его нет здесь, — ответила она ровно.
— Я знаю, что он с вами. Я знаю, что вы... — меня затрясло от злости. — Вы разрушили нашу семью.
Её лицо оставалось бесстрастным, но в глазах мелькнула тень сожаления.
— Ты не понимаешь всей картины.
— Так объясните мне, — я сжала кулаки. — Где он? Где мой отец?
Она отвела взгляд, словно боролась с собой, а потом тихо сказала:
— Может, дома. Он взял сегодня выходной.
Я стояла перед дверью студии, сердце бешено колотилось в груди. Внутри царила тишина, слишком глубокая для такого места. Я толкнула дверь, и петли скрипнули, нарушая безмолвие. Запах пыли, кофе и чего-то металлического ударил в нос. Слабый свет пробивался сквозь закрытые жалюзи, отбрасывая длинные полосатые тени на пол.
Первое, что я увидела, был перевёрнутый стол. Потом — листы бумаги, разбросанные вокруг, словно их разметал внезапный порыв ветра. Мой взгляд метался в поисках чего-то, что дало бы мне ответ, пока не остановился на тёмном силуэте в дальнем углу комнаты.
— Папа? — мой голос дрогнул, хотя внутри меня бушевало пламя злости и разочарования.
Но он не ответил. Я сделала шаг вперёд, потом ещё. Сердце замедлилось, переходя в болезненное сжатие.
Он сидел в кресле, запрокинув голову назад, волосы растрёпаны, а шея...
Я вскрикнула и отшатнулась, ударившись спиной о стойку с книгами. На его шее было что-то... неровный след, покрасневшая кожа. Я не могла дышать. В висках гулко стучала кровь.
— Папа... — выдохнула я, подлетая к нему, пытаясь нащупать пульс.
Его кожа была холодной.
Меня охватил ужас. Я схватила его за плечи и потрясла, но его тело было безжизненным. В комнате вдруг стало невыносимо душно, как будто воздух сам сгустился, утяжеляя атмосферу. На краю сознания я услышала тихий звук — словно шёпот ветра или чей-то вздох. Мне показалось, что свет в комнате дрогнул, и... стены начали мерцать.
Я моргнула. Мир вокруг завибрировал, как будто сама реальность сдвинулась. Краем глаза я заметила что-то — или кого-то — в зеркале напротив. Высокая тень с горящими глазами. Я вскрикнула, но не успела разглядеть.
Всё вокруг вспыхнуло белым светом, поглотив меня. Я почувствовала, как земля уходит из-под ног, как будто меня втягивало в пустоту. Страх превратился в нечто большее — в осознание, что я не просто теряю сознание, а... исчезаю.
Последнее, что я услышала, был собственный голос, зовущий отца.
А потом наступила темнота.
Холод впился в мои плечи, едва я пришла в сознание. Я не сразу поняла, где нахожусь. Пространство вокруг дышало тишиной. Проблески света пробирались сквозь занавески, лениво раскачиваясь от лёгкого дуновения ветра. Медленно поднявшись на локтях, я огляделась.
Это был не мой дом.
Комната наполнялась запахами старого дерева, чуть уловимого дыма и чего-то травянистого, терпкого. Массивный деревянный стол, заваленный книгами в кожаных переплётах, с потрескавшимися страницами и странными символами на корешках. Полки, уходящие вверх, к затянутому паутиной потолку. Каменный камин с давно угасшими углями, над которым висел серебряный кинжал. Неровные стены из серого камня давали понять, что это здание построено много веков назад.
Тонкие пальцы коснулись чего-то мягкого. Это была длинная, чёрная мантия. Она лежала на спинке деревянного кресла. Моя кожа горела от холода, пуховик был мокрый и липкий от... крови? Нет, это всего лишь вода, влага откуда-то снаружи. Я скинула пуховик на пол и укуталась в мантию. Ткань оказалась плотной, немного шершавой, но приятно тёплой.
Это сон? Бред воспалённого разума?
Я крепко зажмурила глаза, считая до десяти, а затем резко открыла их. Ничего не изменилось.
— Проснись, Софи, — пробормотала я, вцепившись ногтями в предплечье и сжимая, пока не почувствовала боль. — Это просто сон. Просто сон.
Но сон не заканчивался.
Тяжело сглотнув, я огляделась. Мои ноги бесшумно ступали по массивному деревянному полу, скрип которого звучал глухо, словно комната не хотела выдавать мои шаги. На столе что-то блеснуло. Это был амулет — тот самый, который привёл меня сюда. Я осторожно подняла его. Камень в центре отливал темно-зелёным цветом, внутри него переливались живые искры, словно огоньки светлячков.
Я дотронулась до гладкой поверхности, но амулет остался холодным. Он не пульсировал, не вибрировал, не светился. Просто лежал в моих ладонях, как обманчиво обычная вещь, хотя я знала — в нём кроется что-то большее.
Тут мне стало не по себе. Вся эта обстановка... Я была здесь не одна. Я чувствовала чей-то взгляд, хотя вокруг не было ни души. Глухая тишина становилась угнетающей. Я сделала глубокий вдох и двинулась к двери. Она выглядела тяжёлой, сделанной из массива дерева, украшенной коваными узорами.
Когда я дотронулась до ручки, на улице завыл ветер. Глухой, протяжный, он звучал так, будто сам лес стонал от боли. Дрожь прошла по моему телу. Я сжала зубы и толкнула дверь.
Передо мной раскинулась ночная деревня. Узкие улочки, вымощенные булыжником, извивались между высокими домами с резными окнами. Фонари, подвешенные на кованых кронштейнах, мерцали слабым янтарным светом, но вокруг витал густой туман, смазывая границы реальности. Вдалеке звучали отголоски шагов, странные шорохи, словно кто-то двигался в тенях.
Я сглотнула и сделала шаг вперёд, чувствуя, как сердце колотится в груди. Этот мир казался реальным. Слишком реальным.
Я брела по улицам, не зная, куда идти. Темнота сгущалась, а воздух наполнялся прохладной сыростью. Желудок болезненно сжался — я не ела целый день, а может, и дольше. Всё тело ныло от усталости, но остановиться я не могла. Каждый шаг давался с трудом, но страх перед неизвестностью подгонял меня вперёд.
Вдруг впереди мелькнуло что-то светлое, и я заметила открытую лавку. Из окна лился тусклый свет, а воздух был пропитан запахом свежего хлеба и чего-то сладкого. Сердце сжалось в странном предчувствии. Я шагнула ближе.
Дверь приоткрылась, и на пороге появилась девушка. Шатенка, чуть выше меня, с внимательными, прищуренными глазами. Она была в простой льняной рубашке и коричневом кожаном фартуке, а её руки были испачканы мукой. Глядя на меня, она скрестила руки на груди.
— Ты выглядишь так, словно пришла неоткуда, — протянула она, склонив голову набок.
Я напряглась. Солгать? Но что именно сказать? Девушка не выглядела враждебной, скорее заинтригованной, но всё же я не могла быть уверена.
— Я... я просто потерялась, — осторожно ответила я.
Она вскинула бровь.
— А мантию ты где взяла?
Я машинально сжала полы ткани, чувствуя себя разоблачённой. Глупо, конечно. В этом мире моя одежда явно выделялась.
— Это... долгий рассказ.
— У меня есть время, — она ухмыльнулась, но в её глазах не было лёгкости. Скорее, скрытая настороженность. — Ладно, заходи. Меня зовут Тэсс.
Я шагнула внутрь, и меня тут же обдало волной теплого, уютного аромата специй. Лавка была заставлена полками с травами, бутылочками с зельями и странными предметами, напоминающими то ли талисманы, то ли инструменты.
Тэсс подошла к печке, открыла её, и запах яблок и корицы стал сильнее.
— Ты проголодалась? — спросила она, вынимая противень. — Я как раз испекла пирог.
Желудок тут же предательски заурчал, и Тэсс хмыкнула.
— Похоже, это "да". Держи.
Она протянула мне тёплый кусок, и я почувствовала, как внутри разливается ощущение уюта. Пока я жадно откусывала, Тэсс внимательно меня разглядывала. Не из праздного любопытства — её взгляд был слишком изучающим, словно она что-то искала во мне.
— Так что, расскажешь, как ты сюда попала? — спросила она, подперев подбородок рукой.
Я заколебалась. Могу ли я ей доверять? Почему она вообще так заинтересована? В голосе не было откровенной подозрительности, но я чувствовала — ей нужно больше, чем просто история случайной путешественницы.
Я поставила чашку с водой на стол и медленно вдохнула.
— Тэсс... Что ты хочешь узнать? — мой голос был мягким, но в нём прозвучала осторожность.
Она прищурилась.
— Не будь наивной. Ты выглядишь не так, как обычные путники. Ты ведёшь себя странно. Да и амулет в твоей руке... — она кивнула на кулон, который я даже не успела спрятать под одежду. — Я знаю, что это.
Я непроизвольно сжала его ладонью, чувствуя, как он нагревается. Всё внутри похолодело.
— И что это, по-твоему? — спросила я, пытаясь скрыть дрожь в голосе.
Тэсс чуть склонила голову.
— Магия. Очень старая магия. И она не принадлежит этому городу.
Я сглотнула, но промолчала. Она действительно знала, о чём говорила. И если бы я солгала, она бы поняла.
— Лиам, — сказала она вдруг, — Ты не знаешь, кто он?
Глухая боль ударила по сознанию, вспоминая его взгляд, его голос, тёплое мерцание камня. Что-то тёмное всплыло в памяти, но я не могла ухватить это.
— Ты... ты его знаешь? — выдохнула я.
— Нет. Но знаю, что он связан с этим миром, — её голос был ровным, но в нём читалась скрытая напряжённость. — Если ты здесь, значит, он привёл тебя. А значит, у тебя есть Дар. Вопрос в том, какой.
Я покачала головой, пытаясь осмыслить. Слишком много информации. Слишком быстро.
— Я не знаю, что делать, — призналась я. — Я просто хочу вернуться домой.
Тэсс не смеялась. Она не говорила, что это глупо. Она просто посмотрела на меня долго, а потом тихо вздохнула.
— Это не так просто, как ты думаешь.
Я прикусила губу.
— Но возможно?
Тэсс отвернулась, подошла к полке с книгами, провела пальцами по переплётам. Потом медленно кивнула.
— Возможно. Но за всё приходится платить. Вопрос в том, готова ли ты узнать цену. — Её голос стал тише, почти задумчивым. — Каждое использование магии требует отдачи. Чем больше ты используешь силы, тем больше тебе нужно будет заплатить. И в конце концов ты можешь лишиться самой себя.
Я сглотнула. Тем временем, внутреннее ощущение тревоги не покидало меня. Я взяла амулет в руки, чтобы попробовать снова. Я не знала, что именно я хотела сделать, но я думала, что он может показать мне путь назад, домой.
Внезапно мир вокруг меня стал расплываться, все начало вращаться, и пространство передо мной начало исчезать.
Свет оглушил меня, и когда я открыла глаза, я снова стояла в студии. Отец был мертв. Но что-то изменилось — я больше не ощущала холод, не слышала тех теней в воздухе. Я снова была здесь, но только теперь все было по-другому.