Роза Мунды

Рассвет. И мирно чайки
Летают над водой.
В своей крикливой шайке
Играются с волной.

И берег, и причал,
И утреннюю дымку,
И край отвесных скал
Чуть луч держал в обнимку.

Там отдалённо где-то
На ближнем берегу
С лучом, торговцы, света
Построились в кругу.

И голоса людей
Чуть слышно раздавались.
И в утренней воде
Лишь дети их купались.

Корабль чуть заметно,
Немного раскачался,
Но так же безответно
Стоять в тиши остался.

Молчал на море штиль,
Не двигалась волна,
На брег осела пыль,
Чем вся земля полна.

И луч в секунду эту,
Сливаясь с блеском солнца,
Даря тепло к рассвету,
Теперь, как угли, жжëтся.

Все Всадники проснулись,
Проснулись моряки,
В свет солнца окунулись,
Туману вопреки.

И снова день забрезжил.
Корабль, точно ожил.
Весь мир рассвет понежил,
Заката не был строже.

Проснулся Сева рано,
Как будто и не спал!
Он с духом урагана
Ни капли не устал.

В каюте было душно,
Свет еле проникал.
И воздух добродушно
Корабль не впускал.

Пыль на свету летала,
Каюта "закипела",
В округе все молчало,
Кровать лишь заскрипела.

И Сева, не теряясь,
На палубу вбежал.
Он, в мыслях растворяясь,
Почти воображал.

На палубе, однако,
Уже работа шла.
И рыжая собака
Случайно забрела.

Работали матросы,
Трудился капитан.
Они, как альбатросы,
Что любят океан.

И Всадников вожак
Слонялся беспрестанно.
Он точно не моряк,
На корабле - нежданно.

К нему подходит прямо,
Замедлясь, без желанья,
Помещик, словно яма
Меж ними и страданья.

И воздух раскалился,
Как будто не морской.
Вожак не изменился
И помахал рукой.

"Приветствую вас снова", -
Сказал он дружелюбно.
Его любое слово
Поистине абсурдно.

Но Сева без ответа
Приветствие оставил,
В лучах дневного света
Ни слова не добавил.

"Я не слуга, не паж,
Не присягал я вам, -
Продолжил тихо страж, -
И вам помог я сам.

Сдержал я обещанье,
Спас ваше я желанье.
Но люди так обманны!
Что ж вы не благодарны?

Мы далеко сейчас,
Мы на краю отшиба".
Но Сева в первый раз
Сказал ему: "Спасибо".

У чёрного покрова
Стал сильно ветер дуть,
Но все крестьяне снова
Готовы были в путь.

На лицах их смиренных
И мускула не дрогнет.
След этих воинов верных
Навеки не иссохнет.

У местного торговца
Оставив лошадей,
Проведали у горца
Дорогу поверней.

Оставили лишь только
Двух вороных коней.
С припасами котомка
И стрелы - поважней -
Всё погрузили ёмко
На вороных коней.

Теперь команда эта
На берегу стояла.
Их вдаль звала планета,
И Роза созывала.

Со стражами простились,
Простились с моряками,
На Всадников не злились,
Махали им руками.

Теперь остались горы
Одни лишь впереди,
А корабля узоры
Мерцали позади.

Порывы разыгрались,
Лишь слышен ветра свист,
Стволы, сучки ломались,
А с них срывался лист.

Петь птицы перестали,
Сгустились облака.
Обрыв крутой и дали,
И горная река
Заклятье посылали
И порчу навека.

Была земля не ласкова
В возвышенных краях,
Так знала много тяжкого:
Тревоги, пыль и прах.

Она ворчала, словно
Проклятье бормоча,
Под нос шептала томно,
Озлобленно ворча.

Деревья зло шуршали,
Гостям не рады были,
Зло камни излучали
Под толстым слоем пыли.

Гостей оклеветала
Здесь редкая трава,
И неба созерцала
Их грозно синева.

Шептали горы кисло
Недоброе желанье,
И в воздухе повисло
Немое заклинанье.

И диск живого солнца
Неласково поблек.
Здесь лишь орлу живётся,
Здесь гибнет человек.

Здесь грязь глаза щипала,
А воздух силы крал,
Компания устала
Средь неуютных скал.

Тут несколько крестьян
Издали слабый стон.
На землю, словно пьян,
Присел Ардалион.

"Природа здесь дурманит, -
Он произнёс, вздыхая, -
Надолго не отстанет
Яд проклятого края".

"Вставай! - помещик грозно, -
Не время отдыхать... "
"Боюсь, уж слишком поздно,
Я не могу стоять".

Лежал Ардалион
На пыльной горной ткани,
И все за ним на склон
Тут улеглись крестьяне.

Помещик растерялся,
И что сказать не знал.
До цели шаг остался,
Нестрашный перевал.

"Постой, - сказала Дина, -
Нас знаю, что спасёт.
На свете есть малина,
В горах она растёт.

Она развеет яд.
Мне ведьма говорила -
Сама один отряд
Однажды исцелила".

"И где ж её искать? -
Помещик изумился, -
Малины не видать... "
Тут он остановился.

К нему его подруга
Вплотную подошла
И грозно, словно вьюга,
В сердцах произнесла:

"Клянусь, найду лекарство!
Любой ценой найду!
Поверь, я ради братства
Все горы обойду!

Держитесь без меня.
Приду, не замедляясь".
И с пылкостью огня
На Севу, не стесняясь,

Та глянула в упор,
Взмахнула волосами,
Под взглядом страшных гор
Вмиг скрылась за холмами.

Но долго ждать не стали -
Природа не дала.
Одно не предсказали -
Обрушилась скала.

Её летят осколки
Гигантскими камнями,
Ломая смаху ёлки,
Катаясь между пнями.

И, скорость набирая,
Всё становясь сильней,
Всё на пути стирая,
Они страшат коней.

Но крепнет сила яда,
И Севу клонит в сон.
Природа им не рада,
Свой повышает тон.

Кружится голова,
И пятна пред глазами,
И склоны, и трава -
Всё вмиг слилось узлами.

Но разум не сдавался,
Сознанье не поддалось.
Страдая, Сева крался,
В нём тьма со светом дралась.

Хотел спасти со склона
Своих друзей-крестьян,
Спасти Ардалиона...
Но в голове туман.

Успел лишь ухватиться
За чей-то он рукав,
Не разбирая лица,
Не так, как гордый граф,

Не с важностью барона,
Не словно князь любой,
Схватил Ардалиона,
Холопа взял с собой.

И смог с последней силой
Их в сторону толкнуть,
Во тьме пустой, унылой,
Не дал им утонуть.

И ровно чрез мгновенье
На землю камни пали
И в бездну, без мученья
Троих с собой забрали...

Помещик чуть держался,
На землю он присел,
Тут Сева отдышался,
На пропасть посмотрел.

Стучит безумно сердце,
И голова шумит.
Как запертая дверцей,
Грудь стонет и болит.

Помещик был растерян,
И был он чуть живой.
В нём был отряд уверен,
Был преданной толпой...

Но не был он героем,
Не оправдал надежд,
И прослывет он горем
Для преданных невежд.

Спасённый им крестьянин
Молитвенно вздохнул,
Хоть ядом был отправлен,
Он внятно протянул:

"Я жизнью вам обязан,
О знатный господин!
Я с вами долгом связан.
Возвышу я ваш чин!

И всем, что я имею,
Я благодарен вам!.. "
"Просить я не умею.
Живи, будь смелым сам".

И Сева отвернулся,
И резко замолчал.
Он будто не очнулся,
На пропасть всё взирал...

Прошла дня середина.
Сияет ярко солнце.
Вернулась вскоре Дина.
Никто не улыбнётся.

Она несла малину,
Спасение от яда,
Печальную картину
Она смерила взглядом.

Не задала вопросы,
Рукой слезу смахнула,
Поправив как-то косы,
С руки пылинку сдула.

Малина помогала,
И силы возвращались.
Отрава отступала.
И снова в путь собрались.

А Сева всё угрюм,
Он был мрачнее тучи.
Вокруг не слышит шум
И слов не слышит кучи.

Лишь Дина увидала
В ду́ше его копьё.
И зрением шакала
Он встретил взгляд её...

Ну вот спустился вечер
Печалью и тоскою,
Лёг холодом на плечи,
Прийти не дал покою.

Теперь мутнее небо,
О чём-то вьюга воет,
И снег, помягче пледа,
Горы вершину кроет.

И с каждым шагом кажется
Всё холодней, опасней.
Жизнь даже не отважится
Сюда прийти - угаснет.

Затмила всё метель.
Не видно им ни зги.
Так путь скрывает ель
Во мгле большой тайги.

А звезды так хотелось
Увидеть, посчитать!
Но звёздам здесь не пелось,
Здесь не дано сиять.

"Мы дальше не пройдём, -
Сказал Ардалион, -
Иль вместе мы умрём
Под вьюги грозный звон".

И правда, видит каждый,
Вперёд дороги нет.
И ошибиться дважды
Нельзя. Не нужно бед.

"Остаться здесь - замёрзнем, -
Помещик говорил, -
Мы вечером здесь поздним.
У нас не хватит сил".

Отряд остановился,
И духом он поник.
И страх вдруг появился,
И стал вдруг он велик.

" Стоять нельзя на месте! -
Тут Сева прокричал, -
Пойдёмте же все вместе.
Наш путь ничтожно мал!"

"А если что случится? -
Кричал Ардалион, -
Когда метель кружится,
Когда так клонит в сон,

Скажите, что нам делать
Среди одних снегов,
Природа не успела
Пока наслать врагов?"

Но был ответ молчаньем.
Все замерли кругом,
Томились ожиданьем.
Что же решат потом?

Ардалион жестоко,
Без боли продолжал:
"Иль подлость ты порока
Всерьёз не посчитал?

Ты позабыть изволил
Тех, кто сейчас на дне?
Кто кровь напрасно пролил
Всё по твоей вине?

Хороший предводитель -
Не может ничего.
С тобой лишь нищий зритель,
А больше - никого.

Но странности не лечатся,
Уж сколько не лечи..."
Но в Севе горечь мечется.
Он рявкнул: "Замолчи!"

И крик его отчаянный
Понёсся в пустоту,
Как голос неприкаянный,
Ворвался в высоту.

И эхом отозвался
В расщелинах, во мгле,
И громко он раздался,
Погнался по земле.

И вдруг замолк он резко,
Оставив горький след.
И стало как-то мерзко
Смотреть на белый свет.

Прислушались к обрыву,
И снова - тишина.
Но, пока люди живы,
Беда не есть одна.

Шумит горы вершина,
Сильнее вьюга воет.
Бежит с горы лавина
И снегом склоны моет.

Всё поняли крестьяне,
Безмолвно испугались.
Но, в ветряном тумане,
В смирении остались.

Но силу набирала
Жестокая лавина.
"Бегите!" - прокричала
В слезах, отчаясь, Дина.

И не успели скрыться
Они с дороги горной,
Как им пришлось забыться
Под снежной ватой плотной...

Под снег проникнул свет.
Услышал Сева звук
И стал теплом согрет
Его доставших рук.

Его из-под завала
Один крестьянин спас,
Кого честь с долгом звала,
В ком верности жил глас.

Тут Сева огляделся -
Везде лежит лавина.
Весь склон в снега оделся
И бездны половина.

Смотрел он вопросительно
На своего спасителя,
Безмолвно, выразительно,
Но словно на мучителя.

Товарищ догадался,
Что не даёт покоя.
Он с мыслями собрался,
Вздохнув, сказал он: "Двое".

И громом разразились
Несчастные слова.
Утрачены, разбились
Два человека. Два.

"И сколько нас осталось?" -
Спросил помещик глупо.
"Нас десять насчиталось,
И всё редеет группа..."

Глядит помещик - солнце
Играет и сияет.
И словно бы смеётся,
И радостно мигает.

Глядит - уж стихла вьюга,
И ветер затихает.
А там, на склоне юга,
Снег медленно, но тает.

Взглянул опять на друга
И вынес приговор:
"Уж если стихла вьюга,
Смирилась злоба гор,

Нам нужно постараться
К пещере той дойти.
Но вас я всех, признаться,
Рад видеть был в пути.

Я взять вас не посмею
К чудовищу с собой,
Не выдам вас я змею
На смертный, может, бой.

Я, как и полагалось,
Пойду к нему один..."
Но тут везде раздалось:
"Но как же, господин!"

"Спасибо за старанье, -
Продолжил Сева с грустью, -
Всем вам моё признанье,
Сгубить вас не решусь я.

Останьтесь здесь и ждите
Полночи иль полдня.
А не вернусь - идите,
Бегите от меня".

Все разом приуныли,
Замолкли почему-то.
И от тоски завыли
Почти они как будто.

"В себе ты много ценишь, -
Сказал Ардалион, -
Вот только не заменишь
Ты мой тебе поклон.

И что б не порешал ты,
И что б не приказал,
Вернее нет мне карты,
Одной на миллиарды,
Где я с тобой шагал".

И Сева улыбнулся
По-дружески ему.
И дух к нему вернулся
Неясно, почему.

"Ну что ж, на том решили, -
Помещик говорил, -
Надеюсь, вы простили
За всё, что натворил".

И тут в толпе крестьянской
Помещик повстречал
Два глаза, не под маской,
Не те, по чьим скучал.

Глазами пожелала
Ему она успеха.
Ведь смерть подстерегала
Его, а не утеха.

А он кивнул в ответ
В последний, может, раз.
Он будто столько лет
Таких не видел глаз...

Но вот сомкнулись горы,
И спрятали вершины
Опасность, смерти, ссоры,
Крестьян... и голос Дины.

За теми же холмами
Остался путь назад.
Вблизи под небесами
Был словно виден сад!..

Но в рай уйти с мечтами
Ардалион не дал.
"Ты всё же честен с нами
Во всём, - он вдруг признал, -

Надеюсь, ты простишь
Меня".
"За что прощать?"
"За то, что только лишь
Я перестал молчать,

За то, что усомнился
В тебе, в твоих делах,
За то, что разозлился
И лишь навеял страх.

Я правда сожалею,
Прощения прошу...
Быть верным не умею..."
"Я в жертву не ношу

Ни гордости, ни чести.
Бывает сам грешу,
И мне не нужно лести,
В себе её гашу.

Не надо извинений.
Я честно не сержусь.
Я рад, что средь сомнений
Ты там, где я стыжусь".

И в дружбы счастья вера
Повисла над землёй.
Но вот она - пещера
С чудовищной змеёй.

Оттаял рядом снег,
Сверкают, словно лёд,
Здесь камни целый век,
От мира пряча вход.

К нему вела тропинка
Из красочных цветов.
Лежала паутинка
Сушёных трав и дров.

Над входом пролетали
В три стаи светлячки.
И золотом мерцали
Живые огоньки.

Вход аркой обплетал
Душистый виноград.
Он бабочками стал
Непрошенно объят.

Росла неподалёку
Здесь яблоня одна.
И набиралась соку
Из яблочек стена.

Те, как рубин, алели,
На солнце грея бок.
На дереве запели
Две птицы из сорок.

Они сидели парой,
Где ветка чуть качалась.
И песня их казалась
Чудной балладой старой.

А в глубине пещеры,
Там в недрах темноты
Росли, не зная меры,
Вдоль стен её кусты.

В безжизненной пустыне
Поёт всё и цветёт.
В загадочной чужбине
Не маг ли здесь живёт?

"Мой путь проходит здесь, -
Сказал в раздумьях Сева, -
А ты иди, не лезь.
Уже ты много сделал".

Товарища похлопал
Тут Сева по плечу,
Свой взгляд мгновенный отдал
Ружью он и мечу.

Услышал на прощанье
Помещик "В добрый путь!",
Удачи пожеланье,
С дороги не свернуть.

Простился с другом верным
Теперь Ардалион,
Что смрадом лишь пещерным
Покрыт со всех сторон.

Во тьме остался Сева
Один, совсем один.
И ни зверька, ни древа
Не видит господин.

На миг безумным страхом
Сковало отчего-то.
Но снова тихим шагом
Идёт сквозь тьмы болото.

Боясь лишь оступиться
И не найти проход,
Боясь, что лишь снится,
Он всё равно идёт.

И холодом здесь дышит
Пещера на него
И волосы колышит,
Но нет здесь никого.

Как будто всё в пещере
Смотреть на Севу стало.
В таинственной манере,
Враждебно, но устало.

Тут он остановился
И видит коридор.
Он знатно удивился.
Какой был здесь простор!

Здесь факелы на стенах,
Здесь из травы ковёр.
И кровь застыла в венах.
Средь красоты он вор.

Теперь окутан светом
И, кажется, теплом
В проходе он согретом,
За каменным углом.

Сомненья отступили.
Верна дорога эта.
И силы говорили
Идти в объятья света.

Помещик осторожно
Идёт сквозь коридор.
Казалось невозможно
Здесь быть до этих пор.

Так тяжело держаться
Здесь в одиночку было.
Но Сева будет драться.
Любовь в нём не остыла!

Свет факелов всё реже,
И вывел Севу он
Туда, где свет не режет
Глаза, где всё, как сон,

Где светятся так ярко,
Как сотни звёзд, кристаллы,
Где из рубинов арка
И редкие металлы.

И в свете ярко-розовом
Кристального простора
Увидел Сева ровного
След на стена узора,

Что полосой спускался
От потолка к земле,
Что буквами казался
И выжженным в скале.

Как древнее посланье,
Как сказочные руны,
Стихи иль предсказанье,
Растянуты, что струны.

И словно стариком
Написаны они
И спрятаны тайком
В загадочной тени.

К ним вдруг подходит Сева,
Ведёт по ним рукой,
Не торопясь, но смело.
Стал интерес рекой.

И тут раздался свист,
На миг всплеснуло пламя,
Как будто здесь артист
Играет с чужаками.

Помещик тихо вздрогнул
И поднял свой он взгляд.
Но страх его не тронул,
Ведь воздух словно свят!

Пред ним открылся словно
Тут сталактитов лес.
Стоит сто лет он ровно,
Его не тронет бес.

Он каплями покрылся,
Как золотой смолой,
И медленно стелился
Здесь так за слоем слой.

Над каждым сталактитом
Таинственные руны
На потолке разбитом
Блестели, точно луны.

От свода до земли
Янтарные колонны.
Виднеются вдали
Камней высоких кроны.

Широкие проходы,
Что долгие мосты,
Ведущие сквозь годы
В объятья темноты.

Там гул стоял неясный,
Как на земле при ветре,
А в самом точно центре
Пруд стелится прекрасный.

Как зеркало прозрачна
В нём и гладка вода.
И так росли удачно
Кристаллы у пруда.

А между ними россыпь
Жемчужен и рубинов.
Они сплетались в косы
Из ровных стройных клинов.

Но тут помещик понял,
Он вовсе не один,
Глаза повыше поднял,
Повыше на аршин.

Там на скалы отшибе
Ждала она... О чудо!
Там на пещерной глыбе
Она стояла. Мунда.

И, взглядом прожигая,
Как розовым огнём,
Что дергался, мигая,
Честь берегла хором.

Фиалкового цвета
Сверкает чешуя,
И блеск её, что света
Проникшая струя.

На ней искрятся блёстки,
Как ранняя роса.
А чешуи отростки,
Как будто бы коса.

Четыре мощных лапы
С когтями, как у льва,
Похожие на латы
И на броню сперва.

На них звенели кольца
И яркие браслеты,
Как будто раздаётся
Звон золотой монеты.

А на спине, где грива
Два маленьких крыла.
И на концах их криво
Растёт одна игла.

Шипы вверху на теле,
Страшит их остриё.
Все воины бы хотели
Подобное копьё.

Она открыла пасть,
Оскалила клыки.
Все зубы, но не часть,
Что длинные штыки.

На голове рога,
Какие лишь у чёрта,
Их жёсткая дуга
Над телом распростёрта.

И длинный, извиваясь,
Сквозь щель спускался хвост.
Блестя, переливаясь,
Как луч сиял он звёзд.

И, камни обплетая,
Он дергался слегка,
Изящно вверх взлетая,
Искрился и сверкал.

Она смотрела зорко
На Севу свысока,
Враждебно стала в стойку,
Готовясь для прыжка.

Помещик вдруг очнулся.
Свой заметая след,
Он резко шевельнулся
И вмиг надел браслет.

Змей, спрыгнув с камня ловко,
Увидел стену лишь.
И Мунда, что девчонка
Тут говорит, как мышь:

"Зачем ты пришёл ко мне, странник?
Я в гости тебя не ждала.
Иль сила дурная, иль стражник,
Иль ведьма ко мне привела?"

Но Сева притаился
И перестал дышать.
Но змей тут гневно взвился,
Давая злость понять.

"Ты гнусный, трусливый людишка,
Ты вор, ты ужасный злодей.
Твоего не прощу я делишка.
Ты тьма, ты позор для людей!"

Ее не слушал Сева.
Он скрылся от угрозы,
Направо и налево
Глядел в поисках Розы.

Чудовище от боли
Как будто завизжало
И гневно, против воли
Как будто продолжало:

"Отбрось эти скучные прятки.
Не трусь, говорю, покажись!
Иль убегай без оглядки,
Иль здесь ты за меч свой держись!

Ты смелость свою покажи
И честь покажи мне людскую.
От страха, прошу, не дрожи.
Я, впрочем, ничем не рискую.

А ты вот, невидимый странник,
Рискуешь покой потерять.
Ты, верно, всеобщий изгнанник,
Коль Розу ты хочешь достать".

Помещик оживился.
Зашла о Розе речь.
Рассудок в нём забился.
Схватился он за меч.

Чудовище как будто
Всё ясно поняло.
И продолжала Мунда,
Подняв своё крыло:

"Бесчестный и хитрый воришка,
Навеки ты сгинешь в горах.
Бесславно умрёшь ты, людишка.
Лишь ветер развеет твой прах.

Заложник нечистого духа
И алчных посланник затей.
Всё демоны шепчут на ухо,
Но слушать их даже не смей..."

Тут понял всё вторженец.
На месте он застыл.
Змей, вольный самодержец,
Всю правду говорил.

Он не изгой планеты,
Он не трусливый вор.
И ведьмины советы
Он выкинул, как сор.

На холм взошёл он чинно,
Потер он амулет.
И словно беспричинно
С руки... он снял браслет!

Исчезла невидимка,
Пропал тотчас обман,
Лжи растворилась дымка,
Разбилась, как стакан.

Перед змеёй помещик
Стоял, как есть он сам.
Он страстной жаждой блещет,
То видно по глазам.

На подвиг он явился
В далёкий край чужой.
Коль Розы б не добился,
Он не ушёл б домой.
На всё бы он решился
Для дамы молодой.

На землю бросил он
Магический браслет.
Его о камень звон
Развеял страстный бред.

С опаской к Севе Мунда
На лапах подползла.
Камней свалилась груда
Из-за её крыла.

"Что смотришь живыми глазами
Ты, человек, на меня?
Во всём разберёмся мы сами,
Обиду в душе лишь храня?
Иль мы разойдёмся друзьями,
Друг друга мы сможем понять?"

"Зову тебя на бой,
На честный поединок.
Сражусь с своей судьбой,
Судьбы открою свиток.

Коль победишь меня, -
Всё Сева говорит, -
Пойму, твоя броня
Сильна, как монолит.

Убить меня захочешь,
Пожалуйста, убей,
Коль смерть ты мне пророчишь,
Пускай среди камней
Уснёт душа моя,
И реквием по мне
Споют мои края.

Ну, а когда пройдёт
Скорбь, траур, грусть и плач,
Быть может помянет
Бедняк или богач.

Быть может, я случайно
Останусь в их сердцах,
Княгиня, может, тайно
Последний вспомнит крах,

Всплакнет и улыбнётся,
Поняв, что лишь по ней
Слепое сердце бьётся,
Любовь к ней всех сильней,

Сильнее безобразных,
Мгновенных лишь страстей,
Сильней смертей отважных,
Сильнее злых затей.

Но я - спасибо Богу! -
Её не встречу слез,
Лишь стану понемногу
Надеждой алых роз... -

И тут совсем нежданно
Наш Сева замолчал,
А дальше, будто хладно
Речь снова продолжал, -

Но, если одолею
Тебя, сама ты знаешь,
Цветок не пожалею,
Ты мне его подаришь".

Но зáместо ответа
К помещику стремглав
Чудовище кометой
Несётся, как удав.

Но Сева увернулся
От точеных когтей,
И с Мундой разминулся
Он на кресте путей.

Не ожидала Мунда,
Что Сева ускользнет,
Хвостом касаясь грунта,
Уже лбом стену бьёт.

Но понял Сева сразу,
Всё не к добру идёт,
И змей обиду, фразу
С обидой не снесёт.

И правда, разозлилась
Нешуточно змея.
Безумием налилась,
Сверкала чешуя.

Тут Сева меч из ножен
Одной рукой достал.
Змей яростен, безбожен.
На Севу он помчал.

Был Сева осторожен,
Назад, как тень, ступал.
Сам воздух стал тревожен.
Змей грозно зарычал.

Вот-вот грядёт сраженье,
Змей кинулся вперёд.
Помещик во спасенье
Мечом к нему ведёт,

Но тут на удивленье
Змея меняет путь.
Она смогла в мгновенье
Тут Севу обмануть!

В порыве он взмахнул
Мечом. Но всё напрасно.
Змей лишь хвостом вильнул,
Порезал хвост ужасно

Помещика плечо.
И боль, остра, как нож,
Вцепилась, и ручьём
Кровь потекла, и дрожь

Прошла стрелой по телу.
Прошила руку боль
Всю левую, но Севу
То не смутит нисколь.

Глядит он, Мунда уж
На славном расстоянье,
Ей дерзкий смех не чуж,
Ей нравится страданье

Людей в её краях.
А Сева рану спрятал
В льняных вещей слоях,
Рукой махнул, что смято.
Хотя б не в волосах!

Змея ещё смотрела
С презреньем на врага,
Огнём вражды горела,
Была совсем строга.

Её глаза светились,
Как розовый цветок,
Как небеса искрились,
Как светится восток.

Змея тут засвистела,
Как сорвалась с цепи,
И резко полетела,
Как ветер по степи.

По кругу облетала
Помещика она
И словно напевала,
Что только петь вольна.

Её качалось тело
И хвост, как на волнах.
Смотрел на это смело
Помещик. Лишь во снах

Такое вот виденье
Является у люда.
Но тут, как привиденье,
Изящно скрылась Мунда.

Она влетела плавно
В пещерную нору
И двигалась так славно,
Бесшумно. Я не вру!

Помещик оживленно
Глядел по сторонам.
Змей спрятался укромно,
Как мыши по углам.

Тревога, напряжённость
Повисли над землёй,
Над Севой за нескромность,
За драку со змеёй.

Земля вдруг задрожала.
Чуть Сева не упал.
В стене щель пробежала,
Разрез меж древних скал.

Прошло землетрясенье.
Из трещины в скале,
Внушив ошеломленье,
Змей вылез. По земле

Он не пополз - помчался
На Севу, и рогами
Он словно защищался
И бил, сердясь, ногами.

Он норовил рогами
Помещика убить,
Который лишь шагами
Пытался отступить,
Который в горном храме
Смог о ружье забыть.

И вот уж настигает,
Уж Мунда близко слишком,
Помещика бодает
Рогами, как мальчишку.

Но Сева не терялся,
Занёс над нею меч.
Но, как бы ни старался,
Лишь рог сумел отсечь.

Но вырос он тотчас же,
Он стал ещё мощнее,
Багряней, больше даже,
Он стал ещё сильнее.

Помещика толкнула
Вдруг с силою змея.
И Севу потянуло
В овраг, на дно жилья.

И ровно чрез мгновенье
Помещик очутился
На дне. С благословенья
Он чудом не разбился!

И боль прожгла внезапно
И щеку, и висок,
И пробежала хладно
От головы до ног.

Не описать строкою,
Что Сева ощущал.
Кровь полилась рекою,
Ад смертью застращал.

Помещик как под розгой.
Он голову разбил
И сотрясенье мозга,
Возможно, получил.

Мир помутился сразу.
Но Сева не кричал
От боли, даже фразу
Плохую не сказал.

Над ним змея кружилась
И ликовала будто.
Смеялась и дразнилась
Гор королева Мунда.

Но Сева вдруг заметил,
Растут под ним лианы.
Поверьте, он не бредил,
Хоть изнывал от раны.

Растения сгущались,
Связали руки, ноги,
Как змеи извивались,
Но не были убоги.

Его скрутили ветви
И подняли с земли.
И липкие, как черви,
Вдруг сжались, как могли.

Последним видел Сева,
Как Мунда ввысь взвилась.
И гордо королева
Глаза в глаза впилась,

Как смелый человек...
А дальше мир поблек.

Очнулся Сева поздно.
Не знал он: день ли, ночь?
На небе было ль звездно?
И кто бы смог помочь?

Решил он оглядеться,
Но голова болит.
И никуда не деться,
И всё внутри шумит.

Он Мунду видеть хочет,
Но видит: змея нет,
Что смерть ему пророчит,
Что шлёт кинжал во след.

Лежал меч под ногами,
Нетронутый лежал.
Отвергнутый богами
Его хозяин стал.

Он двинуться не смеет
И всё чего-то ждёт.
В глазах ещё темнеет,
И боль в плече растёт.

Тут Сева разозлился.
Как жалок он и слаб!
Он победить явился,
А выглядит, как раб!

Внимал к нему рассудок.
Он должен жить пока.
Он понял, что без шуток
Не может без цветка.

Поддел своей стопою
Он рукоять меча.
Но сильно он ногою
Ударил сгоряча.

Меч повернул и путы
Мечом задеть хотел.
Уж слышен голос Мунды,
Змей прыгнул и взлетел.

Разрезаны лианы.
Теперь свободны ноги.
Но знает, как карманы
Змея свои чертоги
И горные дороги,
Как степи знают ханы.

Ногами попытался
Помещик меч поднять.
Меч в первый раз сорвался,
Но тянется опять.

Змея всё ближе, ближе,
Слышно её дыханье,
И каждый шорох слышен,
И каждое шуршанье.

И вот руки коснулась
Златая рукоять.
Удача улыбнулась,
Дала мечу сиять.

Узлы помещик режет
Закрученных ветвей.
Узлы слабей и реже,
А Сева всё грубей.

И вот, освободившись,
Он снова рвётся в бой,
В спасеньи убедившись,
Хоть на конец худой.

Змей к яме подлетает,
Проносится стрелой.
А Сева лишь хватает
Здоровою рукой

Владычицу за лапу
И вылетает с маху,
Обидев знатно даму,
И покидает яму.

Держась за лапу Мунды,
Он меч, что было духа,
Не тратя ни секунды,
Змее вонзает в брюхо,

Неглубоко вонзает,
Но боль прошила змея.
Он, спину изгибает,
От ярости немея.

Тут Сева отцепился
И пожалел потом.
Змей яростно взбесился,
Взмахнув своим хвостом.

Хвостом толкнула Мунда
Помещика, и он
Свалился в воды пру́да.
Заносчивый шпион!

Не ожидал, однако,
Помещик зла такого.
Их затянулась драка.
Змей к бою рвался снова.

А Сева всё плескался,
Барахтался в воде.
А меч давно остался
Там, в глубине, на дне.

Свело до дрожи кости
Холодною водою.
Змей давится от злости
Со смеха чередою.

С усилием поднялся
Помещик из воды.
А змей уже заждался,
И Сева ждал беды.

Он только лишь коснулся
Земли двумя руками,
Змей резко встрепенулся
И впился в них когтями.

Помещик чуть держался,
От боли он скривился.
Он толком не сражался,
А сил уж всех лишился.

Змея несла за руку
В пещерный коридор.
И, продолжая муку,
Вдаль устремила взор.

Помещика закинул
В стены смешной разъем,
Сам змей подобно джину
Не оказался в нём.

Разъем уж очень узок,
Уж очень маловат,
Не ждал змеи нагрузок,
Но змей не виноват!

А Сева при паденьи
Ударился, чем мог.
Он был, как при рожденьи
Беспомощный щенок.

И левую он руку,
Возможно, всё же сломал,
Но боли и рассудку
Он больше не внимал.

Нелеп был до абсурда,
В отчаянии лежал.
А змей, чье имя Мунда,
В отверстии мелькал.

Помещик, опасаясь,
Присел за сталактит.
Рукой земли касаясь,
Он что-то лишь твердит,
Сознавшись в чём-то, каясь.
Чуть рот его открыт.

Молитву он читает
Иль вспоминает что.
А впрочем, Бог лишь знает!
Живой ещё зато.

И вдруг он вспомнил что-то.
Ведь с ним ещё ружьё.
Пришла его работа,
Пришла к нему живьём.

Ружьё помещик поднял,
Нацелился на змея,
Стреляться надо, понял,
Стоит, дышать не смея.

Он был великолепный
И рыцарь, и стрелок.
Не зря он в край волшебный
Живым проникнуть смог.

Прицелился, два раза
Он выстрелил в змею.
Конец змеи экстаза,
Конец её вранью.

Змей больше не летает,
Не дразнится, молчит.
И Сева покидает
С опаской сталактит.

Он смотрит из разъема
И видит: змей лежит
В странах родного дома,
Чем страстно дорожит.

Крыло приподнимает
Одно, другое вот
К себе лишь прижимается
И бережно кладёт.

Крыло её проткнуто,
На нём застыла кровь.
От боли стонет Мунда,
А Сева поднял бровь.

Подумал он, что может
Она его смешит.
Ведь жалость - это тоже
И меч, и лук, и щит.

И для контроля, верно,
Он выстрелил опять.
Хотел он равномерно
Ей крылья обстрелять.

Чудовище не злилось,
Лишь вздрогнуло оно.
На крыльях появилась
Кровь, будто бы вино.

Тут Мунда захотела
На лапах приподняться.
Но всё увидел Сева,
Не дал ей сил набраться.

Он прыгнул ей на спину,
Как оседлал коня,
И глянул, как на псину,
Потом себя виня.

Он к черепу приставил
Её своё ружьё.
Свою он честь поправил,
Достоинство своё.

Противника лишиться
Хотел, курок спустив,
Он сердится, он злится,
Не может отступить.

Но только дрогнул палец,
И дрожь пробрала руку.
Закончен долгий танец.
Ни выстрела, ни звуку.

"Я не убью, не бойся, -
Вдруг Сева обещал, -
И милостью доволься,
Что я тебе отдал.

И ты меня не тронешь.
Поймать тебя я смог.
И ты должна мне, помнишь?
Обещанный цветок.

Взамен возьми,пожалуй,
Мой золотой браслет.
И Розу мне пожалуй,
Обратный мой билет".

Ни слова не ответил
Змей, только головой
К земле прильнул. Заметил
Помещик взгляд больной.

Усталость вдруг сломила
Волшебную змею,
И вовсе не щадила
Двух раненых в бою.

Тут залилась сияньем
Стальная чешуя,
И розовым слияньем
Покрылась вся змея.

Отпрянул Сева живо,
Змеею поражён.
Сколь б ни было красиво,
Враг жизни не лишён.

Цветки вдруг заискрились
Над раненой змеёй,
Но тут же испарились,
Почтив её покой.

А следущей секундой
Открыл помещик рот,
И, восхищаясь Мундой,
В чем дело не поймёт.

Пред ним вдруг появилась
Красавица живая.
Но бледностью покрылась
Она, с земли вставая.

Два длинных острых уха
В две стороны торчат
И двигаются, слуха
Прекрасный аппарат.

Лоб белый и высокий,
И аккуратный нос,
Взгляд розовый глубокий,
Всё к Севе он прирос.

Алеющие губы -
Единый жизни знак.
А беленькие зубы
Развеевают мрак.

Фарфоровые словно
Её нагие плечи
И хрупкие, и ровно
Сияют, точно свечи.

А волосы спадают
На плечи ей фатой,
Лицо чуть закрывают
Толпой они густой.

Опрятные, прямые
И чёрные, как ночь,
Как уголь, и густые,
Как пух они, точь-в-точь!

А спереди две пряди
Фиалкового цвета.
И две таких же сзади
Сверкают, как комета!

На голове рога.
Фиалки в волосах.
Корона так строга,
Как в древних чудесах.

На шее ожерелье,
В нём дышит аметист,
А в камне словно зелье,
Иль он прозрачно чист?..

Фиалковое платье
Красиво и пышно.
Любой девицы счастье.
Откуда здесь оно?

На платье были складки,
Как лепестки цветков.
И ленты, точно прядки,
Свисали ей до ног.

Нет на руках перчаток,
Лишь только чешуя.
На ней уж нет и складок.
Ведь кожа то своя!

Длиннее пальцев ногти
Теперь у Мунды были.
Она согнула локти,
И все, кто был застыли.

И снова прожигала
Она свирепо взглядом,
Пещеру освещала,
Как розоватым ядом.

Но только вот помягче
Горят глаза её.
А Севе стало жарче.
Он опустил ружьё.

Тут Мунда встрепенулась,
Убрав за ухо локон.
И речь вдруг к ней вернулась,
А голос словно соткан
Из бархатных волокон:

"Ну что же, странник отважный,
Я вижу, пришёл ты не зря.
Характер твой не бумажный,
Коль плыл ты ко мне чрез моря.

Сражаться ты славно умеешь,
Вот только цветок я отдам,
Коль объяснить мне сумеешь,
Зачем он тебе... или вам".

Помещик вдруг замялся,
Но выбор был за ним,
И нехотя признался
Он голосом глухим:

"Она нужна мне, знаешь?
Одна твоя лишь Роза.
Она, ты представляешь,
И счастье, и угроза!

Одну мечту в душе лишь
Любовь моя хранит
О Розе, что ты ценишь,
Одной меня моли́т.

Как рыцарь я из сказок
Ей принесу цветок
И блеск увижу глазок,
Услышу голосок,
Что будет ярче красок..."

Змея захохотала
Вдруг звонко отчего-то.
Что ль шутку услыхала?
Не наша то забота.

"Ну что же, ведь дело благое.
Бери же цветок, не стыдись.
Но знай, отдаю дорогое.
Придя, за меня помолись".

И хлопнула в ладоши
Она два раза громко.
И волосы взъерошил
Вдруг ветер. Что-то звонко

В пруду зашевелилось,
И пробежала зыбь.
Свеченье появилось,
Похожее на сыпь.

То рыбы золотые
Сверкали чешуёй,
Как феи, как святые,
Как искры под водой.

И тут со дна поднялся
Из тёмной глубины,
В пещере показался
В лучах голубизны

От чистоты блестящий
Магический кувшин,
К себе люлей манящий
И хрусталем звенящий,
Как средь чудных витрин.

А в нём блестело что-то,
Алело что-то в нём
Невиданного сорта
Живительным огнём.

Дыханье прехватило,
Замучило волненье.
И Мунда уловила
Немое изумленье.

Помещик понял сразу,
Неважно, что он ждёт:
Кувшин ли, или вазу.
Знал, Роза там растёт.

Цветёт она прекрасно.
Подходит к ней девица
И ждёт, чего, не ясно.
С цветком ей не проститься!

С тоскою вынимает
Хрустальный стебелёк.
И Сева понимает
Прежалостный намёк.

И тут, отставив руку,
Взгляд пряча чётко в бок,
Чтоб не тянуть лишь муку,
Она даёт цветок.

И, словно утешая,
К ней подплывает рыба.
А Сева, не мешая,
Ей говорит: "Спасибо!"

"Возьми ж ты уже, ну чего там!
В бою ты меня победил.
Цветок за победу я продам,
Ты Розу свою заслужил.

Желаю увидеть я свадьбу
Твою и княгини твоей.
Найду я любую усадьбу,
Поместье, не зная дверей".

Ей Сева поклонился,
Судьбу благодаря.
Цветок как будто снился,
Пылал он, как заря!

Он с Мундой попрощался,
Быть может, навсегда.
А меч в пруду остался
На долгие года.

Шёл из пещеры Сева,
По-детски счастлив был.
И в голове напева
Мотив его застыл.

Он рад был, как ребёнок,
И в сладком предвкушеньи
Купался он, и звонок
Был отклик в наслажденьи.

Он бережно нёс Розу,
Её благославя,
Стих сочинял и прозу,
Княгиню уж зовя.

Он в мыслях на коленях
Просил её руки
Уже в дворцовых стенах,
Что страшно далеки.

Мечтаньем он забылся,
Княгиней опьянен,
В груди его забился
От нетерпенья стон.

И вот уж солнце светит,
И вот уж мир блестит.
Сейчас и Дина встретит,
Ардалион вбежит.

Выходит на поляну
И Розу прижимает
К груди. И вдруг дурману
Любовному мешает

Глухой короткий звук
И боль в затылке где-то.
И пара цепких рук,
Как быстрая комета

В мгновение схватила
Манящий всех цветок.
Но Севу с ног уж сбило,
Бороться он не смог.

Последнее мгновенье
Навек запомнит он,
Как с Розой на веселье
Спешит Ардалион.

___________________________________________

Глава, в которой Сева теряет
Сознанье три раза подряд
Вас просит, наверно, почти умоляет,
Поставьте звезду же, ребят! 🥹