Небесные Души

Габриэль счищал грязь с одного ружья. Он мог бы этого не делать, если бы не захотел, но беспорядочно мечущиеся мысли слишком сильно досаждали ему. Они вальсировали внутри него мягким танцем, и ощущались так, как будто на него с неба свалился набитый минами грузовик.

Его глаза скользили изредка по стене и смотрели на десятки имён, что медленно по его подсчётам росли в сотни, и в скоре превратились в чёткую тысячу. Габриэль с этого мира, насколько бы подобное обращение странно ни звучало, спас около тысячи людей в момент битвы Люцифера и Михаила. И впервые за долгое время Гейб чувствовал себя полноценным, не разорванным на части и не избитым с перепробовавшим все углы позвоночником. Впервые он чувствовал себя не последней мразью, а кем-то вроде спасителя.

В звенящей тишине по всему складу с оружием разнёсся тихий смешок.

Спаситель. Это слово настолько же глупо относить к нему, как называть Люцифера доброжелательным чудотворцем, которым он пытался предстать перед Джеком. Да, Габриэль спас раком больных детей, спасал глуповатых Винчестеров, сиганул вслед за Сэмом в клетку, расправив свои тогда ещё крепкие крылья. Но он всегда был лишь тем, кто умел наказывать, а не спасать. В этом он был плох.

Не умел, как Винчестеры, выслушивать слова благодарности или упрёки тех, кого не сумел спасти.

Габриэль чувствовал себя конкретным неудачником в последнее время. Лишился благодати, не собранная слабость по всему телу, сочувственные взгляды с разных сторон были основной проблемой в этой войне. Потому, пока он сидел тут, чистя оружие, он чувствовал себя хоть на грамму полезным, даже с головой зарываясь в мысли. Он сидел в окружении имён тех, кого он тут не сумел спасти... И просто думал.

Когда позади спины Сэма появился во всей своей красоте Люцифер, что-то поднялось внутри Габриэля, – то «что-то», что он не смог описать толком. Отвращение? Злость? Банальная агрессия? Гейб не мог разобраться.

Габриэль помнил, как несколько часов назад стоял у старой машины, когда утро едва затопило этот мир, – когда Габриэль всё ещё с трудом мог поверить, что провёл ночь на землистом обрыве с Сэмом. Он кое-где подправлял маленькие недочёты в авто, на котором люди хотели добраться до золотистого портала в их мир, и изредка посматривал в сторону жилых кубов.

Он не понимал, как его братья уничтожили всё то, над чем трудились люди веками, начиная от одного из любимых в архитектуре Габриэлю стиля барокко (давайте признаем, что стиль барокко в одежде просто отвратителен), что оставался в его мире неповторимым, до тех упрощённых, но всё ещё огромных домов людей в двадцать первом веке. Они просто ходили улицами и, направляя на архитектуру благодать, уничтожали её на глазах других? Гейб даже представить подобное не мог.

Он со сбитым дыханием вытолкнул себя из-под автомобиля, где обдумывал идею обработать его антикором, чтобы после от неё отказаться, – времени и так было немного, а данное действие не было слишком обязательным. И когда поглазел в левую от себя сторону, принимая по пути сидящее положение, Габриэль обнаружил там упирающегося руками о кузов авто Люцифера, своего старого-доброго братца, подкидывающего в руках маленький камень (или это была бледная кость, подобранная с земли? Гейб не рассмотрел).

Люси даже не обратил на своего брата внимание. Он смотрел на болтающегося рядом с Дином вдали от него Джека.

Габриэль отставил от себя антикор и уселся прямиком на твёрдую землю, положив на колени руки. Его взгляд поднялся и нашёл возвышающегося над ним Люцифера.

- Неужели ты и правда думаешь, что он может остаться с тобой? - спросил наконец Гейб. Его лицо подставилось дневному свету и по глазам резанула исходящая от туч яркость.

Люцифер снова подкинул маленький камушек в руках, который даже разглядеть толком не представлялось возможности, и буркнул в ответ:

- По-моему, пацан тащится от своего папаши. Так что... Да. - он пожал плечами. - Думаю.

Габриэль фыркнул, чувствуя, как застывший ком в горле от того, что брат, который без сожалений направил на него ангельский клинок несколько лет назад и ударил его, Гейба, думая, что убил, – неожиданно рассасался и смешался с отвращением.

Ветер нежно пальцем очертил губы Габриэля и скользнул ими к его шее.

- Джек ребёнок, - молвил Гейб, - любит всякие блестяшки и фокусы. Он не такой как ты, это по глазам видно.

Его палец указал в сторону собственных глаз, когда Люцифер и впрямь повернулся к нему.

- Кровь его матери, влияние Винчестеров...

- Я тоже могу влиять. - сказал Люцифер, откидывая от себя камень, что со стуком ударился о противоположную сторону кузова машины.

- Ооф. Ему это не надо. - махнул рукой Габриэль. Его взгляд направился в стоящий практически рядом с ним рюкзак Дина, с которого торчали три бутылки дешёвого пива. Габриэль отвернулся, чтобы зыркнуть на них спустя секунду снова. - Он поймёт, кто ты и что ты такое. Очень скоро.

- Я изменился.

Брови Габриэля молниеносно поползи вверх. К губам подкатил смешок, что растворился горьковатым привкусом на языке, и руки теперь без сожалений потянулись к рюкзаку, вытаскивая одну бутылку изнутри.

Открывая крышечку и делая глоток, Габриэль не предложил Люциферу такую же.

- Братан. - пиво прокатилось по горлу и влилось в желудок. Гейб вытер губы, вновь взглянув на старшего брата, который когда-то уничтожил его, – был одним из факторов того, что превратило Габриэля в монстра. - Это же я. Я тебя испокон-веков знаю. Ты не изменишься. Ты не способен на сочувствие... или любовь. Тебе нужно поклонение. Или страх. Или всё вместе.

- Ясно. - хмыкнул Люцифер, отстраняясь от машины. - Ты тоже повёлся на рекламу. Ладно.

- О, - ненароком протянул Гейб. - сейчас ты начнёшь втирать, что папа всё про тебя... наврал. Ясно.

- Да. - раздражённо выдохнул Люцифер, поворачиваясь всем корпусом к Габриэлю. - Да! Папа посадил меня в клетку.

- Ты что, не понял? - зло выплюнул Габриэль. Он отставил от себя едва тронутое пиво и поднялся с земли, чтобы раздосадованно взмахнуть руками. - Люди были невинны и прекрасны, а ты... Тебя взбесило, что батя любил их больше, чем тебя!

Люцифер скривился. Габриэль почувствовал, как его губа нервно дёрнулась, обнажив на секунду заострённые верхние клыки зубов.

- И ты стал их искушать, порабощать их, лишь бы доказать, что они с изъяном. Серьёзно, Люси?

- Ты бы следил за языком. - сказал Люцифер, пряча руки в карманы. Он медленно повернул голову в сторону людей, рядом с которыми находился Сэм, и скривился, смотря на спины таких ненавистных ему существ.

- Отец понял, что зло в тебе – это как первые раковые клетки. - продолжил Габриэль, заставляя Люцифера вновь обратить внимание на своего младшего братишку. - И если его не вырезать, оно распространится как вирус. Вот зачем нужна была клетка! Чтобы остановить рак! Но было уже поздно.

Габриэль тогда развернулся и, подхватив бутылку с земли, направился к скоплению людей, что склонились над картой вместе с выдвигающим свою речь Сэмом.

Винчестер подвинулся в сторону, когда рядом оказался бывший архангел, позволяя тому встать бок о бок с ним. Он продолжал говорить о лучших путях следования к их золотистому порталу и все внимательно слушали его. Так само, как и Габриэль, изредка перебегающий глазами на лицо мальчика.

Оружие звякнуло в руках Гейба, которое тот едва не выпустил от наплыва слишком яркого и чересчур недавнего воспоминания, и ему пришлось вернуться в реальность. Снова.

Он как самый что ни на есть настоящий человек роется в своей черепной коробке, восстанавливая воспоминания, которые со временем отчего-то меркнут и меркнут. Теперь Гейб не мог вспомнить точно, какого цвета был первый созданный им утконос, хотя раньше, когда позволял себе спать, если бы его разбудили посреди ночи и спросили об этом, он бы с усмешкой ответил правильно. Он даже не помнит, где впервые попробовал сногсшибательный бурито, – а тот был действительно шикарен.

Лица в голове становились банально размытыми, толком невидимыми для его разума, а тело, пускай и отдохнувшее на том обрыве вместе с Сэмом, было всё равно слишком уставшим, – и закрадывалось понимание, что теперь Габриэлю придётся на сон тратить гораздо больше времени, чем те два часа ночью (которые он тратил чисто ради забавы, когда был архангелом). И ему придётся спать в одном из тех кубов, что выделили ему вчера ночью со словами «этот вроде как заброшенный, но он вроде как принадлежит тебе». Так что Гейб мог только предположить, что раньше он был Габриэля из этого мира.

Вопрос о том, почему другой он оставил свой большой дом и переместился сюда, становился ещё больше. Если судить по словам другим, то благодать у него была в полном объёме в этом мире. Неужели... Неужели его выследили ангелы? Местоположение дома знал лишь один из них. Лишь... Кастиэль.

Габриэль оторвал глаза от ружья в своих руках и отложил шомпол от себя, что со стуком лёг на деревянную лаву под ним.

- Он тут предал меня? - едва слышно задал вопрос в тишину Габриэль.

Ответа он так и не получил, но руки взяло нервным тремором. У архангела и так была расшатанная психика по меркам людей, но вскоре, казалось, что она расколется на две части, одну из которых надо будет выбрасить из-за испорченности.

- Я... Блять. - Габриэль отложил вслед за шомполом ружьё и зарылся пальцами в пряди своих волос.

И в один миг он подскочил с лавы и начал мерить оружейную длинными шагами, как раньше никогда не делал. Раньше, когда был архангелом, он подолгу сидел и обдумывал много чего, просто тупо пялясь в стену перед собой. Но сейчас... Сейчас что-то толкало его снять напряжение, ударить кого-то, убить и насладиться этим убийством, а ноги аж чесались от желания пробежаться несколько кругов вокруг поселения.

Гейб заломил руки, не прекращая ходить. Он должен перестать думать о том, как было раньше. Время было смириться с тем, что было сейчас.

Значит, Кас предал его тут. Представил своим братьям на блюдце местонахождение дома Габриэля, который был одним из тех немногих мест, которое он мог со спокойной душой назвать «домом». И в который он мог попасть лишь с помощью благодати, как выяснилось, – потому что первым делом, которым он занялся после того, как ушёл с бункера уже с чистым разумом, это была попытка попасть в свой собственный дом. И вышло аж целое ничего.

А в голове крутилась мысль, от которой хотелось отделаться, – мысль о том, что этом мире благодать у него была. Интересно, куда он, – другой он, – делся? Он слинял от людей, как трус, или погиб на одной из битв, как солдат? Его похитили и он захлебнулся в собственной крови, всеми забытый? Или сам наложил на себя руки как те самоубийцы, о которых говорила Чарли по пути в селение? Габриэль не знал, но, возможно, у него удастся выяснить, куда он пропал. Возможно, он и впрямь сбежал, а возможно...

В миг глаза Габриэля наткнулись на те самые имена, которые были глубоко впечатаны в камень на стене рядом с другим оружием. Что-то снова защемило в груди Габриэля, заставив того переместить свой бегающий взгляд в сторону. И за секунду он скользнул по длинному имени, которое, возможно, даже бросалось в глаза из-за своей величины. И Гейб не заметил его от того, что оно было расположено в самом углу этого мемориального камня, – а, возможно, это была просто отмазка его разума, который отказывался замечать это имя.

Габриэль шагнул вперёд и оказался прямиком перед этим именем, – длинным, с витиеватыми буковками, которые будут позже сниться ему в кошмарах.

«Габриэль», – значилось на стене. – «Наш незаменимый лидер».

Это имя выделялось в особенности тем, что под ним было написано предложение. «Наш незаменимый лидер». И каждое другое имя словно было притянуто к нему невидимой нитью, – и за секунду, которая была дана Гейбу на раздумья, архангел увидел то, что раньше не сумел даже благодаря свисающей над его головой керосиновой лампе.

На предложении и на самом имени виднелось практически невидимое «ГЕРОЙ». Оно было словно слеплено из глины, по которой вскоре вырезали имя.

У Гейба перехватило на миг дыхание. Он смотрел на имя и, сам того не замечая, протянул пальцы к буквам, чтобы мягко прикоснуться к нему подушечками. «Герой». Под его именем значилось это звание. Это было... Это было неправильно. Что он сделал, чтобы люди так чтили память о нём?

А он умер. Погиб тут, на войне, в битве, среди людей, защищая их. Не перешёл на сторону своих братьев. На один вопрос стало меньше, – вот только взгляд всё равно не мог оторваться от созерцания собственного имени.

- Только заметил?

Габриэль вздрогнул, поворачиваясь к зашедшей внутрь оружейной Чарли, которая была подобна кошке, – такая же бесшумная и тихая, ведь Гейб даже не услышал скрипа двери, когда она вошла.

Девушка сделала шаг вперёд, смотря на имя, и нервно облизнула губы.

- Он никогда не желал выделяться на фоне остальных. - молвила наконец она. - Другой ты сказал ещё года два назад, что не хочешь висеть на этой доске в самой её середине. Сказал, что ты такой же солдат, как и все остальные. Сказал во время того, как мы утепляли глотки бухлом. «Просто вырежьте моё имя где-нибудь с края», сказал ты. А позже добавил, что если погибнешь не солдатом, то вырезать тебя сюда даже не обязательно.

Чарли встала плечом к плечу рядом с Гейбом, так само, как и он, протягивая руку вперёд и касаясь высеченных букв.

- Все знали, что ты погибнешь, принимая участие в битве. Но даже, если бы это было не так, то мы бы тебя сюда добавили вне зависимости ни от чего.

- А если бы я вас предал? - спросит Габриэль надломленным голосом.

- А ты бы сумел сделать это?

Габриэль хмыкнул. Он не знал того себя, который был в этом мире. Но если судить по тому, как ласково скользнули чужие пальцы по его собственному имени на камне, то можно было сделать определённые выводы.

- У нас был архитектор. Он уже мёртв... Вот он. - Чарли перевела палец чуть дальше и указала на имя «Рик Тэйлор». Её рука по пути нервно дрогнула. - Он сделал под твоим именем это предложение и высек на камне «Героя».

- Не следовало. - тихо произнёс Габриэль, покачивая головой.

Он сделал слабый шаг назад, чтобы опуститься своим весом на каменную лаву рядом с ружьём, которое он чистил, и уткнуться взглядом в своим колени.

Всё же хмыканье вырвалось с него.

- Я так... Так сильно не хотел, чтобы мои братья были такими придурками... Не хотел апокалипсиса. Хотел покоя. - сказал он сквозь надломленную полуулыбку. - Видит Отец, что в данном мой вариант с этого мира был солидарен со мной.

Чарли, немного помедлив у имени Габриэля, опустилась рядом с архангелом. Её рука неловко легла на чужое плечо, чтобы быстро отстраниться спустя мгновение.

- Не то слово. Ты постоянно бухтел как тот Сингер, что не желал ввязываться в эту катавасию, но в то же время не переставал лечить раненых и больных, не переставал бороться со своими братьями и спасать сотни жизней. Ты стал нашим лидером и нашим маленьким знаменем, которого у нас не должно было быть. - говорила Чарли, переведя взгляд на мемориальный камень. - На нашей стороне было чертовски мало тех, кто не был людьми. Всего один ангел и архангел, да демон.

- С вами был ещё один ангел? - переспросил Габриэль, отводя взгляд от имён. - И демон?

- Да, солнце. - усмехнулась Чарли. - Не знаю, были ли вы знакомы, но с нами был ещё Бальтазар, у которого была уйма оружия против ангелов.

- Ха! - воскликнул Габриэль, вскидывая брови. - Бальт был с вами? Бесподобно. Вот откуда у вас посох Моисея?

- Именно. - кивнула Брэдбери. - И демон перекрёстков, что был в бегах от Люцифера. Кроули.

Если бы Габриэль сейчас стоял – он бы упал.

- Вау. Честно? Неожиданно. - выдохнул Гейб. - Я не ожидал чего-то подобного от Бальтазара. Он был тем ещё трусом, что любил жить на широкую ногу. А Кроули... Кроули у вас просто пригрелся, как я понимаю?

- Нет. - Чарли недоуменно посмотрела на него, словно Гейб только что сморозил какую-то чушь. - У Сингера был сын, если ты знаешь.

«Был» прозвучало напряжённо и аж зазвенело в ушах.

- Он буквально спас зад младшего Сингера, когда уже не было надежды на то, что тот выберется из логова с вампирами. - продолжила Чарли. - Бобби, тот что старший... Ты бы видел его тогда, когда ничего не было известно о его сыне. У него и руки тряслись, и он заливался самым паршивым пивом, пока посередине комнаты со своей фирменной лыбой не появился Кроули, поддерживая под подмышки младшего Сингера. Тогда кто-то возопил «Будь я проклят», на что он ответил «Это не так страшно, когда привыкнешь». После этого для многих он стал типа падшего ангела, идущего плечо плеч с двумя другими ангелами.

Вздох растворился в усмешке Габриэля.

- Как я понимаю, после этого Бобби Сингер всё равно не стал ему доверять?

- Да, чувак. - кивнула Чарли с ухмылкой. - Он отгонял Кроули от себя этим «кристо», но позже они даже работали вместе и практически понимали друг друга с полуслова. И ссорились как столетние супруги. И теперь... Теперь трое наших спасителя мертвы. - у Чарли нервно дёрнулась щека. - Тогда, когда появился шанс на выживание для всех нас.

Габриэль не сильно бы хотел, на самом деле, встретиться в этом мире со своей версией из-за Сэма, но всё же в словах Чарли было что-то слишком горькое, чтобы он вставил хоть слово.

- Вон они. Как треугольником идут. - Чарли нарисовала в воздухе нечто вроде равностороннего треугольника, указывая на имя Бальтазара у самой верхушки мемориального камня и переходя на имя Кроули в противоположной от имя Габриэля стороне. И когда она повернулась к Габриэлю, смотря на его сжавшиеся на тканях штанов руки, он их с трудом разжал. - Они... эээ... в вашем мире тоже мертвы?

- Бальт – да. Насчёт Кроули я не уверен, но скорее всего, – да.

- Жаль. - пробормотала Чарли, склоняя свою голову к коленям.

Молчание паутиной продралось сквозь них и мудрёнными витками окутало их плечи и сердца, которое гулко билось в ушах. Габриэль опёрся руками о колена, чьи кисти свисали вниз, и смотрел на имя Бальтазара и Кроули.

Бальт был хорошим солдатом в их мире. Он ловко справлялся с оружием, уничтожал их врагов и бился вместе со своими братьями, вместе с Касом, пока не погиб на одной из битв, насколько было известно об этом Габриэлю.

После Гейб вернулся из ада и узнал от Кастиэля, что этот крылатый, хитроумный тип легко сыграл красивую мелодию на своей мнимой смерти и плавно ушёл в закат, обокрав небеса. И Габриэль не мог не оценить подобного. Бальтазар взял с собой помимо Посоха Моисея и его Рог Правды, который был смертелен для смертных, отчего Гейб был благодарен тому за то, что не использовал его.

Габриэль перевёл взгляд на имя Кроули, – того ещё засранца, который долго держался против его братца Люцифера, в чём стоило отдать ему должное. И пару-тройку раз, если, опять же, верить словам Каса, вытаскивал Винчестеров из неприятностей, чтобы в конечном итоге уничтожить всё доверие к своему лицу всего-навсего несколькими шагами не в ту сторону.

Прямо как и Габриэль.

- Но зато теперь у нас есть ещё один лидер, верно? Твой... Кто бы он тебе там ни был, Сэм. - произнесла Чарли, искривив губы в наглой улыбке.

- А кем он мне есть? - недоуменно переспросил Габриэль.

- Да не знаю, чувак. Любовником, другом, братом, парнем? Судя по вашим постоянным переглядкам между друг другом, то вы определённо не чужие друг другу.

Впервые за очень, очень и очень долгое время Габриэль испытал неподдельный стыд. Он почувствовал, как его щёки перекрашиваются в бордовые оттенки, а разгоряченные концы тех огненных языков облизали его глотку.

Он даже не помнит, когда подобное испытывал. В семнадцатом веке, когда был ещё совсем юным в общении с людьми, по своим меркам, и едва не взорвался от лавины стыда из-за дамочки, поманившей его своим тонким пальчиком? Или чуть позже, когда на всех парах вломился в дверь одной комнаты, где был не тот человек, что был нужным Габриэлю для розыгрыша? Или тогда, когда он в стельку пьяный впервые насладился в девятнадцатом веке поцелуем с молодым пареньком? Всё равно те случаи произошли слишком давно и были вызваны действиями, а сейчас его смутили словами. Невиданно, чёрт возьми!

- Мы просто напарники по этому делу. То есть, я его должник, как бы, так что ничего запредельного. - пробормотал Габриэль. - Так что...

- Он тот, ради кого ты готов отдать жизнь? - внезапно перебила его Чарли.

Габриэль моргнул. Потом моргнул ещё раз. И окончательно повернулся в сторону Брэдбери.

- Не понял.

Чарли раздражённо вздохнула, смотря на имя Габриэля на камне. Она смотрела на него и словно пыталась спросить того Гавриила, который уже погиб, и поинтересоваться, почему его копия такая тупая.

- Ой, да брось! Я видела, как ты смотришь на него, Габриэль. Словно он весь твой мир. - пожала она плечами. Сейчас её прямые волосы, завязанные на затылке в хвост отливали безудержным огнём, который хотелось поймать пальцами и пронести его через себя, занурившись руками в такой сюрреалистический жар. - Словно, не знаю... Цитируя Бобби, ты его будто пожираешь, не веря в его существование.

- Вы трындели с Сингером о нас? Других разговоров не было?

- Не обольщайся. За бутылкой пива просто все темы кончились.

Габриэль покачал головой, утыкаясь взглядом в пол. Его руки повисли над полом и медленно сжались и разжались в кулаки, словно разминали их в надежде избавиться от бегающих по пальцам мурашек, – любой бы сказал, что он просто распрямлял затёкшие конечности, но, судя по скользнувшей вспышке беспокойства на лице Чарли, – то девчонка прекрасно понимала, что таким образом бывший трикстер пытался унять волну эмоций.

Он уже не знал, кем он был. Не знал, кем является и кем будет в будущем с наступающими ему на пятки кошмарами каждую ночь об аде, не знал, будет ли даровано ему прощение, возможность попросить его у Сэма за то короткое время что ему осталось провести в этом мире. Не знал, насколько очевидны его забота и страх за Сэма в глазах остальных.

И это незнание скоро должно было обвалиться на него неконтролируемыми сугробами с вершины горы.

- Миленько. О чём вы ещё шептались? Сидели, щёлкая семечками, как подъездные бабы, и перемывали всем подряд косточки? - с ухмылкой поинтересовался Габриэль, практически рисуя на себе эмоции, все до единой.

- С нами ещё был Руфус, так что можешь называть это чем угодно. - нахально бросила Чарли.

- Вообще прекрасно.

- Но ты отлыниваешь от темы, дорогуша. Если по правде говорить, то у нас состоялся маленький спор. - сказала Чарли. - Кем вы приходитесь друг другу?

- Я же уже сказал, что я его...

Чарли раздражённо скрестила руки на груди.

- Должник. А как же. Так я тебе и поверила, чувак. Дай что-нибудь по-правдивее, будь добр.

Их разговор о трио бессмертных, что сумели погибнуть, выступая в этом мире за людей, уже позабылся. И Габриэль вновь задумался, понимая, что мыслей слишком много.

Кем они являются друг другу, – был очень и очень хороший вопрос без корректного ответа. Для Габриэля Сэм был практически всем: той вселенной, ради которой он жил и существовал; тем человеком, который вселял в него цель продолжать жить; его родственной душой, в конце концов. Даже без слова «практически». Он и был для него всем.

Кем же он был на самом деле для Сэма? Обузой, скорее всего. Обузой, с которой изредка можно пообщаться и ненароком вытащить задницу из передряги, как это делал для Сэма Габриэль несколько десятков раз.

- Мы по-разному воспринимаем друг друга. Ха. - Гейб с трудом подавил смешок. - Странно звучит.

- Значит, теория Сингера, что вы друзья, отпадает?

- Типа того.

Габриэль мягко прикрыл глаза. Друзья. Если бы его хотели насмешить, то назвали бы их двоих друзьями. И его насмешили, ведь внутренний едкий голосок смеялся в голове, смеялся безустанно, явно хватаясь за живот и катаясь по полу, тогда как лицо Габриэля было неизменно нахмуренным с искрой едва видимого веселья.

- Знакомые? Вынужденные сослуживцы? Члены одной команды? Наверное. Я не знаю, Чарли. - тихо произнес Габриэль, покачивая головой с закрытыми глазами.

Если бы ему было позволено думать об этом слишком долго, как тогда, ночами на чердаке, то ему бы на эту мысль не хватило бы и нескольких дней.

Гейб не знал ответа на такой простой вопрос.

- Те, кого можно было бы назвать самыми близкими и самыми далёкими друг для друга в одно и то же время?

- Э, да. - Габриэль приоткрыл глаза и ткнул пальцем в Чарли. - Самое точное определение среди всех, что я слышал и о которых думал.

Он вновь впился в имя Кроули и Бальтазара. Эти двое изменились тут, в другим мире, где измениться нужно было от обстоятельств. Тут он изменился, решив снести все свои предрассудки и стать тем, кто повёл всех людей на войну, кто научил их выживать.

Мог ли измениться и сам Габриэль? Ему дано для этого слишком мало времени, а секундная и минутная стрелки всё тикают, приближая его смертный час. Скоро он снова почувствует оттенок смерти на языке, что расцветёт болезненным привкусом горечи. И ничто не сумеет это изменить, – ни Сэм с его щенячими глазками, которому он был откровенно не нужен, ни Касси, у которого уже была семья и который не был бы слишком рад вешать себе на плечи ещё и груз брата, ни кому бы то ни было из этого мира, хотя многие и провожали его болезненными взглядами, в которых крылась скорбь за своим погибшим лидером.

Хочет ли он измениться? И нет, и да одновременно. И если бы у него было время, то, возможно, он что-нибудь и проработал, как называют это людские психологи.

- Тогда я выиграла наш маленький спор. - сказала Чарли с грустной усмешкой.

- Ты сказала, что мы самые близкие и далёкие друг для друга? - спросил Гейб.

- Нет, я сказала, что вы любовники.

Если бы у Габриэля была сейчас чашка с чаем, виски или бутылка пива, то он бы подавился и захлебнулся одновременно. Он попросту уставился на Брэдбери и моргнул. Снова. И ещё раз.

Вот это уже было тупо.

- «Самые близкие и самые далёкие», Габриэль, сечеш? - с самым серьезным выражением лица сказала Чарли, чтобы в следующий миг её маска рухнула и она подавилась смешком, отворачиваясь от Гейба. 

На мог архангелу показалось, что уши девчонки так по-детски покраснели, а широкая линия губ растянулась ещё шире.

- Катись ты знаешь куда?

- Куда, крылатый? - со снова этим самым серьезным выражением лица поинтересовалась Чарли. - Случаем, не в ад? Демоны бы убежали со своих постов, увидев меня в цепях и с моей неповторимой улыбкой. В чистилище? Монстры бы с криками молили бы их вытащить оттуда, ведь половину из них я убила. В рай? Ангелы бы перья свои вырвали и попадали на Землю ради того, чтобы не видеть моё милое личико, на которое они смотрели сквозь пелену боли.

- Ты высокого мнения о себе. - сказал Гейб.

- А ты слишком туп, чтобы понять очевидное.

- Что я должен понять?

Чарли ещё раз зыркнула на него и явно окончательно признала его маленький ум и абсолютную не сообразительность. Закатила глаза. Посмотрела на имя Габриэля на мемориальном камне. Повернулась к Гейбу. Ещё раз закатила глаза.

- Сэм. - она указала на выход. - Ты. - перевела палец на грудь Габриэля. - Конец света. - она обвела руками амбар. И возопила слишком мелодраматическим голосом, схожим на пищание мыши: - Предсмертная любооооооо...

- Заткнись, м? - Габриэль вскинул руку вверх и поднялся с лавы. - Я устал и хочу спать. Спокойной ночи, Брэдбери.

Чарли даже не была удивлена такому повороту событий.

- Спокойной, любитель увиливать от серьезных разговоров. Этим ты похож на него слишком сильно. - Чарли ткнула пальцем в имя Гейба на камне и с хлопком опустила руки на колени.

Гейб на секунду остановился, чтобы посмотреть на имя, и хрипло выдохнул даже без тени улыбки.

Улыбка исчезла и на лице Чарли.

- Хочешь правду, Габриэль? - от её слов Гейб вернул взгляд на её лицо. - Я потеряла слишком много времени с Карой. Слишком. После начался апокалипсис и я её потеряла. Навеки, трикстер.

Гейб сглотнул. Он прекрасно понимал, что сейчас начнутся откровения в стиле людей, – чересчур слезливые и слишком правдивые. Но Чарли продолжила:

- Я долго пыталась отстраниться от Кары, говорила прямо ей лицо, что не создана для серьёзных отношений, но она наплевала на все мои высказывания с самой высокой башни. И я приняла её поздно, очень и очень поздно. - тихо молвила она. - Её теплоту и нежность, её спокойствие и в то же время твёрдость. И, поверь, это невероятно.

Гейб стоял у порога, и ему в лицо дул, сузив свои губы до формы трубочки, промозглый ночной воздух. Он стоял и смотрел на лицо Чарли, чтобы секунду спустя перевести взгляд на открытую им дверь. Он посмотрел в чернеющую в небе ночь и на танцующие ветви засохших деревьев. Этой ночью звёзд не было, но Гейб всё равно ощущал их присутствие, хмуро застыв и спрятав руки в карманы.

Пряди поднялись от тихого как летящая сова порыва ветра и Габриэль на миг почувствовал прилив удовольствия от прохлады, что проходилась по его влажным от пота волосам.

- А после её забрали ангелы. - и голос Чарли сорвался. Но за секунду она взяла себя в руки, поднимая от колен взгляд на лицо Габриэля. - Так что, чувак, мой тебе совет, попросту не упусти этого. Это... это будет жестоко по отношению к вам двоим.

- «Пледы носят только живые», - это высказывание как-то раз Габриэль услышал от одного старика на улице и только сейчас осознал его полноту. - а я давно мёртв внутри, Чарли.

- Придурок. - хмуро бросила Брэдбери.

- Сучка. - последовал фирменный ответ со стороны Гейба, и он вышел в ночь, чтобы оставить их двоих со звенящей в ушах фонограмме из раздумий в полном одиночестве.