Небесные Души

Колёса Импалы плавно подгибали под себя твёрдый асфальт и гнали чёрную машину вдоль ночной дороги под безутешную тишину. Пустынное шоссе освещала блеклая луна, что неловко заглядывала в темные окна и вскоре вновь осторожно исчезала за хмурыми тучами. Среди ветвей деревьев доносились тихие звуки снующих и перебирающих тонкие листья сов с их круглыми глазами. Но шум шин, соприкасающихся с дорогой словно лёгкие пушки на крыльях ангелов, заглушал каждый шорох чуждой едущим в машине природы. Глубокие вдохи, срывающиеся с тонких губ, растворялись в приятном уху, но несвойственном для машины Винчестеров затишье.

Габриэль прислонился затылком к спинке кресла и скрыл от мира золотистые радужки, которые со странным вожделением смотрели на яркий непривычный мир, что так сильно отличался от другой реальности в аду, - что становилось больно. Он видел раз за разом, как острый конец кинжала находит его бледную кожу и оставляет за собой кровавые следы, как благодать сочится из его сосуда и как острый конец шприца вытягивает её тонкий голубой хвостик.

Но сейчас ничего не имело значения, в том числе и реальность, спутанная с маревом поглощающего всё сна. Стук сердца отлунием отражался в ушах и кропотливо бился где-то очень далеко, пока сквозь тяжёлые веки пробивалось слабое свечение, блуждающее от работающего в руках Сэма ноутбука по салону Импалы. Стучали норовящие покоробить тишину пальцы по клавиатуре и щёлкала мышка на своём квадратном коврике. Задумчиво отстукивала затерявшийся ритм в голове ладонь Дина по круглому рулю, чьи глаза привычно изучали тянущуюся вдаль дорогу. Практически бесшумно колыхался конец малого плаща Каса на пассажирском сидении, что присоединился к ним спустя пол часа их езды с того самого места встречи со скандинавскими братьями. Ангел сидел рядом с водителем в лице Винчестера-старшего.

И ни один из этих звуков не давил. Они погружали в медовую дрёму и красиво кружили в вальсе с повисшей на небе луной. Тяжести от прошедших событий не было, одна только лёгкость. Всё сейчас было настолько просто, что становилось нереальным, - настолько миражным, насколько и невероятным. Внутри каждого из находящихся в этой машине была грёбаная ядерная война, которая затихала ради перезарядки батареек, - и Габриэлю это было известно.

Думать и впрямь ни о чём не хотелось. Шум изредка проносящихся фур был настолько же обыденным и громким, как и далёкие звёзды, красиво переливающиеся среди гнилых туч. Их фары резкими лучами дневного солнца проносились по призрачным окнам Импалы и заставляли свинцовые веки устало подыматься, окидывать окружающий мир судорожным взглядом, что был как второе дыхание для лёгких, и замирать на сосредоточенном лице Сэма, который не смотрел на него. Тогда Габриэль вновь возвращался в очередное новое положение тела и старался уснуть.

Он даже закрывал глаза и считал сотни овец, но уснуть не мог. Архангел поворачивался к застывшему окну с проносящимся за ним видом сливающихся в одну массу деревьев и подсчитывал мелькающие за белым бордюром дороги стволы деревьев. Изредка можно было увидеть шумных сов с пушистыми крыльями, которые мгновенно исчезали в зелёной листве, - только это не помогало уснуть. Хотелось опуститься в царство сна и больше не выпускать его из своих объятий очень долгое время. До самого рассвета.

Габриэль снова повернул голову в сторону сосредоточенного Сэма, открытым взглядом изучая его спадающие на плечи тёмные волосы, которые казались ещё более темными в ночи. Одна из надоедливых прядей любопытно коснулась носа мужчины, отчего Габриэлю очень сильно захотелось протянуть вперёд руку и смахнуть явно мешающую деталь Винчестеру. Вскоре волосы были зачёсанными назад привычным жестом пятерни и спрятанными за ушами. Архангел пронёсся взглядом по длинному тексту в мониторе лэптопа с тусклыми и едва просматриваемыми рисунками, от который начинало рябить. И так само быстро отвернулся, как и повернулся.

Кастиэль прислонился к холодному стеклу лбом, рассматривая мрачный пейзаж, а Дин успел когда-то перевести глаза в зеркало над его головой и резко столкнулся взглядами с потирающим свои веки Габриэлем. Архангел сонно уставился в ответ, чтобы спустя отчётливую секунду заметить затерявшуюся искру внутри зрачков усталость и рваное по концам напряжение. Брови свелись к переносице, губы были сжались в тонкую линию, отчего напряжение становилось гораздо более отчётливым (и Габриэль догадывался, что причиной в этом становился ангел в бежевом плаще).

Неожиданно его рука дёрнулась в сторону маленького радиоприемника, которому на вид было не менее сорока лет, если не больше. И салон заполнила одна из песен группы Led Zeppelin.

- Babe I'm Gonna Leave You
(Детка, детка, детка, я собираюсь покинуть тебя.)
Babe, baby, baby, I'm gonna leave you.
I said, baby, you know I'm gonna leave you.
(Я сказал: Детка, ты знаешь, я скоро тебя покину.)

Габриэль вскинул голову, смотря под правую руку Дина, что настраивала мелодию, и почувствовал, как к его карку приливает ледяная смесь спонтанного холода.

Винчестер выровнял звук под минимальный и поймал в отражении зеркала над собой одновременно поднявшиеся взгляды Сэма и Габриэля. Сэм мгновение спустя просто безразлично вернулся к полыхающему экрану ноутбука, пока Габриэль ещё некоторое время заглядывал прямиком в глаза Дина, вернувшегося к дороге.

I'll leave you when the summertime,
leave you when the summer comes a rollin'.
Leave you when the summer comes along.
(Я оставлю тебя в летнюю пору,
Оставлю тебя когда лето придёт, кружась,
Покину тебя когда наступит разгар лета.)

Песня плавно раскручивалась словно тугой клубок ниток и окутывала собой под общее молчание весь салон машины. Единственный Кастиэль не обратил внимания на смену с практически холодной атмосферы на тёплую, не сводя взгляда с проносящейся за боковым окном дороги. И его взгляд постоянно соскальзывал на ласково поглаживающего руль своей Импалы Дина.

Габриэль в конце концов медленно отвернулся. Перед его глазами странно замаячили кроткие мысли, осторожно касающиеся его твёрдых черт лица своим мягким пушком, от которых пробегали миллиарды мурашек по всему позвоночнику, рассыпанные по нему как звёзды по раскрывшему свою пасть ночному небу. Они так само появлялись и исчезали, норовя скрыться от внимания трикстера как можно быстрее.

Габриэль буквально видит, как тенью стоит перед горящим домом за спиной четырехлетнего мальчика, а после его перехватывает выбегающий из пылающего здания отец. Вырывается огненным хвостом беспощадный взрыв и сносит второй этаж старого домика. Воют сирены пожарной и скорой помощи машины. Слышится знакомое «Хватай Сэма и беги!», которое странно смешивается с голосом Габриэля, – потому что он уже говорил эту фразу в клетке, когда Кастиэль возложил свои руки на плечи Сэма. Он словно прямиком сейчас заглядывает в золотую оболочку глаз Азазеля и слушает его правды слова о родственных душах, его яркий смех и грубую насмешку. С
Он словно стоит у окраины безграничного поля и смотрит на взирающего на двух мальчишек Бобби Сингера с его извечной хмуростью и отцовской мягкостью, а на плечи тогдашнего фокусника осыпался порох бледного снега.

Он словно вновь срывается в бездну Ада за Сэмом и пальцами перехватывает его меркнущую в темноте футболку.

Габриэля передёрнуло. Он вновь повернулся к окну, смотря на скользящие по ветру листья деревьев. Он помнил, как вновь и вновь обещал себе, что навсегда уйдёт из жизни паренька, которого когда-то спас от своей обязанности, но вновь и вновь возвращался от присущей к нему тяги. Вновь и вновь. А после принял правду. Правду того, что он обзавёлся тем, ради кого стоило жить.

Babe, babe, babe, babe, babe, babe, baby, baby
I don't want to leave you
I ain't jokin' woman, I got to ramble
(Крошка, крошка, я не хочу тебя оставлять,
Я не шучу, женщина, я должен идти скитаться.)

Он хотел идти скитаться. Только от этого желания его уши были переполнены ватой.

Сэм повернул к нему голову и на мгновение задержался глазами на исхудавшем лице со спадающими золотистыми волосами и медленно спустился к янтарным ободкам радужки. Охотник сощурил веки от проносящейся очередной машины и от её отбившегося по окнам света фар, чтобы вновь поправить причёску длинной копны волос и вновь уткнуться в экран ноутбука. Теперь создавалось впечатление, что Сэм только что изучил архангела и что-то записал.

Это было странно.

И именно от этого "странного" Габриэль осторожно выгнул шею и незаметно посмотрел на лэптоп. Там, в мудрёном тексте велось о каких-то травах и корешках, которые используют ведьмы. А мудрённый текст никогда не привлекал Габриэля, в особенности если он был пропитан нудной теорией.

Но зачем тогда Сэм так внимательно посмотрел на него? Что-то было в этом взгляде странного. Будто парень скопировал кого-то от настоятельного желания поиздеваться в отместку на неприятные действия. Например, самого Габриэля, который до песни открыто пялился на Винчестера с гривой тёмных волос. Архангел закатил глаза, понимая в чём дело, и уже пожелал что-либо сказать едкое на этот счёт, как Дин усилил звук песни Led Zeppelin.

Oh yeah.
Baby, baby, babe, I believin'
I really got to .
I can hear it callin' me the way it used to do
I can hear it callin' me back home.
(О да, детка, детка, меня здесь не будет,
я на самом деле должен скитаться.
Я слышу тот же зов, что был и прежде,
Я слышу призыв ко мне вернуться домой.)

Габриэль моргнул. Вот теперь эта песня становилась для него ещё более странной, словно возжелала вытащить всю тайну из архангела и выставить её людям (и одному ангелу) в этом салоне на обозрение. Он отклонился на спинку кресла и прикрыл глаза в желании как можно быстрее отключиться от этого мира. Нажать на кнопку "Стоп".

И музыка продолжала течь мёдом по салону, заполняя собой каждую маленькую щель. Даже ту, по которой ненароком бегали пальцы Габриэля, – щель, что была заполнена выгравированными острым концом ножа буквами "DW" и "SM". Архангел знал историю появившихся на боковой стороне двери букв, символизирующих сокращённые имена двух парней. Знал, что те когда-то захотели оставить память о себе таким маленьким жестом.

И сейчас его мягкие подушечки пальцев перебирали твёрдые буквы, проходя по контуру раз за разом. Весь салон машины сливался в одну массу и бегал размашистыми лаптями вокруг его пассажиров, заманивая в свою ловушку сна. Реальность в глазах архангела заворочалась как непослушный ребенок из стороны в сторону, ожидая подходящего момента для того, чтобы полностью исчезнуть из-под ног и взора. Сон плёл свои широкие сети, как жирный паук, заметивший тонкую своим строением муху, за которую явно выступал сам фокусник. Наконец-таки, ему удалось утащить несопротивляющегося Габриэля.

Babe, I'm gonna leave you
Oh, baby, you know, I've really got to leave you
Oh I can hear it callin' me
I said don't you hear it callin' me the way it used to do?
(Я знаю, я никогда не брошу тебя, крошка.
Но я должен уехать отсюда, должен тебя оставить.
Ууу, детка.
Детка, у, разве ты не слышишь этого зова ?)

Он не знал, сколько времени прошло. Сны сменялись невероятно быстрым комом, как тяжёлые прикосновения пальцев к струнам, и являли собой большую лужу прошедших событий. Где-то там, далеко на подкорке сознания расстилался плед мелькнувшего маленького парка (с лежащими на траве Сэмом и Джессикой Мур), в котором архангел так давно расправил на всю силу своих крыльев каждое перо, поддающееся приятному ветру, – тогда как на противоположной стороне его руки незабываемой тяжестью окутывали холодные цепи сверкающей своими ужасающими клыками клетки ада.

Столб страха приподнял наэлектризовавшиеся волоски на затылке и заставил под тихое придыхание веки раскрыться на всю свою силу, как те перья в парке.

Музыка продолжала раскачиваться по салону. И либо Дин поставил её на повтор, либо времени прошло совершенно немного, но песня была неизменной. Теперь голова Гавриила не упиралась в спинку пассажирского кресла, а облокотилась на твёрдую как камень поверхность, пока в лицо отрешенными штрихами бил приглушённый экранный свет с ноутбука. Трикстер легко моргнул, чуть скосив в сторону глаза.

Перед ним, даже практически над ним возвышался небольшой подбородок Сэма, а по бокам головы спадали тёмные пряди волос. Габриэль так само медленно закрыл глаза.

Он лёг во сне на Сэма. Он лёг на Сэма, пускай и совершенно случайно. Он чувствовал, как ему в ухо упирается косточка на плече Винчестера и как приподнимается его грудь от глубокого дыхания. Пальцы мужчины бегали по клавиатуре гораздо медленнее, чем прежде метались там же, словно желали создать впечатление непошатной статуи, которая не двинется и не разбудит лёгшую на неё голову. Габриэль почувствовал твёрдое сердцебиение в груди Сэма и бесшумное хрипловатое покашливание где-то глубоко внутри.

С окон Импалы была видна крохотная заправка, свет от которой ударил по закрытым векам, и неожиданно машина свернула конкретно туда под плавный поворот руля рукой Дина. По ней гулял открытый ветер, и Импала медленно остановилась перед крохотной забегаловкой. Габриэль не двинулся даже тогда, когда Дин склонился к Касу и что-то пробормотал ему на ухо. Серафим кивнул на слова Дина и открыл дверь со своей стороны одновременно с водителем.

И только в следующую секунду Габриэль понял, почему Дин обратился к Кастиэлю, а не к своему сидящему позади брату. Пальцы не мелькали по клавиатуре, а лишь сонно двигались из стороны в сторону, словно желали ещё что-то набрать, но лишь неуклюже касались к очертаниям букв. А на экране всё ещё оставался сайт о тех самых ингредиентах ведьмочки.

Сам же Сэм дремал, опустив свою тяжёлую часть головы на макушку Габриэля.

I know, I know,
I know I never never never never never gonna leave your babe
(Дама, дама, знаю, я знаю, как хорошо быть с тобой
вместе снова.)

Габриэль замер. Он не двинулся и даже не шелохнулся, когда двери невероятно тихо закрылись с обеих сторон и впустили в прогретый печкой салон долю осеннего ветра. Его потоки скользнули по раскрытой на первую пуговицу рубашке и прошлись по растрёпанным волосам, останавливаясь на послушно лежащих на коленях руках.

Медленные вспышки погрязшей в крови усталости всё ещё ослепляющей волной бьют по выдохшемуся телу, – просто ни одна из них не даёт нового повода спокойно уснуть. Разве что этот повод сейчас облокотился на его макушку и мерно посапывал.

Что-то словно надавило на его карк, заставляя с трудом высвободить из-под прижатого бока руку и потянуться ко включённому монитору лэптопа, чтобы с невероятной осторожностью выключить бьющий в глаза свет.

Тихое, практически бесшумное гудение самого ноутбука, которое ранее слышно не было, утихло и создало идеальную тишину, в которой даже шум ветра слышен не был, – только Led Zeppelin с их тихой песней. Включённые фонари кроткими лучами света пробивались сквозь тонкие стёкла Импалы и несколько грубовато слепили прямиком в глаза архангелу, что таким же осторожным, как и ранее, движением вовсе убрал лэптоп с колен Сэма той самой одной рукой. Техника неслышно упала в "кармашек" (как называл его про себя Габриэль) авто между пустующими креслами водителя и пассажира.

Дин за окном возился у заправки самообслуживания, теребя трубку, и на чистом автомате вставил её в отверстие. И аккуратно подперев её, он сумел свободно пойти за исчезающим вдали Касом. Эти двое направились в стоящий рядом с заправкой небольшой магазинчик для увеличения их количества продуктов, которых на четырёх человек (ладно, трёх, – Кас был не в счёт) осталось слишком мало до того, как они доедут к бункеру, – всего-навсего один наполовину заполненный остывшим чаем термос и пара сложенных в бардачке булочек, которые могли бы уже сыграть роль задубевшего камня. Их раскованность от возможности размять конечности после переезда в несколько часов заставила зависть Габриэля всколыхнуться и вибрацией подняться изнутри.

И она мгновенно утихла, стоило ему услышать невнятное бормотание со стороны Сэма, который, казалось бы, уснул ещё крепче.

- but I got to go away from this place.
I've got to quit you, yeah
(И я знаю, что однажды, это реально вырастет,
да, это так.)
Ooh, baby baby baby baby baby baby ooh
Don't you hear it callin' me?

Габриэль с трудом удержался от того, чтобы не дёрнуть ногой и не размять её. Каждая конечность его тела, казалось бы, застыла навеки.

- Woman, woman, I know, I know
It feels good to have you back again
And I know that one day baby,
it's really gonna grow, yes it is.
We gonna go walkin' through the park every day.
(Мы будем гулять по парку ежедневно ,
Послушай, что я тебе говорю: - Ежедневно.)
Come what may, every day
Oh, mama baby
I'm gonna leave you go away.

It was really, really good.
You made me happy every single day
but now I've got to go away.
(Детка, это точно растёт, ты осчастливила все мои дни.
Но сейчас я должен уехать.)

И наконец, Габриэль медленно поднял голову с плеча Сэма, позволив голове охотника опуститься на чужое плечо.

Baby, baby, baby.
That's when it's callin' me
I said that's when it's callin' me back home.
(Милая
Вот когда меня зовёт,
вот когда меня зовёт вернуться домой...)

Песня на приглашенной ноте закончилась, а фокусник всё продолжал неподвижно сидеть. Вибрация в груди переросла в лёгкое головокружительное мурчание, как у сонного кота, нежащегося на солнце. Нечто заставило пальцы подняться и оттолкнуть пару спадающих прядей на его лоб, по пути нечаянно касаясь влажной от пота кожи лица Сэма подушечкой пальца.

Винчестер фыркнул носом, как ёжик, и чуть отодвинул голову в поисках более удобного положения. Габриэль замер, не двигаясь. Его скулы напряглись, тогда как плечи мягко расслабились, чтобы его человеку было более удобно устроиться.

Сэм внезапно дрогнул и сонно раскрыл глаза, задержав их на передней спинке кресла перед ним. Он поправил свою голову, ещё не понимая, что лежит не на мягкой подушке, а на плече архангела. Подавив громоздкий зевок, Сэм повернул голову вниз и уткнулся носом в старый воротник тёмно-синего пальто Габриэля.

Архангел не шевелился, а Сэм тем временем с какой-то гипнотизированной силой вобрал аромат Габриэля в себя и запоздало моргнул. Габриэлю это так напомнило тот вечер, когда Сэму было всего лишь семь лет, и он укутывал мальчика мягким пледом мотеля, пока Сэмми морщил свой мелкий носик и бессознательно сопел. Когда он подарил ему подвеску. Как же это было давно... Кривая улыбка посетила губы трикстера.

А Сэм тем временем соскользнул с его плеча головой, отпрянул в сторону, чтобы выровнять и плечи, и осанку, и коротко моргнул. Язык проехался по губам, и только тогда Сэм подумал о том, чтобы посмотреть на заменивший подушку ему предмет. Ещё одно моргание теперь было выполнено в гораздо более быстром темпе.

- Г...брэль? - заплетающимся языком спросил Винчестер, резко зажмурившись и распахнулив глаза во второй раз.

- Да вроде я. - буркнул в ответ фокусник.

- О. - последовал ответ. И в следующий миг Сэм словно только осознал, где именно он находится и на ком только что расположился во сне. - Ооо, прости, Гейб. Я просто... - мужчина потёр сонные, практически красные от недосыпа глаза пальцами. - Просто...

- Просто уснул. Всё в порядке, но скажу наперёд, - Габриэль с очень серьезно видом повернулся к Сэму, отчего Сэм нахмурился, готовый к чему-то откровенному и важному, - моё плечо – не самая удобная подкладка для головы. В следующий раз выбирай колени.

Щёки Сэма заалели и стали видными своей краснотой даже в темноте, на что Гейб хмыкнул. Сэму было необязательно знать, что поначалу его плечом вместо подушки пользовался Габриэль.

- Где Дин? - спросил Сэм, переводя тему.

- С Касси вышли в забегаловку у заправки.

- Понятно.

Между ними застыла навязчивая тишина, которую легко упустил из виду Габриэль, прислонившись лбом к холодному оконному стеклу. Его губы искривила лёгкая усмешка, всё ещё сдерживая те отголоски ухмылки, пока Сэм явно пытался избавиться от красноты своих щёк.

- Итак, Сэм, ты не задумывался поспать хоть пару часов в вашем крышесносном бункере?

Сэм посмотрел на Габриэля своими щенячими глазками и пробормотал:

- Если бы мы с Дином не гонялись несколько недель подряд ради одного упрямого архангела, то возможно и поспал бы.

Габриэль отлип от окна и насмешливо взглянул на Сэма.

- Лгать нехорошо, ты это знал?

Сэм отмахнулся от него, замечая приближающегося к ним назад Дина, что о чём-то спорил с Касом. Охотник разъярённо открепил трубку от Импалы и в последний раз что-то сказал Кастиэлю, который на это только закрыл глаза.

«Бедный Кастиэль.» - пронеслась мысль в голове Габриэля. - «Он так долго ждал свою родственную душу, так переживал, когда получил её и не мог приблизиться, а теперь... Теперь является лишь поводом для насмешек и кольцом для мяча из грубых фраз. Если бы Сэм был такой, я бы уже руки на себя наложил.»

Габриэль мотнул головой, отгоняя все лишние мысли. Всё это было лишним, как наваждение сна или тяжёлый взгляд Сэма, сконцентрировавшийся на его лице, словно Габриэль мог в любую секунду рассыпаться на оставшиеся жаринки от костра.

Что-то было странно заботливым в таком взгляде, отчего Гейб не мог не таять.

Когда те двое молчаливо ввалились в машину, стало очевидным, что они опять побранились как старая пара, прожившая плечо плеч лет шестьдесят. Кас, усевшись на своё место рядом с Дином, устало прислонился лбом к холодному оконному стеклу Импалы и окончательно затих.

- Доброе утро, народ. - фальшиво радостно сказал Дин, протягивая неловко пытающемуся избежать взгляда Габриэля, но постоянно возвращающему свои глаза на его лицо Сэму бутылку с водой.

- Сколько времени? - спросил Сэм.

Дин поджал губы, заметив в отражении зеркала над ним покрасневшие глаза и синяки под ними у брата.

- Три утра, соня. Ты свою пробежку пропускаешь. - с весельем произнёс он, посмотрев на наручные часы.

- Я бегаю в четыре. И ты это знаешь.

Сэм протянул раскрученную им бутылку с водой Габриэлю, и тот с удивлением принял её, понимая, что парень только что ради него открутил крепко закупоренную крышечку и, не делая ни глотка, отдал бутылку.

- Я мог бы и сам. - негромко сказал Габриэль и сделал крошечный глоток.

После него он понял, насколько на самом деле его мучила жажда. Она, оказывается, буквально исполосовала ножом его внутренности и заставила их сушится над ментальным костром. Связки в горле, которые ещё чудом не покрылись коркой от дышащего на них жара, дрогнули от прохладной воды, скользнувшей по ним. И Гейб был уверенным, что, будь они живым существом, то определённо бы замурчали кошкой.

- У тебя сушняк, чувак, и руки трясутся. В особенности если судить по побитым, красным и уж тем более воспалённым костяшкам пальцев, то ты вряд-ли даже сумел бы крепко обхватить бутылку. Я уже не говорю о том, чтобы открыть.

Габриэль вскинул одну свою бровь и моргнул, уставившись на свои руки. Пускай он показательно до хруста сжал пластик, на что Сэм закатил глаза, а Дин фыркнул (Кас всё так же молчаливо игнорировал присутствующих в Импале), но его глаза наткнулись на и впрямь побитые костяшки.

Он этого не заметил, а Сэм, по-видимому, обратил на это внимание, когда головой соскальзывал с плеча Габриэля.

- Неправда. Они у меня не трясутся. - буркнул в ответ Габриэль.

- Лгать нехорошо, ты это знал? - повторился за Габриэлем Сэм.

Фокусник устало покачал головой и отдал бутылку назад Сэму.

А в зеркале тем временем Дин переводил взгляд с одного на другого, словно что-то быстро соображал в своей голове.

Будь сейчас у Габриэля хоть частичка той прошлой благодати, он бы не терзал себя тем, что творилось в голове Дина. Он бы сумел прочесть те докучающие мысли в голове охотника и будто ненароком вставить их в разговор, одну за одной. Ему раньше, когда он был в шкуре трикстера, очень нравилось подобное, – в особенности наблюдать за меняющимися выражениями лиц своих собеседников.

Но сейчас он не мог ничего сделать, лишь созерцая задумчивый взгляд Дина, что старался не пересекаться с глазами уткнувшегося в стекло Каса. Эти придурки никак ничего не могли уладить мирно, что досаждало всем жителям как бункера, так и просто левых гостей внутри него (Габриэль слушал их препинания и разборки, что могли начаться с абсолютно пустого места – к примеру, почему Кастиэль вдруг решил прошелестить интернет в поисках информации и не попросил Дина присоединиться к нему, – и продолжаться чёртовыми часами. Так что даже замкнутому в собственной голове фокуснику было всё слышно.

Сэм положил бутылку с водой в бардачок и закрыл его, даже не обращая внимания на Дина и Каса, отчего Габриэль подумал, что тот уже ко всему подобному привык в какой-то мере.

На миг Габриэль поймал взгляд Каса с зеркала заднего вида.

После того, как они поговорили в бункере на том старом чердаке, им даже парой слов не удалось обменяться, – Кастиэль долгое время спорил с Дином насчёт того, что тот отправился в другой мир практически в одиночку, если не считать оставшегося там Артура Кетча, а Габриэль практически под шумок свалил со словами о том, что он не собирается вступать в битву. В которую он как раз таки и думал вступать.

Его щека прилипла к холодному собой стеклу, а сам Гейб практически калачиком свернулся на маленьком сидении обожаемой Дином Импалы в попытках больше не думать ни о будущем, с которым он каким-то образом не вязался, ни о брате на переднем пассажирском сидении, ни о двух Винчестерах, которые обменивались в дороге редкими фразами

- Балбесы. - пробормотал одними губами Габриэль, отворачиваясь от пришуренного взгляда Кастиэля.

Боже, если он вообще где-то там был и ему не было слишком много сильно плевать на своего сына, которого пытали восемь лет, то сколько же проблем накопилось среди всех них! Начиная от всё ещё повисшего между Сэмом и ним в воздухе «Ты нужен мне» и заканчивая снова возобновившимися братскими отношениями с Касом. Это было уже слишком для его головы.

Потому Габриэль и не совсем удивился, когда очертаний долгожданного бункера (о котором у него так само было очень много вопросов как к Сэму, так и к Касу) он так и не увидел, пустившись наутёк в свои глумливые сны, в которых в нос бился запах старых, побитых машин в окружённом бледными снежинками дворе Бобби Сингера, виднелись издалека блестящие рыжие перья за его спиной и жёлтые глаза Асмодея.