Небесные Души

Он снова поссорился с отцом.

- Я не хочу этого всего! Я хочу, чёрт возьми, просто жить обычной жизнью, которая была бы у меня, если бы её не забрал бы у меня ты!

Эти ссоры происходили с каждым годом всё чаще и чаще. С каждым годом они настигали взрослеющего мальчика всё быстрее и быстрее. И с каждым годом он считал себя гораздо умнее того человека, что уничтожает у них с братом нормальность, на которую они заслуживают.

- Ты не понимаешь, Сэм. Не понимаешь, и мне жаль, что ты так слеп! - рявканье мужчины можно было с лёгкостью расслышать в нескольких других номерах, но того это не заботило.

Одержимость местью за смерть мамы Джона Винчестера была практически ненавистна Сэму. Он ненавидел каждую секунду тех моментов, когда иррациональные правила заставляли его наставлять пушку на любую попадающуюся на их пути тварь и вышибать ей мозги, потому что понимание «пустишь пулю - убьёшь сам, струсишь - убьют тебя» было вбито в его голову как железный кол в груди вампиру с того самого момента, как он узнал всю правду об охоте, о тварях и нечисти, об беспощадном охотнике отце и помогающем ему в этом понемногу брате.

Даже человек, который вечность заботился о младших Винчестерах и без которого Сэм своего детства практически не помнил - старый-добрый Бобби Сингер с его копной рыжих волос, растительностью вокруг губ и надоевшей многим серой кепкой на голове, которую он не снимал ни зимой, ни летом, - был исправным охотником, который начал карьеру практически с молодости по неведомой никому причине (кроме его лучшего друга Руфуса Тёрнера, конечно же). И это Сэма лишь сильнее напрягало.

- Послушай, каждая жертва, каждое существо, которое мы находим и убиваем - все они, - это... Это просто омерзительно! Как... Как ты не понимаешь? Я просто хочу... ПРОСТО ХОЧУ, отец, жить СПОКОЙНОЙ жизнью. Просто хочу, может быть, устроиться в университет или колледж, учиться и стать юристом, например. Я не хочу быть таким же заложником мести, как ты, пап!

- Да как ты смеешь, Сэм? Твою маму убили, когда тебе и года не было, и ты так просто убиваешь честь её жертвы? - вопрос Джона, как бы ни пытался, не только не пробил брешь в броне, - он только разозлил сильнее.

- Это ты не понимаешь, пап. Ты не понимаешь, что я её даже не знал...

Его напрягало буквально всё. И вампиры, которые вели себя как истинные дикие животные - без мыслей, лишь с желанием убивать и кромсать своих жертв, наслаждаться их кровью как святой водой. И ведьмы, что могли лишь мановением руки и вихрем со слов заставить свою жертву корчиться от боли до своей смерти. И демоны, чья сущность банально пугала своей чернотой, - своей сгнившей до самого корешка душой, которая когда-то принадлежала человеку. И духи, которые готовы были мстить своим убийцам до последнего. И, одним словом, все те твари, от которых хотелось скорее сбежать, чем пытаться их убить подручным материалом.

Его напрягало даже то, что все спасённые ими жизни могли так само просто оборваться на следующий день, и уже не от рук вампира, а от лап инфаркта, к примеру. Охотники же даже не знают, как скалывается жизнь спасённых ими людей, чтобы доказать, что сила, вложенная в их дело, не была напрасной. Не знает ни Дин, находящий в любом новом деле лишь наивную девчонку, с которой легко можно было бы переспать; ни Джон, что попросту с головой нырял в само дело, лишь изредка повторяя за своим старшим сыном; ни Сэм, всё ещё слишком мелкий для подобного дерьма по мнению брата и отца. У него даже охот ещё толковых не было!

Да если бы они ему ещё и нравились... Единственная деталь, которая его влекла – то это своеобразные концы "физики" в охоте. Они находили крупицы информации, как формулы, после чего плавно слаживали её воедино и выливали всё это в целостный ответ. И изредка этот ответ не нравился Сэму.

А отец этого не понимал.

Джон Винчестер сейчас стоял, облокотившись спиной о столешницу с видом а-ля я знаю лучше тебя, в чём ты нуждаешься, - и ты нуждаешься в охоте и убийстве вампиров.

В горле Сэма горько заклокотало. Его, пятнадцатилетнего подростка, убивало осознание того, что кто-то имел право решать за него.

Их взгляды и пререкания Дин не сумел вытерпеть, попросту свалив в ближайший бар Миннесоты, едва не самый гордый тем, что ему год назад исполнилось восемнадцать лет. Винчестер был просто счастлив оставить ту накалившуюся атмосферу между отцом и сыном и залить её тем дрянным виски в «The Nook». И Сэм не мог его винить, потому что уйти от реальности, - даже просто уйти от упорного взгляда отца, - уже было наградой.

Джон наконец-то отлип от столешницы дешёвого номера, что выглядел побитым не временем, а какой-то захудалой войной, и уселся на прогнувшуюся под его весом кровать. Его руки опустились на колени и сжались в кулаки.

- С меня хватит, отец. - тихо молвил Сэм. Он так сильно устал, что едва держался на ногах от недавней их тренировки, в которой Джон обращался с двумя своими детьми как с потенциальными солдатами и которая как раз таки и послужила началом очередной ссоры.

Именно так Сэм и оказался на длинной улице, не обращая внимания на заливающий за его ворот холодный дождь.

Рюкзак покачивался на его плечах в так тех размашистых шагов, что изредка касались луж и с силой обрушивали их маленький овал грязи на окружающий Сэма асфальт. Тонкая куртка с её капюшоном практически не помогала скрыться от назойливого дождя, заставляя парня стискивать до боли в руках лямки серого рюкзака.

Отец не заметил его ухода, ведь Сэм ушёл в тот самый момент, когда услышал негромкий храп со стороны мужчины. Он неловко подхватил давно уже собранные вещи и помятый той самой тренировкой телефон, чтобы было удобнее дозвониться до того единственного человека, которому он смел доверять. До Бобби Сингера. Он быстро напихал поверх всех бумажек по типу паспорта обмотанную в фольгу и пакетики еду, подхватил свою тёмную, извечно сливающуюся с окружающим миром куртку и беззвучно вышел, даже не задевая ту линию насыпанной перед порогом соли.

Дин не узнает от Сэма о его побеге, ведь мгновенно доложит отцу каждый его шаг, как бы младшему сейчас ни хотелось завалиться в бар брата и коротко попрощаться с ним. А если и не доложит, то станет ещё хуже, ведь брат будет невероятно сильно беспокоиться за младшего.

Заточив себя в этих мыслях, Сэм невольно закатил глаза.

Влажные патлы налипли на его лицо и виски, пока воротник неприятно холодил кожу шеи и щёк. Зелёные листья с аккуратно подстриженных кустов и деревьев у тех выстроенных в ряд кукольных домиков сыпались под ноги мальчику неприятными отголосками этого дня. Тучи же неслись, следуя за всеми теми правилами, паралельно как ветру, так и бредущему как в тумане только вперёд мальчику.

Где-то в полумиле от Сэма вынырнул деревянный крест одной из поставленных тут церквей, что любила трещать своими колоколами вдоль кукольных домиков, чтобы до каждого их жителя дошла лёгкая будоражащая мелодия.

И пускай капли дождя заливали его глаза, Сэм заметил эту церковь, на которую в их новом деле натыкался и раньше. Отец посылал его узнать историю этого города, его возможные легенды, которые могли осыпать головы здешних людей, - и в собрании подобной информации помог достаточно добродушный пастор церквушки с расставленными воркуг неё ангелами, что протягивали свои руки высоко к небу.

И этому месту он бы дал четыре звезды из пяти на Trip Advisor.

Но единственная статуя там была гораздо больше, чем все остальные. Она была больше, потому что в её имя и была названа церковь. И сейчас, подходя всё ближе к ней, Сэм изучающе окинул заправленные за спину крылья из гранита. Сама статуя не была слишком большой, но являлась искусно выполненной неким городским мастером, который, насколько знал сам Сэм, погиб от рук некоего существа, - на него и охотился отец.

А статуя архангела Гавриила и впрямь была выполнена просто чудесно. И будь то человек верующим, или даже атеистом, он не смог бы не отметить это совершенное искусство с тёмных оттенков.

Сэм пошёл прямиком по направлению к этой церкви, которая в данный момент не была работающей, - ночь давно уже осела на концы Миннесоты и укутала её в свой плед. Его шаги утопали в вязких лужах и ускорялись из острой надобности укрыть намокший затылок от леденящего душу дождя. И выступающая вперёд крыша церкви идеально подходила для такого временного укрытия.

Подросток тяжело остановился прямиком у церкви, упираясь руками в стены рядом с собой. Его грудь тяжело вздымалась, а разметавшиеся в разные стороны пряди волос налипли даже на полузакрытые веки. Сэму внезапно так сильно захотелось очутиться под боком у выпивающего дешёвое бренди старика, что в нос сумел ударить навеянный воспоминаниями запах старого дома. Лёгкая улыбка легла на тонкие измождённые губы и скрыла утомленность от этой ночи, чтобы в следующий миг испариться с лица, когда холодная капля скатилась подростку за шиворот.

Сэм глубоко вобрал в себя воздух, ожидая развеять мираж. Но ничего не произошло. Мальчик продолжил вдыхать достаточно родной для себя запах, что просто граничило с безумием, но Сэм не стал сопротивляться подобному. Это было гораздо удобнее и приятнее, чем на протяжении нескольких часов выслушивать надобность отомстить за женщину, которую сам Сэм даже не знал, как бы ни прискорбно это ни было и признавать.

Дерево скользнуло под пальцами Сэма, когда тот обернулся в сторону статуи архангела с характерным ему прищуром в глазах, и выскользнуло из-под рук подростка.

Чёрные крылья с идеально выгравированными перьями и лежащей на плечах ткани, что струилась к самым ногам тонкими волнами, размещались по телу и гипнотизировали. Вскинутая вверх рука удерживала остроконечный посох, сам конец которого сейчас в дожде Сэм разглядеть попросту не мог.

Но как только он взглянул на эту статую, мальчик почувствовал дуновение спокойствия, которое плавно оседало на стенках его сознания, вытесняя болезненное раздражение от ссоры с отцом. Что-то было в ней такое затормаживающее, даже успокаивающее, что Сэм невольно вышел из-под своего небольшого навеса и остановился прямо перед статуей с закинутой вверх головой, позволяя холодной воде заливать всё его лицо.

- Знаешь, а я бы даже мог тебе сейчас помолиться. И я помолюсь, как бы глупо это и ни было. - негромко проговорил он. Его голос было бы невозможно расслышать в шуме проливного дождя. - Я верю в архангелов, ангелов, Бога, Библию... Всё это для меня является правдой, как бы ни смеялся за это надо мной брат. Хотелось бы знать, что у меня на плече есть свой ангел-хранитель, - тогда бы и жилось спокойнее. Не было бы того ощущение, что каждый атакующий тебя вампир с лёгкостью откусит тебе башку.

Не весёлое фырканье Сэма заставило его плечи дрогнуть.

Охоты он не боялся. Он не боялся и всех тех тварей, что описывал дневник отца с его изощрёнными уточнениями. Он не боялся, потому что не был трусом. У него был другой страх.

- Мне так до ужасного страшно остаться одному. Я не могу представить себя брошенным в этом сливе кровавой охоты, лжи и... И всего этого. - мрачно произнёс он холодной статуе.

Ему так бы хотелось, чтобы сейчас кто-нибудь услышал его. И в то же время не хотелось. Не хотелось почувствовать себя жалким в чьих-то глазах.

Сэм ненавидел жалость по отношению к себе. Да и кто же любит? Разве что ревущие в подушку девчонки с розовыми соплями и их девчачьими желаниями, - но это же девочки. Тогда как он, Сэм, был достаточно сильным парнем с его ничуть не менее сильной выдержкой и волей делать что угодно.

Подле статуи стояла мокрая скамейка, на которую в одно мгновение ока опустился Сэм. Кончик крыши чуть скрывал её от дождя, тем самым частями отвращая капли дождя от мальчика. Сэм вытащил из кармана телефон, подбросив его в руке, и впился в него длинным взглядом. Ему хотелось прямиком сейчас позвонить Бобби. Хотелось отложить каждую из своих проблем и, стоя тут, под защищающей его от всего статуей Гавриила, позвонить ворчливому старику, который в последнюю встречу с Джоном Винчестером откровенно угрожал тому при любом другом свидании на охоте сотворить с мужчины дуршлаг из пуль, и рассказать Сингеру обо всём. Попросить, чтобы тот приехал.

Но так было нельзя. Так было жалко и совсем по-девчачьи.

Теперь сомнения ударили в голову Сэма, что оторвал от вязкой земли свои ноги и неловко поставил их на широкую скамью, стараясь обмотавшими конечности руками не касаться отделанных грязью штанин. Витали и бились о края головы мысли убежать с чёртовой Миннесоты на любом транспорте и с любым водителем, что примет его к себе в салон за определенную плату тех денег, которые сумел раньше поднакопить сам Сэм, работая в самых различных местах. Это раньше были и маленькие магазинчики, и наполненные закусками с кофеином забегаловки, и беглые заправки. Однажды Сэму повезло даже попасть в кофейню «Birch Flatiron» с её очаровательной владелицей-старушкой. Сэм до сих пор не мог понять, как именно сумел туда попасть в свои несчастные тринадцать лет два года назад.

Рюкзак мягкой тканью вжался в самые груди мальчика, и какая-то упаковка еды зашуршала оттуда. Желудок паршиво свело от голода, а в глазах от серости блеклого города и его ливня начинало рябить.

- Честно, тут, под этим мерзким ливнем гораздо лучше сидеть, чем в том удушающем номере мотеля с отцом. - и снова обращённые слова безжизненной статуе были правдивыми. - Возвращения в Дакоту пока что лучшее решение среди всех моих решений, пускай и опасное.

Воздух вокруг Сэма заперло. Теперь не чувствовался тот скованный аромат дождя. Воздух был пропитан знакомыми запахами Сэму, начиная от дома Бобби и заканчивая чем-то через чур родным, схожим на промокшее дерево и запах костра.

Одинаково с запахом одна капля дождя оторвалась от асфальта и повисла в воздухе перед глазами Сэма. Она на его глазах разбухала как та влажная салфетка с упаковки и была просто идеально круглой. Её хрупкая поверхность легко завибрировала, словно живое существо - задрожало. Подросток моргнул, резко зажмурившись, и распахнул свои глаза. Та капля больше не задержалась в воздухе, а поднялась высоко вверх.

- Что за чёрт? - пробормотал Сэм, опуская свои ноги со скамьи.

Его руки оттолкнулись от лавочки и позволили выровняться в вертикальном положении. Подошва обуви в который раз за эту ночь утонула в чернеющей грязи и заставила Сэма недовольно скривиться.

Внезапно ещё одна капля оторвалась и с такой самой скоростью понеслась далеко вверх, к самому небу. Она напоминала морскую медузу с её небольшими щупальцами, что отрывалась от глубины дна и плыла на самый верх. А за ней понеслись десятки и остальных. И сколько бы не моргал Сэм, картинка не всплывала в небытие.

Капли тормозили у самого асфальта и летели к небу, скрывались в тучах и быстро исчезали среди них. Некоторые застывали в метре от земли, как первая, и играли своими радужными оттенками. Сэм уселся назад на скамейку, скользнув вялым взглядом по статуе Гавриила.

Капли скатывались по его крыльям вверх и подпускали танцующие тени на его посох. Фонари, до этого почти что невидимые в одеяле того дождя, теперь заиграли новыми желтыми оттенками.

- Что... происходит? - выдох, сорванный с губ, отразился на словах и вытащил из них всю ту неправильную подавленность.

И лёгкий шаг в его сторону не остался незамеченным, когда Сэм резко развернулся в его сторону.

- Иногда объяснения бывают весьма горькими, но доля прозаичности, стоит отметить, причастна к каждому из них. - воздушный голос был подобен тихому мурчащему ветерку вокруг них, который теперь был не похож на того рвущего собственные когти зверя с диким хищным оскалом. - Но, как тоже стоит отметить, истинные мастера фокусов не выдают своих секретов, - тогда растеряется всё дарованное человеку волшебство.

Сэм нерешительно смахнул со своего лица бусинку пота и впился глазами в незнакомое лицо, по пути уворачиваясь от бледной капли рядом с ним. Он без зазрения совести уставился на подходящего к нему мужчину.

Тот остановился в паре метров от Сэма, перекатывая на языке шоколадную конфету.

***

Всё это напоминало какую-то сказочную картину любителя пофантазировать.

Капли дождя летели вверх к небу над землёй и повисали там как маленькие кристаллики с дорогостоящего материала. Под ними провисали зелёные листья деревьев и далёкие от понимания Сэма кукольные домики. Капли сочились со всех щелей, плавно улетая в самую высь и теряясь среди туманных туч, что рассеивались туманной дымкой в разные стороны как та вата.

Было ощущение, словно незнакомец повернул всё время вспять.

Их две фигуры замерли перед друг другом словно увидевшие знакомые очертания старые друзья. Но друзья бы побежали на встречу друг друга и кинулись бы в объятия, тогда как Сэм смотрел на стоящего перед ним мужчину с присущим ему подозрением и невольно изучал его черты лица так само, как ранее изучал статую архангела Гавриила перед церковью.

- Здравствуй, мальчик. Тебе бы не стоило оставаться под дождём, а то там... Простуда, зараза такая... И промокнешь. Не совсем приятное ощущение. - плечи незнакомца сдвинулись вверх в неловком движении.

Сэм всё так же неподвижно застыл, рассматривая летящие вверх капли дождя.

- Вы тот, кем хотите, чтобы я вас считал, или тот, кого я бы не хотел сейчас видеть?

- О, Сэмми, скажи мне, кого ты видишь? - вопрос был обращён только к Сэму. И вопрос был до странного знаком.

И парень даже не напрягся, услышав своё имя. Волны гипнотизирующего успокоения накатывали на него, когда его глаза встретились с волнующимися, как бурлящая в мыслях Сэма река, золотистыми радужками незнакомца, что своей лукавой усмешкой надломил что-то важное в мальчике.

Его губы сами зашевелились, словно кто-то дёрнул за ниточки их кончики и заставили раскрыться в негромких словах.

- Одно знание об этом может изменит ход нашего разговора, разве не так? - спросил он, щурясь от очередной пролетающей вверх капли дождя. На языке расцвёл мятный привкус от этих слов, а в нос ударил чистый запах оседающего на асфальт дождя, всё ещё граничащий с корявым запахом крепкого бренди. Только сейчас он сумел заметить танец сворачивающихся на асфальте листьев, что водили свой вальс по лужам.

- Смотря на то, каким именно будет твой ответ. - последовала простая фраза.

- И если я скажу, что вижу перед собой уличного фокусника, то мне ничего не будет?

На реплику мужична расхохотался, преодолевая с каждым взглядом расстояние между ним и скамейкой. Его ни капли не удивлял пошедший в противоположную сторону дождь, поэтому и Сэм, запихнув свои руки глубоко в карманы, больше не смотрел с тем большим удивлением на подобное волшебство.

- Где-то я уже это слышал. - сказал незнакомец, подобрав полы своего плаща, чтобы те не коснулись всё ещё влажного асфальта, и уселся на край лавы. Его рука поползла вверх к спинке, и там и повисла. - Но мне не может не понравиться такой ответ, мальчик.

- Тогда мне ничего не будет?

- Именно.

Сэм фыркнул и опустился рядом с незнакомцем, с которым было что-то не так. Что-то в этом всём было не так.

Этот момент с летящим в самое небо дождём, с вращающимися вокруг бесплотных тем мыслями, с растопырившим свои каменные крылья архангелом Гавриилом за спиной Сэма был странным. Становилось слишком очевидным, что из этого ничего не должно было происходить.

- И кто же вы такой? - Сэм сделал единственный шаг назад и оказался сидящим на скамье рядом с мужчиной.

- Фокусник. Проказник. Просто незнакомец, который заделаться нянькой для паренька, что поссорился с отцом и решил совершить безумное путешествие в несколько миль ради того, чтобы застать пустующий дом отправившегося на охоту старика в Дакоте. - незнакомец недовольно клацнул языком. - Прости, мальчик, но не думаю, что это лучший выход из сложившейся ситуации.

- И откуда же вам известно о... - лёгкий туман вновь застелил его мысли, на подбородок Сэма лёг прохладный палец.

- Неважно, Сэм. Неважно.

И вопросы отпали, как если бы их и не было. И впрямь, всё это было неважно. Утонуть в мыслях и вопросах можно в любую секунду, а потонуть в моментах получается через чур редко.

В груди Сэма бахнуло сердце.

Названный «фокусник» оттолкнулся от Сэма взглядом и посмотрел в дальние простилающиеся перед их глазами дороги. И подростку внезапно показалось, что скамейка, на которой они сидят, стала не просто выше и длиннее, - она поднялась вместо с землёй. Словно сейчас стояла на огромном земляном горбу.

Неважно.

- Посмотри, Сэм. Посмотри на грань природы и людей. - сказал фокусник, махнув рукой в сторону заростающего зеленью шоссе, что пересекалось сотнями аккуратно подстриженных кустов. И пускай каждая капля дождя продолжала исчезать из поля зрения Сэма, что-то было в этой картине чудесное. Поистине волшебное. - Посмотри на то, что сотворили люди. - глаза Сэма скользнули по кукольным домикам и их каменным стенам. По статуе Гавриила. - Посмотри на то, что сотворила природа. - на передний план сознания Сэма выдвинулась вся та зелень, дождь и небо. - И скажи мне, Сэмми, что ты видишь?

- То, что неподвластно человеческому пониманию. - сказал Винчестер, спиной чувствуя твёрдость спинки скамьи. - То, что создали и люди, и природа, - оно же сплетается в одну лиану. Изредка витки лианы становятся через чур толстыми с одной стороны, изредка - с другой. Но гармония прекрасна.

Ответ понравился фокуснику. Его губы посетила ласковая улыбка, что украсила дружелюбное внешностью лицо.

- Хороший ответ, мальчик.

- А что же видите в этом вы? - спросил Сэм, поворачиваясь к незнакомцу.

- Я? - вопрос, заданный самому фокуснику, явно на мгновение сбил его с толку. - Я вижу творение. Венец человеческой эволюции. Венец человеческой силы. Пускай к гармонии я немного слеп, но к венцу уж точно нет.

- Интересный ответ, фокусник.

Сэм отвернулся от золотистых локонов и тёмно-синего плаща на плечах незнакомца и впился заинтересованным взглядом в тёмную улицу, простилающуюся перед ним.

- Габриэль. - сказал фокусник.

- Что?

- Меня звать Габриэль. - повторил проказник, поведя плечом.

- Воу. Меня - Сэм. - подросток усмехнулся, ловя насмешливое выражение лица Габриэля.

- Я знаю. - сказал он.

- Да. Мне это известно.

Деревья покачивались от назойливого ветерка, и каждый чувствовал нечто особенное внутри себя. Каждый из сидящих наслаждался прохладной тишиной, наслаждался покрывшей их атмосферой. Мрак, скрывающий от них половину города, заменялся тихим шелестом вздымающихся с земли капель дождя. Небо рассеивалось от туч, - и эта картина становилась настолько красивой, что Сэм был не в силах оторвать глаз от подобного зрелища.

Если бы он был художником, если бы умел рисовать, то проработал бы все детали, заставив тонкую кисть покориться его пальцам и плавно вывести все очертания капель.

В крови подростка вскипело удушающее спокойствие.

- Что ты сейчас чувствуешь?

Вопрос застал Сэма врасплох.

Подросток повернулся к Габриэлю и свёл свои брови к переносице, его патлы подлетели от ветерка.

- В каком смысле?

- Сейчас, что ты чувствуешь? Радость? Злость? Спокойствие? Умиротворение? Что? - Габриэль повернулся к Сэму и прищурил глаза.

- Свободу. - негромко ответил Сэм, опуская глаза на свои колени. - Сейчас только её, перемешанную с отголосками спокойствия.

За такой ответ Дин бы его засмеял. Сказал бы, что это слишком пафосно. Но Габриэль только кивнул, даже не смотря на Сэма.

Мальчику начинало нравиться разговаривать с этим человеком. Он был... Был восприимчив к любым ответам и словам Винчестера так само, как и сам Сэм довольствовался вопросами незнакомца.

- Свобода - как концепция - прекрасна; она заманивает так много людей привлекательными обещаниями, которые никогда не могут быть исполнены на самом деле, главным образом потому, что в лучшем случае она субъективна. В худшем - полная ложь. - сказал он, и его кулак подпёр прямой подбородок.

Его философия настолько очаровала Сэма, что мальчик некоторое время всё ещё смотрел на фокусника. Он моргнул, и его губы растянулись в тихой улыбке.

- Кто-то видит свободу как кусок верёвки. - подытожил Сэм, копируя действие Габриэля. Мужчина повернулся к нему и почувствовал краткое удовлетворение, которое прекрасно ощутил на своей коже сам Сэм. - Используете ли вы её, чтобы повеситься или задушить кого-то другого, - это полностью ваш выбор; в любом случае для государства результат один и тот же, но всё же наказуемо только одно.

- Прямо как и эмоции. Их можно тоже причислить к подобному.

- С чего это? - приподнял бровь Сэм.

- Ты знаешь, что такое магистраль? - в ответ на этот вопрос Сэм посмотрел на Габриэля так, словно это был самый глупый его вопрос. - Вот и чудненько. И, только подумай, человеческие эмоции - они же как та магистраль...

- С её быстрыми звуками и темпами. С её жизнью и важностью. - молвил Сэм. - Но на самом же деле ни свободе, ни эмоциям давно уже не место на ней. И если бы вся наша жизнь состояла из непрерывного пересечения напряжённых магистралей, то эмоции вряд ли нашли бы в ней достойное место. В отличие от власти и хладнокровия.

- Однако жизнь, к счастью, устроена таким образом, что пересечение улиц в ней оказывается чаще всего не целью, а средством достижения более интересных целей, которые без эмоций не могли бы существовать. - с той самой словно въевшейся в лицо фокусника лукавой усмешкой молвил Габриэль.

- Возможно. - коротко согласился Сэм.

Ветер продолжал играть с их волосами. Капли дождя продолжали вертеться в своём ритме, наследуя танцы людей. Габриэль продолжал взирать на Сэма как на чудо этого света.

Щёки Сэма заалели.

Призма залегшей между ними тишины не была холодной или паршивой. Она была поистине приятной, как глубокое марево мыслей в голове. Такой тишины, как с Габриэлем, Сэм не то что не чувствовал раньше с остальными, – ему такая тишина была попросту неведома. Красивая, с элегантными минутами, заглушающимися ветром и дождём вперемешку. Она была величием красоты, короной всего живого. Венцом жизни.

Перед Сэмом сейчас словно предстала сама Земля во всей её непоколебимой высоте над всей мёртвой галактикой. Руки Габриэля колыхались как руки дирижёра, - и капли дождя, и вся природа вокруг, и все вращающиеся кукольные домики с треугольными и квадратными крышами, - все они были порождением золотистых нот музыки.

Даже задумчивый Габриэль с его золотистыми радужками был одной из нот этой мелодии. С его неидеальными чертами лица и с неидельной мыслью - он создавал нечто идеальное. Грациозные движения манили Сэма, заставляя того чуть ли не соскочить с лавочки, обоушив свою сущность прямиком вниз, и не пасть в колени тому, кого теперь без зазрения совести сумел бы назвать богом. Пускай и были знакомы не более получаса.

- Что думаешь? - Габриэль раскрыл очередной фантик конфеты и кинул круглую шоколадку себе в рот.

Его вид указывал, что то, что он сотворил, - то, что Сэм с лёгкостью назвал бы «вальсом всего живого», - было не чем-то величественным и прекрасным, а обыденным в его жизни. Не стоящим значения.

- Я лучше отвечу на твой другой вопрос. - поражено пробормотал Сэм. - Ты спрашивал, кем я тебя вижу, Габриэль. Я отрекаюсь от своего прошлого мнения.

- Даже?

- Именно. - Сэм отвернулся от лица фокусника, закусывая свою губу изнутри. Он всё ещё смотрел на «вальс» и наслаждался, пока Габриэль просто отбросил фантик от конфеты в стоящую рядом с ним урну. - Ты не уличный фокусник. Ты... Ты нечто высшее. Не просто фокусник. Ты выше. Гораздо выше. Нечто богоподобное.

- Высоко взял. - пережевав конфету и сглотнув её, Габриэль позволил на свои губы проскользнуть резкости.

- А ты низко забрал. - мрачно ответил Сэм. Он даже и не заметил, когда перешёл на «ты».

Весь мир преобразился в синее. И эта картина с каждой секундой становилась всё прекраснее. Каждая капля выкраивала из себя изумрудные оттенки, что переливались в отрывающихся от окон стекол. Листья в придушенном танго запутались в ветвях и, срываясь с них, летели далеко вверх, прямиком к самому небу.

А то посинело, принимая в себя всё. Эта картина гипнотизировала, не давая возможности оторвать от себя человеческий взгляд. Голос фокусника же отразился от всей этой изящной красоты и укутал Сэма своими нотами, как пледом, со всех сторон подперев того по бокам.

- Ты молился мне, Сэмми. И я прибыл к тебе в надежде, что сумею ответить на твои вопросы. Надеюсь, на некоторые ответ тебе я дал. К примеру, о возможной красоте и игре разума. Подумай над этим, Сэмми. Подумай до нашей будущей встречи. - и с последним словом тон голоса всё приглушался и приглушался, отчего подростку захотелось резко повернуть голову и вслушаться в отдалённые отголоски слов.

Когда каменный затылок проехался по твёрдой поверхности, Сэм сощурился, от неприятных ощущений морщась. Его налитые свинцом веки дрогнули в полутуманной дрёме и раскрылись под наплывом скользящих по тёмной одежде лучей солнца.

- Что за чёрт..? - глухо пробормотал Сэм.

У него было ощущение как от попойки, которой у него никогда не было. Но нечто странное всё же присутствовало в его скованных движениях и неловкой позе.

- Не-а. Не угадал. Всего-лишь брат, Сэмми. - хмыкнул над его ухом знакомый голос через чур громко.

Сэм моргнул, стягивая с глаз грубую пелену слепоты, и уставился на возвышающегося над ним Дина. Явно встревоженного Дина, улыбка которого хило подрагивала.

И Сэм только в следующую секунду обнаружил, что лежал на скамье всё это время. Лежал и спал с самой той ночи с дождём. Он, очевидно, улёгся от сонливости на скамейку под... Под той самой статуей архангела Гавриила.

Фокусника рядом больше не было. Не было соскальзывающих с земли капель дождя и не было вальса природы. Не было притягательных вопросов Габриэля и не было его философских замечаний, от которых сладостно рябило на языке. Не было ничего из того, что он видел, потому что то, что он видел – было лишь картинкой его растрёпанного после ссоры с отцом разума. Всё то было лишь сном...

Ссора с отцом уже угасла с сознания, заставляя Сэма заглянуть в самую глубину встревоженных глаз Дина, который был здесь.

- Я тебя обыскался, Сэмми! Ты понимаешь, как напугал нас? Мы уже с отцом подумывали, что тебя утащил тот чувак, на которого мы охотимся. Отец... Отец места себе не находил, мелкий. - Дин скривился, стряхивая небольшие капельки пота со своего лба.

- Прости, Дин. Ты бегал всю ночь?

Сэм посмотрел на Дина своим испытывающим взглядом.

- Ну как всю ночь, - Дин неловко почесал свой затылок, - я же до этого был в баре, после чего пошёл в наше номер и обнаружил, что тебя там нет.

- Ты бегал всю ночь. - подытожил Сэм, чувствуя накатывающие волны исполинского стыда. Его пальцы метнулись к глазам и надавили на них, нечаянно смахивая рукой какую-то мелкую вещь со скамьи. - Прости.

Дин наклонился и со смешком подобрал её.

- А ты сладкоежкой заделался, Сэмми?

- Сэм. - машинально исправил его подросток, уставившись на руку Дина.

Его старший брат сжимал в руке небольшую шоколадную обёртку от конфеты. Ту самую обёртку, конфету  от которой перекатывал на языке Габриэль. Сэм впился в неё непонимающим взглядом, выхватывая бумажку из рук Дина.

- Хэй, ты бы ещё оторвал руку за одно, а! - недовольно воскликнул он, недоуменно взирая на младшего брата. - Что на тебя находит, Сэмми?

- Ничего на меня не находит. Сэм, Дин. Я – Сэм, а не неразумный мальчик Сэмми. - выдохнул он, раскрывая обёртку в своих руках и читая её название. Золотистая упаковка от круглой конфеты оставила после себя желтоватый окрас.

И в этот самый момент небольшая фигура оторвалась от каменной стены одного дома и в ухмылке отвела глаза от двух болтающих братьев, один из которых закинул бумажку в свой карман и встал со скамьи, хмуря тонкие подростковые брови. Габриэль зыркнул на часы на своём запястье и так само плавно засунул свою руку назад себе в карман, с которого её и достал.

Два брата направились по тропинке с асфальта вдаль к городу, но фокусник остался стоять на своём месте.

- До нашей будущей встречи, Сэмми. - тихо молвил Габриэль, прищурившись в сторону статуи архангела Гавриила.

Тот выглядел отнюдь не похожим на него.

Отнюдь. И именно по этому по щелчку пальцев того, в честь которого и была построена эта статуя, черты лица камня изменились, приобретая оттенки рта, глаз, и даже скул трикстера, чтобы после многие пасторы и священники, привыкшие к одной статуе, разводили в полной растерянности руками. Волосы на грамм укоротились, крылья за спиной каменного архангела распушились и удлинились, а жёсткий изгиб губ приобрёл более сладостные оттенки.

Теперь Габриэль был доволен своей статуей и фокусом, усаживаясь на деревянную скамейку и закидывая ногу на ногу. Лучи солнца пробежались по карамельным радужкам.

Его маленькое представление подошло к логичному концу.