Мой дом
Операция началась ровно в 21:00 — всё, как было запланировано.Команда Нико и Андреа выдвинулась с юга, заходя через старую техническую дорогу, которую давно никто не патрулировал.Свет фар был выключен. Только карта, рации и точный тайминг.На границе со Словенией, под видом стандартной проверки, два их человека уже были внутри — «механики» с поддельными документами и чёткими инструкциями.
Склад выглядел как обычная станция техобслуживания.Старые вывески, пятна масла на асфальте, запах металла и тормозной жидкости.Но под ним — бетонный подвал, замаскированный под «частный архив», где лежало всё: оружие, деньги, документы.
Когда груз прибыл — три белых фургона,
сопровождаемых двумя машинами охраны —
их агент дал сигнал через короткий импульс: «Пошли».
Нико и его люди ворвались без шума.Четко, слаженно, как учили:
— один зашёл с заднего входа,
— двое с боковой рампы,
— четвёртый перекрыл свет и камеры.
Андреа со своей группой отсек охрану, используя глушители.Они не стреляли просто так.Только те, кто поднял оружие — получили пулю.Остальные были обезврежены, связаны, некоторые — куплены мгновенно.
Всё заняло девять минут.Контейнер с оружием перехвачен.Деньги — конфискованы.Три телефона с контактами Леонардо — у Нико в руках.А к утру — склад был пуст,а в Милане прошёл слух, что всё исчезло бесследно.
Теперь — дорога.
Ночь за окном.
Чёрный внедорожник мягко глотал километры по трассе на побережье.
Стефания сидела рядом с Аресом, в спортивной куртке, с убранными волосами,усталая, но сосредоточенная.На заднем сиденье — Нико, листая что-то в планшете.
Арес вёл машину спокойно, одной рукой,
иногда бросая на неё короткий взгляд:
— Ты сегодня не просто справилась, — тихо сказал он. — Ты была в своей стихии.
Стефания хмыкнула:
— Я училась у тебя. Только, в отличие от тебя, не исчезала на год.
Нико, не поднимая глаз, сдержал улыбку.А потом, спустя минуту молчания,вдруг сказал нарочито невинным тоном:
— Если что, в доме много комнат.Ну ты поняла... на случай, если вы захотите... ну, допустим,поговорить...в тишине...с лампами выключенными...— он подчеркнуто кашлянул. — Взросло и уединённо.
Стефания резко повернула голову.Глаза — прищурены, губы плотно сжаты:
— Нико...
Он выдержал её взгляд в зеркало заднего вида.И ответил так спокойно, как будто обсуждал погоду:
— Я просто забочусь о комфорте Туза и Тени. Всё ради семейного благополучия.
Арес фыркнул.Но на его губах появилась та самаяредкая, искренняя полуулыбка.
Стефания закатила глаза,откинулась в кресле и тихо пробормотала:
— Следующий, кто намекнёт на «уединение», поедет в багажнике с мешком на голове. Возможно, с дыркой для дыхания.
И в машине впервые за долгое время
засмеялись все трое.
Узкая дорога, поросшая апельсиновыми деревьями, закончилась у массивных ворот из тёмного дерева.За ними — дом.Тот самый, где Арес провёл целый год под другим именем,где стены помнили тишину,где ветер знал его мысли.
Дом стоял у самого края скалы,с видом на море, которое в это время шумело чуть громче, чем обычно,будто чувствовало — хозяин вернулся не один.
Когда машина остановилась,в проёме двери уже стояли Джули, Данте, Марко и Лука.Они приехали раньше, как и договаривались.
Проверили периметр, подготовили всё.На фоне — мерцал свет в окнах,внутри уже горел камин,и чувствовалось спокойствие, которого в Милане не бывает.
— Наконец-то, — протянул Данте, выходя из дома. —Мы уже думали, вы всю операцию провалили...
Джули стояла чуть в стороне, с пледом на плечах и чашкой чая в руках.Она улыбнулась, увидев Стефанию:
— Ты должна увидеть свою комнату. Я заняла рядом, но если хочешь, поменяемся.
Стефания вышла из машины первой.На ней была тёмная водолазка, мягкая куртка,а волосы, собранные утром в пучок, теперь чуть растрепались —дорога, ночь, усталость... и напряжение между ней и Аресом,которое всё ещё искрило под кожей.
Арес вышел вслед.Открыл багажник, достал пару сумок — ничего лишнего, всё по делу.
Они оба прошли мимо охраны,не спеша,
словно входили не просто в дом —в точку, где прошлое снова сталкивалось с настоящим.
Марко и Лука молча кивнули, расступаясь.
Воздух у моря был свежим, чуть солёным, с оттенком сосны и камня.
Стефания остановилась у порога.Посмотрела на дом.На окна, на камни, на тень в дверях.Потом — на Ареса:
— Ты тут жил... весь этот год? Один?
Он не сразу ответил.Просто посмотрел на неё.И тихо произнёс:
— Да. Каждую ночь с мыслями о тебе.И с морем, которое слишком громко напоминало твой голос.
Она ничего не сказала.
Просто шагнула внутрь.
И дом — впустил её.
Как будто ждал.
Вечером дом на побережье зажил особенной, непривычно тёплой жизнью.Это был не особняк Asso Nero с каменными коридорами и тяжелыми дверями —а уютный, немного аскетичный, но тёплый дом,построенный для одиночества...и неожиданно наполненный людьми.
Камин трещал мягким огнём,на кухне пахло розмарином, запечённым картофелем и белым вином,а Джули включила музыку на старом проигрывателе — итальянский джаз 60-х, лёгкий и спокойный, будто взятый из другой жизни.
Данте взялся за ужин — на удивление, умело:
он жарил мясо на сковороде, шутя с Марко и Лукой, которые с бокалами вина спорили о футбольных командах.Джули резала салат и, как всегда, комментировала каждый неловкий жест брата:
— Если ты ещё раз соль вместо сахара добавишь, потом будешь сам это есть!!!
Арес сидел в кресле у камина,в руках — бокал красного,взгляд — на огонь.Он почти не говорил.Но лицо было мягче,чем кто-либо видел за последний год.Он был... дома.
Стефания вышла позже.Переодетая в серую
трикотажную кофту и свободные штаны, волосы распущены,на лице — усталость, но спокойная.Она прошла мимо всех, как будто невзначай,и подошла к камину,взяла плед и села на подоконник, с бокалом белого вина.Свет от огня играл на её щеках,а глаза скользили по пламени,будто в нём она искала ответы на всё, что до сих пор не сказано.
— Тут так тепло... — тихо сказала она, не глядя на Ареса.
Он повернулся к ней:
— Только потому что — ты здесь.
Она не ответила. Только сделала глоток и усмехнулась краем губ.
Позже все собрались за длинным деревянным столом — без формальностей, без охраны, без страха.
Как семья.
Настоящая.
Пусть странная.
Пусть с оружием под столом.
Но — живая.
Они ели, пили, шутили.Даже Данте, всегда громкий, становился тише,глядя, как Стефания вдруг смеётся с Джули,или как Арес молча ловит каждое её движение глазами.
Позднее, ближе к полуночи,когда тарелки были пусты, а бокалы полупустые,Стефания встала из-за стола и сказала:
— Спасибо. Мне это было... нужно.
Пауза.
— Иногда семья — это не то, что тебе дали,
а то, что ты создал сам.
Они все замолчали.А Арес, не отрываясь, смотрел только на неё.И в его взгляде было всё —и сожаление, и гордость, и любовь,и безмолвная клятва,что отныне он не уйдёт.
Дом спал.
Снаружи ветер шелестел листвой апельсиновых деревьев, где-то вдалеке слышались волны, бьющиеся о скалы, а внутри было тихо — так, как бывает только там, где все, кого ты любишь, под одной крышей.
Стефания проснулась посреди ночи.Горло пересохло. Она поднялась, не включая свет, натянула мягкий кардиган и босиком вышла из комнаты.Джули спала в соседней, всё было тихо.
На кухне тускло горела лампа.
Пахло кофе и бумагой.
Она вошла... и остановилась.
За столом сидел Арес.Без рубашки — только в чёрной футболке с коротким рукавом.
Перед ним — куча документов, карты, планшет с пометками, флешки, фотографии людей.Он работал молча, сосредоточенно.На лице — напряжение, под глазами — усталость,руки двигались точно, как у часового механизма.
Стефания подошла ближе, облокотилась на край стола и тихо, с укором в голосе, сказала:
— Ты снова работаешь?
Арес даже не поднял головы:
— Я обязан.— Его голос был низким, глухим.—Пока Леонардо дышит... я не могу спать. Не имею права.
Она посмотрела на него.Долго.И без слов взяла со стола документы,осторожно, как будто отнимая у него не просто бумагу, а бремя.Сдвинула их в сторону:
— Ты обязан — да,—Сказала она тихо, но твёрдо. —Но не ценой своего здоровья. Не ценой сна. Не ценой самого себя.— Она подошла ближе.— Ты нужен нам.Мне,
Джули,Данте, людям.Но не сгоревший. Не истощённый.А живой. Сильный. В сознании.Поэтому... — она протянула руку и мягко коснулась его ладони, — Пошли спать.А завтра — продолжим. Мы на войне. А на ней нужен холодный ум, а не бессонные глаза.
Арес замер.Он смотрел на их сцепленные пальцы.Как будто не верил, что она — рядом.
Стефания чуть наклонилась к нему:
— Ты же доверяешь мне?Так доверь и это — сказать тебе "пора отдохнуть".
И он...он встал.Без слов.Взяв её руку.Как солдат, которому разрешили впервые за много лет не стоять в дозоре в одиночку.
Коридор был залит мягким жёлтым светом — ночник в нише стены тускло освещал путь, отбрасывая тени на пол.Стефания вела Ареса за руку — медленно, не как командира или бойца,а как мужчину, которого она любила и боялась снова потерять.
Он не сопротивлялся.Молча шёл рядом, ощущая её пальцы в своей ладони — тёплые, уверенные.Слов было не нужно.Она уже всё сказала.
Они дошли до его комнаты.Та самая, где он провёл бесконечные ночи в одиночестве.Те же стены.Тот же деревянный шкаф, простая кровать с серым покрывалом, окно, выходящее на море.И только воздух был другим —потому что теперь она была здесь.
Стефания повернулась к нему, остановилась в дверях.Лицо её было серьёзным, но в глазах — тихая нежность.Та, которую она умела прятать даже от самой себя:
— Ложись. — сказала она, тихо, но безапелляционно.— Никаких "я на минутку поработаю" или "я только перепроверю схему".Ты лег — значит, ты спишь.Ты дышишь рядом — значит, ты живой.Ты снова исчезнешь за столом — я...
Пауза.
Она выдохнула.
И уже мягче, почти с улыбкой:
— Я сама тебя свяжу ремнём и привяжу к подушке, ясно?
Арес усмехнулся.Тихо.Смотрел на неё так,как не смотрел давно:словно каждый её приказ был самой желанной формой заботы.
Он медленно сел на край кровати.
Облокотился на матрас.
Рука — всё ещё в её руке.
— Ты серьёзно?
Она кивнула:
— Абсолютно.Я только начинаю тебя прощать.Не порть это бессонной ночью, понял, мой Туз?
Он лёг.Медленно.Тело расслаблялось с трудом — привычка быть наготове въелась в мышцы.Но рядом была она.А значит — он мог позволить себе выдохнуть.
Стефания накрыла его пледом.Остановилась рядом.И, прежде чем развернуться к двери,тихо добавила:
— Я пойду в свою. Но если найду тебя утром снова за бумагами —на этот раз ты не отделаешься рингом. Я устрою тебе бой под холодным душем. В наручниках.
Арес закрыл глаза.И впервые за много ночей уснул сразу.Потому что знал: если что — она вернётся.