La mia debolezza
Здание зала было старым, с облупленными стенами и тяжёлой дверью, которая скрипела так, будто знала всех, кто когда-либо входил сюда с яростью в груди. Здесь пахло потом, кожей, металлом и разрядкой.
Стефания любила это место — не за комфорт, а за возможность сбросить пар.
Арес, Стефания и Нико зашли внутрь.Нико остался у выхода, прислонившись к стене, как всегда — охранник, тень, и наблюдатель в одном лице.Арес неспешно прошёл за ней по коридору.
Стефания остановилась в центре зала.На полу — синий ринг, в углу — боксерские груши, на полках — перчатки и бинты.Она прошла к середине, положила на лавку пальто, повернулась к нему.
В её глазах не было гнева.
Была... решимость.
Та, от которой у мужчин срывает дыхание.
— Идём драться, Арес. — сказала она спокойно, но твёрдо.— Уложишь меня — возможно поговорю с тобой.
Он посмотрел на неё — спокойно, но с лёгкой искрой.Она выдержала его взгляд, а потом — резко развернулась и пошла к раздевалке:
— Только не надейся, что я дамся легко, — бросила через плечо.— У меня, в отличие от тебя, всё это год копилось.
Дверь раздевалки захлопнулась за ней с тихим, но определённым щелчком.
Арес остался стоять, усмехнулся едва заметно,и медленно повернулся к Нико.Тот поднял бровь, будто говоря:Ты точно хочешь влезть в это прямо сейчас?
Арес лишь буркнул:
— Если не выговорится кулаками — выговорится холодом. А это хуже.
И начал снимать часы.
В раздевалке было тихо. Только тусклый свет лампы над зеркалом, слабое гудение старого вентилятора и звук бинтов, натягиваемых с точностью хирурга.
Стефания стояла у зеркала — уже переодетая в чёрный спортивный топ и облегающие штаны, которые оставляли плечи и руки открытыми.На её коже — лёгкий блеск от крема, запаха ванили почти не осталось.
Только холод. Только тишина.
Она медленно и тщательно обматывала кисти:сначала один оборот у запястья,затем — вокруг большого пальца,и потом — между пальцами, плотно,равномерно.Ритуал.Как настройка оружия.Как подготовка к исповеди, которую принимают не ушами — кулаками.
Она посмотрела на себя в зеркало.
Ровно.
Без эмоций.
— Слабость ушла, — произнесла себе в отражение.— Осталась ты.
Последний виток бинта — и узел.Она сжала кулак.Кости хрустнули.Больно, приятно, по-настоящему.
Стефания вдохнула глубоко.Открыла шкафчик, забрала перчатки, и вышла.
Зал встретил её привычным запахом пота, старой кожи и металла.Тот же скрип ринга.Те же синие канаты.
И он. Арес.
Он уже стоял внутри.Разминался — плечи, шея, запястья.Тёмная футболка, спортивные брюки, на руках — перчатки,взгляд — сосредоточенный,но в уголках глаз — тень боли и признания.
Когда Стефания вышла — он обернулся.И впервые за долгое время не знал, что сказать.Потому что перед ним стояла не девочка, которую он когда-то спас.А женщина, которую он теперь боялся потерять.И которая сейчас шла к нему как противник.
— Готов? — спросила она, вставая на ступень ринга.
Голос — ровный.
Тело — собранное.
Энергия — натянута, как тетива.
— Я не буду беречь тебя, — добавила она, вставая напротив.
Арес посмотрел на неё.
Медленно.
Слишком серьёзно.
— Это я должен был сказать.
Стефания поднялась на ринг, ступая тихо, но уверенно, как будто под ней не доски, а стекло, которое вот-вот треснет.
На руках — перчатки.
На лице — маска сосредоточенности.
В глазах — не гнев, не обида.
Боль. Перемешанная с любовью.
Арес стоял напротив.Высокий, спокойный, без агрессии.Он не собирался бить её по-настоящему.Но и дать ей «победить» — тоже не мог.
Она была не просто женщина, которую он любил.Она была воин,которому он когда-то сломал сердце своим исчезновением.
Они сблизились.
Кулаки подняты.
Тишина в зале — такая, что слышно, как сердце бьётся в ушах.
Первый удар — её.Резкий джеб в корпус — проверка. Арес принял, отступил,не отвечая. Просто смотрел на неё.Как будто искал что-то в её движениях.
Второй удар — тоже её.Серия: два прямых, один боковой.Он уклонился, но не отбил.
— Дерись, Арес, — выдохнула она сквозь зубы. — Дерись со мной, как с равной!
Он подался вперёд, дал встречный в плечо — не сильно, скорее как толчок.Она вздрогнула. Сделала шаг назад — и снова в атаку.Теперь с напором.Без сдержанности.
Она била с глухой решимостью —в грудь, в плечо, по рёбрам.Каждый удар — не просто физический.Каждый удар — вопрос.
Почему ты ушёл?
Почему не вернулся раньше?
Почему я умирала, а ты был жив?
Он отбивал, уклонялся.
Но не бил в ответ.
Лишь держал темп.
Не давал ей упасть.
Потом её удар попал в челюсть.Глухой, точный.Он качнулся.Кровь тонкой струйкой пошла из губы.
Стефания замерла.Вздох сбился.Она смотрела на него, глаза стали стеклянными.Перчатки дрожали:
— Ты всё знал... Ты знал, как я жила... — голос сорвался. — И всё равно остался там. Один. А я...
Она сорвалась в очередную атаку — не техничную, а эмоциональную.Удары — неровные, тяжёлые.Он принял один. Второй. Третий...И в этот момент увидел, как её глаза наполнились слезами:
— Я ненавижу тебя за это... — выдохнула она, уже захлёбываясь. —Ты должен был быть рядом... А я... я не знала, как дышать...и жить без тебя....
Она ударила снова.По груди. По плечу. По щеке. И слёзы уже катились по лицу, несмотря на злость.
Арес не выдержал.Он бросил перчатки, шагнул вперёд — и поймал её:
— Хватит, родная— Тихо, в самое ухо.— Хватит, ангел... ты уже всё сказала. Я здесь, я понимаю..
Она вцепилась в него, кулаками в грудь:
— Я не могу тебя простить... Но не могу и отпустить... Я не могу тебя забыть, понимаешь?..
Он обнял её крепче.И они упали вместе на колени,прямо посреди ринга.
Он — с ней на руках.
Она — с лицом, прижатым к его груди.
Слёзы текли. Молча. Горячо. По-настоящему.И только дыхание,и его руки,которые больше не позволят ей упасть одной.
Минуты тянулись бесконечно.Ринг стал их островом — посреди города, боли, мафии, прошлого, страха, любви. Стефания лежала в его объятиях, прижавшись к груди, пока тишина была громче слов,а её слёзы — тяжелее любых ударов.
Арес молчал.Просто держал.Как будто боялся отпустить — и снова потерять.
Она дышала часто, прерывисто.Грудь поднималась и опускалась, лоб был влажным от слёз и пота.Потом... медленно, неохотно...подняла глаза.Губы дрогнули, брови всё ещё сведены,но в глазах уже не злость.Усталость. Тепло.И... лёгкое, почти игривое напряжение:
— Чего ты на меня смотришь, придурок? — пробурчала она хрипло.
Арес чуть усмехнулся,не отводя взгляда.
Медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы и хрипло ответил:
— Ты... давишь коленом... на мой пах.— Голос у него сорвался в конце. — Прямо... очень сильно.
Стефания моргнула.Посмотрела вниз.Потом снова на него.И — медленно, как кошка,
плавно провела коленом ещё раз,но уже нежно, вдоль внутренней стороны бедра:
— А, да?.. — прошептала она,губы дрогнули в полуулыбке.— Прости, Туз. Это, наверное, остаточная злость.
Арес прищурился:
— Это была попытка простить или закончить начатое?
Стефания поднялась чуть выше,руки всё ещё на его груди, лицо — в паре сантиметров от его:
— Это была попытка показать, что я всё ещё решаю..
Они замерли.Лоб к лбу.Сердца бились в унисон.И впервые за долгое, очень долгое время они оба улыбнулись.Сквозь боль.Сквозь остатки недоверия. Сквозь всё.Потому что между ними снова что-то дышало.И дышало в одном ритме.
И вдруг — его рука.
Арес медленно провёл ладонью по её щеке,затем — за шею,и, не сводя с неё взгляда, притянул за затылок резко, уверенно, до конца.И поцеловал.
Не мягко. Не осторожно.Глубоко. С жадностью. С голодом, который копился весь год.Язык прорвался между её губ,вкус — её дыхания, соли слёз, чего-то дикого, клубничного, знакомого до боли.Он втянул её в поцелуй, словно в вихрь.
Стефания застонала, но не отступила — наоборот, откликнулась,укусила его нижнюю губу,впилась в его рот с такой же безумной силой. Их ритмы сошлись — губы, языки, пальцы, тяжесть тел.
Он повалил её на спину, резким движением, но всё ещё держал за шею.Оказался сверху.Вес его тела — приятный, властный, нужный.Он провёл пахом между её ног, прижимаясь к ней всей длиной таза.
Ткань к ткани.
Сила к слабости.
Огонь — к огню.
Стефания задохнулась, прикусила губу,а потом — снова поцеловала его,руки скользнули под его футболку,к глазам, к грудной клетке, к телу, которое она всё ещё знала наизусть,но теперь трогала так, как будто открывала заново.
Он сжал её бёдра, ладони скользнули к ягодицам,взял их в руки — жадно, сильно, как будто хотел забрать с собой:
— Ты даже не представляешь как мне тяжело сдерживаться... — прошептал он в её ухо, — и я не знаю,смогу ли остановиться...
— Не останавливайся, — выдохнула она, выгибаясь под ним,пальцы заскользили по его животу вниз, — я всё равно не отпущу.
Они были на грани.
В ринге. В дикой тишине.
Когда раздалось вкрадчивое покашливание:
— Кхем... Босс... — раздался голос Нико со скамьи в углу. — Вы, конечно, меня извините, но... я всё-таки при вас. И... ну... Стефания всё-таки в статусе как бы Туза. А я охрана. И у меня нервная система не железная..
Арес замер.Лоб к лбу с ней.И вдруг...тихо, очень тихо рассмеялся.Тот самый, редкий, живой, хриплый смех.
Стефания сжала его бока, всё ещё лежа под ним,и прошептала:
— Следующий раз — запри дверь, придурок.
— Слишком поздно, я всё уже видел, — мрачно добавил Нико с ноткой самоуничижения.
Арес опустил голову в её шею, выдохнул:
— Продолжим... позже.— А потом, шёпотом, — И я надеюсь, что мы доживем до этого "позже"...
А она — улыбнулась.Сквозь дыхание, тепло, остатки слёз и всё то, что не успело исчезнуть.
После ринга наступила тишина.Та самая, которая приходит после грома, когда в теле ещё дрожит адреналин,а в сердце — уже начинается тепло.
Стефания молча слезла с ринга.Щёки пылали, волосы немного растрепались, губы всё ещё припухшие от поцелуев.Но взгляд — сосредоточенный, как будто в голове уже строилась защита от собственных чувств.
Арес пошёл за ней.Нико, всё ещё сидя на скамейке, бросил:
— Если вы сейчас оба начнёте снова целоваться в коридоре, я точно увольняюсь.
Стефания только хмыкнула и скрылась в раздевалке.
Переодевание прошло в молчании —каждый в своей комнате, каждый с мыслями.Но когда они встретились у выхода,между ними снова было молчаливое согласие.
Не прощение.Не финал.А временное перемирие — с правом на продолжение.
Они сели в машину —Арес за рулём, Стефания рядом, Нико сзади.Дорога домой заняла минут двадцать.Милан в это время сиял огнями,а в воздухе было то странное весеннее напряжение, когда город будто чувствует,что скоро что-то начнётся.
Особняк встретил мягким светом окон и ароматом ужина.На кухне уже сидели Джули и Данте — брат и сестра, плечом к плечу,одна с книгой на коленях, другой с бокалом вина.
— Мы уж начали без вас, — бросил Данте, не поднимая глаз.
— Молодцы, — отозвалась Стефания и сняла куртку.
Она прошла к столу, поставила бокал, взяла тарелку, и не глядя на Ареса, бросила:
— Это всё равно не значит, что я тебя до конца простила.
В комнате повисла пауза.
Джули приподняла бровь. Данте чуть усмехнулся.
А Стефания, обернувшись через плечо к Аресу, добавила:
— Это гормоны, ясно?Год без секса, Арес. Год. У меня уже организм, наверное, думал, что я монахиня.
Она вздохнула:
— Не знаю, как у тебя там у твоего моря, но если выяснится, что ты там развлекался, то я, клянусь, заново стану главой — но уже через твою кровь.
Арес замер. Долго смотрел на неё.И спокойно ответил:
— Конечно, нет.— Голос был твёрдый, ровный.— Ты правда думаешь, что пока ты умирала внутри, я развлекался?Я принадлежу и принадлежал только тебе. Всегда.
Он подошёл ближе, склонился к ней и тихо добавил:
— Твоя боль — была моей. Я просто прятал её глубже.
Стефания посмотрела в его глаза.И ничего не сказала.Только села за стол.Взяла ложку.И, чуть тише, чем могла бы, пробурчала:
— Посмотрим, как ты будешь себя вести.Может, хоть это компенсирует твой фальшивый взрыв.
А Джули тихо сказала Данте:
— Она его всё-таки простит. Не сразу. Но простит.
Данте ответил, не глядя:
— Это и так понятно...
Ужин в особняке шел почти тихо — по меркам Asso Nero.На столе дымился ризотто с белыми грибами, обжаренные овощи, хлеб с травами и бокалы с тёмно-красным вином.Джули с серьёзным видом спорила с Данте о какой-то юридической статье,
Стефания молча ела, не поднимая глаз на Ареса,но вся её поза говорила: «Я слышу. Я рядом. Я здесь. Но не думай, что я снова твоя».
Арес сидел напротив.Не торопясь ел,иногда смотрел на неё —долго, впитывающе, сдержанно.
Он был терпелив.
Он умел ждать.
Особенно, когда речь шла о том, что действительно важно.
В этот момент прозвонил телефон.
Специальный — тот, что был связан только с закрытыми каналами.Арес вытер руки, встал и вышел в коридор,оставив за собой напряжение.
Он ответил коротко:
— Да.
На том конце — мужской голос, чёткий, без акцента:
— Босс. Это Марко из Мальты. Мы сделали это.
Пауза.
— Они не поняли сразу, но счёт ушёл. Через наш канал, как вы сказали.Moncada Trust потерял $87,7 млн.И самое важное —голос стал тише, — Мы засветили второго "серого" трейдера, того, кто перегонял деньги из Цюриха в Лихтенштейн. Он сейчас у нас.Молчит, но долго не протянет.Мы перехватили подтверждение — это его личная подпись.Один из трех каналов Леонардо — официально мёртв.
Арес замер.Медленно выдохнул.И в его голосе впервые за весь день прозвучала настоящая, хищная удовлетворённость:
— Хорошо. Держите его.Сделайте копии всех бумаг.Передайте Нико.И скажите... скоро начнётся второй акт.
Он сбросил вызов.На секунду прикрыл глаза.Потом развернулся и медленно пошёл обратно в столовую.Когда он вошёл —Данте только взглянул на его лицо и сказал:
— Что-то случилось. И судя по твоей челюсти — это «что-то» хорошее.
Арес сел на своё место.Спокойно взял бокал.Сделал глоток.И, не глядя, произнёс:
— Один из каналов Леонардо уничтожен.
Деньги ушли. Человек — у нас.Пора готовиться ко второму.
Стефания подняла взгляд от тарелки.В её глазах мелькнул тот самый огонь —холодный, стратегический, тот, который она разделяла с ним:
— С какой стороны пойдём дальше?
Он посмотрел прямо на неё.И спокойно ответил:
— С той, где ему больнее всего. Через доверие.Сначала — его люди.Потом — его стены.Потом — его трон.
И вся семья за столом —на долю секунды —
почувствовала хруст в воздухе.Потому что война уже началась.Но теперь...у них появился первый трофей.
Утро в особняке началось с лёгкого скрипа жалюзи и запаха крепкого кофе, который уже варился на кухне — Нико, как всегда, проснулся первым.
На втором этаже почти одновременно открылись двери:
Стефания — в строгих чёрных брюках, белой рубашке с закатанными рукавами, волосы убраны, взгляд сосредоточен.
Арес — в чёрной футболке и жилете, уже с планшетом в руках, будто ночь для него была не отдыхом, а временем планирования.
Джули — с блокнотом под мышкой, на ходу что-то читая.
Данте — с ухмылкой и оружием на поясе, как будто был готов к драке ещё до завтрака.
На кухне собрались все: чашки, документы, планшеты, чёткая тишина перед бурей.
Каждый чувствовал — сегодня будет важный день.Стефания взяла глоток кофе,встала у окна и, даже не оборачиваясь, спокойно спросила:
— Что сегодня по плану?
Арес отложил планшет, сел за стол и положил перед собой несколько распечаток и карту:
— Сегодня мы двигаемся на второй канал.— Голос его был ровный, деловой, без пафоса.— Связь Леонардо с Словенией — подпольная сеть, маскирующаяся под сеть автосервисов.Через них гонят оружие и кэш.Точка входа — Триест.Точка вывода — склад на границе, где всё маркируется, переправляется в Милан под видом «частных заказов».
Стефания сдвинула брови:
— У нас есть кто-то внутри?
Арес кивнул:
— Да. Один из механиков — наш. Он сливает данные уже месяц.Сегодня — день X.Ночью туда прибудет крупный груз.Если мы его перехватим — Леонардо останется без поставки на две недели.А главное — у него начнётся внутренняя чистка. Он не доверяет никому.
Нико подошёл с планшетом и показал маршрут:
— Тут точка перехвата. С юга зайдут наши. У Андреа команда готова.Я пойду лично.
Арес посмотрел на Стефанию:
— А ты поедешь со мной.— Пауза.— Нам надо обсудить третий канал. Он — самый грязный. Связан с политиками и криптовалютой. Я не могу доверить это никому. Кроме тебя.
Стефания внимательно смотрела в карту, потом — на него:
— Хорошо.— Пауза.— Но после этого мы поедем в твой дом на побережье. Я хочу посмотреть, где ты прятался.И да — мы возьмём Джули и Данте. Нам всем нужно сменить обстановку..
Арес усмехнулся:
— Приказ принят.
Данте хмыкнул:
— Вы — самые романтичные психи, которых я знаю. Кто ещё обсуждает поездки и криптовалюту на фоне разборки с мафией?
Стефания отпила кофе и спокойно ответила:
— Те, кто выжили в аду.И теперь строят свою империю.
Все переглянулись.
Тишина.
Чёткая.
Цепкая.
А потом — Нико тихо сказал:
— Ну что ж... тогда начинается второй акт.