Broken
Арес спустился по лестнице молча. Медленно, с прямой спиной, будто знал: сейчас он не глава, не Туз, не стратег. Сейчас он — брат, вернувшийся с того света. И сейчас ему предстоит заплатить за свою смерть.
Данте стоял внизу, не двигаясь. Лицо мраморное. Вены на шее напряжены, руки сжаты в кулаки. Он не говорил ни слова, пока Арес не ступил на последнюю ступень.
И тогда — без предупреждения, без разгона — кулак Данте врезался в его лицо.Арес даже не уклонился. Голову резко откинуло в сторону, губы рассекло, хрустнула челюсть. Он выпрямился — и снова получил.Второй удар — прямо в скулу. Кровь брызнула на ворот рубашки.
Арес не сопротивлялся.
Но когда кулак полетел в третий раз —он перехватил руку.Жёстко, уверенно, без злости.Просто — остановил.
— Довольно, — выдохнул Арес. Глухо. Тяжело.
— Довольно?! — взорвался Данте. — Ты оказывается целый год был жив! Год, мать твою! Пока мы тут горели, умирали внутри, хоронили тебя каждую ночь заново! Ты сидел где?! На юге, у моря?! — Он рвался вырваться, бил второй рукой в грудь, в плечо, в лицо. — А с ней! С ней! Ты знаешь, что она творила?! Как она не спала ночами, сидела у могилы, как умирала, Арес?! Как мы её держали, когда она нож в руки взяла, потому что жить без тебя не хотела?!
Арес не отвечал. Только дышал.С каждым словом, как будто его резали изнутри.
— Ты видел бы, как она бредила! Как звала тебя во сне, как шептала "mio diavolo, не уходи"! — Данте срывался, голос ломался. — Она... она жила, будто ждала тебя. Как проклятая! А ты...
— Ты просто нас бросил! — раздался крик Джули.
Она выбежала, босая, в старом свитере, с распухшими от слёз глазами.И ударила его кулаком в грудь. Потом ещё.Маленькие руки, слабые, но наполненные такой яростью, что было больнее, чем от Данте.
— Ты не видел, как она звонила в морги, чтобы узнать, правда ли это ты...
Она била его ладонями по плечам, по груди:
— Как она вставала на колени перед могилой и просила тебя вернуться...как она жила в твоей рубашке, как каждую ночь держала твоё письмо в руках! Как ела клубнику — каждый день! Как проклятая, потому что ты когда-то принёс её! Как она... как она...
И Джули не выдержала — упала на колени, схватившись за голову, закричав, как от выстрела.Слёзы текли по лицу, в голосе — обида, боль, любовь, потеря.
Арес опустился рядом. Обнял её. Просто — обнял.Она не оттолкнула. Рыдала, как ребёнок.Он гладил её по голове, не говоря ни слова.
Данте стоял рядом, с опущенными руками. Дыхание сбилось. В груди — ком.
— Она чуть не умерла... — хрипло сказал он. — Понимаешь это, брат? Она была в шаге от конца. И всё это из-за тебя. Потому что ты был светом для неё. А потом ты погас. И мы все остались в темноте.
Арес поднял голову.На лице — кровь, разбитая губа, вздутая скула.Но в глазах — ни злости. Только боль. И решимость.
— Я знаю, — Он выдохнул.— И потому я вернулся. Даже если весь мир посчитает меня предателем... я больше не позволю ей умереть.
Он встал. Поднял Джули с пола.
— Она спит. Я уложил её. Но когда проснётся... — он закрыл глаза. — Когда она поймёт, что я жив... Это будут просто не слёзы. Это будет буря. И если она меня убьёт — я приму это. Потому что другого я не заслужил.
Тишина.
И только Данте, сжав кулаки, прошептал:
— Она тебя любит. Даже сейчас. Это и будет твоим наказанием. Ты будешь жить рядом... зная, что причинил ей ад.
Арес кивнул:
— Да, я буду рядом. И сделаю всё, чтобы в этом аду... остался только я. А она — вернулась к свету.
Утро началось с тишины.С той плотной, вязкой тишины, которая давит на виски сильнее любого шума.Стефания открыла глаза медленно — комната поплыла, и первое, что она ощутила, была тяжесть в голове, будто кто-то налил в череп свинец. Грудь сжалась, желудок скрутило, язык был сухим, словно пыльным.
Похмелье. Безжалостное, пронзительное.
Она застонала, с трудом села на кровати, закрыла лицо руками.
Где я?..
Паники не было. Просто тупая, тяжёлая отрешённость. Память словно кто-то стёр мокрой тряпкой.
Боль.Слабость.Пустота.
И невыносимая тяжесть за грудиной, как напоминание: даже если вчера она забылась — сегодня снова придётся жить.Она осмотрелась.Комната... знакомая. Очень знакомая. Его комната.Кровать, плед, кулон на тумбе.Её сердце толкнулось — и тут же сбилось.
Почему я здесь?..Наверное, Данте нашёл меня. Забрал. Точно не Нико — он бы отвёл в её комнату. А Данте... мог принести именно сюда — в его комнату. Потому что знал: только тут она засыпала спокойно.
Стефания провела рукой по лбу, вдохнула глубоко, сжав зубы, чтобы не выругаться от боли.Медленно поднялась.Каждое движение — как через вязкую воду.Ноги ватные, желудок — на грани бунта.
Она пошла в ванную, включила душ.
Холодная вода хлестнула по коже — и только тогда она позволила себе зажмуриться. Не от страха. От освобождения.Смыть всё: остатки алкоголя, запах дыма, слёзы, которых, может быть, и не было — но в ней кричали.
Минут через десять, собравшись с силами, она вышла, накинула полотенце, открыла шкаф — и без лишних мыслей надела его чёрную майку и свои простые шорты. Волосы оставила мокрыми — ей было всё равно.
Босиком, тихо, она пошла по коридору.Всё казалось странно... тише обычного.Но её не насторожило. Утро, все, наверное, заняты. Данте наверняка ушёл. Джули — учится. Нико — где-то внизу.
Она спустилась на первый этаж.
С каждым шагом — чуть яснее.
Пока не ступила на последнюю ступень.
И замерла.
В холле —тишина.
Но все были там.
Нико. Данте. Джули.
И ещё один силуэт.
Спиной к ней.
Высокий.Чёрная рубашка.Чуть длиннее волосы.Челюсть — знакомый изгиб.И тот запах.Запах, от которого её сердце сделало паузу.Остановилось.
Он медленно обернулся.
Арес.
Живой. Настоящий.
Не призрак. Не сон.
Арес.
Стефания стояла в его майке. С мокрыми волосами. С красными глазами от вчерашнего. Босая.Она не сказала ни слова.И в тот момент не поняла, дышит ли вообще.
Стефания стояла на последней ступени, как вкопанная.Не двигалась, не дышала.Глаза распахнуты — широко, до боли.Веки не моргали. Пальцы не дрожали. Всё тело — словно выключилось. Оцепенело.
Перед ней — он.Не иллюзия. Не сон. Не очередной болезненный образ, который приходил к ней в ночи, а потом исчезал.
Арес.
Она не могла понять. Не могла поверить.
Я умерла?
Это загробный мир...?
Но почему тогда тут все — Нико... Данте... Джули?
Она моргнула.
Раз.
Он не исчез.
Покрутила головой, с усилием, будто мышцы давно забыли, как это делается.Закрыла глаза.Глубоко.Открыла снова —он стоял.
Такой же, как в памяти.Может, чуть взрослее. Волосы длиннее, черты лица строже.Но это был он.Арес Версано.Человек, которого она оплакивала год.Которому шептала в землю: "Вернись."Которого просила даже не как мужчину, а как воздух — просто быть.
И он был.
Но дыхание не возвращалось.
Лёгкие сжались, будто что-то горячее вонзилось под рёбра.Как будто вся боль, которую она хранила год,вдруг ударила обратно — волной, грудой, бурей.
Это невозможно...
Ты... мёртв... ты... ты мёртв...
Ни один мускул в её теле не шевельнулся.
Губы чуть приоткрыты, но даже звука — ни одного.Горло будто пересохло до песка.Внутри горело.Жгло.
Как будто разом все чувства — любовь, ярость, ужас, надежда — смешались в огонь, который распирал её изнутри.
Она просто смотрела.
Словно заколдованная.
И в глазах её было всё:вера, боль, предательство, страх, любовь, мольба.Но тело не слушалось.Не было даже слёз.Только — взгляд.Взгляд женщины, которая встретила призрака,и не знала — убить его или упасть в его объятия.Взгляд Туза пик,который впервые за год стал просто — Стефанией.
Стефания смотрела в его глаза слишком долго.Слишком, чтобы поверить.Слишком, чтобы простить.
И в какой-то момент — что-то внутри неё щёлкнуло.Как будто с годами накопленное горе и сдержанные эмоции, всё, что она хоронила в себе,вдруг прорвалось одним ударом боли — не в сердце.В тело.В действие.
Она сделала резкий шаг вперёд.
Второй.
Третий.
Все в комнате замерли.
И прежде чем кто-то успел что-то сказать,прежде чем Арес успел вдохнуть —она схватила его за волосы, резко, жёстко, так, что голова откинулась назад.
— Ты живой оказывается ? — её голос был хриплым, сорванным.
А потом — вторая рука метнулась вниз.
Сильным, безжалостным движением она вцепилась ему в пах,точно, жёстко, как человек, знающий анатомию.Секунда — и пальцы вжались в его яйца так,что он зашипел, согнулся, но не вырвался.
— Где ты был, ублюдок?! Где ты был, когда я умирала каждый день?!
Она сжала сильнее.Арес не закричал — только стиснул зубы, лицо побледнело, мышцы свело.Он не пытался вырваться.Он понимал — это её боль.
Следующее движение было как вспышка —коленом в пах.Точно.С хрустом.Он рухнул вниз, согнувшись от боли, уперевшись ладонями в пол, тяжело дыша.
Но она не остановилась.Схватила его за волосы снова, рванула вверх:
— Ты! Думал, что можешь просто вернуться, как будто ничего не было?!
Повела его к столу.
Жестко, шаг за шагом, как пса.
Он спотыкался, но не сопротивлялся.
И тогда — она размахнулась и треснула его лицом о край дубового стола.
Хруст.
Кровь сразу.
Нос — сломан.
Он упал на колени, лицо в крови, дыхание сбилось.Но даже теперь не поднял рук. Он не защищался.
Стефания стояла над ним, тяжело дыша.
Лицо её дрожало.Губы — в крови, но не своей.Глаза — расширены, полны огня.На лице не было слёз.
Только ужасная, горькая, вырвавшаяся наружу правда её боли.Она не ударила ещё.Просто стояла, глядя вниз на него. И спрашивала взглядом:
— Как ты мог...? Как ты мог так со мной поступить..?
Арес остался на коленях.Кровь стекала по его лицу, из разбитого носа, капала на паркет. Дыхание рваное, сбитое, будто каждое слово, которое он хотел бы сказать, застревало где-то между болью и стыдом.
Стефания стояла над ним.Её грудь тяжело поднималась. Руки дрожали. Взгляд горел, но в этом пламени больше не было злости —только боль.Та, что хранилась в ней год.Та, от которой никто не мог спасти.Даже он.
Она смотрела на него, как на врага,как на призрак,как на любовь всей своей жизни,которая предала её самым страшным способом —исчезнув.
— Ты знаешь, что я делала после твоей "смерти"? — проговорила она наконец. Голос дрожал, но каждое слово било по воздуху, как плеть.
— Я спала в твоей одежде...с твоим письмом в руке...с кулоном на шее.Я держалась за это, как за последнюю нитку жизни, Арес!
Он не поднимал головы.
— Я спала в твоей комнате.Ела клубнику.
Разговаривала с твоей могилой!Каждый день!— голос сорвался.— А ты был жив. Просто жив. Где-то там. Целый и невредимый.Пока я тут...умирала.
Он поднял голову. В глазах — кровь, слёзы, раскаяние:
— Я хотел тебя защитить, — хрипло произнёс он. — Всех вас... тебя особенно. Я не мог... позволить, чтобы Леонардо добрался до вас через меня.
— Ты не понял самого главного! — закричала она. — Я не хотела жить без тебя! Даже если это было бы опасно! Даже если бы мы умерли вместе — я была бы рядом! А ты... забрал это у меня!
Она ударила кулаком себя в грудь, как будто хотела вырвать оттуда тот самый крик,что жил в ней весь этот проклятый год:
— Ты украл у меня всё! Мой выбор! Мою любовь! Мой свет!
Она сделала шаг назад, затем — ещё один.Руки сжаты в кулаки.Она пыталась дышать, но воздух словно стал кислотой.
Губы дрожали:
— Я не знаю, кого я сейчас вижу.Человека, которого я любила? Или того, кто сломал меня?
Арес попытался подняться — не полностью, просто приподнялся на ноги, опираясь на край стола. Голова опущена. Он не вытирал кровь. Не оправдывался. Только смотрел на неё — настоящий, живой, но в руинах:
— Я не ожидал прощения, — тихо сказал он. — Я пришёл, чтобы ты знала: я рядом. Теперь — навсегда.И даже если ты никогда больше не захочешь видеть меня — я буду стоять за твоей спиной. Молча.Как тень.
Как... твой дьявол...если это всё, что мне осталось.
Стефания смотрела на него долго.Долго.А потом — отвернулась.Слёзы появились неожиданно.Не резкие, не истеричные — а тихие, горькие.Как будто тело само решило:дальше нести это нельзя.
Она прошла мимо него.Молча.Поднялась по лестнице.И ушла в его — теперь её — комнату.Закрыла за собой дверь и села на пол.И впервые за многие месяцы —
заплакала. По-настоящему.
В холле остался только он.
Сломанный.
Окровавленный.
Но живой.
Арес медленно сел на ступень.Провёл рукой по лицу.И прошептал в пустоту:
— Il mio angelo... я всё разрушил. Но я всё равно останусь. Пока ты не прогонишь меня окончательно.