Глава Туз Пик
Спустя пару часов после разговора с Нико, Арес сидел за массивным дубовым столом в своём временном укрытии — старом доме у моря, где пахло солью, пеплом и одиночеством. Перед ним — десятки папок, распечатки, схемы, карты, но его взгляд... не был в них. Он смотрел сквозь документы, как будто всё это — не его реальность, а досадная игра, в которой пешки расставлены, но фигура, которую он хочет уничтожить, — всё ещё в движении.
Он откинулся на спинку стула.
Лоб нахмурен. Челюсть напряжена.
В пальцах — зажата ручка, которую он сжимал так сильно, что та хрустнула.
Леонардо Моретти.
Имя вспыхивало в голове, как огонь.
Эта мразь всё ещё жива.
И всё ещё играет.
Арес пересматривал планы: схемы портов, маршруты поставок, возможных двойников в клане Моретти, логистику отхода, альтернативные точки давления. Но... всё было туго.
Леонардо слишком аккуратен. Слишком изворотлив.Слишком много прикрытий, слишком мало слабых мест.
Арес закрыл глаза.Мысленно он уже закапывал его в землю. Не ради власти, не ради клана. Ради Стефании. Ради Джули. Ради Данте. Ради всего, что он пытался спасти — и за что расплачивался одиночеством и болью.
Но ни один из текущих вариантов не давал гарантированной победы.Он мог стрелять — но тогда бы падали и свои.А этого он больше не позволит.Он встал, подошёл к окну.
Снаружи бушевал ветер, гоняя по побережью листья и песок.Он сжал руки в кулаки.Глаза блестели от злости и сосредоточенности:
— Чёрт...
Он понимал, что у него есть время, но и его становится меньше с каждым днем.
Каждый день — Стефания страдает.
Каждый день — Леонардо празднует победу.
И эта тишина перед бурей...внутри него уже ревела штормом.Он знал: он найдёт способ.И когда это случится — Леонардо пожалеет, что вообще родился.
Прошло несколько часов. За окнами особняка уже рассеивался ранний утренний туман, проникая в комнаты мягкими струями света. Тишина дома была чуть более спокойной, чем ночью, но всё ещё звенела, как после грозы — напряжённая, глухая, пережившая что-то большее, чем боль.
В комнате Данте, на широкой постели, трое всё ещё лежали рядом.Стефания медленно открыла глаза.
Сначала — только потолок: белый,пустой.
Потом — лёгкий вес руки Джули, по-прежнему прижатой к ней.И только потом... она повернула голову — и встретилась взглядом с Данте.Он не спал. Просто лежал, глядя в одну точку. Под глазами — лёгкие тени, на лице — знакомое выражение, как у человека, который давно научился молчать сильнее, чем кричать.
Стефания чуть нахмурилась, разглядывая его.Его черты, глаза, скулы, слегка нахмуренные брови.Он был другим, мягче, моложе...но сейчас, в этой неподвижности и молчании, в этой печальной тени на лице...
Он был слишком похож на Ареса.
Стефания вздохнула и медленно покачала головой:
— Ты слишком на него похож... — прошептала она едва слышно, почти себе под нос. — Это и утешает, и с ума сводит одновременно...
Данте посмотрел на неё, не меняя выражения. Лишь чуть дрогнули губы.Он не стал ничего говорить.Просто осторожно накрыл её руку своей.И этого — оказалось достаточно.
Они оба понимали:он не сможет заменить Ареса. Но он — его кровь, его часть.И пока Данте рядом...частичка брата всё ещё здесь.
Стефания лежала в тишине, чувствуя, как в комнате нарастает утро. Тело болело — не физически, а глубже, там, где боль превращается в тяжёлую пустоту. Но рядом дышала Джули, крохотная, свернувшаяся клубочком, и тёплая ладонь Данте лежала на её руке. Это не возвращало ей Ареса. Но это удерживало её от падения в бездну.
Она с трудом приподнялась, не разбудив Джули, села на краю кровати.Данте тоже встал, молча.Стефания провела рукой по лицу, собрав с глаз последние капли сна и слёз:
— Пойду умоюсь... — хрипло сказала она.
— Я принесу тебе чай, — тихо отозвался Данте. Он уже знал, что Стефания не любит, когда с ней возятся. Но и отпустить её в одиночестве — не мог.
Пока она шла по коридору к ванной, её отражение в зеркале на секунду остановило её.Опухшие глаза, синяки под ними, волосы в беспорядке.Взгляд... взрослый, сломанный.
Но в нём — было нечто новое.Сила, рождённая из потерь.
Она повернулась к раковине, включила воду. Ледяная струя обожгла ладони, как будто реальность сама хотела напомнить: ты жива.Она умылась, встряхнула голову, как будто хотела стряхнуть с себя всё, что было до этой ночи.
Когда она вернулась в комнату, Джули уже проснулась и сидела, обняв колени, укутанная в плед. Данте стоял у окна с двумя чашками чая. Одну он протянул Стефании:
— Травяной, без сахара. Как ты пьёшь.
Она взяла чашку, взглянула на него, и впервые за всё это время уголки её губ дрогнули.Слабая, почти незаметная тень улыбки:
— Спасибо... младший брат дьявола.
Данте усмехнулся, сел на край кровати:
— Это значит, что я... дьяволёнок?
Джули хихикнула. Стефания посмотрела на неё и села рядом, обняв девочку за плечи:
— Только если дьяволёнок...
Вскоре, спустя несколько минут тихого утра, Стефания, Джули и Данте спустились на первый этаж.Шаг за шагом, словно всё происходило в замедленном времени — как будто дом сам дышал осторожнее, зная, что его сердце теперь бьётся слабее. Лестница,
коридор, арка в столовую — всё казалось знакомым, но изменённым. Будто с уходом Ареса что-то перекосилось в самом воздухе.
На кухне их уже ждал Нико. Он стоял у стола, в руках — большая, деревянная коробка, из которой струился сладкий, узнаваемый аромат.Когда Стефания появилась в дверях, он повернулся и, не сказав ни слова, просто поднял коробку, будто подносил трофей.
— Это мне?.. — её голос был тихим, с хрипотцой, но в нём мелькнула живая нотка.
Нико кивнул с полуулыбкой:
— Ну конечно. Ты же любишь клубнику. Я подумал... тебе нужно что-то хорошее сегодня. И... пожалуйста... — его голос стал ниже, серьёзнее. — Больше не делай так, как сегодня утром. Ты меня... ты нас всех... очень напугала.
Он посмотрел на неё с тревогой и теплом. Не как охранник. Как человек, который переживает.
Стефания кивнула. Её взгляд смягчился. Она подошла, медленно, будто не верила, что эта коробка — настоящая.Села за стол, потянулась, достала одну спелую ягоду и откусила.Сок растёкся по губам, сладкий, насыщенный, как напоминание о чём-то живом.Она закрыла глаза на секунду.И прошептала:
— Он бы тоже мне их принес...всегда приносил...
Нико опустил голову.А Джули села рядом и взяла другую ягоду, облокотившись на плечо Стефании. Данте встал у входа, наблюдая за ними. И на душе стало чуточку теплее...
Стефания сидела за столом, глядя на ягоду в руке. Откусила ещё раз, жуя медленно, будто пытаясь вернуть себе вкус к жизни, хотя бы на секунду. В комнате было тихо, только звуки улицы и мягкие шаги Джули где-то за спиной. Нико стоял неподалёку, с чашкой кофе в руках, Данте прислонился к дверному косяку, задумчивый, с нахмуренным лбом.
Стефания глубоко вдохнула. И вдруг — подняла глаза.В её взгляде появилась чёткость.Не привычная мягкость, не сломанная боль — а что-то новое.Тонкая, но ощутимая решимость:
— Я сейчас... не в лучшем состоянии, — начала она, голос всё ещё слегка охрипший, но уверенный. — Но у меня есть один вопрос.
Все замерли. Данте оттолкнулся от стены, Нико отвёл взгляд от окна и посмотрел прямо на неё.Стефания положила ягоду обратно в коробку, вытерла руки и посмотрела в лицо каждому из них:
— Что делать с кланом Ареса?
Тишина. Ни один не перебил.
— Он ушёл. И я знаю, что многие думают — всё кончено. Что сердце вырвано, что "Туз" умер. Но... я же тоже туз пик, верно? — она коснулась плеча, там, где под кожей — его метка, его символ.
— И я не собираюсь бросать его дело.Он доверил мне слишком много. Он научил меня слишком многому. А главное — он показал, как жить с честью даже в мире, где чести нет.Я не стану Аресом. Но я не позволю, чтобы Asso Nero развалилось. Не позволю, чтобы Леонардо думал, что победил.Он ошибся в одном — он думал, что Арес был один. Но он оставил меня.И теперь я — это продолжение его воли.
Она замолчала.
Глубоко вдохнула.
И подняла взгляд.
— Так что, если кто-то ещё во мне сомневается — говорите прямо. Но если вы со мной... я поведу нас дальше.
Данте первым опустил голову. И медленно, молча, склонил её чуть вперёд — как перед главой.За ним — Нико.Без слов, без театра.
Они приняли её не как девочку Ареса.А как Туза пик.Его преемницу и сердце новой войны.
После её слов в комнате наступила особенная тишина. Не давящая — уважительная, почти священная. Это была тишина, которая появляется не из страха, а из признания.
Стефания сидела с прямой спиной, руки аккуратно сложены на столе. Но внутри неё бурлило всё: боль, страх, решимость и глухая, тяжёлая сила, которую она раньше даже не подозревала в себе. Она знала: назад дороги нет.
Данте шагнул ближе.Сел напротив, смотрел в глаза:
— Я с тобой, — тихо, но чётко. — До конца. Я не Арес. Но если ты готова держать это на себе — я прикрою тебе спину, как раньше прикрывал его.
Стефания кивнула. Легко. Почти по-мужски.
Между ними промелькнуло что-то сильное — не слова, не родство, а общая кровь, пролившаяся ради одного человека.
Нико поставил чашку на стол, выпрямился:
— Ты знаешь, что ты только что сделала? — его голос был ровным. — Ты объявила войну. Не только Леонардо. Всем, кто ждёт, когда Asso Nero ослабнет. Кто думает, что теперь можно делить территорию, ресурсы, связи.
Стефания встретилась с ним взглядом:
— Пусть думают, но потом — они увидят, как ошибались на мой счёт.
Он усмехнулся:
— С таким тоном ты точно — вылетая Туз. Даже злее..
— Я не злая, — сказала она холодно. — Я — просто живая и сильная. Потому что знаю, что такое терять. А значит, знаю, за что стоит сражаться.
В этот момент в комнату вошла Джули. Её волосы были собраны в небрежный пучок, в руках — плед. Она выглядела усталой, но услышала последние фразы.Подошла молча.Обернула пледом Стефанию и тихо сказала:
— Я тоже с тобой. Если ты поведёшь нас... я не боюсь.
Стефания провела рукой по её голове.И впервые за долгое время — улыбнулась. Тихо, слабо, но по-настоящему:
— Значит, начнём. С завтрашнего дня — встречи, пересмотр связей, укрепление охраны, чистка информации. Мы должны показать всем: Asso Nero не умер. Он просто сменил кожу.
И в этот миг — в свете рассвета, среди запаха клубники и следов слёз —родилась новая глава.Не копия Ареса.А женщина, которую он создал своей любовью.Туз пик.Сила, мягкость, холод и пламя — в одном теле.
Стефания Версано.
Тем временем, в северной части Милана, в роскошном особняке с панорамными окнами и видом на старую часть города, Леонардо Моретти сидел в кожаном кресле, окружённый тишиной. Просторный кабинет был погружён в мягкий полумрак. За его спиной на стене висели чёрно-белые фотографии старых улиц, портов и мужчин в строгих костюмах — предки, традиции, история клана Corvi Bianchi.
Он держал бокал красного вина, тонкими пальцами вращая его медленно, как будто в этом было скрыто нечто большее, чем простой жест — власть, контроль, победа.На экране ноутбука перед ним — кадры с похорон.Он пересматривал их снова и снова.Стефания на коленях у могилы. Джули в слезах. Данте с каменным лицом.Арес — в гробу.
Пыль. Земля. И тишина.
Он улыбался. Легко, не громко. Почти ласково. Как волк, наблюдающий за умирающим львом:
— Игра окончена, — тихо проговорил он, отпивая вино. — Ты ушёл красиво, Арес. Почти благородно.
В комнату вошёл Рикардо, остановился у двери:
— Есть новости, — начал он. — Клан не рассыпался, как мы ожидали. У них всё ещё порядок. И...
— И? — Леонардо даже не повернулся.
— Стефания... — Рикардо замялся. — Похоже, она решила взять всё в свои руки. Назвала себя Тузом. Нико и Данте — с ней. Другие тоже. Никто не ушёл..
Леонардо замер.Улыбка исчезла.Он медленно повернул голову к помощнику:
— Кудряшка решила встать на трон?
Пауза. И усмешка.
— Маленькая ведьма. Я знал, что в ней есть огонь... но чтобы пойти так далеко...
Он встал, подошёл к бару, налил себе ещё вина.Смотрел в бокал, словно в зеркало:
— Она не просто его любовница. Не просто слабая девочка. Он оставил в ней себя. Свою волю и свою ярость.
Рикардо молчал.Он знал: когда Леонардо говорит так — он не злится. Он думает.
— Это даже интереснее, — добавил Леонардо. — Убить Ареса — одно. Но сломать ту, кто осталась и не сдалась? Это... уже куда вкуснее.
Он поставил бокал на стол и повернулся:
— Следи за ней и докладывай. Всё, что она делает. С кем встречается. Какие решения принимает. Я хочу знать всё.И если она начнёт подниматься — мы сами сделаем из неё икону. Чтобы потом... сжечь её дотла.
И в его глазах загорелся холодный огонь.
Леонардо Моретти не знал жалости.Он уважал только тех, кто играл до конца.
И Стефания...впервые в его жизни
заслужила уважение.