Дорвался
Было уже за полночь. Дом погрузился в глубокую, плотную тишину, которую не нарушал даже скрип половиц. После теплого ужина с остатками пирога, краткого разговора и пары взглядов, которые сказали больше слов, Стефания поднялась наверх, в свою комнату.
Она прошла коридор, босиком — мягко, почти неслышно, как призрак. Щиколотка уже почти не болела. Она открыла дверь, вошла, развернулась, чтобы закрыть...
Но не успела.
Дверь с лёгким стуком распахнулась обратно — её резко, но не грубо остановила рука. И прежде чем Стефания успела выдохнуть — в комнату ворвался он.
Арес.
Без стука. Без слов.
Его глаза — тёмные, будто ночь сама — горели тем огнём, который он долго и упорно гасил. Но больше не хотел, не мог.
Он шагнул внутрь, захлопнул за собой дверь и в то же мгновение притянул её к себе — за талию, быстро, решительно. Спина Стефании упёрлась в дерево, плечи — в стену. Воздух между ними исчез.
— Арес, что ты... — начала она.
Но он не дал ей договорить.
Он поцеловал её.
Глубоко. Жадно. С яростью, копившейся неделями, и нежностью, от которой могло расплавиться всё внутри. Его ладонь легла ей на щёку, вторая крепко держала за талию. Он целовал, как будто не дышал до этой секунды. Как будто без неё — нет жизни.
Стефания сначала замерла — от шока, от резкости, от напора. Но в следующее мгновение пальцы её сомкнулись на его рубашке, сжались, как будто именно этого она и ждала.
Его дыхание было горячим. Губы — твёрдыми, жадными, но искренними.
Он оторвался от неё только тогда, когда оба едва не задохнулись. Прижался лбом к её лбу. Говорил тихо, хрипло:
— Я пытался держать себя. Не трогать. Не позволять лишнего. Но ты зашла слишком глубоко, кудряшка.Ты во мне. Везде.И я больше не могу делать вид, что мне плевать.
Стефания смотрела на него широко распахнутыми глазами. Щёки пылали. Губы — припухшие от поцелуя. А внутри — горело всё.
— Вы... — прошептала она. — Вы вломились ко мне в комнату... и поцеловали меня.
— Да, — резко подтвердил он.
— Без разрешения?
— Без шанса остановиться.
Она улыбнулась. Легко. Глубоко. Медленно.
— Тогда... заходите. Только... уже навсегда.
Арес смотрел на неё, как человек, который наконец перестал бороться с собой. Его дыхание было резким, тяжёлым, а в глазах — огонь. Не дикое желание, не похоть, а нечто куда более глубокое: потребность в ней. Безусловная. Острая. Настоящая.
Стефания стояла у стены, губы приоткрыты, грудь высоко поднималась от сбившегося дыхания. Она не отводила взгляда, не делала ни шага назад. Только смотрела — с дерзостью и ожиданием. И этим взглядом сказала ему больше, чем могла бы словами.
Он подошёл ближе.Молча.Обхватил её за талию, сильной рукой провёл по спине, прижал к себе. И в следующее мгновение — подхватил на руки.
Она чуть вскрикнула от неожиданности, но тут же рассмеялась тихо, захватывая его рубашку пальцами. Щёки пылали, но в глазах — азарт.
— Вы снова это делаете, — выдохнула она. — Как будто я ничего не вешу.
— Ты для меня — невесома, — хрипло ответил он. — Потому что ты уже во мне.
Он наклонился и снова поцеловал её — глубже, медленнее, с тем нетерпением, которое больше не скрывал. Пальцы его скользнули по её спине, по бёдрам, удерживая её плотно, жадно, как будто боялся, что она исчезнет, если он отпустит.
Стефания обвила его шею, прижимаясь ближе, чувствуя, как его тело дрожит от внутреннего напряжения.
А затем — резко — он повернулся и почти бросил её на кровать.Не грубо, не жестоко. А так, будто больше не мог терпеть ни секунды. Словно её кожа — его спасение.
Стефания упала на мягкое покрывало, волосы рассыпались по подушкам, вверх от пижамы поднялся чуть выше — оголив живот. Она смотрела на него снизу вверх, приоткрытые губы, дыхание обрывалось на вдохе.
Арес накрыл её собой, нависая сверху. Его руки упирались в матрас по обе стороны от её головы. Он не прикасался — пока. Он смотрел.И в этом взгляде был мужчина, который больше не хочет ни играть, ни контролировать.Он хочет её:
— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он, почти не касаясь губами её губ.
— Отлично, — ответила она, чуть улыбнувшись. — Потому что вы давно это делаете со мной.
Он опустился ниже, губами коснулся её шеи. Сначала едва, как дыхание. Потом глубже, жаднее. Его поцелуи ложились горячими пятнами на кожу — под ухом, вдоль линии челюсти, по изгибу шеи, вниз к ключицам. Он задержался там, позволяя себе прикусить, чуть сильнее, почти с отчаянием.
Пальцы Ареса скользнули к лямкам её пижамы. Медленно, сдержанно, будто в каждом движении был ритуал. Он спустил ткань с плеч — и та мягко скользнула вниз, раскрывая её тело. А после стянул низ пижамы.Стефания осталась в чёрном белье — изящном, тонком, как дуновение. На фоне тёмных простыней её кожа светилась.
Арес замер на миг, глядя на неё — так, как будто впервые видит женщину. Его ладони легли на её талию, провели по бокам, вверх — и снова вниз, очерчивая изгибы, будто хотел выучить её тело наизусть. Он опустился, целовал её грудь сквозь тонкую ткань, медленно, с тягучим наслаждением. Чувствовал, как она изгибается навстречу, как дыхание сбивается у неё в горле.
Он спустился ниже — живот, рёбра, каждый поцелуй был обещанием, предупреждением и признанием одновременно. Его руки скользнули ниже, сжали её бёдра, а затем — ягодицы. Плотно. Уверенно. Без спешки. И всё это время он не отрывался от неё, как будто хотел не просто обладать — принять её. Без остатка.
Стефания задыхалась, пальцы вцепились в простынь, тело отзывалось на каждый его жест. Она чувствовала — он был не просто мужчиной, он был её штормом. Её дьяволом. И с каждой секундой она всё больше растворялась в нём.
Тишина между ними пульсировала. Арес всё ещё был над ней, дышал тяжело, сдержанно, но каждая мышца на его теле дрожала от напряжения. Он смотрел на неё, как на нечто священное и запретное одновременно.
Он поднялся чуть выше, сел на край кровати, стянул рубашку через плечи — она соскользнула на пол, обнажив мускулистое тело, крепкое, как будто высеченное из стали. Стефания молча наблюдала, как он раздевается, и вдруг — чуть приподнялась на локтях, с прищуром и озорством в глазах:
— Ну давай... чего ты медлишь, Туз? — её голос был тихим, но дерзким. — Или ты боишься меня разочаровать?
Арес усмехнулся краем губ — неуверенно, почти по-детски, что для него было непривычно. Но взгляд стал темнее. Он скинул оставшуюся одежду и остался перед ней без защиты — физической и эмоциональной.
Стефания медленно провела по нему взглядом. Её дыхание стало чуть прерывистым, но она не отвела глаз. Рука осторожно скользнула вперёд, коснулась его бедра, затем — чуть ниже. Он резко вдохнул, сжал челюсть, пальцы вжались в простыню.
— Ты... — начал он, но замолчал, потому что она просто улыбнулась. Без слов.
В ответ он медленно склонился над ней снова. Его ладони — горячие и уверенные — потянулись к её телу. Снял с неё бельё бережно, как будто прикасался к чему-то, что боялся сломать. Он не рвал, не спешил. Просто смотрел — в глаза, вглубь, и каждый его жест говорил больше, чем сотни слов.
— Моя, — прошептал он, проводя рукой по её бедру, по животу, по линии груди.
— Всегда, — ответила она.
Стефания лежала на спине, под её спиной — мягкое покрывало, вокруг — полумрак комнаты, в воздухе всё ещё витал лёгкий аромат клубники, и только дыхание Ареса звучало в тишине, будто отбивая ритм их общей реальности.
Он смотрел на неё — всю, без остатка, не как на тело, а как на её. Единственную. Ту, которую не просто желал — чувствовал.
Его ладони скользнули по внутренней стороне её бедер, осторожно, неторопливо. Он раздвинул её ноги — не требовательно, а уверенно и мягко, будто открывал что-то доверенное только ему. Его движения были почти медитативны — каждый жест говорил: я здесь. Я рядом. Я не тороплюсь.
Стефания вплела пальцы в его волосы — легко, нежно, но с внутренним трепетом. Её дыхание стало прерывистым, губы приоткрылись, глаза блестели. Она не отводила взгляда, но в этот момент закрыла их — чтобы почувствовать всё глубже, полнее.
Арес склонился к ней, губами и языком прикасаясь к её чувствительной коже — осторожно, сначала изучающе, затем увереннее, зная, что делает. Пальцы на её бедре слегка сжимались, фиксируя её, но не ограничивая. Он двигался медленно, сдержанно, будто говорил ей своим телом: ты в безопасности. Тебя здесь любят.
Она чуть выгнулась навстречу, пальцы крепче сжались в его волосах. Из её губ сорвался тихий стон — нежный, искренний, почти удивлённый. Не только от удовольствия — от осознания, что он такой. Что он может быть нежным.
Он продолжал — языком, пальцами, дыханием — вести её к этой грани, где нет боли, страха, прошлого. Где есть только он и она. Только доверие. Только ночь, в которой никто из них больше не был один.
Арес поднялся, чуть отстранился, чтобы потянуться к тумбочке, выдвинул ящик и достал маленькую упаковку. Его руки были уверенными, но дыхание сбивалось — не от возбуждения, а от чего-то большего.От значимости момента.Он склонился над ней, глаза в глаза, и хрипло спросил:
— Если что — скажи, хорошо?
Стефания приподняла бровь, чуть усмехнувшись, хотя дыхание у неё тоже было сбитым, а щеки — пылали:
— Туз, ну ты чего? Боишься меня сломать?
— Честно?.. — прошептал он. — Да.
Она улыбнулась и провела рукой по его щеке:
— Я не стеклянная. Я — твоя. Просто... будь со мной.
Он наклонился, поцеловал её — мягко, медленно, с тем поцелуем, в котором было всё: страх, желание, любовь, защита.
И вошёл в неё.
Сначала медленно, осторожно, будто проверяя каждый её вдох. Её тело приняло его, тёплое, живое, готовое. Стефания выгнулась, зацепилась пальцами за его спину, прошептала ему в ухо, с лёгкой дрожью в голосе:
— Ммм... да... вот так.
Арес зарычал глухо, сжав челюсть:
— Так узко... — выдохнул он. Его глаза закрылись на секунду.
Но в этой близости было не просто физическое слияние. Это было открытие.
Он впервые чувствовал, каково это — быть с женщиной, которую ты не просто хочешь... а любишь. Каждое движение, каждый её стон, каждый взгляд — были как прикосновения к душе. Это не было похоже ни на что из того, что он знал.
Он двигался медленно, глубоко, будто каждое движение было не просто физическим — а частью чего-то священного. Он чувствовал, как её тело принимает его — полностью, без остатка. Как она дрожит под ним. Как дыхание её ломается, превращаясь в звук.
И вдруг, сквозь эту плотную тишину, её голос — хрипловатый, низкий, обжигающе честный:
— Сильнее...
Он остановился на миг. Вдохнул. Поднял глаза на неё — в них было не просто желание, в них была готовность. Он не спрашивал "ты уверена?" — потому что видел это в её взгляде: да. Сейчас. Так.
Арес сжал её бедра, подался вперёд и начал двигаться быстрее. Сильнее. Глубже. Ритм сменился — стал увереннее, мощнее, но не терял ни капли нежности. Каждое движение было точным, как выстрел, и в то же время — живым, настоящим, искренним.
Стефания застонала, выгнувшись, прижимаясь к нему всем телом. Пальцы в его волосах, ногти на спине, дыхание — уже не её, не подвластное. Только они. Один мир. Один ритм.
Он склонился к ней, прошептал ей на ухо, срываясь:
— Я долго не продержусь, кудряшка..
—Знаю, — прошептала она в ответ. — Поэтому не останавливайся...
Арес чувствовал, как её тело пульсирует под ним — отзывчивое, живое, будто сливается с ним в едином дыхании. С каждой секундой она прижималась крепче, тянулась ближе, словно хотела не просто почувствовать его — впитать.
Он ускорился — движения стали сильнее, ритмичнее, напористее. Но даже в этом темпе он держал её как сокровище: его руки обвивали её талию, пальцы впивались в кожу, как якоря, будто без этих прикосновений он бы сорвался с края.
Стефания уже не сдерживалась. Её стоны становились громче, обволакивая тишину комнаты, превращая её в поле эмоций. Она больше не думала, не анализировала — только чувствовала. Он — внутри, повсюду, в каждом нервном окончании. Она теряла контроль, отдаваясь целиком.
Арес тяжело дышал, лицо его было напряжено, мышцы будто вырезаны из мрамора. Он склонился к ней, срываясь на шепот:
— Почти... ещё... держись...
Она выгнулась, пальцы вцепились в его плечи, ноги сомкнулись на его спине, и она прошептала в ухо, дрожащим голосом:
— Я с тобой... Да... да, Арес...
И через миг — это случилось.
Волна. Глубокая. Острая. Оглушающая.
Стефания вскрикнула — не от боли, а от накрывшей её силы. Она прижалась к нему, будто хотела раствориться. А через секунду — он. С глухим, сдержанным рыком, он достиг пика, в ней, с ней, только для неё.
Он остался в ней, не двигаясь, тяжело дыша, уткнувшись лбом в её шею. Его тело дрожало. Не от усталости — от разрушения.
Он никогда не чувствовал этого раньше.
С такой женщиной.
С такой близостью.
С такой любовью.
Стефания гладила его волосы, мягко, спокойно, шептала едва слышно:
— Всё хорошо... я здесь...
И в этом ритме, в этой тишине, в этих взглядах между ними — произошло не просто соединение тел. Это было признание. Без слов. Я — твой. Ты — моя. И в этом мире больше нет одиночества. Только двое. Дьявол и его ангел.И ночь, в которой они наконец стали одним целым.