Напряжение под прицелом
На следующее утро солнце только начинало пробиваться сквозь серый, ещё сонный рассвет. Воздух был свежим, с лёгкой прохладой, как бывает только в преддверии дня, который ещё не раскрыл все свои планы. Особняк дремал — охрана менялась, в доме царила утренняя тишина.
Стефания стояла в холле, у больших стеклянных дверей. Она была уже полностью готова: на ней была чёрная спортивная форма — облегающие легенсы, короткий топ и лёгкая кофта на молнии, которую она оставила расстёгнутой. Под ней открывался аккуратный плоский живот, тонкая линия пресса.Волосы собраны в небрежный хвост, лицо чистое, глаза — внимательные. Она выглядела просто, но уверенно — и это притягивало больше, чем любой вечерний наряд.
В этот момент в коридоре раздались уверенные шаги.
Арес.
Он вошёл в поле зрения, не торопясь, как всегда — будто весь ритм утра сам подстраивался под его темп. На нём была тёмная облегающая майка из тактильной ткани, подчёркивающая широкие плечи, рельеф груди и рук. Брюки чуть ниже бедра, простые, но дорогие. Он был как будто из другой реальности: прирученный зверь в теле человека.
Стефания на долю секунды застыла, когда его фигура появилась перед ней. Глаза чуть задержались на плечах, потом — на шее, ключицах, движении мышц под тканью. Она сглотнула, едва заметно, и быстро отвела взгляд в сторону, будто переключилась на что-то более важное:
— Ну... мы едем? — произнесла она с напускной лёгкостью, скрывая странное напряжение в голосе.
Арес, не отвечая сразу, взглянул на неё внимательно. Его взгляд медленно скользнул по её фигуре — от открытого живота, через силу в руках, до лица. Он сжал челюсть — не от гнева, скорее от того, что слишком многое заметил:
— Да, — коротко ответил он. — Едем.
Их взгляды на мгновение пересеклись. Там было молчание, полное тока. Без слов, без признаний.Только ощущение, что сегодня они увидят друг друга по-новому.Они вышли из дома.И в эту утреннюю тишину унесли с собой то, о чём оба молчали.
Спустя два часа дороги, за окнами машины бетон и стекло Милана сменились густой, живой зеленью. Они свернули с основной трассы на узкую, почти заброшенную лесную дорогу, по которой редко кто ездит — только те, кто знает, куда и зачем едет.
Машина Ареса уверенно вгрызалась в гравий, пока наконец не остановилась в глубине лесной чащи, где не было ни людей, ни камер, ни звуков города. Только покой, влажная земля и дыхание деревьев.
Стефания первой распахнула дверь и вышла.
Свежий, прохладный воздух ударил в лицо. Лес будто дышал под утренним солнцем — птицы щебетали где-то в гуще кроны, пахло хвоей, мхом и листвой. Она огляделась: тишина была плотной, как в камере звукозаписи. Здесь каждый шорох — будто выстрел.
Арес вышел со своей стороны, держа в руках ружьё — двустволку, с деревянным прикладом и матовой чёрной сталью. Он бросил взгляд на неё и кивнул:
— Сегодня будем стрелять по птицам. Ничего крупного. Просто охота на реакцию, инстинкт, момент.
Стефания кивнула, прислушиваясь:
— Хорошо. Покажите, как это делается, maestro.
Арес слегка усмехнулся — больше в уголке губ, чем по-настоящему. Он поднял ружьё, уверенно, плавно. Встал ровно, ноги чуть шире плеч, корпус расслаблен, но мощный. Глаза — сосредоточены, губы сжаты. Он был в своей стихии. Не на параде, не под прицелом — а в тишине, где всё решают точность и дыхание.
— Главное — не целься долго. Ты должна "поймать" птицу в движении. Рука, глаз, выстрел — всё должно быть одним.
Он вскинул ружьё, взгляд устремился вверх. И в этот момент, словно в нужную секунду, из кустов взвилась лесная птица — резкий взмах крыльев, звук воздуха.
Выстрел.
Резкий, чистый, без колебаний.
Птица упала с коротким взвизгом.
Попадание — чётко в крыло.
Арес опустил ружьё, повернулся к Стефании:
— Теперь ты. Та же стойка. Не думай — чувствуй. Если начнёшь бояться, промахнёшься. Или не выстрелишь вовсе.
Стефания медленно взяла ружьё из рук Ареса. Оно было тяжёлым, гораздо массивнее, чем пистолет. В руках — холод металла, запах оружейного масла и дерева. Она крепко сжала приклад, но пальцы чуть дрожали. Не от страха перед отдачей — от внутреннего сопротивления.
Убить железяку — одно.
Живое существо — совсем другое.
Она стояла, глядя в чащу, пытаясь поймать взглядом движение. Но тело было слишком напряжено. Она держала ружьё так, как будто боялась прикоснуться к чему-то смертельному.
И вдруг почувствовала его сзади. Арес подошёл молча, встал плотно — за её спиной, обхватил её руками, взяв ружьё вместе с ней. Его грудь прижалась к её спине, дыхание скользнуло по уху. Ладони обхватили её руки, пальцы направили её пальцы. Его голос прозвучал глухо, низко, почти шёпотом:
— Не сжимай так сильно и расслабь плечи. Позволь оружию быть частью тебя, а не врагом. Ты не просто стреляешь — ты направляешь.
Она едва дышала. Его тепло за спиной, тяжесть рук на её запястьях, этот бархат голоса... Всё в ней было напряжено, но не из-за ружья. Сердце стучало в горле. Воздух между ними — почти электрический.
— Смотри. Там. Видишь? — он кивнул, чуть прижав щёку к её. Она почувствовала, как его подбородок коснулся её виска.
В ветвях, едва различимо, вспорхнула птица.
— Теперь. Один вдох. Один выстрел.
Стефания выдохнула — и нажала на курок.
Выстрел.
Громкий. Сильный. Птица сорвалась и упала, крыло сбито. Не мёртвая — но поражённая.
Она замерла, не двигаясь. Ружьё опустилось, пальцы всё ещё слабо дрожали.
А Арес вдруг резко отстранился. Его лицо изменилось — челюсть сжата, взгляд стал острым, злым. Он бросил короткий взгляд вниз — в сторону пояса.Стефания этого не сразу заметила, но он уже отвернулся:
— Я скоро вернусь, — бросил он резко и, не дожидаясь ответа, быстрым шагом пошёл к машине.
Один.
Стефания осталась стоять посреди леса с ружьём в руках, всё ещё чувствуя тепло его тела на своей спине, его дыхание на коже, и... не понимала, что случилось.
Внутри — смесь напряжения, странного жара и удивления.Она опустила глаза на ружьё, но думала совсем не о нём. А о том, как молчит мужчина, у которого сорвало контроль.
Арес шёл быстрым шагом по лесной тропе, оставляя позади Стефанию и звук её первого выстрела. Его шаги были резкими, тяжёлыми. Он будто выдавливал из себя злость с каждым шагом, но это не помогало.
Он открыл дверь машины с силой, захлопнул за собой, резко сел на водительское сиденье, уставился в лобовое стекло, как будто в нём был ответ. Но ответов не было. Только напряжение в теле, пульс в висках и... давящая реакция внизу живота.
Он провёл рукой по лицу, потом опустил ладонь ниже, к паху, и сжал, пытаясь унять физическую злость, которая была не на неё — на себя.
— Пиздец, — выдохнул сквозь зубы. — Что ты, блядь, творишь...
Голос был хриплый, грубый, сдержанный, как будто он сам себе был врагом:
— Она же ребёнок. Девятнадцать лет. Студентка, мать твою...
Он опёрся локтями о руль, склонился вперёд, стиснув челюсть. Грудная клетка ходила ходуном, словно он только что бежал. Но он не бежал — он боролся.
— Ты же сам говорил. "Мне не нравятся маленькие девочки."
Он ударил кулаком по рулю — не сильно, но достаточно, чтобы выплеснуть внутренний стыд.
Проблема была не в том, что она была моложе.А в том, как он на неё смотрел.Как чувствовал её дыхание.Как тело отреагировало, прежде чем он успел это осознать. И самое страшное — она даже не заметила. Просто стояла, в своей форме, с ружьём, пахнущая кожей и холодом... и он потерял контроль.
Он выдохнул, закрыл глаза:
— Соберись, Туз.Тебе это не нужно.Не сейчас. Не с ней.
Стефания осталась одна на лесной поляне, с ружьём в руках и шумом выстрела, который всё ещё отдавался в ушах. Сердце билось быстро — от первого попадания, от близости с Аресом, от того странного, почти интимного момента, который прошёл... и оборвался слишком резко.
Она смотрела в ту сторону, куда он ушёл — быстрым, злым шагом, не обернувшись, как будто в ней что-то сломало его хладнокровие. Прошло уже больше пяти минут, может, больше. Вокруг — только деревья, хруст веток под лапами зверей, и тишина, в которой была тревога.
Она помолчала ещё немного, крутя ружьё в руках. Но внутри всё больше поднималась неуверенность, тревожный вопрос:
Он что, разозлился?
Из-за неё?
Или случилось что-то?..
Она, наконец, подняла голос, пытаясь пробить эту тишину:
— Эй! Вы там живой вообще?!
Пауза.
Она нахмурилась, слегка раздражённо, но и взволнованно:
— Вам плохо? Или просто гордость перевариваете?
Ответа не было. Только ветер в листве.
Она сделала шаг вперёд, но не пошла за ним — он дал понять, что хочет пространства. Но внутри у неё нарастало ощущение, что она что-то не поняла. Или почувствовала — но не смогла расшифровать.
Она прислонилась к дереву, глядя в сторону машины, и чуть тише сказала:
— Выстрелить в птицу оказалось легче, чем разобраться, что у вас в голове...
Что она сделала не так? Почему он ушёл, как будто обжёгся?Она мысленно перебрала всё:прикосновение? движение? слово?Он же сам подошёл. Сам прижался. Сам учил...
Она вздохнула, встряхнула плечами, подняла ружьё и сделала ещё несколько выстрелов — в небо, в сторону деревьев, просто чтобы отвлечься от этой непонятной тишины. Три — точно. Один — мимо. И снова эта пустота внутри.
Потом молча пошла по тропе, обратно, к машине.
Когда подошла ближе, увидела:Арес сидел за рулём.Плечи напряжены, взгляд вперёд, руки на руле сжаты так, что побелели пальцы. Он не смотрел в её сторону, но она сразу почувствовала — что-то не так.Она открыла дверь, села на пассажирское. Тишина была плотной. Ей стало не по себе.Она повернулась, посмотрела на него:
— Да что у вас случилось?
Он не сразу ответил. Пауза. Потом коротко, ровным голосом:
— Ничего. Голова разболелась.Я тебя отвезу домой. У меня... встреча.
Стефания чуть приподняла бровь:
— Опять ваши девушки? — в голосе была смесь раздражения и иронии, но и скрытая колючка.
Арес повернул к ней голову, взгляд холодный, сдержанный, но в нём прятался всплеск:
— Какое тебе дело?
Стефания резко отвернулась к окну, глаза опустились. Она ответила спокойно, но сухо:
— Да никакого.
Всё замолчало. Даже лес, казалось, прикусил язык. И в этой тишине, в замкнутом салоне, между ними повисло то, чего не было на выстрелах и тренировках — обида.Сложная, взрослая,и совершенно непроизнесённая.
Машина ехала молча. Ни одного слова за всю дорогу. Только ровный гул мотора, отголоски лесного ветра и напряжение, которое невозможно было разрезать даже ножом — оно было внутренним, личным, сжатым до предела.
Стефания сидела, отвернувшись к окну, плечо чуть подрагивало от холода — или от того, что внутри нарастал ком. Её лицо было спокойным, но взгляд остался где-то в деревьях, между птицей и его дыханием. Она не понимала до конца, что сломалось, но чувствовала, что что-то ушло не так.
Арес вёл машину жёстко, с чуть резкими поворотами. Он не смотрел на неё ни разу. Его челюсть была сжата, как будто он боролся не с ней — с собой. С каждым километром он будто хотел отдалиться от того, что случилось в лесу.
Когда они подъехали к особняку, ворота открылись автоматически, и машина медленно заехала на подъездную дорожку. Ни один из них не сдвинулся, пока мотор не заглох.
Стефания медленно открыла дверь, вышла. Не сказала ни слова. Только закрыла дверь за собой — мягко, без стука, без злости.
Она сделала несколько шагов в сторону входа, и в тот же момент машина рванула с места.
Без паузы. Без взгляда. Без "пока".
Гул двигателя растворился за воротами, оставив после себя только пыль на гравии и чувство...что сегодня она убила не птицу.А их контакт.
Арес вёл машину, будто хотел стереть асфальт под шинами. Он гнал, как будто от него что-то бежало — и он не знал, хочет ли догнать или сбежать.
Челюсть сжата, пальцы мёртвой хваткой на руле, а внутри — взрыв. Не эмоция. Не злость. А толчок, которого он давно не чувствовал. И не хотел чувствовать. Но она. Её дыхание, её тело под его руками, её запах, её взгляд, когда она нажала на курок — решительно, без страха. И её реакция, когда он сбежал.
Он выругался сквозь зубы:
— Чёртова девчонка...
Через сорок минут он резко припарковался у старого, проверенного заведения — закрытый бордель, который внешне выглядел как стильный лаунж-клуб. Неоновые огни, охрана у входа, мужчины в дорогих костюмах, женщины — как конфеты, каждая упакована под вкусы клиента.
Он был здесь частым гостем. Здесь знали, что Туз не любит слов. Не пьёт, не шутит.
Приходит только за телом — и только чтобы выбросить то, что гложет. Не привязывается, не задерживается.
Когда он вошёл, тишина проскользнула по залу.Кто-то сразу отвёл глаза.Девушки выпрямились.Один из администраторов сразу вышел вперёд, кивнул:
— Как всегда, Арес?
Он только мотнул головой. Через пару минут — вип-комната, полумрак, красный свет, закрытая дверь. И она — молодая, красивая, яркая, в коротком платье, ухоженная, идеальная. Та, которую он уже звал однажды. Она знала, что и как делать.
Поцелуи были правильными.Руки — где надо.Одежда — слетала быстро. Его майка была уже на полу. Пальцы — в её волосах. Она стонала, пыталась разжечь его..но он не отвечал. Тело двигалось, но мысли были не здесь.
Он закрыл глаза — и увидел не её.
А Стефанию.
Её запыхавшееся лицо после выстрела.
Её лёгкий смех.
Её упрямые глаза.
Её живот под тонкой кофтой.
Её "да никакого" — с обидой, которую он слышал даже в затылке.
Он сжал зубы, грубо поцеловал девушку под собой — но вкус был не тот. Он попытался забыться, вдавиться в это тело, но перед глазами всё равно стояла она. С пистолетом и с усмешкой на лице.
Он отстранился, тяжело дыша, откинулся назад, глядя в потолок.Девушка тронула его за грудь, прошептала:
— Всё в порядке?
А он смотрел в красный свет, как в западню.И тихо, с яростью к себе, сказал:
— Пошла вон.
Потому что это был не просто секс.
Это была попытка стереть Стефанию.
И она опять провалилась.
Тем временем в особняке, уже ближе к вечеру, в одной из уютных комнат второго этажа, где всегда пахло клубникой, ванилью и чем-то домашним, Стефания сидела на диване, поджав ноги, с чашкой горячего какао в руках. Напротив — Джули, с пледом на плечах и книгой, которую она давно не читала. Рядом на подоконнике — Данте, полулёжа, играя на телефоне, но слушая каждое слово.
Стефания не злилась. Она была... растеряна. И раздражение в голосе звучало не из-за обиды — а из-за непонимания:
— Ваш брат — псих, — проговорила она, делая глоток. — Серьёзно. Сначала подошёл, прижался, помогал мне стрелять, такой весь "собранный мафиози с голосом как дым"...
— Ого, — усмехнулся Данте, — "дым", значит? Так ты всё-таки заметила его стиль, а?
Стефания кинула в него подушку:
— Не перебивай. Я о серьёзном.
Она вздохнула, откинулась на спинку дивана:
— А потом резко встал, ушёл, сел в машину — и выкинул меня у ворот, как ненужную вещь. Даже не сказал "пока". Сказал, что у него "встреча".
— О, встреча? — Джули приподняла бровь. — Перевожу: поехал трахаться. Как всегда, когда злой.
— Вот и я так подумала, — пожала плечами Стефания. — Но скажите мне: на что он вообще злится? Я выстрелила, как он хотел. Не расплакалась, не закатила истерику. Всё сделала правильно. А он будто... сбежал. И взгляд был такой, будто я что-то натворила. Только что?!
Данте засмеялся, но без насмешки, а с лёгким сочувствием:
— Добро пожаловать в наш мир, кудряшка. У Ареса в голове не мысли — а шахматная партия, которую он играет сам с собой. У него всё должно быть всегда под контролем. Даже чувства. Особенно... чувства, которых быть не должно.
Стефания нахмурилась, обняла подушку и тихо пробормотала:
— Вот и пусть сам там в своей шахматной голове переваривает. А я... я что, виновата, что он весь из стали, а у него там вдруг что-то дрогнуло?
Джули подкинула:
— О, значит, дрогнуло? Ты это заметила?
Стефания закатила глаза и пробормотала:
— Идите вы оба.
Вечер в особняке подошёл к той стадии, когда почти все угомонились: охрана разошлась по постам, Джули ушла в свою комнату с наушниками, Данте уединился с кем-то в переписке, а Стефания — пошла на кухню.
Дом был наполнен уютной полутенью, ароматами дерева и тихим щелчком чайника.Она стояла у мраморной стойки, облокотившись на неё, медленно размешивая мёд в кружке. Горячая вода поднималась лёгким паром. На ней был мягкий домашний свитер, волосы спущены — обычный вечер, который должен был стать спокойным.
И вдруг...
Глухой звук дверей.
Мягкие шаги. И его присутствие.
Арес. Он вернулся.
Он вошёл в кухню быстро, как будто взорвался внутри, но держал себя в руках. Его движения были резкими, губы плотно сжаты, взгляд — тёмный, как шторм над морем.
Стефания даже не обернулась сразу. Сделала глоток чая, выдержала паузу.Он остановился за её спиной и заговорил — хрипло, не громко, но с трудом сдерживая эмоции:
— Стефания... Я...
Она медленно повернулась. В её лице не было ни тепла, ни злости — только сдержанная ровность. Холод, за которым — принцип:
— Извините, — перебила она тихо, но чётко. — На сегодня у меня больше нет работы, так что... — она сделала лёгкий кивок, — Спокойной ночи.
Он замолчал, нахмурился, хотел сказать что-то ещё, но она не дала шанса:
— И да, — добавила она, поставив чашку на стол, глядя прямо ему в глаза.— Я ваш сотрудник. Относитесь ко мне с уважением.
Если у вас проблемы с агрессией — не нужно срываться на мне. Я здесь не для того, чтобы быть вашим громоотводом.
Её голос был спокойным, но в каждом слове — внутренний хребет.Арес молчал. Его пальцы сжались в кулак, но он ничего не ответил.Он не привык к тому, что ему ставят границы.Но именно сейчас — она их поставила.Стефания прошла мимо него, не касаясь, не оборачиваясь.Её аромат ванили и травяного чая скользнул в воздухе.И через секунду её уже не было.
Он остался один на кухне.Со своей злостью.И с пониманием, что теперь — она умеет не только стрелять. Она умеет — ставить его на место.
Поздний вечер. Особняк Corvi Bianchi окутан тишиной и напряжённым ожиданием. Внутри, в дальнем крыле второго этажа, за массивной деревянной дверью с инкрустацией, горел тусклый свет — кабинет Леонардо Моретти.
Это была его территория: массивный стол из красного дерева, камин, перед которым всегда лежала стопка нетронутых сигар, и стеллажи, забитые делами, которые не должны существовать на бумаге. На стене — карта Милана, разбитая по кварталам, с маленькими чёрными булавками, отмечающими точки контроля.
Леонардо сидел за столом, полуразвалившись в кожаном кресле, с бокалом вина в руке. Его взгляд был прикован к тонкой папке из чёрного картона — информация о девушке, что продала ему кокс и исчезла, оставив за собой только запах духов, деньги и вопросы.
Документы лежали перед ним: фотографии, записи с камер, вырезки, копии паспортов, а поверх всего — свежий отчёт, принесённый Рикардо буквально полчаса назад. Он даже не слышал, как тот уходил. Он читал — внимательно, медленно, не пропуская ни слова.
И вот он остановился.
В середине страницы.
Пальцы замерли.
Бровь чуть приподнялась.
"Стефания Де Россо. 19 лет. Гражданка Италии.Место проживания — Милан, юго-восточная часть города.Студентка второго курса факультета психологии.Родители — не установлены. Регистрации — через стороннего опекуна.Фиктивные документы на имя Анны Росселли были оформлены через южный канал."
Леонардо медленно откинулся в кресле, глядя на имя, как на разгаданный ключ к головоломке. Он провёл пальцами по строкам, будто прикасаясь к самому нерву ситуации:
— Стефания... — прошептал он, будто пробуя имя на вкус. — Молодая и такая умная. Психология... значит, хорошо читает людей. И продала товар, как будто делает это не в первый раз. Кто же тебя прячет, angelo?
Он допил вино, поставил бокал на стол и резко встал, подходя к карте на стене. Взял чёрную булавку, воткнул в юго-восток Милана.
— Ты с юга. Я знал. И ты точно не одиночка. Вопрос — чья же ты?
Он обернулся к документам и добавил почти с ухмылкой:
— Стефания Де Россо... Если ты с ними — я тебя найду. Если ты не с ними — я тебя заберу.
И в его взгляде было не просто любопытство.
Это был интерес хищника.Потому что теперь он знал имя. А имя — это уже начало охоты.