Il Pianto dell'Angelo

Утро в особняке выдалось прохладным, но ясным. Сквозь высокие окна проникал мягкий свет, ложась на старинный паркет и отблескивая в стеклянных витринах с оружием и вином. В доме всё было тихо: охрана несла посты, кто-то уже завтракал внизу, но воздух всё ещё держал в себе вчерашнее напряжение.

Стефания спустилась по лестнице, неторопливо, в светлой рубашке, чёрных брюках и с собранными в низкий пучок волосами. Лицо спокойное, но глаза внимательные. Она чувствовала: он здесь.

И правда. В холле, у барной стойки, стоял Арес, в строгой чёрной рубашке, чуть закатанных рукавах, с чашкой кофе в руке. Он не повернулся к ней, не поприветствовал, не сказал ни слова. Просто стоял, будто никого не было рядом.

Стефания прошла мимо, молча. Сделала пару шагов — и только тогда его голос, ровный, глухой, но чёткий, пронзил тишину:

— Сегодня мы едем на аукцион.

Она остановилась, обернулась, скрестила руки на груди:

— На аукцион? — приподняла бровь. — Могу я спросить, с какой целью? Надеетесь выгодно меня продать?

Он повернулся, медленно, глядя прямо в неё. Взгляд — холодный, но уже не отстранённый. Он внимательно изучал каждую эмоцию на её лице:

— Ты мне нужна там.

Она чуть удивилась.Он сделал паузу и добавил:

— Если всё пройдёт гладко — ты получишь свою карту.

Это прозвучало не как подарок. А как порог.
Переход. Из наблюдателя — в игрока

Стефания медленно выпрямилась, но в голосе не исчезла ирония:

— О, значит, я всё-таки не просто мебель. Приятно слышать.

Арес подошёл ближе, в его голосе появилась жёсткая деловитость:

— На аукционе будут не только картины и украшения. Там появятся люди с обоих кланов. В том числе Леонардо. Это нейтральная территория — между нашими и его границами. Мы не имеем права действовать напрямую, но там всегда что-то происходит... под этим гладким фасадом искусства.

Он сделал шаг ближе, почти впритык:

— Ты мне нужна, потому что умеешь чувствовать. Видеть слабость и держать оружие. А на таких мероприятиях слабость — самое дорогое, что можно продать или выжечь.

Стефания смотрела на него внимательно, чуть склонив голову:

— Значит, я теперь — часть декора?

Он не ответил. Только сухо:

— Оденься элегантно. Но с возможностью двигаться. Мы выезжаем в шесть.

И ушёл первым, оставив после себя шлейф кофе, командного тона и ощущения,что в этот день ставки будут выше, чем кажется.

После утреннего разговора Стефания осталась в кухне. В одиночестве, за большим деревянным столом, она неторопливо завтракала — омлет, свежий хлеб, крепкий чай с мёдом. Ела молча, никуда не торопясь, будто пыталась навести порядок в голове, а не в тарелке.

Ареса рядом не было — и это только подчёркивало, что каждый из них жил сейчас в своей внутренней тишине.

После еды она поднялась в свою комнату. Открыла окна — в комнату ворвался воздух, наполненный ароматом старых деревьев, сырой земли и весны. Она не включала музыку, не листала телефон. Просто легла на кровать, закрыла глаза, слушала, как где-то за стенами скрипят полы, хлопают двери.

Остался 1 час.

Стефания встала, медленно подошла к гардеробу и открыла его.Пальцы пробежали по тканям. Но она уже знала, что выберет.

Она достала ярко-красное платье из гладкого атласа — длиной в пол, с открытой спиной и глубоким, смелым декольте. Оно обтягивало фигуру, как вторая кожа, подчеркивая изгибы талии, линию ключиц и ту хрупкую силу, которая не нуждается в броне.

На ноги — чёрные лакированные шпильки.
Минимализм. Ни украшений, ни броских деталей. Только цвет и тело.

Затем она занялась волосами.Собранные в невидимую силу кудри — она не стала выпрямлять. Не хотела. Они были её сутью, живой чертой, которую никто не имел права приглушать.Она уложила их красиво, мягко, позволив локонам свободно спускаться по плечам и спине, подчеркивая открытую линию лопаток.

Зеркало отражало не девочку.
А женщину, знающую, куда идёт.

Последним штрихом был макияж.
Аккуратные стрелки. Ровный тон. И — красные губы. Глубокие, насыщенные, опасные.Стефания посмотрела на своё отражение и тихо, почти шепотом сказала:

— Никакой нейтральной территории не существует. Там, где буду я, — всегда будет напряжение.

Когда стрелки на часах замерли на шести, Стефания медленно спустилась по широкой лестнице особняка, и каждый шаг её каблуков звучал, как удар сердца по мрамору.

Внизу, в холле, уже ждали Арес, Данте, Нико и двое из охраны. Все были в тёмных костюмах, как тени, готовые раствориться в любой момент. Строгие лица, чёткие линии, оружие под пиджаками. Мир мужчин, где всё решается за секунду.

Но когда они увидели её,время будто замедлилось.

Ярко-красное платье с открытой спиной и плавным декольте скользило по её телу, как пламя по ветру. Локоны — мягкими волнами по плечам, как шёлк. Красные губы — акцент, от которого невозможно было оторвать взгляд.

Стефания не улыбалась.Она просто шла, словно это её вечер, её сцена.А вокруг — зрители.

Данте первым выдохнул с тихим восхищением:

— Madonna santa...

Нико чуть повернулся к Аресу и, не сдержався, пробормотал:

— Ты уверен, что это она будет тебя охранять, а не мы её?

Арес стоял немного в тени, неподвижно, с каменным лицом. Но в его глазах — что-то едва уловимо дрогнуло. Не удивление. Не вожделение. Внутренний сдвиг.

Она подошла к небольшому столу у выхода, открыла элегантный чёрный клатч,и аккуратно вложила туда свою Beretta. Оружие утонуло в замше, как последний штрих к образу.Потом выпрямилась, обвела их всех взглядом — и сказала уверенно, но спокойно:

— Я готова.

И в этой фразе не было ни капли пафоса.
Только правда.Она была готова быть частью мира,где неприкрытая красота может быть самым точным выстрелом.

После её слов Арес первым кивнул охране:

— По машинам.

Сразу же двое из охраны открыли двери особняка, впуская прохладный воздух и тишину предвечернего города. На улице уже стояли две чёрные машины — матовые, чистые, с затемнёнными стёклами. Первая — для Ареса и Стефании, вторая — для сопровождения и прикрытия.

Нико и Марко заняли позиции быстро, чётко, без слов. Один проверил периметр, второй держал рацию в руке. Данте подошёл к Стефании ближе и прошептал на ухо с усмешкой:

— Если кто-то на этом аукционе глянет на тебя слишком долго — я первый выстрелю, ясно?

Она улыбнулась краешком губ, но ничего не ответила.

Арес уже открывал переднюю дверь первой машины. Затем обернулся на Стефанию. Их взгляды встретились на секунду — ни слов, ни эмоций, только молчаливое признание, что сегодня она не просто сопровождающая. Она — звено в операции.

Стефания подняла подол платья чуть выше, чтобы удобнее сесть, и скользнула в салон. Беретта — всё ещё в клатче. Спокойствие на лице, внутри — сосредоточенность.

Арес сел рядом. Закрылись двери.

Позади вторая машина уже двигалась, подстраиваясь под ритм первой.Кортеж тронулся.Тихий гул моторов прорезал вечерний воздух.Они ехали не просто на светский приём.Они ехали в зону, где под звоном бокалов решаются судьбы,и любой взгляд может стать прицелом.

Через час пути кортеж въехал на территорию старинного особняка на нейтральной полосе Милана. Здание — величественное, в стиле барокко, окружённое коваными воротами и фонарями, отбрасывающими мягкий, почти театральный свет. Внутри уже шумело общество: мужчины в костюмах, женщины в дорогих украшениях, официанты с шампанским, и изысканный запах старого дерева, табака и дорогих духов.

Когда первая машина остановилась, охрана тут же открыла двери. Арес вышел первым — спокойный, холодный, всё такой же непоколебимый. За ним — Стефания.

Именно в этот момент внимание начало смещаться.

Её появление было не просто эффектным — оно было вызывающе бесшумным.Красное платье, лёгкий блеск губ, уверенный шаг, и кудри, которые будто противоречили самому воздуху в зале.

Люди поворачивались.
Одни — с интересом.
Другие — с вопросом.
А один человек — с узнаванием.

Леонардо Моретти сидел в одном из центральных кресел на приподнятой платформе, слегка откинувшись назад, как император, наблюдающий за ареной. Вокруг него — люди из его ближнего круга, Рикардо сбоку. Но глаза Леонардо были прикованы к ней. Только к ней.

Когда Стефания вошла в зал, его взгляд потемнел, стал резче. Он выпрямился, медленно отставил бокал, сжал подлокотник.

Он смотрел на неё долго, не скрывая.
В его глазах не было сомнений.
Только подтверждение.

Да.
Вот она.
Та самая.
Не "Анна".
Стефания Де Россо.

— Вот и наш "призрак", — тихо сказал он Рикардо. — Теперь я знаю, кого искать. И, что хуже для неё — знаю, где.

Рикардо чуть кивнул, не отводя взгляда от Стефании:

— И что вы будете делать?

Леонардо усмехнулся, хищно, медленно:

—Пока что,ничего.Пусть поиграет в свою игру. Но она — уже на доске. А я знаю, как двигаться, чтобы не проиграть.

Тем временем Арес и Стефания заняли свои места — чуть в стороне от центра, но с идеальным обзором. Арес что-то шепнул охране, проверил зал.

Стефания почувствовала на себе этот взгляд.
Обернулась.И встретилась глазами с Леонардо.Он смотрел на неё так, как охотник смотрит на добычу, которую уже поймал.

Не гневно.Не спешно.Уверенно.

И в этот момент она поняла:всё, что было игрой — стало опасной реальностью.
И маска с её имени только что упала.

Шум постепенно стих. Свет в зале приглушился, в воздухе повисла ожидающая тишина, и всё пространство сконцентрировалось на небольшой сцене с антикварным постаментом в центре.На неё вышел аукционист — мужчина лет шестидесяти, с бархатным голосом, в безупречном чёрном фраке. Он сделал короткий поклон:

— Добрый вечер, дамы и господа. Добро пожаловать на закрытый аукцион "La Fortuna Notturna". Сегодня в этом зале собраны уникальные предметы: произведения искусства, старинные украшения, исторические реликвии. Правила прежние: кто называет последнюю сумму — тот владелец. Вопросов не задаём. Контроль — за сценой. Начнём?

В зале раздался мягкий ропот одобрения, лёгкий звон бокалов. Атмосфера напоминала бал под масками, только вместо танца — борьба за сокровища.

Первые лоты шли быстро:

    1.    Живопись:
— Полотно без подписи, XIX век, венецианская школа. Ушло за 340 000 евро.
— Маленький портрет дамы в тени виноградных листьев. 190 000 евро — в руки коллекционера из Неаполя.

    2.    Скульптура:
— Мраморный торс греческого юноши. Начальная ставка — 500 000. Забрали за 860 000.

    3.    Украшения:
— Старинная тиара герцогини ди Фоссо, с изумрудами. 1,3 млн евро.
— Брошь в форме орла с сапфиром на груди. 780 000.

Стефания смотрела на происходящее спокойно, скрестив ноги, наблюдая не за предметами — за людьми. Каждая ставка была как вздох, каждая пауза — как выстрел в пустоту. Нико шепнул Аресу, что "двое с левой стороны — от Леонардо". Она уловила каждую деталь.

И вот на сцену вынесли небольшую коробку из чёрного дерева. Аукционист взял её с особой осторожностью. Раскрыл крышку — и свет ламп отразился от сияния синего камня.

— Следующий лот — уникальное изделие ручной работы. Кулон "Il Pianto dell'Angelo" — "Слеза Ангела". Цепь — чистейшее белое золото, 24 карата. Сам кулон — в форме ангела с раскинутыми крыльями, вырезан из тёмно-синего сапфира и инкрустирован редкими бриллиантами ночного оттенка.

Зал замер.

Арес поднял взгляд.Он долго смотрел на кулон. Его лицо не выдавало эмоций. Только глаза стали чуть глубже.Глубже — потому что это был не просто кулон. И он был ему нужен.

— Начальная цена: один миллион евро.

— Один миллион сто, — бросил кто-то справа.

— Один и триста, — отозвался другой.

— Полтора.

Арес не двигался.

— Полтора и семьсот.

Стефания шепнула, чуть повернувшись к нему:

— Кто-то прям очень сильно хочет ангела...

И в этот момент Арес поднял руку:

— Два миллиона четыреста, — произнёс он спокойно, но твёрдо. И в зале стало тихо.

Никто не ответил.Аукционист выждал паузу, улыбнулся:

— Два миллиона четыреста тысяч раз...
— Два миллиона четыреста тысяч — два...
— Два миллиона четыреста тысяч — продано!

Аплодисменты.

Арес слегка кивнул. Его взгляд был направлен не на сцену. А на Стефанию. Она почувствовала это и медленно повернулась к нему, прищурилась:

— Что-то вы подозрительно сентиментальны сегодня, Туз.

Он не ответил. Только посмотрел на неё долго. А потом тихо сказал:

— Иногда даже дьяволу нужен ангел.

И снова повернулся к сцене,словно ничего не было. А в её груди — что-то сдвинулось.

Когда последний лот ушёл с молотка — старая картина с подписью, якобы принадлежавшая одной из любовниц Наполеона, — аукцион официально завершился. Зал наполнился мягким фоновым гулом, как будто все одновременно выдохнули. Люди в дорогих костюмах и платьях поднялись со своих мест, потянулись к шампанскому, начали обсуждать покупки и сдержанно поздравлять друг друга.

Но Арес не расслаблялся. Ни на секунду.

Он сидел в кресле, чуть подался вперёд и наблюдал. Внимание его было сосредоточено не на сцене. А — на противоположной стороне зала, где, среди других влиятельных лиц, за отдельным столом, сидели Леонардо Моретти и его правая рука Рикардо. Оба были неподвижны, как охотники в засаде.И оба смотрели только в одну точку. На Стефанию.

Леонардо сидел, слегка откинувшись назад, с бокалом в руке, будто он просто наблюдает за залом в удовольствие. Но взгляд — цепкий, проникающий.Не смотрел — изучал.Не улыбался — отмечал.Рикардо склонился ближе, что-то сказал ему на ухо, и Леонардо еле заметно кивнул. Они узнали.

Арес не стал показывать, что заметил это. Он скользнул взглядом по залу, потом повернул голову к Нико, который стоял чуть сзади, и тихо, почти беззвучно прошептал:

— Они её узнали.

Нико чуть наклонился:

— Действовать?

Арес покачал головой:

— Никаких шагов. Пока только наблюдаем. Если подойдут — ты знаешь, что делать.

— Понял, босс.

Он обернулся к Стефании.Она в этот момент разговаривала с Данте, что-то отвечала ему с лёгкой усмешкой, пила воду, как будто всё происходящее — просто очередное светское мероприятие.Но она не знала,что за её спиной уже начинается охота.

Арес снова посмотрел в сторону Леонардо. Их взгляды пересеклись.Как у двух игроков, которые наконец поняли, что сидят за одной доской.И теперь ставка — не только территория.Теперь ставка — она.

На фоне суеты и светской болтовни, среди бокалов, искусственного смеха и блеска бриллиантов, Арес встал со своего места. Спокойно, без суеты. Его взгляд скользнул по залу, фиксируя каждое лицо, каждое движение.

Леонардо сразу уловил этот сигнал.Он понимал язык таких людей, как Арес Версано: если тот встал — значит, что-то должно быть сказано.Он отложил бокал, сделал короткий кивок Рикардо и также неспешно поднялся, последовав за Аресом.

Они вышли на задний балкон особняка — массивные дубовые двери закрылись за ними, отрезая от чужих глаз. Снаружи — вечерний воздух, прохлада, фонари, размытый шум изнутри.

И тишина между ними.
Только враждебная тишина.

Леонардо прислонился к перилам, достал сигару, не торопясь закурил. Его голос был масляным, издевательски спокойным:

— Классная у тебя шлюшка, Версано.
Ты сам её выбрал или она сама к тебе прилипла?

Он усмехнулся, выдохнул дым:

— Отдай мне её. Я серьёзно. Умная, резкая. Таких мне как раз не хватает. Плевать, что молодая — я не в детский сад ее зову, а в свое дело. Сильная девочка. У неё в глазах то, что даже твои ребята не всегда носят. Продашь? Могу заплатить очень хорошо.

Арес молчал. Он стоял напротив, руки в карманах, спокоен, но в глазах — стальной лёд. Он не ответил. Он давал ему говорить.И Леонардо продолжал:

— Но вот, знаешь, посылать её ко мне — на мою территорию — было очень глупо, Версано.

Он кивнул, будто сам себе:

— Я купил 50 кило вашего дерьма. Заплатил по-честному. Окей, без претензий. Но вот она...

Он улыбнулся, как зверь, учуявший добычу:

— Она меня зацепила. Я хочу её.Ты же умеешь торговаться, Арес. Скажи цену.Сколько стоит твоя малышка?

Между ними повисла пауза.А потом Арес заговорил. Тихо. Без эмоций. Словно не вёл диалог, а приговаривал:

— Она не шлюха, Леонардо.Она мой человек. И каждый из моих людей на вес золота.Ты можешь купить кокс, можешь взять порт. Можешь убить пару моих бойцов. Это — правила игры. Мы оба в ней слишком давно.

Он сделал шаг ближе, встал прямо напротив.Его голос стал ледяным:

— Но если ты ещё раз посмотришь на неё, как на вещь — я вырву тебе язык и брошу его к твоим же псам. Без аукциона.

Пауза.Он продолжил:

— Она — не продаётся.Ни за деньги, ни за влияние, ни за страх. Если тебе хочется чего-то нового — попробуй мечтать тише. Или ты забудешь, как звучит собственное имя.

Леонардо сжал зубы и усмехнулся, но уже без лёгкости.Арес развернулся, спокойно пошёл к двери и, на ходу бросив:

— Запомни, Моретти: ты можешь смотреть на неё. Но если ты подойдешь слишком близко — это будет последнее, что ты сделаешь в своей жизни.

Арес вернулся в зал с того самого балкона с холодной грацией хищника, который уже отметил цель и предупредил другого волка, где его предел. На лице — привычная маска спокойствия, но глаза... они горели тенью, которая бывает только у тех, кто сдержал себя на грани.

Он прошёл к столу, сел рядом со Стефанией. Она заметила в нём перемену: взгляд стал тяжелее, движения сдержаннее, пальцы на стакане чуть напряглись.Он ничего не сказал.И она ничего не спросила, но почувствовала — в этом молчании пряталась буря.

И вот...Леонардо появился снова.

Он не шел, а скользил сквозь толпу, как змея в бархатных перчатках — уверенно, с лёгкой улыбкой, без страха. Все отступали ему с пути, словно чувствовали, что за этим элегантным костюмом прячется что-то, что не прощает.

Он подошёл прямо к Стефании, проигнорировав Ареса полностью, словно его просто не существовало:

— Сеньорина, — произнёс он с низким, почти бархатным голосом, — Мне всё это искусство так наскучило. До того момента, как в этот зал вошли вы.

Он взял её за руку, медленно, не торопясь, словно касаясь фарфора, и наклонился — поцеловал тыльную сторону её ладони.Арес замер.Его тело будто окаменело, но он не сдвинулся. Пока что.

Стефания подняла бровь, но не отдёрнула руку. Только посмотрела прямо ему в глаза, спокойно.

— Леонардо Моретти, — представился он, и в зале на долю секунды стихло: слишком многие поняли, кто он такой. — И знаете, что, сеньорина?.. Вы вдохновляете меня. Не каждый день встречаешь такую точную смесь дерзости и ума.

Он вытащил из внутреннего кармана визитку — тёмная, лакированная, без лишних деталей — и положил её прямо перед ней.

— Если однажды ваш "патрон" начнёт платить меньше, чем вы стоите, — знайте, я всегда заинтересован. Мне нужны такие люди, как вы. Даже если вы... немного молоды. Главное — не возраст. Главное — огонь в глазах.

Он подмигнул, выпрямился.Стефания, не убирая визитки, спокойно ответила:

— Я подумаю.

Её голос был нейтральным, без флирта, без колкости. Просто вежливо. Но в глазах — стальной блеск. Она знала, что делает.

Леонардо улыбнулся, как будто получил удовольствие не от ответа — от самой игры:

— Я буду ждать, — сказал он и удалился так же легко, как и подошёл.

После ухода Леонардо тишина за их столом повисла, как занавес после сцены. Стефания медленно взяла визитку, посмотрела на неё с любопытством — без эмоций, просто как на факт, свидетельство того, что её жизнь теперь уже окончательно перестала быть прежней.

Арес сидел молча. Его профиль был выточен как камень, взгляд опущен на бокал воды, но пальцы... пальцы сжимали край стола чуть сильнее, чем следовало бы.

Стефания не убрала визитку. Она положила её в клатч. Медленно. Без вызова.Как бы говоря: я сама решаю, что с этим делать.Арес заговорил только спустя минуту.Голос был ровным, чуть глухим, но стальным:

— Ты хорошо держалась.

Стефания чуть улыбнулась, не глядя на него:

— Спасибо. Ты тоже. Хотя я ожидала, что ты врежешь ему прямо на месте.

Арес усмехнулся — почти незаметно:

— Было желание. Но он ждал этого. Хотел вывести.Провокации — его любимая игра.Но он явно позабыл, с кем играет.

Пауза. Потом он повернулся к ней:

— Он заинтересовался тобой всерьёз.Теперь ты — его главная цель.

Стефания посмотрела на него спокойно:

— Я была ею с того момента, как продала ему наш кокс на его территории.

Они замолчали. В зале продолжалась вежливая светская суета: обсуждали цены, искусство, обсуждали, кто с кем приехал. Но между Аресом и Стефанией — плотное поле напряжения.И в этом напряжении не было страха.Была взаимная готовность.

Арес встал:

— Пора уезжать. Мы слишком долго находились под светом.

Стефания кивнула, поднялась. Платье слегка скользнуло по её ногам. Она взглянула в сторону, где только что стоял Леонардо — его уже не было. Только пустой бокал на столе.

Они вышли вместе.За ними — охрана.За охраной — тень новой войны,в которой Стефания больше не пешка.А та, за кого пойдут на риск.

Машина мчалась по ночному Милану. Улицы были почти пусты, свет фонарей скользил по стеклу, отражаясь в лицах. В салоне царила тишина, но не холодная — взвешенная, как перед новым шагом, важным и необратимым.

Стефания сидела, слегка прижавшись к дверце, глядя в окно. Красное платье ловило отблески фар, но лицо её было спокойным, серьёзным — как у человека, который впервые выбирает не роль, а судьбу.

Арес вел машину сам. Пальцы на руле — уверенные, взгляд сосредоточен. Он не смотрел на неё, когда заговорил. Просто сказал, как будто сам с собой, но адресовано ей:

— Завтра. Готова набить татуировку?

Стефания чуть обернулась. Удивления в её глазах не было — только лёгкая тень сомнения:

— Думаю... да. Но что именно?

Арес медленно повернул голову к ней, не сбавляя скорости:

— Я тебе уже говорил в первый день. Ты набьёшь Туза.

Стефания замерла, приподняла бровь. Голос стал чуть тише, но в нём прозвучало то, что пряталось внутри:

— Ты уверен? Это... немного выше, чем я ожидала.

Он кивнул, не раздумывая:

— Уверен.

Пауза. Стефания посмотрела на него дольше. Изучающе. Как будто впервые пыталась понять не слова, а то, что стоит за ними:

— А какого туза? — спросила она наконец.

Он ответил сразу, без тени сомнения:

— Пик. Как у меня.

Салон наполнился тишиной. Даже мотор звучал тише.Пик — символ власти,смерти, верности. И принадлежности верхушке клана.

Стефания выдохнула, повернулась обратно к окну. Но угол её губ чуть дрогнул:

— Значит, ты хочешь, чтобы я стояла с тобой наравне.

Арес ответил не сразу, но когда сказал, голос был ровный и твёрдый:

— Ты уже стоишь.

Машина унеслась дальше сквозь ночной город. А внутри салона...родился не просто знак. А обет. И завтра он останется на её коже. Навсегда.