Статуя Давида
Стефания села в машину и молча пристегнула ремень. Нико сел за руль, завёл двигатель и плавно вывел авто с частной стоянки. В салоне повисла тишина — та самая, немного плотная, когда два человека вроде рядом, но каждый в своей голове. Улицы Милана за окном мелькали привычно, но для неё сегодня всё было другим: новым, опасным, странно... захватывающим.
Она взглянула на Нико сбоку: крепкий профиль, уверенные руки на руле, спокойствие в каждом движении. Он казался тем типом мужчины, который не говорит зря — и именно поэтому его слова хотелось услышать.Она чуть наклонилась вперёд, глядя на него:
— Ник... расскажи мне про вашего босса.
Он бросил короткий взгляд, ничего не сказал.
— Серьёзно. Я теперь часть этой вашей структуры. Мне нужно знать, с кем я вообще связалась, — голос её был мягкий, с ноткой искреннего любопытства.
Нико усмехнулся краем губ, не сводя глаз с дороги:
— Ты же с ним уже поговорила. Думаешь, я расскажу тебе что-то, чего ты не почувствовала сама?
— Чувства — это одно, а факты — совсем другое, — парировала она. — Что он не любит? Чего боится? Есть ли у него слабости? Или он вообще человек?
Нико усмехнулся чуть шире, но без насмешки.Он вздохнул и сказал:
— Арес Версано... — он нарочно произнёс имя полностью, словно подчеркивая вес. — Не любит вранья. Не прощает предательства. Терпеть не может, когда кто-то шумит без дела. Он из тех, кто сначала молчит, а потом действует. И если действует — то окончательно.
Стефания молча кивала:
— А боится чего-нибудь? — осторожно спросила она.
Нико пожал плечами, задумался. Несколько секунд был только звук шин по асфальту, потом:
— Я не видел, чтобы он боялся. Но думаю... боится потерять контроль. Не над другими. Над собой. Он не показывает чувств, потому что знает: если сорвётся — остановить его никто не сможет. Даже он сам.
Она молчала. Эти слова почему-то отозвались в ней.
— И ещё, — добавил Нико. — Он уважает тех, кто не прогибается. Даже если это делает его злым. Даже если споришь с ним в лицо. Если ты останешься сильной — он будет с тобой считаться.
Стефания усмехнулась, глядя в окно:
— Значит, мне нельзя бояться. Ни его. Ни других.
— Бояться — можно, — негромко сказал Нико. — Просто не показывай это. Никогда. Даже если внутри всё горит.
Машина мягко скользила по утреннему
Милану, где улицы только начинали наполняться жизнью: кофейни открывали ставни, первые скутеры пронеслись по брусчатке, и воздух был ещё свежим, прохладным, как перед затяжным днём. Внутри салона царила особая тишина — не неловкая, а сосредоточенная.Стефания, смотревшая в окно, наконец снова заговорила:
— А этот Леонардо... — произнесла она, почти лениво, но с интересом. — Он прям опасный тип, да?
Нико чуть замедлил ход, бросил на неё короткий, внимательный взгляд. Он даже не стал переспрашивать, сразу понял, о ком речь:
— Опасный — не то слово, — тихо ответил он. — Он хищник. Только если Арес — волк, который сначала наблюдает, а потом рвёт, то Леонардо — змея. Скользкий, хитрый, у него яд в словах и улыбке.
Стефания чуть повернулась к нему, уже полностью вовлечённая в разговор:
— Харизматичный?
— До ужаса, — кивнул Нико. — Он умеет понравится людям. Особенно женщинам. Говорит красиво, гладко. Никогда не кричит, никогда не выходит из себя — а потом в один момент всё рушит. Подставляет, убивает чужими руками, делает вид, что ни при чём. Люди вокруг него исчезают. Иногда — целыми семьями.
Она сглотнула. Внутри что-то кольнуло:
— А с Аресом у него что?
— Долгая история, — Нико сжал руль чуть сильнее. — Когда-то... их семьи были союзниками. Почти братья по крови. Пока Леонардо не предал. Из-за него погиб отец Ареса и мать. Потом началась война. Сейчас — перемирие. Ну только на бумаге. А по факту — каждый ждёт, кто первый допустит ошибку.
Стефания провела языком по губам, будто прокручивая услышанное:
— Поняла. Значит, если я встречу Леонардо...
— Лучше не смотреть ему в глаза. И не верить ни единому слову. Даже если он будет казаться идеальным джентльменом. Он может сказать "ты прекрасна" — и в ту же ночь отправить за тобой людей.
— Звучит... как начало плохого романа, — выдохнула Стефания.
Нико усмехнулся:
— Добро пожаловать в реальность, Мисс Де Россо. Здесь никто не играет. И конец у всех — не всегда хороший..
Машина плавно остановилась у дома, в котором теперь жила Стефания. Утреннее солнце уже успело согреть стены, воздух наполнился запахом кофе с улиц, прохладой тротуаров и свежей зеленью. Нико заглушил двигатель и, не оглядываясь, сказал:
— Ты дома.
Стефания кивнула, открыла дверь и вышла. День только начинался, но внутри у неё уже было ощущение, будто она прожила целую жизнь. Голова гудела от информации, но в теле появлялась энергия. Словно теперь она двигалась по чёткой траектории.
И не успела она сделать и пары шагов, как с веранды дома выбежали Данте и Джули:
— О, синьорина возвращается! — с театральной интонацией сказал Данте, заложив руки за спину, будто охранник на параде.
— Живая? — подхватила Джули, с хитрой улыбкой глядя на неё.
Стефания усмехнулась, приподняв бровь:
— Ага. Даже не покалечена.
— Ну это пока, — ухмыльнулся Данте и, подмигнув сестре, добавил: — Пока наш брат не устроил тебе утреннюю пробежку с оружием.
— Да ладно тебе, она и так худая. Сдует на первом километре, — поддразнила Джули, но с явной теплотой.
Стефания закатила глаза:
— У вас вся семья такая? Или только вы двое решили, что можете надо мной подшучивать?
— Мы — самые милые в этом доме, — хором ответили они, схватили её под руки, как старые друзья, и почти насильно потащили внутрь.
— А теперь пошли, — сказал Данте. — Мы тут без тебя с ума сходили. Хотим всё знать.
— Кто на кого смотрел, кто что сказал, и сколько раз ты вызвала у Ареса нервный тик, — весело добавила Джули.
И прежде чем Стефания успела возразить, её уже вели по лестнице на второй этаж, словно в гости к собственной судьбе — туда, где за шутками пряталась настоящая привязанность.
Когда они втроём поднялись на второй этаж, дом наполнился лёгким смехом и оживлёнными голосами. Было ощущение, будто вернулась жизнь — после напряжённой тишины и холодной строгости офиса. Джули распахнула одну из дверей и махнула рукой:
— Заходи. Устраивайся, чувствуй себя — как дома. Это комната Данте — здесь можно болтать часами, и никто не услышит.
Стефания вошла внутрь. Просторная, тёплая комната, заставленная книгами, гитарой у стены и мягким диваном, на который её тут же усадили.
— Ну давай, — Данте плюхнулся рядом, закинув ногу на ногу. — Рассказывай. Он тебя ничем не напугал? Не цапнул? Не посмотрел так, что вены стынут?
Джули устроилась на полу, облокотившись о подлокотник дивана и с нетерпением глядя на Стефанию:
— Да, мы же знаем, какой у него "очаровательный" стиль общения.
Стефания, слегка улыбаясь, вытянула ноги перед собой, сцепила пальцы на коленях:
— Нет. Мы просто... поговорили, — сказала она спокойно. — Он всё объяснил. Без угроз, без драм. Просто — чётко.
Данте фыркнул и наклонился вперёд:
— Ох, "просто поговорили", знаем мы это. Мы слышали, как он "просто разговаривал" с одной блондинкой пару месяцев назад. Так стены дома дрожали. Особенно ночью. — Он подмигнул. — Ты уверена, что у вас не было... переговоров на повышенных тонах?
Стефания театрально закатила глаза, подушкой не оказалось — иначе бы точно бросила:
— Фу, ну нет! — воскликнула она. — До такого у нас точно не дойдёт. Даже близко.
Джули прыснула от смеха, закрыв рот рукой:
— Боже, Данте, ты невыносим. Первая девушка, которая не строит глазки Аресу, а ты уже фантазии рисуешь.
— Я просто проверяю атмосферу, — оправдался он, пожимая плечами.
Стефания усмехнулась и покачала головой:
— Расслабьтесь. Я не собираюсь терять голову от вашего великого братца. У нас деловые отношения. И мне этого более чем достаточно.
Данте махнул рукой:
— Ну-ну. Запомним это заявление. А потом посмотрим, как ты будешь на него смотреть через месяц.
— А может, через неделю, — добавила Джули, хихикая.
Стефания, смеясь, закрыла лицо руками:
— Вы оба невозможные.
Стефания устроилась на диване поудобнее, поджав ноги и прислонившись к подушке. В комнате Данте было уютно по-настоящему: немного беспорядка, тёплый свет, разбросанные книги, пара фотографий в рамках. Всё дышало жизнью — той, которой ей так не хватало в холодных коридорах университета и в собственном доме, где от стен пахло безысходностью.
— Ну ладно, — вздохнула она, поправляя рубашку, — так что вы хотите знать?
— Всё, — хором сказали Джули и Данте.
— Сначала — как он смотрел на тебя? — с заговорщицкой улыбкой спросила Джули, переползая ближе.
— Потом — как ты на него смотрела, — добавил Данте, прищурившись. — Не ври. Мы это почувствуем.
Стефания рассмеялась, но внутри почувствовала лёгкую неловкость — не потому, что хотела что-то скрыть, а потому, что даже для себя пока не могла назвать всё происходящее словами:
— Он... странный, — наконец выговорила она. — Молчит больше, чем говорит. Смотрит так, будто сканирует. Но он умный. Холодный.Всё, что делает — точно. И, если честно, он не похож ни на одного человека, которого я знала.
— О, он точно не похож, — Данте закинул руки за голову. — Мы с ним выросли, но до сих пор не знаем, что у него в голове.
— А мне он нравится, — сдержанно, но искренне добавила Джули. — Он как... каменная крепость. Но я знаю, что если мне будет плохо — он придёт. Всегда.
Стефания на секунду замолчала. Внутри что-то кольнуло. "Придёт". Она ни от кого не могла ждать этого раньше.
— Знаете, он сказал одну вещь. Что я сильная, просто не знаю об этом, — проговорила она тихо. — И впервые я ему поверила. Не потому, что хотел польстить. А потому, что... он видел это.
— Он умеет видеть людей, — серьёзно сказал Данте. — Но если он видит в тебе силу — значит, она в тебе есть. Он не ошибается в таких вещах.
— Значит, мне придётся доказать, что он не ошибся, — усмехнулась Стефания, и в голосе зазвучала решимость.
— А мы поможем, — сразу сказала Джули, схватив её за руку. — Потому что теперь ты — с нами.
Стефания посмотрела на них — двух разных, но таких родных. Они не были обязаны её принимать. Но приняли. Без вопросов. Без условий.
— Спасибо, — прошептала она. — Я, правда, это ценю.
После слов Стефании — «Спасибо. Я правда это ценю» — на несколько секунд в комнате повисла тишина. Та, которая возникает, когда простые слова попадают слишком глубоко.
Джули всё ещё держала её за руку, но лицо стало чуть серьёзнее. Данте выпрямился, больше не улыбался:
— Ты, надеюсь, понимаешь... — тихо начал он. — Наш мир — не только про утренний кофе, тренировки и болтовню на диване.
Джули кивнула, взгляд стал жёстче, взрослее:
— Если сейчас тут тепло и безопасно, то к ночи всё может измениться. Иногда сюда... — она замялась, — привозят предателей. Или "крыс". Бывает, что прямо здесь, внизу, начинается перестрелка. И никого это не удивляет.
Стефания замерла. Да, она слышала, что мафия — это не игра. Но услышать это от подростка, которая говорит об этом с почти равнодушным спокойствием, — было совсем другим:
— Вы к этому... с детства привыкли, да? — осторожно спросила она, оглядывая их.
Данте усмехнулся, но без веселья:
— Я в десять лет впервые увидел, как человек умирает. В одиннадцать держал оружие. А в двенадцать поехал с Аресом зачищать склад, где держали наших.
Джули пожала плечами:
— А я в девять вытирала кровь с мрамора в холле. Просто потому что горничной стало плохо, и некому было помочь.
Стефания сглотнула. На душе стало странно — не страшно, а... тяжело. Не от того, что они рассказывали, а от того, как спокойно они об этом говорили. Без истерики, без жалоб. Просто — как о факте жизни.
— И вы всё равно... остались такими? — прошептала она. — Смеётесь, шутите, живёте.
Джули улыбнулась мягко:
— А что ещё остаётся? Либо ожесточаешься. Либо держишь в себе свет, чтобы не утонуть.
Данте встал, потянулся и сказал чуть громче, уже с привычной лёгкостью:
— Так что, кудряшка... теперь ты в этом мире. И если однажды посреди ночи кто-то ворвётся в дом — просто помни: мы рядом. И мы умеем стрелять.
Стефания кивнула, в груди будто что-то сжалось. Но это была не паника — это было принятие.
Она на мгновение задумалась, опустив взгляд на свои руки, сцепленные на коленях. Всё, что она только что услышала от Данте и Джули, пронзило её глубже, чем она ожидала. Не страх, нет. Что-то иное — признание, что она больше не наблюдатель. Она в игре. И в этой игре нужно знать каждую деталь.
Она подняла глаза, снова встретившись с их взглядами, и вдруг с лёгкой улыбкой, словно желая разрядить атмосферу, сказала:
— А вообще... покажите мне дом. Вчера меня никто не удосужился провести экскурсию. Всё как-то... быстро случилось.
— О! Экскурсия? — оживилась Джули, в глазах вспыхнул огонёк. — Наконец-то кто-то это попросил. Я обожаю показывать дом, особенно тем, кто ещё не знает, что где может взорваться.
Стефания рассмеялась, покачав головой:
— Ну, прекрасно. Где вы тут прячете мины?
— Начнём с простого, — вмешался Данте, уже направляясь к двери. — Туалет и кухня — на первом. Камеры наблюдения и комната связи — в подвале. Закрыта. Не лезь туда без Ареса. Или без меня, но только если я в хорошем настроении.
— А спальни?
— Спальни на втором и третьем. У охраны отдельный блок в пристройке, у нас своя зона. У Ареса — целое крыло. Туда лучше не ходить без приглашения. Серьёзно.
— А вон та дверь, что слева от лестницы? — спросила Стефания, указывая пальцем, пока они спускались.
— Арсенал, — буднично ответила Джули. — Оружейная. Там хранятся стволы, боеприпасы и иногда кое-что пожёстче. Заблокирована системой отпечатков. Так что не пробуй — порежешься.
— Очаровательно, — выдохнула Стефания, иронично глядя по сторонам.
Они шли по дому, и с каждым новым помещением он открывался перед ней как сложная, почти живая система. Не просто особняк, а крепость. Секреты в стенах. Сквозные коридоры. Комнаты с тяжелыми дверями. Панель управления на кухне, встроенные камеры в карнизы. Даже окна — пуленепробиваемые.
— Вон там — библиотека, — сказал Данте, останавливаясь у арочного прохода. — Книги настоящие, не декор. Там Арес прячется, когда не хочет никого видеть.
— Или когда злится, — добавила Джули. — Тогда туда лучше тоже не заходить. Даже нам.
Стефания заглянула внутрь. Просторная, тёмная, с запахом старых страниц и табака. На секунду ей показалось, что она уже чувствует этот дом. Его структуру. Его характер. Он был как его хозяин — строгий, немногословный, но в каждой детали — сила.
— А крыша? — спросила она на ходу.
— Лучшее место в доме, — кивнул Данте. — Потом покажу. Только ночью. С неё видно весь Милан. И каждый день можно решить — чей он сегодня. Их или наш.
Стефания остановилась и обернулась к ним:
— Спасибо, что показали. Я... правда хочу понять это место. И попытаться жить в нём, не как гость.
Джули тронула её за локоть и серьёзно сказала:
— Ты уже не гость. Просто дом тебя ещё изучает. Но он примет тебя. Обязательно.
А где-то в верхнем крыле этого дома, за закрытой дверью, в своей тишине сидел Арес. Он знал, что она начала ходить по его коридорам. И почему-то был уверен — она останется.
В доме уже опустился вечер. Тяжёлые шторы были прикрыты, лампы рассеивали мягкий, тёплый свет, создавая атмосферу уюта — но с лёгкой примесью опасности, которая здесь всегда витала в воздухе. После ужина, насыщенного разговорами и лёгкими подколками от Данте, Стефания вышла из столовой, направляясь в свою комнату.
Она шла по коридору второго этажа, босиком, в мягком домашнем свитере и тёмных брюках. Голова была занята мыслями — слишком много всего произошло за последние сутки. Её шаги были неспешными, взгляд рассеянным, мысли унеслись далеко — о тренировках, татуировке, о том, кто она теперь и кем станет.
Она свернула за угол и...врезалась.
— Ай... чёрт! — выдохнула Стефания и машинально отступила на шаг назад, трет лоб. — Извините, я...
Но когда подняла взгляд — замерла.
Перед ней стоял Арес. Без майки. Только в чёрных спортивных брюках. Волосы немного растрёпаны, на виске — капли воды, как после душа. На груди и плечах — рельефные мышцы, каждая линия — будто высечена. А на левом плече чётко выделялась та самая татуировка туза пик — чёрная, строгая, властная.
Стефания застыла. Глаза сами собой скользнули по его торсу, по ключицам, по линии живота, затем вверх — на лицо, где, конечно, не могла не встретить взгляд. Он уже смотрел на неё. Внимательно., с лёгкой усмешкой:
— Нравится? — спокойно спросил он. Глаза — холодные, но губы дернулись в почти незаметной усмешке.
Стефания резко вскинула подбородок, будто оторвалась от транса, и фыркнула, скрестив руки на груди:
— Пфф... Нет. Накаченные старички меня не привлекают.
Он чуть приподнял бровь, не обижаясь, не комментируя. Просто ждал.
Стефания бросила последний дерзкий взгляд, развернулась и гордо пошла прочь, с видом королевы, которая только что проигнорировала статую Давида в реальной жизни.
Арес смотрел ей вслед. Медленно, внимательно. И в уголке его губ снова — едва заметная тень. Почти смех, почти интерес:
— Слишком дерзкая, кудряшка, — пробормотал он тихо.