Как перестать беспокоиться и начать жить
Утро для Уэнсдей началось с кошмара. Ей снились отрывки из вчерашних видений, менявшиеся хаотичным образом и заканчивающиеся сценами жестокого убийства. Открыв глаза, Аддамс расплылась в довольной улыбке. Некоторое время она ещё пролежала на спине, уставившись в потолок, а потом резко села на кровати, когда поняла, что спала во вчерашней одежде. Пытаясь вспомнить, почему так вышло, Уэнсдей искала глазами Вещь, но того в комнате не было. А между тем память — та ещё стерва, способная составить неплохую конкуренцию карме — подбросила воспоминания происходившего между Аддамс и Ксавье в его спальне. Рациональный разум не находил ответа, как подобное могло произойти. Но то был момент прошлого. Сейчас, приводя себя в порядок, отбросившая мысли о своём непристойном поведении Уэнсдей чётко представляла, что будет дальше. Во-первых, она намеревалась обозначить границы с Торпом, сообщив, что их поцелуй ничего не изменил. Во-вторых, Аддамс планировала дать понять Грейсону, что не оставит безнаказанным то, что он с ней сделал.
Вещь так и не объявился, что вызывало беспокойство, но девушка предпочла отложить мысли об этом на второй план. Не найдя никого наверху, Уэнсдей направилась прямиком на кухню и не ошиблась: оттуда доносились довольно громкие голоса. Не став прятаться, она, не сбавляя шага, шла вперёд, но резко остановилась, когда столкнулась взглядом с Грейсоном. Завидев её, мужчина расплылся в хитрой, гаденькой улыбке. И Аддамс поняла почему, когда вслушалась в то, ЧТО говорил Ксавье, сидевший за столом спиной к ней.
— ...Конечно, нет, Грейсон. Она была без сознания. И даже если бы нет, Уэнсдей бы не позволила мне приблизиться. Её ответ вчера прозвучал чётко и ясно.
— Пейте чай, господин Ксавье. Быстрее придёте в норму.
— Уже не нужно. Весь алкоголь, что я выпил, уже давно выветрился.
— Сомневаюсь. Видели бы вы себя вчера, когда пришли домой вместе с Линдси. Помните?
Тяжёлый вздох повис в воздухе. Правда в том, что Торп помнил всё, что происходило, ровно до того момента, как переступил порог дома Джоша, а потом... обрывки, но в основном, по большей части, пустота. Лишь когда Вещь, перепуганный и оттого суетящийся, словно маленький таракашка, разбудил его, потому что Аддамс нужна была помощь, события ночи вновь стали отпечатываться в памяти парня. Когда Ксавье укладывал девушку на кровать, не мог не заметить, как она была прекрасна. Свет, попадавший в спальню с улицы, тускло освещал её бледную кожу, по которой так явно прыгали неведомо откуда взявшиеся тени. Не удержавшись, Торп нежно коснулся тыльной стороной пальцев её щеки. К счастью, Уэнсдей не очнулась. Было бы неловко, если бы она вдруг открыла глаза и посмотрела на него хмурым осуждающим взглядом.
— Я не помню, как вернулся, Грейсон. — Парень сделал несколько глотков, а затем резко поставил кружку на стол. Его глаза широко распахнулись, а нижняя губа нервно задрожала. — Что-то произошло, когда я вернулся? Что я сделал?!
Усмехнувшись, дворецкий вновь бросил хитрый взгляд на Уэнсдей, которая мрачно смотрела перед собой. Неприятно кольнуло внутри от того, что Ксавье не запомнил их поцелуя. Тогда и ей стоило забыть. Но сейчас Аддамс чувствовала, что хочет этого.
— Не знаю, господин Ксавье. Возможно, вам стоит спросить об этом у ваших дам.
— Лучше сразу пристрели меня. Одна не упустит возможности обстебать меня со всех сторон, причём неважно, виноват я в чём-то или нет. А вторая... если она и стала свидетелем моего постыдного поведения, то наверняка предпочла игнорировать это. И раз уж я цел, конкретно её оно не коснулось. Значит, не о чем тут спрашивать. Ей всё равно, и мне значит тоже должно.
— Но вам не всё равно.
Зная, что прав, Грейсон подарил Торпу сочувствующий взгляд, а затем переставил на стол большую тарелку с пряничными мишками, пододвинув её совсем близко к парню.
— Решил «подсластить» мне настроение? — грустно усмехнувшись, Ксавье взял один в руки.
— Как знать, что вас ждёт, господин Ксавье, — отозвался дворецкий. — Эти Уэнсдей делала. — Недоуменный взгляд молодого хозяина заставил мужчину пояснить. — Я не всё время за ней следил, вдруг отравила покрытие потехи ради.
Тут уже Аддамс больше не собиралась молчать. Она прекрасно понимала, что Грейсон не являл её присутствия, чтобы наблюдать за реакцией на слова Торпа.
«Маленькое домашнее развлечение для старого психопата окончено».
Ступив шаг на территорию кухни, девушка снова остановилась, потому что выражение лица Грейсона теперь отражало лишь неподдельное удивление. Переведя взгляд на Ксавье, Аддамс поняла, что вызвало такую реакцию у дворецкого: парень почти с животной жадностью вгрызался в пряничного мишку, забывая хорошо пережёвывать.
— Я просто голоден, — проговорил Торп перед тем, как сделать несколько глотков чая.
— Угу. — Весь вид Грейсона показывал, что он ничуть не поверил в его слова. — А как насчёт вас, юная леди?
Моментально Торп обернулся и вскочил с места, словно его застукали на месте преступления. Выражение лица парня сочетало в себе тень испуга и удивления. Первое, о чём он успел подумать, сколько Уэнсдей слышала из их разговора. Не хотел, чтобы она в очередной раз оказалась свидетелем проявления его чувств, которые были ей безразличны и наверняка неудобны.
— Я возвращаюсь домой.
— Домой? П-почему? — Торп непроизвольно шагнул вперёд. — Мы же ещё не нашли ответы на все вопросы. Твой сталкер! Мы так и не знаем, кто он и что ему нужно.
— Я узнала всё, что хотела. Здесь мне больше нечего делать. Где Вещь?
Последняя фраза относилась к Грейсону. Девушка смотрела на него так, словно тот скрывал от неё страшную тайну. Ксавье тоже перевёл взгляд на дворецкого, ожидая ответа.
— Наверное, отправился вернуть обратно материалы дела, которые украл из местного полицейского департамента.
— То были копии, и они находятся в моей комнате. Где мой друг?
— Грейсон? — голос Торпа звучал тревожно.
— Я дворецкий, а не шпион, — ответил мужчина, ощущая себя загоняемым в угол.
— Ты постоянно суёшь нос не в свои дела, — Уэнсдей скрестила руки на груди. — Едва ли это входит в список обязанностей дворецкого.
— Если мистера Винсента Торпа не устраивает моя работа, он может сообщить мне об этом лично без всяких сомнительных посредников. Ах да, вы, юная леди, даже незнакомы с хозяином, но всё порываетесь вести себя, как хозяйка в этом доме.
— Прекратите. — Ксавье встал между пререкающимися, пытаясь их урезонить. — Уэнсдей, я уверен, с Вещью всё в порядке. Я поищу его, ладно? — Аддамс не ответила, и парень принял это, как знак согласия. — Хорошо. Грейсон, приготовь для Уэнсдей завтрак, пожалуйста.
— Лучше сразу голову в петлю сунуть.
Тяжело вздохнув, Ксавье тоскливо посмотрел на Грейсона, выражение лица которого не позволяло сомневаться, что он того же мнения. Сложно балансировать между двух огней, и Торпа разрывало на части от необходимости сохранить нейтралитет. Хотя никто из них не требовал от него этого, но парень неизменно чувствовал, что если примет чью-то сторону, то окажется предателем.
— Ладно... тогда я сам сварю кофе, согласна?
— Пусть лучше голову в петлю сунет, — проговорил Грейсон и медленно покинул кухню, сопровождаемый колючим взглядом Уэнсдей.
— Я всё-таки сделаю.
— Сама справлюсь.
— Нет. Пожалуйста, не нужно ставить опыты на нашей кухне. Если она взорвётся, отец убьёт меня.
На этот раз Аддамс возражать не стала. Скрестив руки на груди, она облокотилась спиной о стол, водя взглядом по сторонам, стараясь не задерживать его на Ксавье, который уверенно занялся делом. Открыв одну из дверей нижней части гарнитура, парень принялся готовить с помощью кофемашины свежий американо, несмотря на то, что не имел должных навыков в данном деле.
— О чём говорил Грейсон, когда сказал, что Вещь, возможно, возвращает бумаги в полицейский департамент? — спросил Торп, не оборачиваясь.
— Никлсон сказал, что брат Дрейка был убит каким-то зверем. Я подумала, что наверняка в полиции заинтересовались его смертью, поэтому решила заглянуть в детали расследования.
— Нашла что-то интересное?
— Может быть, — Ксавье не оборачивался, словно не хотел случайно встретиться с ней взглядом, и от Уэнсдей это не укрылось. Теперь и она сама позволила себе взглянуть на его напряжённую спину. — Не знаю, как расценивать полученную информацию, потому что она исходила от Грейсона.
— Так если он помог тебе, почему ты так злишься на него? — Торп обернулся.
— Ему нельзя доверять...
— Перестань!.. Сколько себя помню, я всё время полагаюсь на него. И не перестану, потому что ты сказала, что ему нельзя доверять, хотя и... — Парень запнулся, опустив взгляд, сглотнул вставший в горле ком, а затем продолжил: — Помнишь, к чему привело твоё недоверие ко мне? Ты чуть не погибла. Я ручаюсь за Грейсона. Всегда видел от него только хорошее. На чём основано твоё мнение? — Теперь он снова смотрел на неё, но Аддамс взгляда не отводила. Казалось, она была спокойна, но только внешне, а внутри ею ощущалось лёгкое, едва различимое трепетное чувство. — Приведи аргументы, которые нельзя будет объяснить двояко, которые можно принять, как непреложный факт. Может тогда...
— Ты знаешь, что он за изгой? Какая у него сила? Откуда тебе знать, что всё, что ты о нём знаешь, ни что иное, как спланированная манипуляция? То, что вчера со мной произошло, что я вчера видела... — Уэнсдей замолчала, не желая пересказывать события, которые считала постыдными и глупыми. Тем более, что в части из них участвовал и Ксавье, которые он не помнит и о которых даже не подозревает. — Забудь.
— Я уже говорил тебе когда-то, в чём твоя проблема, Уэнсдей, — тяжело вздохнув, парень отвернулся. Кофемашина оповестила о том, что справилась со своей задачей, и в следующий момент Торп поставил на стол рядом с Аддамс кружку ароматного американо. — Но может как раз из-за твоих подозрений насчёт Грейсона и стоит задержаться. Если ты так уверена в его тайных умыслах, то как ты можешь уехать вот так просто? Уэнсдей, которую я знаю, так не поступила бы.
Девушка не ответила. Её отсутствующий взгляд упёрся в пол. Казалось, она что-то обдумывала. А потом резко обернулась, когда позади раздались шаги. Это вернулся Грейсон. На плече у него сидел Вещь. Аддамс окинула недовольным взглядом обоих, принимая повелительный вид, опершись о край стола ладонями. — Похоже, Вещь нашёлся, — произнёс Ксавье, закрывая дверцу шкафа, где располагалась кофемашина.
— Я бы вызвал полицию, господин Ксавье, ибо была совершена кража, но, боюсь, нормисы сильно озадачатся, думая, как заковать в наручники того, у кого только и есть, что одна единственная рука.
— Грейсон, — с тяжёлым вздохом произнёс Торп. — Что там...
— Были украдены некие рецепты, согласно которым я приготовил несколько напитков, помогающих изгоям с даром предвидения лучше и эффективнее справляться с их способностью. А также парочка пузырьков с теми отварами тоже пропала. Но тут ума не приложу, куда он их дел, но при нём я ничего не обнаружил. А в этом случае получается, что раз не пойман, то не вор. И тем не менее, пузырьков нет.
Закатив глаза, Ксавье молча пододвинул тарелку с пряничными мишками поближе к Уэнсдей и сам, облокотившись о стол, сосредоточил внимание на Вещи, которого Грейсон спустил со своего плеча. Маленький подручный Аддамс вину свою рьяно отрицал по всем пунктам, хоть и дворецкий предъявил доказательства. На листе бумаги был почерк Вещи. Уэнсдей узнала его, но промолчала об этом. Лишь угрюмо смотрела на Вещь, прокручивая в голове возможные способы особо жесткого наказания.
— Пойду проверю хорошенько, раз у нас завелись воры, вдруг что-то ещё пропало.
С этими словами дворецкий покинул кухню, а когда его шаги стихли, Ксавье спросил:
— Когда ты говорила о том, что он сделал с тобой, ты имела в виду те отвары, да? — Аддамс промолчала, но парень был уверен в правильности своего предположения и потому продолжил: — Отец всё время пьёт то, что готовит Грейсон, и всё с ним бывает в порядке. Уверен, он не хотел тебе навредить, только помочь.
Проигнорировав Ксавье, Уэнсдей сделала несколько глотков американо, продолжая по-инквизиторски смотреть на попытки Вещи убедить её и Торпа в отсутствии признаков того, что он совершил преступление, в котором его обвинили.
— Бери мишек, — сказал Ксавье, пододвигая ещё ближе к девушке тарелку. — На одном кофе долго не проживёшь. Или этих... — он указал на пряничных тарантулов на соседнем столе. — Пауков? Это же пауки?
Повернув голову по указанному направлению, Уэнсдей раздумывала пару секунд прежде чем поставить кружку с американо обратно на стол, а затем переместить тарелку с тарантулами поближе к себе. Мысль, что они тоже могли быть пропитаны тем отваром, мелькнула у неё в голове, но голод вынудил рискнуть.
— Не хочешь рассказать о том, что узнала вчера, пока... пока я отсутствовал...
— Нет.
— Конечно, нет. — Торп горько усмехнулся. — Я должен был знать, прости.
— Что насчёт тебя?
— В каком смысле?.. — Вместо ответа Уэнсдей отломила кусочек от пряничного тарантула и отправила его в рот. — Ты спрашиваешь про вечеринку? — Сосредоточив взгляд на тарелке, Аддамс сделала ещё несколько глотков. Вид её излучал полное безразличие к вопросам, которые ей задавались, словно она их и вовсе не слышала. Издав нервный смешок, Ксавье с улыбкой закатил глаза. — Я мало что помню. В основном отрывки какие-то. Большую часть времени я пил алкоголь и наблюдал, как Линдси пыталась склеить девушку, ради которой туда и пришла. Как оказалось, мы такие хорошие друзья, потому что конченные неудачники.
По-прежнему сохраняя молчание, Уэнсдей продолжила свой лёгкий завтрак. Если бы Торп заглянул сейчас ей в лицо, то увидел бы изменения: взгляд сделался довольным. Зато это заметил Вещь. И пока Ксавье был занят рассказом о том, как опозорилась Линдси, он привлёк внимание Аддамс, давая понять ей, что засвидетельствовал едва уловимые перемены, чем и навёл на себя беду. Когда Торп, всё ещё рассказывающий про вчера, отвернулся, чтобы и для себя тоже приготовить свежий кофе, Уэнсдей резким движением руки с силой шлёпнула Вещь, заставив кубарем полететь вниз. Такого вероломного предательства её маленький подручный не ожидал и потому не смог быстро среагировать. Звук от падения привлёк внимание Ксавье.
— ...Что случилось? — воскликнул он, обернувшись.
— Вещь упал.
— Упал? С ним всё хорошо?
— Он в порядке. Впредь будет осмотрительнее.
Медленно поднявшись, Вещь наигранно отряхнулся и медленно пополз подальше от кухни. Видя, что он цел и передвигается, Ксавье вновь завёл речь о вчерашней вечеринке, но ни слова о том, что Уэнсдей видела в своём видении, сказано не было. Или те события совсем не отложились в памяти, потому что парень уже был пьян, или кто-то намеренно стёр их. Аддамс бы этому совсем не удивилась. И главным подозреваемым по-прежнему был Грейсон. Но зачем бы он стал делать нечто подобное?
«Слишком самоуверенный сид затеял со мной игру, посчитав слабой фигурой на шахматной доске».
И всё же толика сомнения оставалась. Несмотря на очевидные причины для подозрений, Уэнсдей не могла игнорировать тот факт, что из-за отвара, который успел влить Вещь до того, как она очнулась, ей стало немного лучше. И наверняка маленький друг пришёл к тому же выводу, иначе зачем ему воровать рецепты и т.п.
— ...Не уезжай, — внезапно слишком громко произнёс Ксавье, заставив Аддамс отвлечься от своих мыслей. Оставаясь неподвижной, она лишь скосила взгляд в его сторону, оценивая парня. — Когда ты вообще это решила?
— Сегодня.
— И как ты планируешь добраться до дома? Общественный транспорт в Берлингтоне ещё несколько дней не будет работать.
— Я позвоню домой и скажу, чтобы Ларч за мной приехал. Даже если он отправится через три часа, к вечеру уже будет тут.
— Но... — Торп развёл руками, словно пытался нащупать в воздухе аргумент, который смог бы убедить Аддамс остаться. — Разве мы не должны найти семью Дрейка, найти его? Ведь мы знаем, что за той посылкой стоит он. Не понимаю, почему ты ещё не спешишь сделать это.
— Потому что он мёртв.
— Что?! Откуда ты знаешь? Ещё было видение???
— Так сказал Грейсон. Он убил его во время вашей вчерашней охоты.
Услышанное произвело на Торпа сильное впечатление. События вчерашнего утра пронеслись у него в памяти, когда он попытался вспомнить, в какой момент могло произойти убийство, о котором сообщила Уэнсдей. И понял, что Грейсон внезапно оставил его, когда они подстрелили оленя. Теперь ему казалось это подозрительным, но тогда... Ксавье даже не подумал, почему дворецкий вдруг оставил его одного, хотя раньше никогда ничего подобного не делал.
«Наверное, он почувствовал угрозу и напал первый, — думал Торп. — Он всегда меня защищал. И этот раз не исключение, я уверен. Но...»
— Но... — продолжил парень вслух оборвавшуюся мысль. — Но почему ты
приняла на веру его слова? Чуть меньше, чем полчаса назад ты демонстрировала полное недоверие. А вдруг он соврал и Дрейк на самом деле ещё жив.
— У Грейсона была возможность убить кого-то втайне от тебя?
— Да, но...
— Считаю, что это один из моментов, когда он не соврал.
— Ты уезжаешь из-за того... из-за того, что я сказал вчера?..
Сохраняя невозмутимое выражение лица, Уэнсдей сделала ещё несколько глотков кофе. Ксавье хоть и смотрел в правильном направлении, но видел картину лишь частично. Естественно, он хорошо различал проблему в том, что так же сильно волновало и его. Со своей стороны Аддамс думала о том, что вчера сделала сама. От одной мысли об их поцелуе по телу пробежала дрожь, и это было приятное ощущение. Быстро моргнув несколько раз подряд, словно желая отогнать от себя волнующие образы, Уэнсдей намеренно сосредоточилась на Грейсоне, который оставался в её глазах главным виновником во всём.
— Нет. — Голос девушки звучал уверенно. В ней опять начинала закипать злость. — Почта работает сегодня?
— Эм... Не думаю. Хотя, может быть и да. Многие всё ещё используют почтовые отделения для переправки посылок. Особенно жители тех районов, где недоступна доставка FedEx. А что? Разве мы не всё узнали на почте в прошлый раз?
На этот раз Аддамс не ответила. Поставив кружку на стол, она решительным шагом покинула кухню, не обращая внимания на зовущего её по имени Торпа. Она собиралась выяснить у Грейсона, отправил ли он то письмо, которым угрожал вчера, и если нет, заставить не делать этого. Реакция родителей Уэнсдей не волновала, но подача и содержание могли вызвать у них неправильное представление о целях и характере её маленького путешествия. К тому же письмо бы в противном и извращённом смысле осчастливило Мортишу, чего девушка совсем не желала. Но её план пока терпел поражение, потому что Грейсон непонятным образом куда-то запропастился. Наверху его нигде не было. Уэнсдей проверила все комнаты, кроме своей, но особо не надеялась, что обнаружит дворецкого там. И действительно, там был только Вещь. Маленький подручный замер в странной, нелепой позе, которая без сомнения свидетельствовала о том, что он затевал какую-то шалость. И в связи с последними наблюдениями, которые не позволяли сомневаться в его настрое играть по-крупному, Уэнсдей сразу заняла резко атакующую позицию, как только закрыла за собой дверь.
— Что ты делаешь? — ледяным тоном произнесла она, заставив Вещь припасть к поверхности кровати.
Он стал отвечать не сразу. Видимо, размышлял, как лучше сгладить углы во время объяснения деталей своего преступления. Подползши к краю покрывала, Вещь чуть приподнял его, демонстрируя то, что скрывал.
— Как это понимать? — тон стал ещё тяжелее, а взгляд сделался убийственным.
И было за что убить Вещь, ведь он действительно украл у Грейсона флаконы с отваром в размере трёх штук. И совершенно чудесным образом здесь же оказались рецепты, которые на кухне демонстрировал дворецкий. Будучи на волоске от смерти Вещь поспешил объясниться. Вчера, когда он нашёл её без сознания, отчаяние охватило его. Не зная, что делать, он рискнул напоить хозяйку чаем, который для неё оставил Грейсон. Это оказалось нелёгкой задачей, учитывая положение Уэнсдей. Но даже после нескольких капель она начала приходить в себя. В первую очередь это и сподвигло Вещь украсть рецепты. Но кроме того сейчас в качестве аргумента маленький хитрец решил использовать тайные знания, которые не могли не заинтересовать Аддамс. Оказывается, её мать научилась управлять даром не только общаясь с духами. Время от времени она тоже пила какие-то отвары, и, увидев, что приготовленное Грейсоном помогает, Вещь решил, что Уэнсдей должна иметь собственный набор «первой необходимости» для изгоев с даром предвидения. Финальным аргументом в свою защиту маленький подручный предоставил намерение сделать возможным изучение того, что влияло на девушку в последние дни, ведь он украл не только рецепт, но и готовый продукт. Его хозяйка могла изучать его нативно, рассматривая в микроскопе или дистиллируя, если ей было бы угодно. Подобное объяснение устроило Аддамс, и она немного смягчилась.
— Мы уезжаем, — сказала она, пересекая комнату. Оказавшись у шкафа, девушка открыла дверцу и стала вытаскивать оттуда свою однотонную одежду. — Сообщи моим родителями, пусть пришлют Ларча. Сегодня.
Прикрыв обратно покрывало, Вещь спрыгнул с кровати и переместился на край чемодана, который Аддамс тоже вытащила, сообщая, что уже это сделал. После того, как Ксавье оставил девушку на кровати, она какое-то время лежала неподвижно, а потом пробормотала, что нужно уезжать. Вещь принял сказанное в сонном бреде за руководство к действию, и теперь дворецкий семьи Аддамс уже наверняка был на полпути к Берлингтону. Главное, чтобы родители Уэнсдей не решили пуститься в короткое путешествие и прибыть к дому Торпов вместе с ним.
«Лучше пусть Грейсон четвертует меня сразу, чем смотреть шесть часов к ряду, как они...»
Оборвав мысль, Уэнсдей прикрыла глаза, не желая допустить, чтобы её стошнило. Но ей пришлось их слишком быстро открыть, потому что лежащий на столе телефон оповестил о получении нового сообщения. Мельком взглянув в направлении звука, Аддамс подумала о Ксавье. Вернее, о том, что сообщил Вещь. Получалось, что парень снова помог ей. И Уэнсдей должна была бы сказать ему спасибо, хотя бы раз. Проблема в том, что с ним, как с бездомной собакой: если раз погладить, то она до дома увяжется за тем, кто погладил.
— Что? — резко спросила Аддамс, когда заметила, что Вещь пытался привлечь её внимание.
А маленький подручный лишь хотел показать, где у неё в чемодане припрятал сворованное, чтобы его хозяйка не положила в то место что-то слишком тяжёлое, способное раздавать хрупкие флаконы. И едва успел прикрыть их, когда в дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, вошли. Это был Грейсон. У него в руках находилась небольшая коробка.
— Я тебя искала, — заявила Уэнсдей, скрестив руки на груди.
— Хороший дворецкий всегда появляется тогда, когда нужен хозяевам. Погоди-ка, ты же тут не хозяйка. — Мужчина довольно улыбнулся. — Как жаль, что ты так быстро решила нас покинуть. Впрочем, плакать не буду.
— Зачем пришёл?
— Ты первая. Раз уж ты меня искала, значит что-то хотела. Неужели поблагодарить?
— Мышь не благодарит за капкан. Ты отправил письмо моим родителям?
— А! — Грейсон расхохотался, не скрывая своего удовольствия. — Не думал, что тебя могла взволновать подобная мелочь. Отвар давно уже должен был выйти с мочой, так что не знаю с чего ты такая... мм... чувствительная.
— Заключим сделку, — проигнорировав слова дворецкого, произнесла Уэнсдей.
— Письмо в обмен на видение.
— Поясни.
— Я позволю напоить меня той дрянью, что и вчера, и вызову видение для тебя.
Глаза Грейсона широко распахнулись в удивлении. Девушка перед ним держалась спокойно. Такого он точно не ожидал. И этот взгляд Аддамс... Она была уверена, что дворецкий не откажется. И Грейсон действительно на секунду задумался, а не согласиться ли, но потом ему пришла в голову здравая мысль: почему Уэнсдей вдруг решилась на это? Где-то здесь таился подвох. Самой вероятной причиной было её желание узнать о нём больше и использовать впоследствии против. Большой риск. Не для мужчины, конечно. Грейсону скрывать было нечего. Только лишь то, что он целиком и полностью принял её сторону.
— Есть сделка получше. Я не стану отправлять письмо, но сохраню на память, а ты примешь это в подарок.
Дворецкий протянул Аддамс коробку, которую держал в руках. Оценивающе окинув её, девушка мысленно перебирала варианты, что там могло быть. Судя по размеру, что-то небольшое хранилось там.
— Что это?
— Открой и узнаешь. Но сначала ты должна согласиться. Итак?
Дёрнув бровями, Грейсон выжидающе, словно змея, следил за Уэнсдей. Она колебалась. Очевидно считала, что её предложение было выгоднее. Но весь вид мужчины говорил о том, что других вариантов не будет. Но что если это была ловушка? Он намеренно пришёл к ней в спальню, чтобы отдать содержимое коробки. Даже если она не согласится, Грейсон может применить внушение и заставить её забрать то, что хочет. Как ни крути, преимущество было не на её стороне. Зло стиснув зубы, Аддамс процедила:
— Ладно. Но откроешь её сам.
Усмехнувшись, Грейсон кивнул. Подставив под дно коробки левую ладонь, мужчина медленно стал открывать её. Уэнсдей неотрывно следила за его движениями, впрочем как и Вещь, который специально для этого забрался на верхушку шкафа. И оба были удивлены, увидев, что внутри лежал средних размеров ловец снов. Вытащив из коробки, Грейсон зафиксировал его на уровне лица Уэнсдей, тем самым показывая, что прикасаться к нему безвредно.
— Зачем это? — спросила девушка.
— Не могу перестать удивляться, как твоя мать могла совсем ничему тебя не научить. Ловец снов...
— Я знаю, для чего он нужен. Отгонять злых духов. Отводит появление кошмаров. Я не боюсь ни того, ни другого.
— А месмеров? Тех, кто способен управлять другими. Ловец снов не позволит внушить что-либо своему владельцу. А ещё, — Грейсон покрутил ловцом снов в воздухе, создав три волшебных золотистых кольца, пересекавших друг друга. — А ещё у него есть свойство, которое очень нравится изгоям с даром предвидения. Но ты должна сама выяснить, какое. Возьми его и считай, что никогда не было того письма, что сочинил дурак Грейсон.
Одарив дворецкого взглядом, который говорил, что если тот обманет её, то она устроит ему печальные похороны в пяти точках мира, Аддамс взяла в руки ловец снов. Ничего не происходило, но она и не ждала, что будет. А потом он вдруг вспыхнул ярким пламенем, жара от которого Уэнсдей совсем не чувствовала, а затем также внезапно потух. Остался лишь стойкий запах гари. Аддамс не знала, что это было, поэтому вопросительно посмотрела на Грейсона.
— Ловец снов общается с тобой. Только ты можешь понять, что он хочет сказать. Сделка состоялась. Рекомендую обед не игнорировать. И да... Господин Ксавье в своей мастерской и сильно обеспокоен исчезновением колонки. Верните её. — Мужчина кивнул в сторону стола, где находилась та самая колонка. — Даже для вас, юная леди, слишком бесчеловечно украсть и душу, и сердце.
Беззлобно улыбнувшись, Грейсон развернулся, чтобы уйти, но остановился, потому что вновь раздался голос Уэнсдей. Она ещё не закончила.
— От твоего внушения он тоже защитит?
— Конечно.
— Но ты не месмер, — твёрдо произнесла девушка.
— Нет, я сид. Тебе лучше записывать информацию, если забываешь.
— Я не спрашивала, а утверждала. Я слышала про месмеров, но никогда не встречала. Читала о них в некоторых источниках, но в дневнике Натаниэля Фолкнера ничего о них не было.
— Как и о сидах, судя по тому, как ты вчера удивилась. Месмера трудно распознать. Пик их сил наступает к тридцати годам, но до того момента они либо слишком слабо являют свою силу, либо слишком необдуманно, подвергая себя риску. Во втором случае, их быстро убивают, страшась собственной смерти. А в первом случае нередко нельзя понять, что перед тобой изгой. Почувствовать манипуляцию вполне возможно, но не её магический компонент. Многие нормисы превосходные манипуляторы, но у них нет никакого волшебного дара. В пике силы месмер практически неуязвим. Если точно не знать, кто перед тобой, никогда не поймешь и не догадаешься, что ты марионетка в чужих руках. То, что мы в курсе их существования, произошло только благодаря тому, что как и все остальные, эти изгои способны быть чрезвычайно тщеславны. В XVIII веке немецкий врач по имени Франц Месмер явил миру этот вид изгоев. Разные источники утверждают противоречивые вещи, но я был там и видел, что сам доктор тоже обладал способностью ко внушению. Поэтому и стали звать особей его вида по примеру фамилии.
— Занимательная история. Только как она связана со мной и твоим подарком?
Чем больше дворецкий говорил, тем больше у Аддамс появлялось вопросов. Частично рассказ совпал с тем, что знала она. В большей степени её внимание привлёк тот факт, что Грейсон лично видел Франца Месмера. Получалось, что сиды живут намного дольше, чем некоторые другие изгои. Мысленно решив, что принимать на веру слова дворецкого она не будет, Аддамс посчитала более логичным проверить информацию, используя сторонние источники.
— А ты думаешь, что контролировать разношёрстную компанию так просто? А когда среди них есть хайд... Я думаю, месмер стоит за всем, что уже произошло с тобой и что ещё будет происходить. Можешь верить или нет, но ловец снов я тебе дал, так что потом не говори, что Грейсон негодяй и ничего для тебя не сделал. В некоторых культурах лжецам отрезают язык. Хотя, уверен, ты знакома с ними не понаслышке.
Опустив взгляд, Аддамс погрузилась в размышления о том, что сказал Грейсон.
Звучало логично, но... Отвернувшись, девушка всем своим видом демонстрировала, что разговор окончен. А дворецкий и не стремился задерживаться тут. У него ещё было много работы по дому, которую он хотел закончить до отъезда Уэнсдей.
Надолго в своей спальне Аддамс не задержалась. Отложив ловец снов, она отдала приказ Вещи собрать всё в чемодан, а сама решила вернуть колонку законному владельцу. Спустившись вниз, Уэнсдей без стука вошла в мастерскую, застав Ксавье за беспокойными метаниями. Парень заметил её не сразу.
— Это ищешь? — привлекла к себе внимание Аддамс, потрясывая колонкой в воздухе.
— Да! Где ты...
— Я одолжила её вчера. Ты против?
— Нет, конечно, нет.
Забрав из рук девушки колонку, Торп вернул её на место и замер. Как и в прошлый раз, Уэнсдей мрачно оглядывала мастерскую. Ничего тут не изменилось с того момента. Взгляд её наткнулся на картину с большим чёрным скорпионом. Снова, но теперь уже без змеи. Кроме него на полотне были только порожки большого дома и каменная кладка под маленькими лапками. Рисунок не выглядел завершённым.
— Хочешь, я могу насовсем отдать тебе её, — произнёс Ксавье.
— Нет. — Внимание Уэнсдей по-прежнему было обращено к рисунку. Она осознавала, что Ксавье не мог знать её историю, но... — Почему ты нарисовал это?
— Не знаю, — подойдя к ней, ответил парень. — Иногда я просто рисую, рисую и только потом понимаю, что выходит. Тебе нравится?
— Это кошмарно.
— Значит, нравится. — Счастливо улыбнувшись, Торп сделал глубокий вдох. Его сердце забилось сильнее, из-за чего дышать вмиг стало тяжело. В порыве эмоций он сделал ещё шаг к Аддамс, оказавшись слишком близко, и с воодушевлением повторил: — Хочешь забрать её?
— Нет. И лучше бы тебе не возвращаться в Невермор.
Улыбка сошла с лица Ксавье. А Уэнсдей, видимо, сказала всё, что хотела, поэтому резко сорвалась с места и пошла в сторону двери.
— Ты не хочешь меня там видеть?..
Вопрос Торпа заставил её затормозить, но не обернуться. В голосе парня слышалось отчаяние. И хотя он сам вчера хотел больше не возвращаться в Невермор, чтобы не страдать от ощущения, что является чем-то вроде бельма на глазу для девушки, которой его чувства неудобны, отказаться от перспективы видеть её, может даже украдкой, минимум раз за день было нелегко. Несмотря на всю боль, что испытал из-за неё, Ксавье продолжал стремиться к Уэнсдей, и это всё ещё было сильнее здравого смысла, инстинкта самосохранения и его собственной гордости.
— Думай, как хочешь, — сказала девушка и вышла из мастерской.
Закрыв за собой дверь, Аддамс тяжело вздохнула. Альтернатива на «спасибо», которое она думала сказать ему, явно прозвучала грубо, но для Торпа было лучшим предложением. Среди кучи вопросов и загадок, которые появились у неё в ходе данной поездки, совершенно очевидным стало, что в Неверморе будет совсем небезопасно. И ей ещё надо было придумать, как заставить перевестись в другую школу Инид и Юджина. Аддамс не хотела никого из них потерять и с большим трудом сама себе в этом признавалась.
Проходя мимо лестницы, девушка заметила на ней Грейсона. Он стоял примерно посередине, опершись локтями о перила. В руках его находилась небольшая фланелевая тряпочка. Когда Аддамс поравнялась с ним, мужчина, не оборачиваясь, сказал:
— Он всё равно туда поедет. Его чувства к тебе в разы сильнее, чем ты способна представить.
— Ты подслушивал? — раздражённым тоном спросила Уэнсдей.
— Не я.
Окинув взглядом всю лестницу, Аддамс заметила прятавшегося у основания Вещь. Маленький бездельник вновь совал нос не в свои дела вместо того, чтобы выполнять её поручения. И мельком девушке подумалось, что зря она так переживала об этом предателе, когда дядя Фестер не мог долго его оживить.
— Ты можешь внушить ему не ездить.
— Я не стану.
— Почему же? Ты подозреваешь, что меня преследует кучка клоунов во главе с месмером. Разве не стоит держать от такого подальше тех, кто тебе дорог?
— Невероятные чудеса эмпатии! Юная леди, я поражён. Хотите, значит, держать его подальше от смерти. Что ж, наверное, я не сделаю этого, потому что это может навредить ему сильнее, чем пребывание в Неверморе. И я имею в виду не столько от одного факта воздействия, а от противоречия эмоций, которые захлестнут его после. Господин Ксавье слишком сильно любит тебя, Уэнсдей. Оставаться здесь стало для Аддамс совсем некомфортно. Тело перестало ей принадлежать, как накануне в коридоре, только сейчас никакого волшебного воздействия на неё не происходило. С трудом сдвинувшись с места, девушка так быстро, как могла последовала к себе в спальню, где потом ещё долго ходила по комнате туда-сюда, пытаясь избавиться от неудобного мерзкого трепета внутри. Вещь сразу же последовал за хозяйкой, а Грейсон остался протирать тряпочкой лестницу от успевшей скопиться за два дня пыли. Но буквально через каких-то пять минут он был снова прерван, но на этот раз появлением Торпа. Парень выглядел разбитым. Ещё бы, он решил, что Уэнсдей просто не хочет его видеть. Поначалу Ксавье даже не заметил дворецкого. Только когда тот окликнул его, парень поднял голову и натянуто улыбнулся.
— Может, обед сегодня пораньше будет? За Уэнсдей в любой момент могут приехать. Учитывая то, каким был завтрак...
— Я понимаю, господин Ксавье, — оборвал парня на полуслове дворецкий. — Вы в порядке?
— Я?.. А почему ты спросил? Она что-то сказала???
— Вы же знаете, господин Ксавье, что она мало говорит, а если говорит, то ничего конкретного не добьёшься.
— Не хочу это обсуждать.
Сорвавшись с места, Торп вбежал на верх лестницы так быстро, что Грейсон едва успел повернуть голову туда. Он хотел ещё кое-что сказать своему молодому хозяину, но решил пока воздержаться.
От обеда Аддамс не стала отказываться так, как от завтрака. После разговора с Грейсоном, который состоялся у неё в спальне, к ней вернулась былая уверенность. Было ли это его внушением, девушка не знала, но и не исключала такой возможности. За столом, когда Грейсон поставил тарелки перед ней и Ксавье, она, дождавшись, когда парень отрежет кусочек от оленины и съест, поменяла предметы посуды местами.
— Что ты делаешь? — с недоумением спросил Ксавье, но ответа не получил.
— Юная леди, вы не любите такую прожарку. А господин Ксавье, соответственно, предпочитает есть мясо, которое не сочится кровью.
— Ты можешь прожарить это, — Аддамс указала на поменянную тарелку. — А я хочу сегодня не как обычно.
— Вы могли изначально так и сказать.
— Передумала в процессе.
— Да, у женщин так часто бывает, — ответил Грейсон, забирая слабо прожаренную порцию со стола. — Вам придётся подождать немного, господин Ксавье.
Парень развёл руками, словно говоря, что ничего тут не поделаешь и пока положил себе по чуть-чуть от каждого неосновного блюда. В дальнейшем обед прошёл в тишине, отчего любому нормальному человеку стало бы тоскливо и неуютно. Но двое, один из которых чувствовал обиду и боль, а другая хотела провести время в раздумьях, были рады тишине. И Грейсон решил не мешать им молчать. Они с Вещью неплохо провели время, обсуждая классические органные симфонии композиторов XIX века на кухне. А потом Уэнсдей, закончившая принимать пищу, спустилась к ним, чтобы сообщить дворецкому о необходимости спустить в холл её багаж. И хотя за Аддамс ещё никто не приехал, Грейсон сделал то, что она просила. Когда он пришёл забрать чемоданы и одну большую корзинку с шоколадками, то заметил лежащий на столе ловец снов. Ни тени удивления не пробежало по лицу Грейсона. Он подозревал, что в конечном итоге девушка не захочет взять его подарок. Неудивительно, ведь Уэнсдей ему не доверяла.
Долгое ожидание могло бы свести с ума кого-то вроде Инид, но Аддамс умела ждать. И это время она потратила на хождение по холлу туда и обратно, прокручивая в голове хронологию событий всех дней с момента её приезда. Проблема с преследователем померкла на фоне того, что случилось между ней и Ксавье. И самым неприятным было то, что Уэнсдей не могла выбросить это из головы. И теперь припоминая детали, она не могла сказать, что её поведение полностью обусловлено влиянием манипуляций Грейсона, ведь странности начались ещё до того, как она переступила порог дома Торпов. Сам приезд казался крайне импульсивным поступком. У неё был телефон и номер Ксавье. Она могла позвонить для начала. Поводов для поездки могло и не найтись. Но Уэнсдей знала, что Ксавье обрадуется её появлению и сама хотела видеть радостный блеск в его глазах. Тогда — ни за что, а сейчас Аддамс признавала, что в каком-то смысле ради него и приехала. А теперь стремилась уехать, как можно быстрее, надеясь, что для неё вновь всё станет по-прежнему: спокойно, безэмоционально, мрачно.
— Я приготовил мешок с олениной, — вырвал её из мыслей голос Грейсона. На плече у него сидел Вещь. — Принесу, когда уже за тобой кто-нибудь приедет.
— Обойдусь.
— Настаивать не буду. Не надоело вышагивать? Если что, это не особо эффективный способ накачивания ягодиц.
Послав дворецкому суровый взгляд, Уэнсдей развернулась в противоположную сторону и медленно пошла до двери мастерской, которая после их разговора с Ксавье пустовала. Парень предпочёл закрыться у себя в комнате, когда закончил обедать. Уэнсдей дала понять, что не хочет видеть его. Ксавье очень хотел из совершенно эгоистичных порывов провести последние часы пребывания Аддамс в его доме вместе с ней, но представление о том, что он будет навязываться ей с непринуждённой, почти вымученной беседой, вызывало у парня отвращение. Кроме того, Торп не сомневался, что получит именно такой взгляд, если внезапно заведёт разговор про что-нибудь отвлечённое. Да и возвращаться к теме преследователя, судя по утреннему разговору, Уэнсдей не изъявляла особого желания. Парень подозревал, что пропустил намного больше в этом деле, чем смерть Дрейка, и потому, очевидно, остался за бортом и тут. Не бойфренд, не друг, не партнёр по расследованию...
«Полное никто для девушки, которая для меня больше, чем сама жизнь», — думал Ксавье, сидя на подоконнике, прислонившись лбом к стеклу.
На фоне тихо играла спокойная музыка. Последний альбом группы «30 секунд до Марса»[20]. Под треки из него он обычно любил лежать на кровати и представлять, как отец с гордостью рассказывает о сыне-преемнике, как рисунки, ожившие благодаря его способности, полезны и вызывают восхищение у окружающих, подконтрольны ему, как ведёт какие-то споры с одноклассниками и выдаёт выгодные аргументы, как Уэнсдей принимает его чувства. Сейчас Ксавье думал о том, что нужно было ответить Аддамс, резко и жёстко, когда она сказала, что ему лучше не возвращаться в Невермор. У неё не было права указывать ему, что делать. И так и следовало сказать Уэнсдей, что он сам решит, возвращаться или нет. Ещё не поздно было сказать.
...I loved you, I'll leave you.
Я любил тебя, я покину тебя.
Lord, you'll miss me, you will miss me,
Господи, ты будешь скучать по мне, ты будешь скучать по мне,
When I'm gone,
Когда я уйду...
Собственно, Торп и не собирался отсиживаться у себя в спальне. Он планировал выйти провожать Уэнсдей, когда за ней приедут. Тогда-то парень и надумал сообщить ей, что даже если он и не вернётся в Невермор, это будет исключительно его решение. И хотя он сам себе обещал, что покончит с этой болезненной любовью, разорвёт все связи, решимости отказаться от неё у Ксавье не было.
Начало темнеть. На улице практически не было машин, но зато много кто прогуливался небольшими группками, весело размахивая фейерверками в воздухе. Торп внимательно наблюдал за двумя концами дороги, но пока никого не заприметил. Музыка затихла. Тогда парень встал и подошёл к ноутбуку, чтобы переключиться на другой плейлист, а затем вернулся на свой наблюдательный пост. К его удивлению, он увидел, как в левом конце улицы показался черный автомобиль с номерами, глядя на которые без сомнения можно сказать, что он принадлежал семейству Аддамс. Подскочив со своего места, Ксавье в спешке стал натягивать на себя свитер. Потянувшись за паркой, он замешкался, потому что услышал звонок своего мобильного. Всё-таки схватив предмет верхней одежды, Торп подошёл к тумбочке у кровати и увидел, что ему звонила Линдси. Несколько секунд хватило, чтобы принять решение. Натягивая на ходу парку, Ксавье вышел из спальни, подумав, что позже ей перезвонит.
— Уэнсдей! — крикнул парень, выбежав из коридора к лестнице и привлекая к себе внимание всех, кто был внизу. — За тобой приехали.
Сбежав с лестницы вниз, Торп оказался совсем рядом с девушкой. Слишком близко, и потому застыл, часто и тяжело дыша.
— С чего ты взял? Я только что смотрела в окно и там не было никакой машины.
— Она только въехала на нашу улицу. — Положив руку на грудь, Ксавье глубоко вздохнул, отчего ему заметно полегчало. Глядя в глаза Уэнсдей, он сказал: — Ты уезжаешь.
— Спустился попрощаться?
— Не только. — Выражение лица девушки не изменилось, но взгляд... он сделался заинтересованным. — Знаю, ты не хочешь знать и слышать о моих чувствах, и я не буду снова говорить об этом. Но знаешь, ты не можешь заставить меня перестать чувствовать. Как и приезжать сюда и указывать мне, куда ехать на учёбу. Я буду учиться в Неверморе в новом семестре. Ясно тебе?! — к концу своей речи Торп сорвался на крик.
Аддамс не отвечала. Она смотрела, не мигая. Во взгляде промелькнули упрёк и разочарование, и парень пожалел, что сказал это, но назад забирать слова не собирался. Напряжение росло, и Ксавье поблагодарил судьбу, когда раздался звонок в дверь. Уэнсдей обернулась на неё, ожидая, когда Грейсон, наблюдавший развернувшуюся перед ним сцену и мысленно аплодировавший молодому хозяину за выступление, впустит в дом того, кто пришёл. Это был дворецкий дома Аддамсов.
— Отнеси мои чемоданы в машину, Ларч. — скомандовала Уэнсдей.
Мужчина не произнёс ни слова и молча взял сразу всё, что было нужно, чем порадовал Грейсона, которому не пришлось ничего перетаскивать через порог. А Ксавье всё ждал ответа. Теперь Аддамс стояла к нему спиной, а когда Ларч уже ступил на крыльцо, направилась к выходу. Но Торп хотел всё же получить хоть какую-то конкретную реакцию, поэтому последовал за ней.
— Уэнсдей, — позвал он Аддамс, и та вдруг остановилась. Стоя спиной к нему, она не спешила оборачиваться. Взгляд её был опущен вниз. — И что? Ничего не скажешь? Скажи, что сочувствуешь мне, как в прошлый раз. Лучше услышать это, чем наблюдать твоё холодное безразличие.
Вот тогда она обернулась. Подняв голову, Уэнсдей нахмурилась, сосредоточив взгляд, но не на Ксавье. Он отчётливо видел, что она смотрела мимо него и, похоже, чуть выше. И опять молчала. А потом внезапно схватила его рукой за свитер и с силой оттолкнула, заставив отступить на два шага назад. Но и сама девушка не осталась на месте и тоже передвинулась вслед за ним. Теперь она оказалась слишком близко, и Ксавье не успел глазом моргнуть, как Уэнсдей чуть приподнялась на носочки и вовлекла его в поцелуй. Её губы были
требовательны. Импульсивный, грубый поцелуй. Но парень с жадностью отвечал на него, когда изумление отступило. Руки Торпа обвились вокруг её талии, чуть приподнимая над полом, углубляя поцелуй, когда парень внезапно почувствовал жжение и боль в нижней губе. От неожиданности Ксавье выпустил Уэнсдей из рук и коснулся болезненного места двумя пальцами: она его укусила. С возмущением и обидой смотря на Аддамс, он заметил, что та едва заметно улыбнулась, а взгляд выражал полное удовольствие.
— Встретимся в Неверморе, — сказала Уэнсдей, отпустив, наконец, его свитер, а затем развернулась и пошла к машине.
Несколько секунд Ксавье стоял в замешательстве, продолжая прижимать пальцами кровоточащую губу, а потом вдруг сорвался с места и побежал за ней. Неуклюже, чуть ли не спотыкаясь, чем рассмешил ставшего свидетелем произошедшего Грейсона. Его, кстати, поступок Уэнсдей тоже удивил, но и одновременно заставил злорадствовать, ведь в этот раз девушка не могла всё свалить на отвары. А когда мимо него быстро проскользнул Вещь, таща за собой ловец снов, Грейсон почувствовал удовлетворение от окончания чрезвычайно насыщенных дней. Впереди ещё ждало худшее, но есть неплохие шансы, что все они подойдут к этому более-менее подготовленными.
А Аддамс уже садилась в машину, когда её догнал Ксавье. Схватив свободной рукой верхнюю часть дверцы, а вторую убрав от губ, чтобы неловко взять виновницу его взбудораженного состояния за локоть, Торп заставил её затормозить. Развернувшись, Уэнсдей невозмутимо посмотрела на парня, но высвобождаться не спешила.
— И что это значит? — спросил Ксавье тихим голосом.
Он смотрел так серьёзно и требовательно, что Аддамс это даже позабавило. Слегка.
— У тебя кровь течёт, — сказала она и села в машину, почти сразу после того, как туда проскользнул Вещь с ловцом снов. Её слова заставили Торпа вновь прикоснуться к кровоточащей губе. Она саднила, но для парня это отошло на второй план. Наклонившись, чтобы видеть Уэнсдей, Ксавье собирался повторить вопрос, взволнованный тем, что произошло, но девушка не позволила. Глядя перед собой, она сказала: — Там висела омела. Закрой дверь. Холодно.
И несмотря на то, что вопросов у Торпа только прибавилось, он закрыл дверь и отошёл на полшага от машины, смотря через слегка запотевшее стекло на Аддамс. Ларч всё ещё укладывал вещи в багажник. Неторопливо, словно спешить ему было некуда. Ранка на губе Ксавье уже не кровила, но по-прежнему болела. Дни пролетели незаметно, много чего произошло и вот такое завершение. В стиле Уэнсдей Аддамс — непредсказуемо, неожиданно и в конечном счёте ничего непонятно. И Торп еле сдерживал себя, чтобы не напридумывать чего-то и не размечтаться, что омела всего лишь стала поводом реализовать её внутреннее желание. Уже не раз Ксавье серьёзно обманывался на счёт Аддамс, и каждый раз это было слишком больно.
Закончив с укладыванием багажа, Ларч так же медленно проследовал на водительское место. Всё это время Уэнсдей сидела, словно статуя, краем глаза наблюдая за Ксавье, который стоял на морозе в нараспашку одетой парке. Казалось, он не чувствовал холода. Возможно, их поцелуй так его разгорячил. Сама Уэнсдей тоже не мёрзла. И не потому, что в машине работал обогреватель, а из-за того, что сделала. Ксавье заставил чувствовать её вину. Неприятное ощущение вынудило Аддамс уйти. Она не считала, что должна оправдываться или извиняться за свои резкие слова. И неважно, что они таили нечто другое, чем ему представлялось. Но на полпути она остановилась. Жгучее чувство так внезапно расцвело, точно роза среди острых шипов неприступности и ледяного безразличия от того, что Ксавье не помнил, как они целовались этой ночью. Это не оставило Уэнсдей равнодушной. Взбудоражило мысли, нарушило внутреннюю отчуждённость от живого, заставило ощущать то, чего раньше она не могла и не хотела понимать. И то, что Ксавье не помнил момента, который повлиял на неё так сильно, уязвило Уэнсдей. Она хотела, чтобы это отпечаталось в нём также, как и в ней, не до конца понимая, что это выходило за рамки «погладить собаку». Зато теперь, сидя в машине и имея возможность подумать, проанализировать последние несколько минут, Аддамс зло поджала губы и наконец посмотрела на Ксавье, который напряжённо смотрел на неё. Опустив окно, девушка отчеканила суровым тоном:
— Не пиши и не звони мне. Я не отвечу.
— Я и не собирался, — усмехнулся Торп.
Наблюдая, как окно вновь полностью занимало предназначенную для него рамку, парень улыбался, несмотря на болезненные ощущения в губе. Всё это время Уэнсдей неотрывно смотрела на него, а потом вдруг отвернулась, опустив взгляд на свои руки, сложенные в замок на коленях. А когда Ларч сел за руль, вновь обратила взор на Ксавье. Как только машина тронулась, Торп помахал рукой на прощание. Не дожидаясь, когда автомобиль скроется из виду, парень вернулся в дом. Дворецкого в холле не было, и Торп сразу прошёл на кухню и не ошибся, предположив, что найдёт его там.
— Она уехала, — сказал парень, снимая парку и садясь за стол.
— Зато какой был прощальный подарок, — лукаво заметил Грейсон. — Я боялся, что ваше сердце остановится, а я не успею вызвать бригаду парамедиков.
— Не понимаю, почему она это сделала. И что мне делать? Как к этому относиться?
— Люби её, когда она меньше всего этого заслуживает, то есть когда больше всего в этом нуждается, — произнёс Грейсон, а когда увидел удивлённый взгляд Торпа, добавил: — Древняя ирландская пословица.
— И что она значит?
— Думаю, она вполне конкретна, господин Ксавье. Тут не нужно искать скрытые смыслы. Понимаю, сложно после тесного общения с мисс Аддамс, но... пробовать стоит. Хотите чаю? Полагаю, вы промёрзли, пока провожали её.
Устало вздохнув, Торп согласился, попутно думая, что не только с Уэнсдей в его близком окружении трудно понять, что к чему. Мысли о любимой девушке отдались жжением в губе, которая ещё и обветрилась, пока он был на улице. Если раньше Ксавье думал о Уэнсдей почти всё время, то теперь будет каждую секунду своей жизни, пока рана от укуса совсем не затянется. Да, было больно. Но Торп отдал бы все картины из мастерской, чтобы повторить вновь тот поцелуй.
— Слушай, Грейсон, а Уэнсдей не говорила тебе ничего про того, кто её преследует? Утром она упомянула, что ты якобы убил Дрейка, который прислал мне конверт с дневником...
— Садитесь поудобнее, господин Ксавье, я введу вас в курс дела согласно уровню моей личной осведомлённости...
***
Автомобиль уже выехал за город, когда Аддамс, очистившая разум от всяких мыслей и пребывавшая теперь в эмоциональном анабиозе в целях самосохранения, заметила, что притаившийся у её ног Вещь забрал оставленный ей на столе в спальне ловец снов. Возвращаться, чтобы вернуть его казалось совершенно бессмысленным, поэтому Уэнсдей резко схватила подарок Грейсона и собиралась выбросить в окно, но маленький подручный остановил её. Витиевато поясняя, что нельзя избавляться от магического артефакта даже не попробовав применить, он слишком явно пытался манипулировать. И хотя о способностях Грейсона девушка имела поверхностное представление, почему-то ей казалось, что внушить «руке» что-либо для него было проблематично.
Поэтому Уэнсдей подумала, что маленький хитрец что-то знает и скрывает от неё. В любой другой момент она бы точно применила изощрённую пытку, но сейчас подумала, что ничего не потеряет, если попробует. Если бы он был проклят с помощью тёмной магии, её влияние бы уже проявилось, так как Аддамс успела проконтактировать с ним. И даже если Грейсон заколдовал его, чтобы подсматривать, что она делает — почему-то Уэнсдей была убеждена, что цель подарка заключалась в этом — то ничего тайного ему сейчас не увидеть, а потом и подавно, ведь девушка планировала избавиться от него. Удобнее взяв в руки ловец снов, Аддамс пристально глядела в него. Как и прежде, он загорелся ярким пламенем, но более ничего не происходило. Только появился стойкий запах чего-то палёного, привлекший Ларча. Мужчина повернулся, хмуро окинув взглядом хозяйку, а затем вновь стал следить за дорогой.
— Видишь, Вещь? Ничего не происходит. Максимум, что он делает, так это высасывает мою энергию. Бесполезная псевдомагическая штука. Даже моя мать не купила бы такое, а уж она-то любит сомнительные безделушки.
Маленький подручный выглядел расстроенным, но ещё не терял надежды, что ловец снов принесёт реальную пользу. Он даже подполз поближе, чтобы лучше рассмотреть те изменения, которые уже произошли. Но, как ни крути, в них не было смысла. Тогда Вещь выдвинул предположение, что ловец снов бракованный, и можно будет попробовать снова, купив новый.
— Уверена, в этом нет нужды. Где бы ни был куплен ловец снов, он будет даже более бесполезным, чем этот, потому что его волшебной силы мы не увидим. Потому что её просто нет.
По мере того, как Аддамс произносила те слова, нарастало её раздражение. И тут произошло неожиданное: внутри горящего ободка привычное наполнение ловца снов, состоящее из переплетённых в виде паутины оленьих жил, вплетённых туда перьев малиновки, размером с полдюйма в диаметре сделанных из дерева чёрной ивы бусинок, стало покрыто плотной серой дымкой, а потом сквозь неё проступило изображение украшенного в рождественском стиле со стеклянной витриной магазина с надписью «Мечта антиквара».
Нахмурившись, Уэнсдей с удивлением рассматривала его, не понимая, что с этим делать. Изображение было живым. Девушка чётко видела, как какой-то незнакомый мужчина выходил из дверей и ушёл вдоль по улице. Пристально вглядываясь туда, Аддамс почувствовала, как перед глазами стало расплываться, в затылке яростно запульсировало, а потом вдруг всё прояснилось, и она обнаружила, что стоит перед «Мечтой антиквара».
«Это... видение?» — с сомнением подумала Уэнсдей, оглядываясь.
Её глаза широко распахнулись, когда, повернув голову, она увидела идущего прямо на неё Грейсона. Мужчина держал в руках большой бумажный пакет. Казалось, он вот-вот собьёт Аддамс с ног, но в последний момент резко свернул в сторону магазина и вошёл внутрь. Всё больше утверждаясь в мысли, что это видение, девушка проследовала за ним.
В магазине было не слишком людно. Двое или трое, не считая Грейсона. И он не тратил время на рассматривание витрин с различными старинными часами, вазочками, сервизами, домиками для кукол и прочим. Бегло взглянув на ассортимент, Уэнсдей заключила, что здесь торговали не столько действительно какими-то древностями, а вещицами, скорее, стилизованными под них.
— Добрый день. Чем могу помочь? — любезно произнёс продавец, когда Грейсон подошёл к кассе.
Это был седовласый мужчина с усами и добротной бородкой, с большим крючковатым носом, светло-серыми, словно ртуть, глазами, скрывающимися под малюсенькими очками в ультратонкой золотистой оправе с подобранной в тон цепочкой. Его одежда выглядела так, словно пролежала в закрытом сундуке годами, а потом её вдруг вытащили, чтобы надеть для постановки какого-нибудь ретро-мюзикла на Бродвее, но в последний момент что-то пошло не так:
потёртая шерстяная жилетка тёмно-бордового цвета, под ней кремовая шёлковая рубашка, вокруг шеи повязан в тон жилетке платок с переливами золотистых линий и мелкими нарисованными ирисами по контуру. Низ за прилавком видно не было, впрочем, наверняка он соответствовал общему образу.
— Здравствуй, милейший. Удивлён переменами. Капитализм уничтожает таинство волшебства...
— А вы бы ещё реже заходили, так и вовсе вместо меня обнаружили тут румяного юнца. Что на этот раз ищете? — мужчина сделал знак, чтобы Грейсон наклонился к нему поближе, и когда это произошло, продолжил: — Специальное предложение для... ценителей... шипы изогнутого колючего паука. Если готовите отвар для замедления старения.
— Думаете, мне это нужно? Я ещё молод, свеж и прекрасен.
— Мало ли. Вокруг полно смертных, которые не имеют склонности к долголетию и в то же время слишком дороги сердцу, чтобы потерять их раньше, чем закончится этот сумасшедший век.
— Давно знаю, что ты неплохо продаёшь, но шипы мне не нужны.
— Вы за товаром или сведениями? Незадолго до вас здесь был оборотень. Закупил оптом стрелы с серебряным наконечником. Кто-то из его клана встретил вчера на улице вампира. Вновь обращённый, — взгляд мужчины стал зловещим. — Его выдал запах. Оборотни погнались за ним, но он сбежал.
— Занимательно. Уверен, город и оборотни могут спать спокойно, — Грейсон облокотился о прилавок, подперев кулаком левую щёку. — Мне нужен ловец снов.
— Как?.. Ловец снов? — мужчина был чрезвычайно удивлён. — Но... я думал, что у вас мальчик...
— Семья растёт... — протянул Грейсон, хитро улыбаясь. — Из чёрной ивы в ассортименте имеются?
— Отчаянно... Что насчёт размера?
— Средний.
— Вот оно что. Дар предвидения запозднился с проявлением. Сколько вашей дочери? Должно быть, лет пятнадцать-шестнадцать. Шестнадцать же?
Продавец всё рылся под прилавком, ища нужный товар и одновременно поглядывая за остальными посетителями. А потом вдруг достал тот самый ловец снов, который Грейсон впоследствии подарил Уэнсдей, и подал его в руки дворецкому.
— Хорошая работа. Так обрабатывали древесину умельцы племени оджибве, но я давно не слышал, чтобы у них рождались заклинатели времени. Прошлое, настоящее, будущее... Их амулет-проводник не сможет создать кто попало. Сколько хочешь за него?
— Двадцать тысяч долларов. — Услышав цену, Грейсон недовольно скривился. — Сами видите, какое качество. Идеальный подарок для девочки в её сладкие шестнадцать.
Во взгляде дворецкого пробежал озорной огонёк. Резко подняв голову, он нарочито громко, чтобы слышали все присутствующие в магазине, проговорил:
— Да как ты!.. Старый извращенец. Моя девочка ещё совсем ребёнок, как ты посмел такое сказать?!
Продавец побледнел, переводя взгляд на смотрящих в их сторону посетителей. Эти трое перешёптывались между собой, но глаз не отводили, следя за тем, как дальше будут разворачиваться события. Уэнсдей тоже с любопытством ожидала, чего дворецкий хотел добиться. А он придвинулся к продавцу ещё ближе, насколько это было возможно, и тихо добавил следующее:
— Дам не больше пяти тысяч. И мы сохраним вашу репутацию чистой и незапятнанной.
— Помилуйте! — Положив руку на грудь, воскликнул продавец, бросив взгляд на остальных посетителей, а потом почти шёпотом сказал: — Не ожидал от вас. Такой спектакль из-за смешной суммы за это сокровище.
— Капитализм. И разве это не будоражит кровь? Мне казалось, ты тоже не прочь поторговаться.
— Хм, — сощурившись, продавец похоже забыл, что как минимум трое присутствующих смотрят на него, как на извращенца, и, поправив очки, заигрывающим тоном продолжил: — Десять тысяч долларов и вы убедите всех, что я не извращенец, а ещё возьмёте омелу. На неё идёт скидка, между прочим.
— Пять тысяч долларов, я беру свои слова обратно насчёт старика-извращенца и я повлияю на тех нормисов, чтобы купили как минимум по одному дорогостою и две безделушки в придачу.
— На всех нормисов, которых вы встретите в последующие три дня.
— Постараюсь пореже выходить на улицу, — протягивая руку, с улыбкой сказал Грейсон.
Оба мужчины расхохотались, оформив устную сделку рукопожатием под непонимающие взгляды посетителей. А потом Грейсон развернулся к ним лицом и театрально провозгласил:
— Показалось. Не извращенец он, а я... это трудности ассимиляции. Я ирландец.
Между посетителями снова прошёлся шепоток. А потом они вновь принялись рассматривать дальше содержимое витрин и, похоже, не собирались уходить. Повернувшись обратно, Грейсон подмигнул продавцу, который уже успел упаковать ловец снов.
— С вас пять тысяч долларов.
— О, и ещё заверните мне вон ту омелу, — указав рукой, проговорил Грейсон, встретив вопросительный взгляд продавца. — А что? Она же с хорошей скидкой!
— Раз так... Может, купите для мальчика оберег от суккубов?
— А что, суккубы планируют провести парад в нашем городе?
— Аха, было бы ужасно, случись тут нечто подобное.
— Ну, тогда и обойдётся. И у него есть что-то получше всяких оберегов. Даже полчище суккубов ему не страшно.
— Любовь? — продавец был настроен скептически.
— Не знаю. Посмотрим.
Дворецкий подмигнул и приложил карту к терминалу. Он был доволен покупкой.
А продавец, судя по его выражению лица, считал себя неплохим коммерсантом. Внезапно их образы стали расплываться, голова закружилась, и Уэнсдей рефлекторно зажмурилась...
Открыв глаза, Аддамс увидела перед собой ловец снов. Он больше не горел и выглядел, как и изначально. Несмело коснувшись локтя хозяйки и тем самым привлёкши её внимание, Вещь спросил, погрузилась ли она в видение. И тогда Уэнсдей поняла, что знал этот маленький хулиган и поэтому настаивал на том, чтобы она попробовала. Ловец снов помогал поймать видения. Только вот Аддамс так и не поняла: как это работало и всё ли из того, что она хотела, можно было увидеть.