Разбей свой нимб

22

Я был уверен, что следующий день пройдёт как в тумане, потому что нужно было избавиться не только от воспоминаний о Дайане, но и от всех материальных улик. Нет, я не планировал сбегать и пудрить мозги медикам, а также лгать криминалистам, которые обязаны проверить естественность смерти. Но я и не хотел лишней шумихи. Как-то подозрительно всё это выглядело, в моей квартире покончила с собой моя девушка (нашу связь они быстро вычислят, мы её не скрывали), а полгода назад в этой же самой квартире я сам пытался покончить с собой. Странное совпадение. Я знал, что врачи в итоге сделают выводы, что смерть её не была насильственной, и я буду вне подозрений, но мне хотелось избежать допросов. К тому же если будет доказано, что смерть Дайаны была медленной, и я всё это время был в квартире, в полиции могли трактовать это как неоказание помощи больному или беспомощному человеку (статья 124 Уголовного кодекса РФ). Как правило, за такое преступление сурово не наказывали, но очень мне нужно было попадать на штраф или исправительные работы, а то и арест на несколько месяцев? Нет уж, увольте, от того я и решил подстраховаться.

Я позвонил родителям Дайаны и в лоб рассказал, что этой ночью она осуществила то, о чём давно мечтала, и хотя родители явно до конца не верили в серьёзность её намерений, это их не слишком сильно удивило. Но всё равно это был шок. Нелепые обвинения, что это я её довёл, я просто пропускал мимо ушей. Да я её едва знал, мы с ней прожили вместе месяц, я ей не сделал ничего дурного и они это знали. Дайана бы вернулась к ним, если бы ей было плохо со мной. Я не ставил ультиматум, но потребовал, чтобы они увезли её тело и разбирались сами с медиками. Я не принимал возражений и быстро нажал на отбой, надеясь, что они приедут как можно скорее.

Пока родители Дайаны переваривали случившееся, я в это время убирал квартиру и собирал её вещи, поместившиеся в один чемодан. Я накрыл её тело любимым плюшевым пледом с мультяшными лягушками, и комок застрял в моём горле, что это происходит в моей жизни. Я представил на мучительный миг, каково будет родителям, которые сейчас приедут и увидят мёртвой свою двадцатилетнюю дочь, добровольно приняв смерть. Как хорошо, что у меня не было детей, и на тот момент мне казалось, что желание обзавестись потомством у меня не появится никогда. Я не хотел жить с этим грузом, это были не мои заботы и не моя ответственность, и я просто отказывался нести на горбу ту боль, что причинила вся эта ситуация. И то, что всё это произошло так быстро, абсолютно ничего не меняло, потому что к подобному невозможно подготовиться. И я концентрировался на своей главной задаче – выяснить причины, почему я видел людей, помеченных перед самоубийством. Пока я не выясню тайны меток, я знал, что добровольно буду окружать себя такими людьми, как Дайана, Егор, Светлана, Ярослав или тот нанак-шах чунявый из Чертаново. И скорее всего, бонусом мне пойдут их самоубийства. Пора завершать сентиментальный период и начинать воспринимать всё глазами требовательного и преданного учёного.

Ситуация закончилась благополучно, я не считал себя трусом, но смотреть в глаза родителям Дайаны мне хотелось меньше всего, так что я готов был разразиться громогласными молитвами неведомым богам, когда ко мне явился её старший брат Евгений. Впечатление от знакомства с ним было кислым, он мне показался чересчур язвительным, но сейчас передо мной стоял смиренный и взрослый мужчина, который взял удар на себя, чтобы пощадить психику горюющих родителей. Не было никаких слёз и истерик, только деловые вопросы. Вместе мы вынесли закутанное в плед тело Дайаны в его машину, и хвала богам, не встретили ни одной живой души.

День прошёл быстро, я взял отгул на работе, чтобы прийти в себя и подготовиться к вечеру. Я не знал, насколько скептически отнесусь к новым сведениям о деятельности секты и о своей роли в их жизни, но в последнее время совпадения и мистические знаки поубавили мой настороженный критицизм. Непросто было выбросить из головы события этой ночи, которые выбили меня из колеи, как бы я ни отгонял прочь воспоминания и ни концентрировался на предстоящей встрече. Я даже до конца не мог решить, насколько правильно поступил с Дайаной, и стоило ли мне вообще начинать эти отношения, зная о том, что она обречена. Мне не с кем было консультироваться, потому я и был сам себе судья, стараясь не впадать в крайности. Моя эмоциональная сдержанность поколебалась, а если ещё учесть бессонную ночь и мысли о возможных последствиях, я себе особого выбора не оставил. Впервые после того, как я зарёкся зависеть от какой-либо медицинской помощи, я решил принять психостимуляторы, чтобы просто выдержать новую информацию, которую я сегодня получу на собрании сектантов.

Я знал, что изменился после этой ночи, моя человечность должна была притупиться, чтобы я смог ступить глубже в суицидальную игру – это был мой первый опыт соприкосновения с реальным самоубийством и наблюдением за жизнью метки. И хотя я пока ни разу не проявил возможностей как-то влиять на эти метки, я считал, что это будет следующий уровень, как мне познать их мир и двигаться к своему предназначению. Не просто же так я начал их видеть! Хотя в мире случалось столько нелепых случайностей, которые были лишены всякого смысла, что не стоило так категорично размышлять. Но кто не хочет ощущать себя избранным и способным на великие дела? И хотя я пока не понимал, как с такими странными способностями это возможно, но я только ступил в эту игру, наконец-то осознавая её правила. И хотя не всё было ясно, и не было чётких идей, каким будет мой выигрыш (или проигрыш), в этом и была суть игры, в самой игре я познавал это, методом проб и ошибок. Меня занесло в вихрь мистики и тьмы, который я проходил в гордом одиночестве, как бы одиноко это ни звучало. Но ведь самоубийство и было тем путём, что человек был способен прощупать лишь наедине с самим собой. Я побывал на том свете, приоткрыв дверь к чему-то не поддающемуся логике. И хотя двери за мной вновь захлопнулись, я был заряжен новыми возможностями. Осталось только применить их по назначению и разобраться, что за назначение такое.

Меньше всего мне нужно было наряжаться и продумывать свой образ для сектантской встречи, так что я оделся в свою любимую немаркую, тёмную одежду, мешковатую и комфортную. Конечно, можно было понтоваться и напялить загадочный плащ с тайными символами и массивным капюшоном, прикрывающем всё лицо. Можно было ещё наложить корпспейнт, и держать церковные свечи в руках, излучая запах ладана. Наверное, в дешёвом и табуированном фильме ужасов моё появление примерно так бы и отобразили, только здесь была обыденная реальность, где сектанты носили джинсы и пили чай в постсоветских буфетах, а их Мессия обожал спортивные костюмы и до сих пор пытался восстановить своё преждевременное облысение. Да кто такому поверит вообще? Но внешность была лишь иллюзией, скрывая наши истинные сути за масками мимимишности, уродства, серой никчемности или навязанными стандартами красоты.

Я отключил телефон, и пока сидел в электричке, вспоминал всю доступную о секте информацию, связывая её с последними событиями. Многое вызывало недоумение, многое пугало и многое заставляло чуть ли не ржать в голос. Я пришёл к выводу, что подготовиться к этому собранию невозможно, потому что я так и не решил, какова моя роль в этой группе. Если они мне не будут навязывать какие-то совсем уж дикие обязанности, я склонялся к тому, что буду подыгрывать им. Если они действительно верят в то, что я был тем, кто разрушает смерть, да ради бога, если это даст мне доступ изучать феномен суицидальных меток. Эта ночь доказала, что я зашёл слишком далеко, чтобы остановиться на полпути, я был настроен любой ценой познать свои новые способности.

Это был обычный спальный район, обычная девятиэтажка времён Горбачёва, обычная квартира тех времён – с тремя небольшими комнатами и просторной кухней. Никаких чёрных штор, алтарей, пентаграмм на полу обнаружено не было, а из живности там находилось целых 17 человек. Вероятно, некоторых из них я видел на собрании в клинике по предотвращению самоубийств, потому что почти у всех у них были одинаковые потухшие взгляды и покорность судьбе. Люди закрытого типа, которые привыкли, что мир не слышит и не понимает их, и даже если они не родились изгоями, своей закрытостью и концентрацией на своих недостатках и проблемах, они отгоняли мир от себя. Объедки после невкусного ужина, вроде бы ещё пригодные, но кому они нужны, если есть свежая и вкусная еда? Не зря они объединились, неудачникам вместе легче кучковаться. Я понять не мог, что меня с ними связывало, и как вообще я умудрился ступить с ними в одно измерение? Почему я пытался покончить с собой? Неужели я был таким же, как они?

Никакой эмпатии я не испытывал, даже элементарная жалость куда-то испарилась, находясь в компании потенциальных самоубийц. Трудно было остановить поток мыслей и прекратить оценивать людей по первому впечатлению. Я знал, что это было неправильно, но я устал от самоубийц и их образа мыслей, они сдались раньше срока, недостаточно старались, и так хотелось растрясти их всех и кричать «люби жизнь, наслаждайся жизнью!», только это было как об стену горох. Но всё это не имело значения, вот что меня действительно интересовало, так это наличие меток.

Целых две потенциальных жертвы, о-го-го, какой богатый улов, злорадствовал я, радуясь как безумец, что эти два невзрачных призрака с пустыми взглядами стоят одной ногой в могиле! Потому что мне было проще принять скорую смерть этих двух никого не интересующих анонимов, чем признавать факт, что красивые и молодые девушки также могут ненавидеть жизнь. Ну, мои дорогие, туда вам и дорога, вы уже – пустота, мысленно обращался я к ним, так что же вам мешает с ней соединиться, чтобы обрести вечный покой? Я был обозлён на несправедливость мира после этой дикой ночи. Я всё для себя решил в тот же миг, эти два лузера будут моими подопытными, по которым я не пролью ни одной слезинки, и никто не прольёт, вот таких людей и нужно набирать для своих экспериментов. Кажется, в тот день я был лишён всей своей привычной гуманности и сочувствия.

- Хорошо, я пришёл, - неожиданно для всех и себя самого я заговорил после глубокозначительной паузы. - Давайте обойдёмся без вступительной речи. По каким критериям вы вычислили, что я – тот, кто разрушает смерть?

На удивление, ответил не Пафнутий (который впустил меня и был моим гидом, пока проводил жалкую экскурсию по квартире). И тут я понял, что тут было несколько особей женского пола, и одна из них и заговорила со мной уверенным голосом с чёткой дикцией. – Мы изучили все доступные нам пророчества, которые и указывают на тебя, Зенобиос.

Вау, меня назвали моим греческим именем, я прямо ощутил в себе всю силу Зевса после этого! Ах, как падки люди на лесть, она уже расположила меня к себе, а что если эти двое с метками начнут мне льстить, не пожалею ли я о своих поспешных намерениях? Я попросил её поделиться этими пророчествами, чтобы самому решить, насколько они совпадают. Говорила не только Фаня (или Фаина), та самая женщина, что успела задобрить меня своими познаниями имён, почти каждый внёс свою лепту в моё посвящение в тайны их сообщества.

И совпадений действительно было достаточно. Дата моей первой смерти была точно предсказана (девятое сентября). Греческое имя (Зиновий = Зенобиос). Мой возраст и расположение планет во время моего рождения (я родился в ноябре). Место рождения (самый поэтичный город на свете). Орудие первой смерти (асфиксия). Способность распознать проклятие (наверное, это было связано с метками). Контроль смерти (вот это было интересным пунктом, стоило поразмышлять над его смыслом). Небесные покровители (вот это вряд ли, никогда я не ощущал себя таким одиноким). Кровь демонов (ну, это они уже загнули, хотя это скорее было образным, как ещё назвать человека, который видит помеченных добровольной смертью). Чисто астрологически я подходил под этот мрачный образ, не говоря уже о точной дате моего самоубийства. И эта способность распознать проклятие явно указывала на метки. Они все называли самоубийство проклятием, так ли это было? Тоже стоило выяснить. Но что с моими обязанностями по отношению к ним?

И тут они замялись. Кажется, они рассчитывали, что я приду с точными ответами, потому что сами толком не понимали, как именно я буду разрушать проклятие смерти. И я услышал в тот день лишь спекуляции и предположения. Моя миссия – очистить мир от самоубийства, и когда уйдёт необходимость саморазрушения, мир выйдет из кризиса, и это будет новый уровень для человечества. В этом был резон, когда нет тяги к саморазрушению, автоматически уменьшится уровень насилия, ведь люди часто направляют эту тягу против других людей или самой планеты. Я не совсем понимал ту часть, описывающую, как именно я уничтожу склонность людей убивать себя. Как именно я их буду выискивать? Ну, были у меня уже примеры, когда я видел меченых суицидальной меткой людей, и что с того? Как я уничтожал этот мир от самоубийств, если эти люди себя всё равно убивали? Получалось, что я не выполнял свою миссию. Но нет же, это просто слабые люди, объясняли они мне, те, кто не выдерживает пика проклятия, которое усилилось с моим появлением. Сейчас очень трудно бороться с чарами самоубийства, пока тот кто разрушает смерть ходит воплоти среди смертных. И эти жертвы необходимы, они питают меня и дают силы. Как они меня питают? Как я их пожираю? Сплошные загадки! По их теории сейчас активизировались самоубийцы, и по их прогнозам количество суицидов в ближайшее время только будет увеличиваться. И это всё из-за меня? В таком случае, мне нужно быстрее отыскать метод, как избавить мир сей грешный от проклятия. Звучит абсурдно. Да и не планировал я испытывать вину за то, что так долго разбираюсь в себе! И не делал я ничего дурного, чтобы провоцировать увеличение случаев добровольного ухода из жизни.

Тот, кто разрушает смерть был фигурой аллегорической, некий образ, который закроет адские врата, освободив людей от желания себе вредить. Мы попали под какое-то жуткое проклятие, у людей случился сбой, и у многих включился механизм самоуничтожения. А ведь ни одна живая тварь не должна включать в себе добровольно функцию самоликвидации, ведь каждая душа создана без неё. Но как же героические смерти во спасение большего? Как же плен, когда животные выбирают смерть? Мне кажется, бывают оправданные случаи самоликвидации, но на это участники кружка ответили, что страдание равно очищению, и совсем не повод сдаваться. Моё появление посеет смуту в умах чувствительных и слабых, я поведу за собой массы в могилы, но сильные выживут и станут костяком нового обновлённого мира. Это будет не мир без смерти, потому что смерть необходима для поддержки баланса перерождения и регенерации. Это будет мир без искажения, без того что противоестественно человеческой расе. Вот это уже звучало понятнее, и хотя по-прежнему это было из области фантастики, я видел, что цель была благородной. Правда, это не объясняло, как именно мне удастся направить мир к этому очищению. Да и мои методы уже изначально были какими-то недобрыми. Но видимо, чтобы исправить такую глобальную проблему и исцелить карму всего человечества, невозможно обойтись без больших потерь.

Это всё была демагогия, а мне нужны были реальные факты. Откуда брались метки? У кого именно они появлялись? Каков был их срок? У каждого ли потенциального самоубийцы они появлялись или только у избранных, кто попадал под особое проклятие? И самое главное – что мне делать после того, как я находил помеченного человека? Как себя вести, какую тактику избрать? По идее, если следовать их логике, мне выгоднее было поскорее их провоцировать на самоубийство, чтобы пожрать их души и стать сильнее для того, чтобы выполнить свою миссию. Но это был самый лёгкий метод, самый деструктивный, и мне он не нравился, хотя я готов был следовать ему, если мне предоставят больше доказательств.

И тут я почему-то вспомнил слова Тришны, что у меня нет ауры, во всяком случае, он её не видел. А если связь всё-таки существует между метками самоубийц и мной? Если верить этой теории, то я пожрал уже одного слабого суицидника, который мог наполнить меня некой силой. Мне срочно надо было проверить свою ауру! Если она у меня изменилась, тогда вряд ли это совпадение. Но неплохо было бы повторить подобный опыт и снова проверить, и тогда уже делать выводы. Я глянул на этих двух меченых пустоглазых, осознав, что в покое их не оставлю, пока вдоволь не наиграюсь. У меня ещё было множество вопросов к сектантам, только башка моя уже не фурычила.

- Я хочу вернуться сюда завтра, чтобы испытать свою силу, - сказал я, вставая со скрипящего дивана-книжки. – Среди вас есть слабые. Те, кто отчаялся верить, те, кто устал ждать, те, кто ходит под проклятием. – Их затравленные взгляды начали разглядывать друг друга. – Я не могу вас заставить любить жизнь, но ведь только так человечество способно избавиться от проклятия. Начни с себя, скажу я вам, не смотрите на других людей, не смотрите на то, что происходит в мире, создайте свой персональный рай и живите в нём по своим собственным правилам. Не разрушайте хрупкий баланс между жизнью и смертью, ведь всему своё время.

Они осыпали меня благодарностями, моя банальная речь тронула их безразличные сердца так, как не удалось бы ни одному психологу. Сомнений у меня не оставалось, что все эти люди действительно верили в то, что проповедовала секта, и я реально мог положительно влиять на них, выбирая верные слова. Но мне ведь выгодно было, чтобы они мёрли как мухи. И они всё равно это будут делать. Я знал, что без материала для исследований не останусь, мир полон самоубийц, и со своими талантами я теперь мог иметь доступ к их самоубийствам! Я покинул их в какой-то нервной спешке, мне нужно было прочистить голову, чтобы выбросить всё лишнее, разобрать реальные факты и решить, насколько стоит верить в сверхъестественную версию.