Теневой каганат

Шагая по протоптанным тропинкам, от которых осталась лишь заметённая снегом гладь, оскверненная следами людского присутствия, Амелия перебегала из лавки в лавку, оставляя большую часть из накопленных ею из числа выделенных денег, и лишь с той целью, чтобы купить подарки своим домочадцам.

В последней остановке Амелия уже расплачивалась за изумительные ленты, расшитые бисером, когда голос позади вынудил вздрогнуть и едва не выронить из рук хрупкую фарфоровую брошь. Она покосилась на источник беспокойства, и глаза её изумленно округлились.

— Добрый день! — улыбнулся светловолосый молодой человек. — Смею предположить, что мы уже встречались, однако я по-прежнему не знаю имени столь очаровательной юной дамы, от которой прямо-таки невозможно устоять на ногах. — Он говорил с забавным акцентом: чётко расставлял ударения, но слегка смягчал согласные.

Выражение лица Амелии заиграло розовыми красками, а взгляд виновато метался из стороны в сторону, не рискуя устремиться в парня.

— Как я могу Вас называть? — предпринял вторую попытку несостоявшийся новый друг.

— Амелия, — севшим голосом едва слышно пробормотала она.

— Что ж, очень рад, Амелия. Александр. — Склонив голову, он вновь поприветствовал Амелию, но не сводил с неё завороженного взгляда. После пары мгновений неловкого молчания, добавил: — Тут очень оживлённо. Не думал, что попаду на какой-то праздник.

— Вы не местный? — стараясь скрыть треволнение, буднично поинтересовалась Амелия, но тут же побранила себя за бестактность.

— Верно! — обрадовавшись продолжению беседы, спешно ответил Александр. — А Вы?

— Что?

— Откуда Вы?

— Я родилась и выросла в Дивельграде... — ответствовала Амелия, обескураженная вопросом.

— Простите, если оскорбил. Просто... Вы выглядите очень необычно. Я бы сказал, сказочно, — он широко улыбнулся.

Под пристальным, завороженным взглядом голубых глаз Амелия краснела всё пуще.

— Не оскорбили, — пробормотала себе под нос и потянулась за тряпичными сумками, набитыми всевозможными и невозможными приобретениями. Кряхтя, она поправила одну и едва не упала, потеряв равновесие.

— Позвольте помочь.

— Не стоит. Я сама могу. — Избегая глядеть в глаза новому другу, Амелия вновь поправила сумку, бессовестно резавшую ее нежную руку.

— И всё же, — тем же спокойным тоном и обворожительной улыбкой наседал Александр. — Я настаиваю.

— Наверняка нам даже не по пути. Не стоит утруждаться!

— Амелия, я пытаюсь завести друзей. Прошу, не препятствуйте мне. Если я могу совершить хоть такую малость, я бы действительно хотел это сделать.

Из всей речи Амелия услышала лишь звук собственного имени, в устах Александра звучавшего особенно сладко. Он потянулся и забрал сумки, Амелия, словно лишившись сил и здравого смысла, совсем не сопротивлялась.

— Куда дальше? — спросил он.

— В трапезную.

— Чудно! С утра во рту ни крошки! Умираю с голода.

Но стоило им выйти из тёплой уютной лавки, где приветливый торговец готов обласкать любого гостя, попали они к суровой вьюге, норовившей замести под слоем плотного снега тела тех, кому не повезло оказаться снаружи в тот самый миг. Ярмарочная улица опустела: все разбежались по домам и трапезным, кто-то ждёт в лавках, попивая с хозяевами травяные отвары.

— А у вас всегда погода так переменчива? — перекрикивая ветер и ёжась от него же, спросил Александр, сильнее кутаясь в шарф.

— Вообще-то нет. Я впервые вижу, чтобы спокойный день так резко сменила буря! — Амелия едва дышала от порывов ветра.

Из пелены снегопада выскочила повозка, и мчалась она до того быстро, что успеть обдумать действия не было ни малейшей возможности. С гулким ржанием изящная тройка надвигалась прямо на одеревеневшую от ужаса и стоявшую разинув рот и распахнув глаза Амелию, что совсем не подавала признаков жизни, невзирая на лупящий по лицу снег.

— Осторожно! — закричал Александр, грубо потянул спутницу, крепко прижал к себе и тут же оттащил к лавке, откуда они только что вышли.

Прикрытые стеной с одной стороны, друзья могли взять время на лёгкую передышку, чтобы вновь собраться с силами. Тяжело дыша, Алексанлр продолжал ёжиться, хоть умудрился проводить взглядом повозку и, словно потерявшись в происходящем, не спешил отпускать Амелию, слух которой навострился, и даже несмотря на плотные одежды и завывания ветра, она слышала биение сердца Александра, что было словно тёплое солнце: согревало и манило.

Почувствовав дрожь, Александр шепнул Амелии почти в самое ухо:

— Вы замёрзли, — звучало скорее, как утверждение, чем вопрос.

В груди Амелии что-то глухо ударилось о стенку, а после на мгновение замерло, прежде чем кровь хлынула к лицу, обдавая холодным жаром стыда.

— Далеко ещё? — спросил Александр, наконец отстранившись.

— Нет, — заверила Амелия, мотнув головой, отчего шаль слегка съехала.

Поправив её рукой, спрятанной в тёплую варежку, она собиралась пойти дальше, когда её остановил Александр:

— Вот, — шепнул он, сняв шарф, и заботливо обернул вокруг шеи Амелии, да так сильно, что та сдавлено кашлянула, но заткнувшее её стеснение не позволило сообщить о том, что друг что-то сделал не так.

— Простите. Клянусь, душить Вас в мои планы не входило, — он слабо улыбнулся.

— Вы ведь замёрзнете, — клацая зубами, выдавила Амелия.

— Не замёрзну. Как вы говорите? Я засоленный.

— Закаленный?

— Именно! — просиял Александр. — Пойдёмте, в такую погоду нечего блуждать по улице, — взяв Амелию за руку, прошествовал вперед.

В трапезной они появились лишь спустя добрых четверть часа, когда в привычное время путь занял бы не более десяти. Ворвавшаяся в тёплое помещение пара привлекла всеобщее внимание: словно две снежные бабы они таяли на глазах под натиском жара растопленного камина. В свете десятков свечей под какофонию ветра за окном трапезная выглядела как никогда уютно.

В углу зала за круглым столом восседала выбивающаяся из общей массы фигура: белые сияющие волосы отчасти затейливо заплетены в маленькие косы, подобранные на затылке, отчасти оставались распущенными. Румяный бархатный подпоясанный под грудью сарафан с большой натяжкой скрывало неестественную худобу. Княжна Анастасия походила бы на сказочную царевну, не имей болезненного вида простолюдинки.

Скинув с себя уличные одежды, Амелия в сопровождении Александра прошествовала к столу и уселась напротив подруги.

В помещении пахло дымом сосновых и березовых поленьев, мясным жаркое и травяными отварами. Под тихие разговоры заполнивших трапезную людей, желавших переждать непогоду в тепле, весело потрескивал камин. В углу зала расположился струнщик, он ласкал полукруглый струнный инструмент, расписанный затейливыми завитушками, называемый ябудейкой, и извлекал из неё мягкие ритмичные напевы.

— Доброго вечера! Александр, — поклонившись, представился он Ане.

— Анастасия, — представилась она, натягивая рукав, дабы скрыть родимое пятно.

— Рад знакомству!

— Взаимно.

Ана помолчала, ожидая, что гость удалится за свободный стол, ей не терпелось рассказать Амелии о недавнем происшествии в старой лавке без лишних ушей.

Но Александр не торопился, лишь выжидающе стоял подле них, не решаясь переступить через воспитание и присесть без приглашения.

Амелия пребывала в лишении дара речи, пуще заливалась краской до самых ушей и делала вид, что сосредоточена на изучении узора на скатерти.

— Должно быть, я вторгся. Прошу простить мне мою беспечность. Пожалуй, поищу, где присесть, — он невесело улыбнулся, пытаясь скрыть неловкость, и едва кивнул.

Испуганная Амелия подняла голову и воззрела умоляющие глаза в подругу.

— Нет, это вы простите, — стараясь замаскировать раздражение и стыд за улыбкой, вступила Ана, однозначно растолковав взгляд Амелии. — Прошу, присядьте с нами.

— Мне не хотелось бы вас стеснять.

— Не волнуйтесь. Присаживайтесь, — повторила Ана, борясь с желанием прикрыть рукой юношеские прыщики, расцветшие на границе волос и лба.

Амелия едва слышно вздохнула, когда поймала укоризненный взгляд Аны: «Довольна?». К её счастью, в этот время хозяйка подала жаркое, а потому Амелия принялась есть, упорно стараясь делать вид, что не видит ничего необычного в происходящем.

— Не знала, что нас будет больше. Я просила лишь два блюда, — пододвигая к себе тарелку, бросила Ана.

— Чего подать? — поинтересовалась хозяйка.

— Не беспокойтесь. Я всё равно не смог бы это съесть, — сообщил Александр Ане. — Имеется ли у вас что-то овощное? — обратился он к хозяйке трапезной.

— Так это, всё есть. Мясное жаркое, холодное, горячее, на огне, в тазу, травы...

— А что без мяса найдётся?

— Найдётся. Овощную похлебку будете? Только кроме картошки, репы и моркови ничегой-то там нет. Обычно к мясу такое берут...

— Одну тарелку. Спасибо!

Одарив его озабоченным взглядом, хозяйка удалилась, а Александр почувствовал острую необходимость объясниться перед новыми друзьями.

— Видите ли, мне нельзя... Я от него... задыхаюсь.

— Ясно. — Ана задумчиво проводила вилкой по блюду.

После ужин прошёл тихо. Молчание нарушалось лишь редкими вопросами Александра о местных обыкновениях и ответах Анастасии, как бывалого знатока. Несмотря на то, что Амелия вовсе не подавала признаков жизни, Александр то и дело поглядывал в её сторону, в иной раз не находя в себе сил отвести взгляд.

Ветер за окном утих, оставив за собой непроглядную тьму и заметённые дороги. Стук деревянных лопат говорил о том, что метельщики уже принялись за расчистку сугробов: им предстояло открыть дороги до постоялого двора и господских домов, а остальное уберут местные утром.

— Час уже поздний. Вы позволите проводить вас до дома? Не могу позволить себе бросить столь юных девиц на произвол ночи.

— Волноваться не о чём. — Вытерев рот льняной салфеткой, Ана вновь одёрнула себя от побуждения расчесать прыщи и лишь незаметно потёрла родимое пятно, как делала всегда, когда крепко о чём-то задумывалась. — Нас ожидает упряжка. Если позволите, кучер не откажет довезти вас.

— Сочту за честь.

Упряжка двигалась медленно, стук копыт тонул в сугробах, но крытые сани чувствовали себя в своей стихии, плавно скользя по заснеженной земле и скрипя снегом под полозьями. В холодной тишине троица расселась плотнее друг к другу, чтобы было теплее. После сытного горячего ужина мороз был не страшен, но в коварстве ему отказывать было бы глупо.

Вскоре к приглушенным звукам движущейся упряжки добавилось более явственное сопение, изредка переходящее в храп. Сидевший по левую руку Амелии Александр мирно задремал, не сумев держаться прямо, он соскользнул и оказался лежащим, прислонившись к макушке Амелии.

Переглянувшись с Аной, Амелия широко улыбнулась и прошептала:

— Он так вкусно пахнет. — На это подруга лишь закатила глаза.

Единичный стук сообщил о прибытии. Амелии пришлось разбудить нового друга, который, причмокнув, сладостно потянулся, а когда задёрнутый сонной пеленой взгляд прояснился, на лице его отразилось виноватое выражение.

Осыпая благодарностями и извинениями, Александр не без труда выбрался из саней и двинулся к зданию постоялого двора. Не успела Амелия проводить его взглядом, как упряжка дёрнулась и двинулась вперёд.

Даже по прошествии ночи, хоть и была та почти полностью лишена сна, образ светловолосого юноши никак не шёл из головы Амелии. Ей ещё не доводилось встречать столь любезных и самоотверженных молодых людей, как Александр. Его дурманящий запах хвои и какой-то сладости до сих пор хранился на бережно сложенных одеждах с того вечера. Либо Амелии очень хотелось так думать, а нос сам улавливал те самые запахи. И всё же воспоминания о той дивной речи, отдающей чем-то забугорным, и чистом, напоминающим свежий зимний воздух голосе вынуждали кожу покрываться мурашками и целиком накрывали манящим и влекущим чувством, похожим на разряд молнии.

Наутро пришла записка. Довольная няня Ярослава всё размахивала ею у носа Амелии, желая выведать все подробности о загадочном иноземце. Но Амелия заверила, что расскажет всё позднее, выхватила берестянку и умчалась прочь от лишних глаз в свои покои, где негнущимися пальцами под бешеный стук сердца развернула конверт.

«Доброму другу Амелии,

Рад приветствовать и желать доброго утра! Выражаю искреннюю признательность за ваше общество прошедшим вечером. Признаться, вы скрасили моё всеобъемлющее одиночество. Как представлю, что мог не повстречать вас, бросает в дрожь.

Надеюсь, не доставил слишком много беспокойства. Мне показалось, благородная княжна была не слишком счастлива принимать за своим столом чужака. Прошу выразить ей мою искреннюю благодарность и принести глубочайшие извинения.

Если позволите, для меня было бы честью сопроводить лично вас, Амелия, на прогулку в любой из желаемых вами дней. Прошу дать любой ответ на это письмо. Признаюсь, жду его с нетерпением.

Искренне ваш,

Александр»

Едва пискнув, Амелия перечитала письмо ещё раз, а затем ещё раз после заключительного третьего раза. Когда дверь покоев отворилась, Амелия лежала на кровати, мечтательно изучая балдахин. В её воображении уже зародились сюжеты предстоящих встреч, в уме она проговаривала ещё не свершившиеся беседы и гадала, куда поведет её Александр.

— Ты чего убежала? Ярослава вынудила меня съесть больше пирожков с картошкой. Почему-то она подумала, что этим возместит твоё отсутствие. Либо опять пыталась помочь мне поправиться...

— Ана... Он такой... — со вздохом отстраненно пролепетала Амелия.

— Какой? Вы встречались три раза, а словами обмолвились, позволь Огнима, всего раз. Ты же не могла так скоро влюбиться?

— Конечно, нет... Но может быть... Было бы здорово...

— А может быть и нет. Он ведь иноземец. О нём и не узнаешь ничего.

Но Амелия не слушала, ведь она любила саму мысль о любви, а возможность обрести свою собственную семью и защищать её от всего, найти дом, где всё будет принадлежать лишь ей и её славному мужу, кружила голову. Ей не верилось, что всё это так близко, стоит только протянуть руку.

В тайне Амелия мечтала, чтобы Аделаида возымела власть над её жизнью, чтобы определила будущего мужа, но каково разочарование, что перстийские законы представляли такое право лишь тем, кто связан кровью. Справедливости ради, княжна не спешила выдавать замуж и свою собственную дочь.

— Надо ответить, — заявила Амелия, резко присев на кровати, отчего перед глазами заплясали звезды.

— Как он вообще узнал, где мы живём? — не унималась Анастасия, присаживаясь на край кровати.

— Спросил в трапезной. Тебя сложно не узнать. — На это Ана бросила недовольный взгляд, но отвечать не стала.

— Что ему написать? Дорогой Александр... Дорогой... Уважаемый? Нет, не то... Хм-м... Достопочтенный? Это уже слишком...

— Без прилагательных тоже неплохо, но по мне, в пору назвать его чудаковатым, — сухо заметила Ана.

Пребывая в возбуждении, Амелия не смогла сохранить самообладание, а потому скоро взорвалась:

— Почему ты так прицепилась к этому? Неужели так странно, что кому-то я пришлась по нраву?

— Вовсе нет! — Анастасия так возмутилась, что тут же подскочила.

— Тогда почему ты так подозрительна к незнакомому человеку?

— Да потому и подозрительна, что он незнакомый. А почему ты так доверчива?

— Я не понимаю, чего ты так остерегаешься... Это все из-за него, да? Из-за Дамира?

Словно получив унизительную пощечину, Ана раскраснелась, а в глазах её блеснули злобные огоньки обиды.

— Ну знаешь, — злобно прошипела она. — Я лишь хочу, чтобы ты сохраняла благоразумие! Я не стану больше вытаскивать тебя из передряг, в которые загнала тебя твоя жажда приключений. — Она помолчала, изучая лицо Амелии. — И щёлкни себя по носу.

С тем Анастасия быстро удалилась, едва не зацепившись широким рукавом домашней сорочкио дверную ручку.

Последовав совету, Амелия щёлкнула себя по носу и тут же чихнула.

— Сама себя щелкни, — пробубнила она. — Можно подумать, хитрое зло только на меня присесть может.

Утро прошло тихо. Настроения для писем не было, как и желания покидать покои. Амелия просидела у себя до самого обеда, но не выйти к столу равносильно подписанию смертного приговора собственной рукой, потому как Ярослава очень ревностно относилась к распорядку дня.

Но и за столом девушки не обмолвились ни словом. Для домочадцев то не стало неожиданностью, ведь две юные девицы ссорились нередко, но к вечеру всё всегда приходило в норму.

Сама Амелия относилась к таким склокам с благодарностью, ведь это вновь и вновь показывало, что княжна Анастасия видит в ней человека равного, и это то, что Амелия ценила больше всего на свете.

Вечером того же дня, истосковавшаяся по разговорам, Амелия тихо пробралась в покои Анастасии. Те были в разы роскошнее тех, в которых жила Амелия, но она никогда не чувствовала себя здесь уютно.

— Спишь?

— Нет, — донеслось со стороны камина по левую сторону от двери.

Ана читала, развалившись в кресле и даже не повела бровью, когда подруга переступили порог.

— Прости меня, — протараторила Амелия, заламывая пальцы.

Анастасия отвлеклась от чтива и тут же присела ровнее, окатив подругу изучающим взглядом.

— И ты прости.