Глава 7
В комнату сквозь синие шторы просачивались лучи утреннего солнца, ложась на ковер тусклыми полосами. На ширме в углу комнаты небрежно висела рубашка, а некоторые ящики шкафа были чем-то забиты и не закрывались до конца. На столе стояла тарелка с ароматной свининой, от чьего запаха текли слюнки и урчал голодный живот, но Эрик, в знак протеста, даже не смотрел в сторону завтрака, не отводя взгляда от потолка его комнаты.
Брови мальчика были нахмурены, а губы поджаты. Родители уже почти неделю держали его взаперти, толком не объяснив причину. Точнее, вообще ничего не сказав, и Эрик не знал, что и думать. Когда он успел ослушаться их указа или уйти куда-то невовремя? Он забыл выполнить какое-то поручение? Нет, он не помнил ничего такого. Он мог поклясться, что все делал правильно. За одним лишь исключением...
Он сглотнул, взглянув на черный книжный переплет, высовывающийся из одного ящика. Эту книгу дал ему Сильвер и там было множество заклинаний, некоторые из которых Эрик уже выучил. Но его родители точно не узнали бы, откуда она взялась. Они вообще не должны были знать про учителя мальчика. А что, если, он где-то просчитался?
Эрик сглотнул и перевернулся на живот, уткнувшись лицом в подушку, чтобы хоть как-то приглушить аппетитный запах мяса.
Ему ни с кем не давали видеться и единственный, кого он мог лицезреть, это слуга, приносивший ему еду и стирающий одежду. И даже он ничего не рассказывал о том, что происходило за пределами комнаты.
Дверь отворилась. Эрик, ожидая, что это снова несговорчивый слуга, пришедший забрать полную тарелку обратно, решил не смотреть на вошедшего в комнату. Но тут он услышал голос, сильно обрадовавший его.
— Да ладно, ты себя голодом морить будешь?
Мальчик поднял голову, вскочил на ноги и подбежал к Ориону, крепко его обняв. Тот выпустил смешок и потрепал брата по голове, но тут же слегка помрачнел. Эрик заметил перемену в его лице и насторожился.
— Что? — спросил он — Что-то случилось? Неужели ты хочешь сказать, «у меня для тебя плохие новости»?
Тот закусил губу и махнул рукой в сторону окна. Мальчик не знал, как ему реагировать, поэтому с минуту стоял на месте. Он, сглотнув и все же поняв смысл этого жеста, приблизился к окну и одернул штору. В глаза брызнул яркий солнечный свет, но мальчик быстро привык к нему и взглянул на главную площадь, видневшуюся из башни. Туда шел высокий крупный человек, чье лицо было закрыто маской ничего не выражающего белого лица, а сам он был одет в преимущественно черную одежду. В руках он держал заточенный топор. Так выглядел палач. Неужели, на площади идут приготовления к казни?
— Кто? Кто там будет? — заплетающимся языком выговорил Эрик, с надеждой взглянув на Ориона и надеясь услышать ответ, не сильно волнующий его. Точнее, вряд ли казнь смогла бы его не волновать. Но ему было важно знать, что это с ним не связано.
Орион немного помолчал, видимо, пытаясь подобрать слова, но так и не нашелся, что сказать, кроме правды.
— Сильвер Кантуэлл, — выдавил Орион и подошел ближе к Эрику, — Родители хотят, чтобы мы оба там присутствовали.
Сердце мальчика попустило один удар, голова закружилась, а ноги стали подкашиваться. Неужели, это правда? Но почему? Что такого сделал его учитель? Несправедливо!
На глаза навернулись слезы, и Эрик глубоко вздохнул, пытаясь сдержать их.
— Серьезно? Родители заперли меня в комнате, а теперь хотят, чтобы я смотрел на чью-то смерть? — он негодовал и злился, но гораздо больше он переживал за Сильвера. Неужели родители все-таки узнали о нем и решили подобным образом преподать сыну урок? Какие жестокие нравоучения.
— Я пытался убедить их отменить казнь, — пробормотал Орион, приобняв Эрика за плечо, — Но они были слишком убеждены в своей правоте... вчера был суд, и Сильвера обвинили виновным.
— В чем?
— Он убивал, Эрик...
— Родители тоже. Почему их не подвергают суду?
— Эрик...
Тот замолчал, поджав губы. Возможно, он зря так говорил, но ему было слишком обидно, чтобы молчать об этом. Да, он знал, что Сильвер не чист на руку. Он проводил эксперименты над ванафикусами, которые порой не желали в этом учувствовать, незаконно торговал зельями, даже не торговал, просто отдавал нуждающимся, потому что деньги его никогда не интересовали, просил отмены некоторых законов порой в неуважительном тоне, но... он хотя бы не лгал Эрику. Он не пытался казаться в его глазах лучше и рассказывал ему все. А родители каждый день пускали ему и всем жителям королевства пыль в глаза.
— Так поэтому родители заперли меня? — спросил Эрик — Чтобы я не присутствовал на суде и остальных разбирательствах?
— Может быть, — ответил Орион.
— Они все узнали?
Тот снова немного помолчал.
— Наверное. Иначе бы они не стали искать его так рьяно...
Эрик вздохнул и зажмурился. Теперь проблемы были и у него, и у учителя. Большие проблемы.
— Собирайся, — не очень уверенно велел Орион, — Скоро уже будет все готово, поторопись.
— Торопиться смотреть на смерть? — переспросил Эрик — На смерть того, кто относится ко мне лучше, чем родной отец?..
Старший брат хотел что-то ответить, но проглотил слова и молча вышел из комнаты. Эрик же пожалел, что высказал свои негодования вслух.
Он переоделся и вышел из комнаты. Эрик был в таком растерянном и рассеянном состоянии, что он толком не понял, как оказался на главной площади, крепко держа Ориона за руку. Рядом стояли король и королева, готовые объявить приговор. Вокруг помоста, где стоял палач и небольшой столбец, на который грудью опустят Сильвера и отсекут голову, собралось очень много горожан. И было неясно, пришли они посмотреть на происходящее, как на веселое представление, или же они придерживались такой страной своеобразной традиции: присутствовать на казни. Эрик предпочитал об этом не думать, чтобы в очередной раз не разочаровываться в своем окружении.
Он опустил взгляд в землю, не понимая, что должен чувствовать. Все происходящее казалось неприятным сном, из которого его вот-вот выведет голос слуги или кого-нибудь еще. Но ничего не происходило. Реальность перед глазами стала серой и нечеткой, но Эрик продолжал надеяться, что произойдет что-то, что развеет застилавшую все сознание туманную дымку и все вернется на свои места.
Вдруг сквозь толпу прорвались два стражника, ведущих за плечи Сильвера, чье выражение лица истончало равнодушие и спокойствие. Это Эрика немного обнадежило. Впрочем, даже если бы Жрец испытывал страх в эту минуту, он бы не позволил никому из присутствующих этого увидеть. Собственная гордость не дала бы ему выглядеть жалко.
Сильвера грубо подвели к помосту и резким движением усадили на колени.
— Невежи, — буркнул он, подув на упавшие на лицо пряди, — Вы омерзительны во всех смыслах, королевские псы...
Один из рыцарей пнул Сильвера в бок, разозлившись на его высказывание, но тот только довольно ухмыльнулся, удовлетворенный реакцией.
Эрик смотрел на учителя с замиранием сердца и забеспокоился сильнее, ведь начал еще четче осознавать: это действительно была казнь. Неужели, сейчас он в самом деле станет свидетелем смерти учителя?
Король и королева выступили вперед, взойдя на помост так, чтобы Сильвер находился прямо перед ними. Тот хитро улыбнулся им, а те только фыркнули. Эрик видел, как сильно им не нравились дерзость и самоуверенность Жреца. Но Сильвер тут же изменился в лице, когда услышал в толпе чье-то рычание. Эрик перевел взгляд в сторону того места, откуда послышался звук. Еще один рыцарь вел за собой большого бурого волка. Дэймоса.
Его шея и морда были обмотаны цепями. Волк рычал и скалился, пытаясь вырваться, но ничего не выходило, ведь рыцарь держал слишком крепко и едва ли не душили сильного зверя.
На лице Сильвера возникла тревога и он вопросительно взглянул на короля и королеву, и тогда уже на их лицах показалась хитрая усмешка.
Эрик сжал руку Ориона крепче.
— Что они сделают с волком? — шепотом спросил, не отводя взгляда от родителей.
Старший брат поджал губы, открыл рот для ответа, но прежде, чем он что-то сказал, раздался шумный голос короля:
— Сегодня мы с вами собрались, чтобы проводить в мир иной одного пренеприятнейшего ванафикуса, — начал он свой монолог с презрением глядя на Жреца, тот хмыкнул, — Сильвер Кантуэлл, житель королевства Виридис, но не недавно поселившийся в Сакратаруме, Жрец, торгаш, убийца и изменник, обвиняющийся в многочисленных преступлениях. На суде многие рассказали о тебе немало неприятных вещей. Ты незаконно проводил эксперименты с использованием Древней магии и впутывал в свою сомнительную деятельность других ванафикусов, манипуляциями заставляя их присоединиться к себе. В ходе твоих экспериментов, как оказалось, были жертвы. Ты торговал зельями и различными зачарованными предметами без разрешения на то. Ты плохо влияешь на окружении и многие согласятся, что ты самый настоящий преступник, заслуживающий смерти. Ты воплощение аморальности, высокомерия и невежества. Ты ходячая угроза для всех королевств Колоссеса. И обе половины твоей души должны быть мертвы.
Беспокойство Сильвера стало заметнее, он проследил за взглядом короля, который жестом дал знак палачу.
Тот кивнул, сильнее натянув капюшон. Из-под накидки стали видны мощные руки в черных перчатках, схватившиеся за рукоять топора с острым изогнутым лезвием. Дэймоса, несмотря на то что тот сопротивлялся, вывели на помост. Сильвер заерзал на месте, пытаясь использовать всевозможные заклинания, но Эрик знал, что главная площадь была защищена от применения Древней магии. И мальчик пообещал себе научиться снимать такую защиту.
Мальчик с надеждой взглянул на Ориона.
— Мы должны что-нибудь сделать, прошу, — взмолился Эрик, но тот вздохнул и пожал плечами.
И прежде, чем Орион ответил, палач вскинул руку, сжимающую топор.
— Только посмейте! — вскричала Сильвер, сам не свой от ярости — Вы не хотите знать, как выглядит моя месть!
— Ты не отомстишь, если будешь мертв, — бросил король.
Волк заскулил, преданно глядя в глаза Сильверу. Тот что-то тихо шептал ему, пытаясь успокоить, но Эрик не разбирал, что именно. Но уже один этот шепот, сочетающий в себе безмерную любовь к Фамильяру, и скулеж, выражающий сожаление из-за собственной беспомощности, заставляли сердце мальчика разрываться на части.
Сильвера держали за плечи, чтобы тот не поднялся, заставляя смотреть, как топор отсекает голову его Фамильяра, и как сильно Жрец не старался, у него не получалось скинуть с себя руки рыцарей и остановить палача.
Голова Дэймоса упала к ногам Сильвера, который смотрел на нее со слезами на глазах, безуспешно пытаясь сохранять хладнокровие. Эрику же стало больно вместе с ним. Этот волк был верным спутником Сильвера на протяжении многих лет, и долгое время оставался для Жреца единственным другом. Какого было лишиться всего этого? Какого было остаться без самого дорогого — части души?
Эрику хотелось закричать и начать умолять родителей остановиться, но мышцы его не слушались, и он продолжал смотреть за происходящим, едва сдерживая слезы.
— Вы совершили большую ошибку, — выговорил Сильвер, опустив голову, — Вы поплатитесь за ложные обвинения. И пожалеете, что начали это игру.
Родители Эрик и Ориона только переглянулись, усмехаясь.
— Неужели вы правда считаете, что обвинения ложные? — удивилась королева — Но многие из присутствующих здесь были на суде, и кажется, вина ваша была очевидна. О какой игре идет речь? Вы сами вырыли себе могилу, Сильвер. И позорите собой весь род Жрецов. Вы отвратительная особа. И наказание, которое мы вам придумали, еще очень мягкое в сравнении с тем, какое вы заслуживаете в действительности. От вас пострадало слишком много ванафикусов, и мы лишь защищаем своих подданных.
Эрик вытер слезы с щек, чувствуя, как сильно его раздражал тон родителей. Они пытались выглядеть справедливыми и благородными, но на самом деле просто избавлялись от того, кого не понимали. От того, кого боялись. Но Сильвер не плохой. Вот только теперь все будут думать о нем, как о враге королевства. И никто не узнает, каким он был на самом деле. И самое обидное, что Эрик вряд ли сможет доказать обратное. Наверняка, пока он был заперт в комнате, родители позаботились о том, чтобы настроить жителей королевства против Сильвера Кантуэлла.
Палач вновь вскинул топор. Жреца опустили на столбец, игнорируя его попытки вырваться. Король и королева кивнули палачу.
Эрик бы закричал «нет!», если бы у него не пересохло в горле. Он подался вперед, но Орион оттянул его назад и покачал головой. Мальчик был в растерянности и пытался выхватить руку, но старший брат вцепился крепко.
— И не думай, — прошептал он.
— Почему? — тихо, чтобы не заплакать, спросил Эрик дрожащим голосом.
— Они не передумают. Ты только навредишь себе.
Тот глубоко вздохнул и снова взглянул на помост. Перед глазами все плыло, и он с трудом различал силуэты тех, кто там стоял.
— Вы поплатитесь за это, — выговорил Сильвер, — Обещаю. И платить вы будете не своими жизнями. Вы сами сделаете себя несчастными.
Рука палача опустилась. Кто-то в толпе вскрикнул, пораженный видом казни. Эрик зажмурился, не желая смотреть на отрубленную голову Сильвера, упавшую на помост, чувствуя, как по телу начала бить дрожь.
— Теперь вы, дорогие подданные, — начал король, обернувшись к толпе, — знаете, что происходит с теми, кто несет зло в наше королевство. Сильвер Кантуэлл — паразит, отравляющий весь мир своими грязными целями, известными одной лишь его испорченной душе. Если вам повстречается кто-то вроде него — избегайте их. Злоупотребляющие возможностями Древней магии — нашего дара свыше — должны быть наказаны. Такие, как Сильвер Кантуэлл не знают меры и нравственности. Такие как он — противоположность порядочного жителя нашего королевства. И надеюсь теперь, когда этот отвратительный ванафикус мертв, мы с вами сможем вздохнуть спокойно.
Эрик покачал головой, будто пытаясь отрицать слова отца. По щекам бежали слезы, и он начинал понимать, насколько сильно презирал голос своего отца и его самого. Он никогда не хотел испытывать ненависть к кому-либо и старался понимать каждого, но даже у его понимания были свои границы. Родителей он понять не мог и не желал понимать. Они — вот кто казался ему действительно омерзительным.
Тут среди толпы послышался чей-то удивленный шепот. Кто-то вскрикнул, послышалась возня. Эрик огляделся, но затем снова обратил внимание на помост и тогда он понял, почему все переполошились.
Обезглавленное тело Сильвера поднялось на ноги и разорвало веревки, которыми были связаны его руки. Удивленные рыцари отступили на несколько шагов и чуть не свалились с помоста. Шея Жреца тут же начала обрастать новыми костями и мышцами, образуя сначала челюсть, а затем глазницы и весь череп. Как только нижняя часть лица восстановилась, стали видны губы, растянувшийся в самодовольную усмешку.
Палач хотел вонзить топор в тело Сильвера, но тот перехватил рукоять и отобрал оружие у палача.
Толпа наполнилась криками и удивленными возгласами. И к счастью, во всей этой неразберихе никто не обратил внимания на то, как Эрик улыбнулся.
Он не думал, что связь с магией Сильвера была настолько крепка, что он мог восстановиться, даже будучи мертвым. Но это было к лучшему.
Стража перегородила Жрецу путь к королю и королеве, а тот только выпустил смешок, который, с постепенным восстановлением лица, перерос в зловещий смех.
В орбитах снова выросли привычные сиреневые глаза с двойным зрачком, которые в свою очередь прикрыли веки, прямой нос снова восстановился, а затем и волосы той же длины вновь легли на плечи Сильвера.
Толпа расступилась подальше от помоста, поражено восклицая.
Жрец подкинул топор в воздух и, снова схватившись за него, одной рукой отсек голову палачу и швырнул ее в толпу, самодовольно ухмыляясь. Стражники хотели накинуться на него, но тот преградил их секирам путь топором и умудрился выхватить одну из них, ловко давая отпор любому, кто пытался его ранить. И даже обладающие связью с магией никак не могли ему противостоять. У тех, кто пытался им управлять, ничего не получалось, а любое ранение заживало на Сильвере так молниеносно, что рыцари боялись его с каждой секундой все больше.
Король и королева поспешно спустились с помоста и смешались с толпой.
— Ну куда же вы? — спросил Сильвер и снова рассмеялся, вонзив секиру в горло рыцарю — Куда подевались ваши смелость и уверенность? Что, не смогу отомстить, если я буду мёртв?! А кто сказал, что вы меня убьёте?! СИЛЁНОК НЕ ХВАТИТ, СВИНЬИ ВЕНЦЕНОСНЫЕ! ДА Я И БЕЗ ДРЕВНЕЙ МАГИИ СМОГУ РАЗОБРАТЬСЯ СО ВСЕМИ ВАМИ!
Одному рыцарю удалось срубить Сильверу руку. Тот лишь хмыкнул и размял плечо, от которого вновь начали расти кости предплечья и кисти руки. Жрец отбросил секиру в сторону и схватил рыцаря за горло здоровой рукой. Он умудрился поднять его над землей, издевательски разглядывая с ног до головы. Рыцарь задыхался, пытаясь вырваться и ударить Жреца, но безуспешно.
В спину Сильвера ударил поток пламени, ноги скрутили растения, но огонь был Жрецу нипочем, а от лиан, обвивших его, он избавился секирой рыцаря, которую забрал вновь отросшей рукой. Сильвер хитро улыбнулся тем, кто попытался его ранить, и кинул к ним рыцаря, который успел потерять сознание из-за недостатка воздуха. Своим телом он сбил остальных мужчин с ног.
Орион уводил Эрика все дальше от помоста. Тот смотрел на Сильвера одновременно с восхищением и ужасом. Да, тот разозлился, и понятно почему, хотя все же ему казалось, что Сильвер перегибал палку. Но только если самую малость.
Чем больше рыцарей оставалось беззащитными, тем дальше отдалялись толпа и сама стража, не знающая, как бороться со Жрецом.
Тот, заметив, что спуск с помоста освободился, подошел к своей голове и взял ее в руки.
— Забавно, теперь выражение «потерял голову» можно употребить в буквальном смысле, — усмехнулся Сильвер, покрутив ее в руках, — Знаете, а я выгляжу очень даже неплохо, даже без остального тела. Ловите презент, — Он кинул свою голову в толпу и, услышав крики, захихикал.
Сильвер какое-то время разглядывал труп Дэймоса, пытаясь скрыть запрятанные внутри сожаление и боль, но затем перевел взгляд в сторону, в которую ушли король и королева.
— Так значит вы поступаете со своими подданными? — крикнул он им вслед — Оставляете их на произвол судьбы?! Трусливые ослы! И куда это пропал весь ваш пафос?! Ха-ха! Ходячее позорище.
Он взял на руки труп Дэймоса вместе с его головой и спустился с помоста. Вся толпа тут же расступалась перед ним, но тот на них больше не смотрел. Он двинулся в сторону Главных Ворот, и лишь на секунду остановился перед тем, как окончательно уйти.
— Знаете, король и королева, — начал он, пытаясь их высмотреть, — Когда-нибудь вы ответите за свои поступки. И я сделаю все возможное в дальнейшем, чтобы жизнь ваша была полна страданий вплоть до самой смерти. Если вы вообще способны переживать. Не понимаю, как хоть у кого-то хватает терпения подчиняться вам. Рано или поздно о вас останутся лишь блеклые воспоминания.
— Не смей оскорблять их величество, грязный мошенник и убийца! — выкрикнул кто-то в толпе.
Сильвер обернулся на голос, но только ухмыльнулся, ничего не сказав в ответ. Но один его взгляд заставил говорящего тут же замолчать, и все вокруг попрятались друг за другом, лишь бы избавиться от подозрений. Никто не мешал Сильверу уходить и помешать вряд ли бы смог.
Эрик провожал его взглядом, пока тот не стал крохотной точкой вдалеке. Он был счастлив, что Сильвер остался жив, но его пугало то, что будет происходить дальше. Он не знал, что предпримет Жрец и его родители, чтобы насолить друг другу. Как далеко зайдёт их вражда и как она в конце концов коснется самого Эрика?
.... .... .... .... .... .... .... ....
В зал с оружием и полусотней учеников пробились первые утренние лучи, едва просачивающиеся сквозь темный купол и с трудом разгоняющие мглу. Ученики, ушедшие с Мисс Шарлье, сейчас разносили еду к остальным, и, кажется, у заложников Адеутора наконец появилась возможность подкрепиться спустя столь долгие попытки заглушать голод. Еды набрали вдоволь, и всем должно было хватить.
Правда, эту ночь Жасмин спала плохо. Помнила, что ей все время что-то снилось, вот только сути своих снов или кошмаров она не запомнила, она лишь осознавала, что просыпалась с каким-то странным тревожным чувством.
Когда Хейзел потеряла сознание, Жасмин и Эрик донесли ее до зала с оружием, и целители сказали, что той просто нужен был отдых. Это стало для Салватора облегчением, вот только ее беспокоило то, что Хейзел очень много увидела за время я их вылазки к ангустусам. Эрик сказал, что он все ей объяснит, и Жасмин не стоит переживать, но она все равно чествовала себя странно, посвящая в их дела с Джесом кого-либо кроме Эрика. Как будто им нужно было поделиться чем-то очень личным. И все же, наверное, Хейзел и вправду не помешает узнать обо всем том, что творится в жизни Салваторов. Вдруг она сможет помочь, если понадобится? И Жасмин надеялась, что Хейзел не будет бояться ее, узнав, что она сущность.
Сейчас Джес и Жасмин сидели на полу, облокотившись на стену, и ели доставшиеся им порции оладий, обдумывая, с чего начать разговор с Рэйчел, которая уже очнулась и о чем-то говорила с целителем и Аароном. Эрик же завтракал, стоя возле кровати Хейзел и игнорируя возмущения Стефана, который в негодовании топтался рядом и пытался прогонять от Хейзел всех посторонних. Вот только от Эрика избавиться было не так-то просто.
Сейчас многие ученики, не отказавшись от трапезы, были увлечены ею, и сейчас у всех появилась возможность немного отдохнуть от вечерней и даже ночной суеты, ведь начало времени для сна учеников, вовсе не значило, что настало время и для отдыха чудовищ, заполнивших Адеутор. Поэтому многим приходилось сторожить зал и оповещать почти все время находящихся на ногах учителей о приближении опасных существ.
– Так Хейзел вправду узнала что-то важное? – поинтересовался Джес, изучая взглядом Жасмин.
– Не узнала, – ответила та, как только прожевала последний оладушек, который был жадно запихан в рот целиком, – Но она требует объяснений того, что увидела.
– И что же она увидела?
Тут девочка вспомнила, что ей еще не предоставилась возможность рассказать Джесу о том, кто она такая. Не было случая или повода, а может, Жасмин просто боялась заявить об этом при нем вслух. Правда, она сама не знала, чего опасалась, тем более что Джес, наверное, догадывался об этом, и его отношение к ней ничуть не менялось. Разве что он становился чуть более обеспокоенным, когда ей угрожала опасность.
Жасмин глубоко вздохнула, отложив тарелку и мысленно подбирая слова. Наверное, такую новость нужно было преподносить осознанно и как-то... по-особенному. Хотя... к чему все эти формальности? К чему страх? Жасмин знала, что Джес ее поймет, и не нужно было стесняться того, что она сущность. Возможно, как говорил Эрик, это подарок. Странный и опасный, но все же. Наверное, Джес поймет и отреагирует спокойно.
– Твое молчание затягивается, – заметил мальчик, все еще не сводя с нее взгляд.
– Да, знаю, – неловко усмехнулась девочка, – просто чтобы мне рассказать о том, что увидела Хейзел, мне надо пояснить тебе то, что я не захотела объяснять ей. Хотя, наверное, придется.
Джес смотрел на подругу молча, выжидая, когда она продолжит. И, поразмыслив еще немного, Жасмин огляделась по сторонам и, убедившись, что их никто не подслушивает, шепнула ему на ухо всего два слова, которые, будь на месте мальчика кто-то другой, кардинально бы изменили отношение к Жасмин. Надо же, как легко могла всего одна короткая фраза вызвать в собеседнике настороженность, недоверие, неприязнь или даже страх.
– Хейзел увидела, что меня не берет сила ангустусов, – тихо добавила Жасмин и отстранилась, наблюдая за реакцией Джеса. Но тот будто не сильно удивился и лишь задумчиво отвел взгляд.
– Я так и думал, – пробормотал тот и снова повернул к ней голову, – И Дамиан так считал. Но как ты узнала об этом?
– Эрик дал мне прочесть дневник моей мамы, – объяснила Жасмин, – Там-то и были подробности моего происхождения... меня создала магия моей мамы и я приняла ее облик... точнее... – девочка сглотнула, понимая, какие слова стали бы более уместными, – мамы настоящей Жасмин, которая погибла, – осознавать это было не так болезненно, но проговаривать вслух оказалось тяжело.
Джес забегал глазами по залу, снова что-то обдумывая, словно анализируя полученную информацию со всей своей сосредоточенной в одном человеке серьезностью. Девочка же занервничала, глубоко вздохнув от сковавшего ее беспокойства из-за продолжительного молчания. Она еще не была уверена в том, как реагирует Джес. Может, из-за ангустусов, он стал чуть эмоциональнее, все-таки он хорошо скрывал то, о чем думал, и это Жасмин настораживало. В таких ситуациях ей хотелось, чтобы друг делал что угодно, лишь бы не молчал.
– Ты настоящая Жасмин, – наконец сказал ей Джес и тоже отложил тарелку, глядя подруге в глаза, – Ты не чья-то копия, не замена кого-то, не монстр и не кто-либо еще, что ты можешь себе навязывать. Ты самая настоящая Жасмин. Единственная и ни на кого не похожая. И тот факт, что ты сущность, просто делает тебя еще невероятнее, чем ты есть.
Та похлопала глазами, удивленная сказанным, и не сдержала смущенной улыбки. Наверное, ей нужно было услышать подобное. Она почувствовала, как по телу расползлось теплое приятное чувство, сгоняющие камень с души, который, вне понимания Жасмин, сильно омрачал ее мысли. После слов Джеса ей стало гораздо легче.
– Спасибо, Джес, – выдавила она, поджав губы.
– Не стоит благодарить меня за правду. И теперь, когда мы уверены в том, что ты сущность, думаю, нам будет проще понять, как научить тебя контролировать свои силы.
– Да, наверное... я очень рада, что тебя ничуть это не смущает.
– Да брось, это не такая уж пугающая новость, – хмыкнул тот, – Ты же мне рассказала не о том, как ты перерезала население целого города или разрушила цивилизацию. Ты все та же Жасмин, и кем бы ты ни была, я буду на твоей стороне.
– Спасибо, – усмехнулась она, заправив за ухо прядь волос – Приятно слышать.
Они улыбнулись друг другу и отвернулись, начав обдумывать что-то, что не желали озвучивать, но размышления их прервал голос Стефана, который разносился довольно шумно по залу.
– Да ты уйдешь или нет?! – возмущался он, но Эрик только прижав палец к губам шикал на него, будто издеваясь, а тот все сильнее злился.
– Ты же ее разбудишь, – шептал Эрик.
– Меня бы скорее разбудил твой пристальный взгляд, чем чей-то крик!
– Я почти не смотрю на нее, – все больше понижая голос отвечал тот, – Просто жду, когда она проснется.
– Так жди где-нибудь в сторонке! Вообще зачем она тебе?! Если ты не заметил, мы оба тебя изначально невзлюбили!
– Ой, правда?– почти неслышно проговорил тот, растягивая каждое слово – Тогда мне точно нужно дождаться ее пробуждения, чтобы обсудить с ней это.
Джес усмехнулся, глядя на них и, доев свои оладья, повернулся к Жасмин.
– Эрик собирается ей все рассказать?
Та кивнула.
– Ты уверена, что это стоит того?
– Не знаю... мне так кажется. Ну... она неплохая.
– Лучше, чем тебе казалась Рэйчел? Вы же вообще не ладили с Хейзел. И мне она не очень-то нравится. Стервозная высокомерная девчонка. По-моему, мы торопимся.
– Может быть, – пожала плечами Жасмин, – Но она мне больше не кажется такой мерзкой, и не думаю, что она притворяется. Наоборот даже, пытается казаться хуже, чем она есть. Не думаю, что она в самом деле желает зла нам или кому-то еще.
– Также ты думала о Рэйчел.
– Я сомневалась, – вздохнула Жасмин, – В этом случае я уверена на семьдесят процентов. И, насчет Дамиана я оказалась права, так ведь? Да и Эрик после рассказа использует заклинание, и даже если Хейзел попытается что-то кому-нибудь выболтать, у нее ничего не получится. Не забывай об этом.
Джес согласно кивнул.
– Ладно, как скажешь. Тогда пойдем к Рэйчел.
Они положили свои тарелки к общим и двинулись к ее койке. Целитель, разговаривающий с ней, уже отошел, и единственным собеседником девочки остался лучащийся добротой и оптимизмом Аарон.
Рэйчел тоже улыбалась, говоря с ним, но завидев Салваторов, ее выражение лица почему-то приняло обеспокоенный вид, хотя она все же выдавила из себя улыбку и помахала им рукой. Друг проследил за ее взглядом и тоже поприветствовал Салваторов кивком. Те поздоровались, подойдя ближе.
Жасмин взглянула на Рэйчел и смерила ее взглядом, стараясь больше казаться дружелюбной, нежели разочарованной. Если ее подруга и вправду связалась с Серебряным Вихрем, и именно она все ему докладывала, из чего следует, что, не будь Жасмин сущностью, сын Беатрис мог бы убить ее, девочка была в ней как раз-таки минимум разочарованна.
– Как себя чувствуешь? – спросила Жасмин, бросив взгляд на повязку Рэйчел на животе, пропитавшуюся высохшей кровью.
– Нормально, – пробормотала та, пытаясь угадать настроение новых собеседников, – Рада, что с вами тоже все в порядке!
– Ага, – отозвался Джес, сверля Рэйчел взглядом, – Аарон, не будешь против, если мы поговорим с ней наедине?
Тот замялся и закусил губу, переводя взгляд с одного лица на другое, но под выжидающим взглядом Джеса сдался и ответил
– Да, хорошо. Мне как раз нужно помочь остальным в разведке и проведать Хейзел, – он улыбнулся Рэйчел, – Наверное, вам есть о чем поговорить.
Мальчик махнул рукой на прощание и двинулся к койке сестры, возле которой безостановочно продолжали свой странный диалог Стефан и Эрик.
Салваторы же, проводив его взглядом, одновременно воззрились на Рэйчел, которая выдавала свое беспокойство тем, что переминала краешек одеяла и переводила беглый взгляд с Жасмин на Джеса, а затем снова опускала его в пол.
– Не против, если мы зададим тебе парочку вопросов, Рэйч? – осторожно начала Салватор – В Адеуторе сейчас происходит много странностей, и если ты что-то знаешь или была с чем-то или кем-то связана, то нам бы хотелось это узнать.
– О чем вы? – хотела сказать та максимально невинно, но в конце фразы ее голос дрогнул, и было видно, что она нервничает.
– Что ты делала в моей комнате? – задал вопрос Джес, скрестив руки на груди – Рана на твоей животе оставлена явно не когтями кого-то из зверей.
– Я... – пробормотала Рэйчел и сглотнула, опустив глаза.
Она старалась оставаться спокойной, но по ней было видно, что она была на грани того, чтобы расплакаться.
– Без паники, Рэйч, – наклонилась к ней Жасмин, – Расскажи все, пожалуйста. Нам нужно знать.
– Простите меня, простите, – затараторила она, подняв глаза на Жасмин, мокрые от подступающих слез, – Я идиотка, я очень глупая, я...
Она закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. Жасмин закусила губу и бросила взгляд на целителя, наблюдавшего за ними со стороны, очевидно, тот насторожился, заметив слезы Рэйчел, и мог в любой момент пойти на защиту пациента, и тогда бы Салваторам вряд ли удалось поговорить с, к сожалению девочки, очевидной предательницей.
– Успокойся, Рэйчел, – сказала ей Жасмин, взяв ее за руки и заставив посмотреть на себя, – Просто расскажи, что случилось. Все нормально.
– Вы будете меня ненавидеть, – замотала головой та, – Вы больше не будете мне доверять...
– И видимо, в этом будет смысл, раз ты так говоришь, – заметил Джес.
Та поджала губы и вытерла текущие по щекам слезы.
Жасмин вздохнула, услышав высказывание друга. Похоже, сейчас им приходилось быть хорошим и плохим полицейским, и кому чья роль досталась было очевидно.
– Что бы ты не сделала, Рэйчел, – начала Жасмин, зная, что отчасти солжет, – Мы останемся друзьями. Но расскажи, во что ты ввязалась, прошу.
Подруга глядела на нее расстроенно и подавленно, но, доверившись Жасмин, все же решила не утаивать правду.
– Когда мы ходили на первый урок вне Адеутора с Мистером Дэвисом, – начала Рэйчел, смахнув очередные слезы, – Мы разделились, и я встретилась с парнем в маске дракона... он напомнил мне того типа, что пролез в замок после демонстрации в Адеуторе. Я единственная, кто увидела его лицо тогда, и в лесу на уроке я убедилась, что передо мной тот самый преступник, когда он снял маску, перестав скрывать то, что было под ней. Сначала я побоялась говорить с ним и хотела позвать Мистера Дэвиса, но тот говорил так любезно и красноречиво... и его глаза... и... голос его был таким, будто был способен околдовать. Я не хотела доверять ему и старалась говорить с ним осторожно, а когда он попросил меня помочь ему, вовсе хотела убежать, но он пообещал мне взамен на помощь вернуть моего брата, – Рэйчел вздохнула, готовая зарыться с головой в одеяло, – Зря я поверила ему, но он был очень убедителен. Я подумала, что если он обладает несколькими связями с магией, то и на такое тоже способен... но я ошиблась... он просил меня следить за вами и докладывать о каждом вашем шаге, а также о том, какие вещи у вас хранились и по возможности их забирать, но у меня рука не поднялась что-то украсть... но я рассказывала... очень много рассказала, слишком много, простите... простите...
Жасмин разочарованно вздохнула и покачала головой. Рэйчел оказалась наивной простушкой, которая, не шибко раздумывая над этим, предала Салваторов. Девочке было обидно и жаль, что Рэйчел так легко повелась. В каком-то смысле она злилась и, взаправду, теперь не сможет доверять подруге, ведь не знала, действительно ли та раскаивается в содеянном. Может, несмотря на раны, оставленные сыном Беатрис и тот факт, что он чуть ее не убил, она все равно была готова снова встать на его сторону, если будет возможность. Жасмин не знала этого наверняка, и поэтому-то больше не доверяла Рэйчел. Она явно не союзник Салваторам.
Джес нахмурился, и руки его сжались в кулаки.
– Ты хоть понимаешь, что из-за тебя Серебряный Вихрь чуть не убил Жасмин? – прорычал он, сделав шаг вперед – Ты хоть на секунду задумалась, зачем ему знать о том, что мы делаем?! Ты хоть задумывалась, чего он хочет после того, как погибла Беатрис по нашей вине?! Неужели в твоей голове не заработала хотя бы пара извилин, которые помогли бы тебе понять, что он захочет убить кого-то из нас?!
– Я... я... – промямлила Рэйчел, и слезы снова навернулись ей на глаза.
Жасмин незаметно ущипнула Джеса за руку, чтобы тот помалкивал, и повернулась к подруге. Может, бывшей подруге.
– Мне так жаль, – прошептала Рэйчел, прежде чем Жасмин что-то сказала, – Я... я.. мой брат... я подумала... я хотела... если бы он вернулся, в нашей семье снова все было бы хорошо... я так скучаю по нему...
– Все нормально, Рэйчел, – Жасмин взяла ее за руку, чтобы успокоить, – Мы все понимаем. Уверена, твой брат найдется, но Серебряный Вихрь точно не помощник. Может, ты можешь рассказать что-то нам про него?
– Он ничего не говорил мне, – покачала головой та, – Разве что... – Рэйчел задумалась – Один раз он заикнулся про какой-то Артефакт, с помощью которого можно было управлять каким-то существом... этой штукой был красный амулет, но что за существо я не знаю.
– Ты видела этот амулет?
– Он висел у него на шее, – кивнула Рэйчел.
– Опиши его подробнее, – Жасмин решила, что такая информация может оказаться полезной.
Подруга напрягла память, сощурившись.
– При первой встрече он был красным и его обвивали металлические змейки, одна из которых немного выделялась. Но когда мы виделись в последний раз, амулет стал серым... но я могу поклясться, что это был тот же самый кулон.
– Ясно... мы что-нибудь поищем о нем, – хотя Жасмин подумала о том, что, может, об этом что-то известно Эрику, – Помнишь что-нибудь еще?
– Нет, ничего, – покачала головой Рэйчел, – Я больше ничего не могу сказать.
– И как часто ты лезла к нам в голову? – со все той же, а может быть ставшей сильнее, злостью, спросил Джес – Что ты знаешь о нас?
– Совсем нечасто...
– Да неужели? Упустила такую возможность вопреки просьбе красивого мальчика?! Воистину удивительно! Продолжаешь вешать нам лапшу на уши?!
Жасмин бросила взгляд на Джеса и заметила, как на пол капнуло несколько капель крови с его рук из-за того, что он в сжатые кулаки выпустил когти, сам того не заметив. Кроме того, глаза его стали походить на глаза пантеры, а вместо привычных зубов мелькали клыки.
Девочка тут же подошла к нему и, против его воли, увела от койки Рэйчел, которая продолжала сидеть в смятении и мучаться от поглощающей изнутри совести.
– Джес, успокойся, – тихо попросила Жасмин, взяв его за руки, – Ничего страшного не случилось. Рэйчел не хотела навредить нам, просто...
– Откуда ты знаешь?! – прошипел он – Я не верю ее слезам. Вообще не верю ей. Никогда не доверял. Почему должен сейчас?! И, вообще-то, кое-что случилось. Благодаря Рэйчел сын Беатрис узнал, что мы будем возле Руморибуса, когда Серебряный вихрь и напал на тебя. И тебе лишь повезло, что все обошлось. И к тому же, именно из-за Рэйчел мы лишились Артефакта, разрушившего Ноксанулус. Теперь в руках сына Беатрис есть что-то достаточно могущественное, с чем мы не смогли разобраться, но, учитывая, что он силен и, похоже, умен сам по себе, его силы увеличатся. И все из-за этой наивной идиотки!
Когти на руках Джеса выросли вдвое, и Жасмин слегка попятилась, облизнув пересохшие губы.
– Но мы же разберемся со всем, правильно? – девочка поискала глазами Эскалибур Джеса и, отыскав его, подвела мальчика к нему и заставила взять в руки – Главное дыши. Давай, ты должен справиться со злостью. Тебе нельзя терять контроль, Джес, пожалуйста...
Мальчик глубоко вздохнул и сжал в руках рукоять Экскалибура. Почему-то его Артефакт помогал ему совладать со злостью и гневом, которые с новостью о предательстве Рэйчел стали сейчас проявляться очень явно. Настолько, что некоторые ученики вновь поглядывали на Салваторов с настороженностью.
Заметив, что напряжение спало с лица Джеса, а когти снова приняли форму ногтей, Жасмин облегченно выдохнула.
– Хорошо, тогда постой тут, – решила она,– Или можешь помочь Эрику отвлечь Стефана, а я, по возможности, постараюсь еще что-нибудь выведать у Рэйчел, договорились? Если тебе спокойнее с Экскалибуром, то лучше не выпускай его, пока не убедишься в том, что больше не злишься.
Джес нехотя кивнул и остался на какое-то время на месте, чтобы унять гнев. Жасмин же, когда она стала уверенной в том, что мальчик в ближайшее время никого не разорвет, вернулась к Рэйчел, чтобы успокоить ее, но она чувствовала, что больше ничего толкового подруга-предательница не расскажет.
.... .... .... .... .... .... .... ....
Коридоры замка казались одинаковыми, люди вокруг тоже, и ничто уже, казалось, не имело значения. Повсюду ходили слуги и стража, окружение было наполнено звуками и даже запахами, но все равно казалось пустым и неважным, будто вокруг сгустился какой-то дым, отделяющий от сознания все, что было вокруг.
Вернер неспешно плелся по коридорам, пытаясь разобраться в собственных мыслях. Минуту назад он говорил с королевской семьей, проснувшись в какой-то комнате от долгого и нескладного сна, совсем не помня, как он там оказался. Король и королева предложили Вернеру стать рыцарем, служить королевству, и он, не раздумывая, согласился, хотя и не понимал, почему решил так поступить. И почему-то он даже не стал задавать лишних вопросов, как будто все было так, как и должно быть. По крайней мере, он пытался себя в этом убеждать. Вернер чувствовал себя тряпичной куклой, которую дергали за веревочки, но причину такого состояния найти не мог. Ощущение было такое, словно его нагло выловили из долгого сна, воспоминания из которого перемешались с реальностью, и он не понимал уже, что сон, а что явь. Кроме того, он осознавал, что какую-то часть сна забыл, но как не старался, вытянуть ее из подсознания не мог, и мысль об утерянных воспоминаниях отдавалась в его голове словно легкое покалывания иголок.
В руке парень сжимал какую-то бумагу, адресованную его отцу. Королева писала это письмо при Вернере, и у того даже не возникло желания подсмотреть, что же там такое. Но почему-то ему казалось, что раньше бы он поступил иначе. И его поведение почему-то шло вразрез с некоторыми мыслями.
Взгляд парня ничего не выражал. Ни грусти, ни смятения, ни беспокойства. Пустота. И она жадно поглощала все сознание Вернера, и от этого голова тяжелела, а мысли разбегались. Он старался сконцентрироваться на чем-то конкретном, но возникали лишь размышления о грядущем посвящении в рыцари.
Он вышел из замка, не удостоив никого своим взглядом. Глаза будто застилал туман, и Вернер лишь слышал, как горожане шепчутся между собой, завидя его. Ему почему-то было все равно, но он очень хотел, чтобы это не было так.
Он шел домой. К отцу. И не помнил толком, когда последний раз там бывал. Такое ощущение, что довольно давно. Но где он пропадал все это время, если не дома?
Вернер ступал по людным улицам, шагая все так же неспешно. Впрочем, и торопиться ему было некуда. Не было особого желания где-либо оказываться. Он просто знал, что должен был увидеться с отцом. Наверное.
Дом рядом с их кузницей находился в центре города, где зевак, смотрящих на Вернера, стало еще больше. Возможно, они были такими настороженными и обеспокоенными, потому что им был известен тот факт, что пару дней назад парень еще считался преступником. Но сам он того не знал и не догадывался об этом.
Вернер взобрался на знакомое крыльцо, с которого почти никогда не сметалась уличная грязь. Парень открыл незапертую дверь и прошел в тускло освещенное помещение, нагроможденное со всех сторон различными видами оружия, скованных талантливой рукой Сакратармского кузнеца Фрейра Рэя — отца Вернера. На каменных стенах скромного их жилища были развешены картины с изображением природы разных королевств, отличающихся своей цветовой палитрой. В просветах штор витали облачка пыли, и в целом дом выглядел слегка грязновато.
Вернер потоптался на месте, обведя взглядом помещение. Обстановка была ему знакома, но в груди не ощущалось то теплое чувство, возникающее всегда при возвращении домой.
Одна из дверей открылась и Фрейр замер на пороге своей комнаты, увидев вернувшегося сына. Отец стоял, не зная даже, что сказать. Фрейр Рэй был мужчиной крепкого телосложения, что, впрочем, было присуще многим кузнецам. Широкие брови чаще всего были хмуро сведены к переносице, но сейчас своим положением выдавали беспокойство. Темно-русые волосы небрежно лежали на голове, губы были плотно сжаты, а серые глаза сверлили сына взглядом.
Вернер сухо поздоровался с ним и протянул ему в руки конверт, в котором хранилось письмо для его отца от короля и королевы. Фрейр молча развернул письмо и начал читать, изредка поглядывая на ничего не выражающее лицо Вернера, который равнодушно глядел на него в ответ.
Парень не знал, о чем говорилось в письме, но отчего-то совсем не был заинтересован в содержании послания его отцу.
Тишина, словно сгущая напряженность в центре коридора, нависла над отцом и сыном, с каждым разом ощущаясь на плечах Фрейра все тяжелее. Он обвел глазами строки и поднял изучающий взгляд на Вернера, будто пытаясь заглянуть в его голову.
— Как ты себя чувствуешь? — осторожно спросил отец, подойдя ближе к Вернеру.
— «Никак» — подумал Вернер, но вслух произнес иное:
— Я в норме, — выговорил он, — Рад тебя видеть.
— Я... тоже, — с усилием выдавил из себя Фрейр.
Вернер хмыкнул и развернулся к своей комнате, но остановился, когда отец снова его окликнул:
— Вернер... — тот сам не до конца сформулировал то, что хотел сказать, поэтому какое-то время молчал под безразличным взглядом сына — Я... что с тобой?..
— Все в порядке. Это твой единственный вопрос?
Разговор ощущался каким-то вымученным и искусственным, будто без него можно было легко обойтись, но он превратился в какое-то обязательство, отчего казался неприятным.
Фрейр сглотнул и сжал письмо в руке, опустив взгляд в пол.
— Я рад, что ты вернулся, — пробормотал он, — Но ты уверен, что ничего не хочешь сказать мне? Ты никогда не вел себя так...
— А ты знаешь, как я веду себя обычно? — взгляд и голос Вернера по-прежнему были пусты, но некоторые его воспоминания все еще были на месте, — Ты даже хочешь меня слушать? Не помню, когда в последний раз такое случалось.
Фрейр вздрогнул, как от укола и подошел чуть ближе. Вернер не говорил ничего с целью обидеть или пристыдить, а лишь озвучивал свои мысли.
— Вернер... я...
— Так ли ты рад, что я вернулся? — спросил Вернер, не ожидая получить ответ — Наверное, твой досуг ничуть не изменился с моим исчезновением или появлением. Кажется, я для тебя пустое место. Нет, не так. Скорее надоедливое насекомое, от которого все никак не удается избавиться.
— Это не так...
— Ты правда меня слышишь? — в глазах Вернера мелькнул тут же погаснувший интерес — Обычно ты делал вид, что не замечаешь меня, и никак не реагировал. Наверное, ты даже не видел разницы между моим настроением. Может быть, ты даже не был в курсе, кто мои друзья, хотя я рассказывал тебе все...
Вернер опустил голову, почувствовав, как ее сковывает боль. Опять его череп изнутри царапали забытые воспоминания, которые никак не удавалось вернуть...
Фрейр опустил взгляд в пол, но затем снова перевел его на Вернера. Это был уже не тот, кого он помнил и пытался забывать, чтобы не ощущать чувства вины. Не тот, кто улыбался ему даже тогда, когда Фрейр был зол и груб. Но куда делся тот самый Вернер? Почему так случилось? Виноват ли его отец в этом? Причастны ли к этому король и королева?
— Мне больше нечего говорить тебе, — сказал Вернер, снова подняв на отца взгляд. Пустой и безжизненный. Он был похож на куклу, которую заставляли двигаться. Или на механизм, который вынудили работать.
По щеке Фрейра скатилась слеза. Первая за несколько лет. И он не ожидал и не хотел думать о том, что ее вызовет собственный сын.
— Что с тобой?.. — в его голосе звучало отчаяние.
— Даже если что-то не так, — начал Вернер, — Почему ты делаешь вид, что тебе есть до меня дело? Я не нужен тебе. Я знаю это. Ты много раз давал это понять. Я уже осознал это и не буду больше тебе докучать. Впредь мне не понадобится твое тепло, и я никогда не буду нуждаться в нем. Можешь считать, что я не чувствую холод. Как и всего остального, что заставляло меня плакать в своей комнате, одной из причин чего был ты. Но больше так не будет. Не волнуйся. Как ты и хотел, твой сын исчез. Я просто буду отсыпаться в комнате, когда нужно. Ты даже не заметишь мое присутствие.
Фрейр снова сглотнул горечь во рту, изучая Вернера взглядом. Тот говорил лишь то, что, как он думал, хочет услышать его отец. Парню больше не нужны были его слова и он хотел лишь сообщить об этом, приведя в пример разы, когда ему было обидно отсутствие внимания отца. Раньше Вернер ничего не говорил об этом и делал вид, что все нормально. И сейчас холодные слова парня, после столь долгого молчания, вонзились глубоко в кожу Фрейра, который начал осознавать свои ошибки и то, к чему они привели.
— Мне всегда было интересно, — все также пусто начал Вернер, мысленно копаясь в воспоминаниях, — Отвечаешь ли ты хотя бы в своей голове на мои слова «я тебя люблю». Раньше мне было важно это слышать от тебя в ответ... а сейчас я этого не чувствую. Наверное, ты рад, что я больше не буду раздражать тебя этой фразой. Думаю, ты рад, что я больше тебя не люблю.
— Вернер... — Фрейр положил руку ему на плечо, желая заключить в объятия, но не знал, есть ли у него на это право, поэтому так и застыл в таком положении — Мне жаль, что я так поступал с тобой. Я был с тобой груб... я ужасный отец. И меня не оправдывает чувство горечи после смерти твоей матери, но... я не хочу, чтобы мой сын исчезал.
— Правда? — пробормотал Вернер — А такое ощущение, что ты только об этом и мечтал, особенно когда сдал меня рыцарям, в тот момент... — парень запнулся, вновь не понимая, куда ускользнули воспоминания — Не важно. Я помню, как ты встретил меня, когда я пришел тебя навестить. Ты хотел, чтобы я был в темнице... но почему... — Вернер мотнул головой, будто сбрасывая гнетущие мысли и скинул руку отца со своего плеча — Мне нужны были твои слова раньше. Сейчас ты зря распинаешься. Уже поздно. Просто наслаждайся тем, что твое желание исполнилось. Тебе, кажется, пора на работу.
— Прости...
— Мне все равно.
— Ты никогда так не говорил, — покачал головой Фрейр.
— Сомневаюсь, что тебе известно, что я говорю обычно. Забудь обо мне, как ты делал это прежде.
Вернер окинул отца последним стеклянным взглядом и зашел в свою комнату, не обращая внимания на катящиеся по щекам Фрейра слезы. Он не знал, правдивы ли его слова, но ему и не хотелось разбираться в этом. Даже если тому было грустно от слов Вернера, парня это больше не заботило. У него не было сил понимать сейчас кого-либо, и даже себя.
Дверь в его комнату закрылась за ним, и Вернер улегся в так и не заправленную с его последнего визита кровать. Голова трещала и казалось, что скоро она и вовсе взорвется. Мышление было беспорядочным и быстрым. Парень не чувствовал ничего, кроме боли, и это заставляло его глаза стать мокрыми от подступающих слез. Он ничего не понимал. И, кажется, не знал теперь и половины того, что ему было известно раньше. И все то, что он забыл, отдавалось в его голове мучительной болью, потому что он, несмотря на нее, пытался вспомнить все забытое, хоть и безуспешно.
Вернер подавил всхлип и уткнулся лицом в подушку. Надо было привыкать. Что бы ни было в его голове раньше, ему стоило заострить внимание на том, что есть. С завтрашнего дня он будет служить королю и королеве Сакратарума. Наверное, это было хорошо. Да, хорошо.
Парень глубоко вздохнул и решил, что ему просто нужно поспать и на следующий день ему станет легче и все странные, неясные мысли, остающиеся неразборчивыми из-за утерянных воспоминаний, больше не принесут ему боль, и ему перестанет казаться, что он забыл кого-то, кто о нем заботился больше, чем собственный отец.
.... .... .... .... .... .... .... ....
Как Жасмин и предполагала, ей больше не удалось выведать у Рэйчел ничего полезного. Они говорили с ней довольно долго и, кажется, теперь помирились. По крайней мере Жасмин сделала все возможное, чтобы Рэйчел так думала. На самом же деле она не собиралась мириться с ней, хотя ей и казалось это неправильным. Салватору нужны были друзья, на которых можно было положиться, а дочка генерала, как оказалось, не была одной из таких.
Джес со Стефаном отправились с другими учениками избавляться от монстров поблизости. К ним вроде как присоединились и Хейзел с Эриком, но на самом деле они решили найти какой-нибудь отдаленный кабинет, чтобы там без свидетелей поговорить. А обсудить предстояло многое.
После разговора с Рэйчел, Жасмин проскочила мимо учителей, чтобы они не заметили ее исчезновение, и решила найти Эрика и Хейзел. Ей была интересна реакция девочки на все услышанное, и также было любопытно, какую часть всей необъятной правды Эрик решил ей поведать.
Жасмин была уверена, что они ушли недалеко, поэтому внимательно прислушивалась к звучаниям коридора и велела Аклею, идущему рядом, попытаться отыскать Эрика и Хейзел по запаху, и, судя по тому, как дракеникс уверенно вышагивал впереди, он напал на их след.
Когда он остановился возле дверей одного из кабинетов, Жасмин снова прислушалась. Совсем тихий, но она смогла расслышать голос Эрика, который без остановки продолжал что-то рассказывать. Девочка взялась за ручку двери и аккуратно приоткрыла ее, заглянув в кабинет, и, как оказалось, пришла она довольно вовремя, как раз с заключительной фразой Эрика:
– Ну, и, пожалуй, все. Остальное тебе должно быть известно.
Кабинет был похож на остальные и особенно ничем не выделялся, разве что наличием всех четырех уцелевших стен. Эрик стоял, облокотившись на стол, а Хейзел сидела за ним напротив «рассказчика».
Жасмин закрыла за собой дверь и взглянула на Хейзел, которая отрешенно, переваривая информацию, уставилась в стену и поджала губы, но, когда Салватор сделала шаг в ее сторону, та очнулась от раздумий и со вздохом смерила ее взглядом.
Какое-то время все трое молчали, и Жасмин с Эриком пребывали в щекочущем кожу нетерпении. Хейзел молча переводила взгляд с одного на другого, глядя на них, приподняв одну бровь. Но, спустя некоторое время, она изменила положение, потерев лицо руками, и, разрушив своим вздохом тишину, наконец заговорила:
– То есть вы хотите сказать, что все то, что я только что услышала – правда?
Жасмин взглянула на Эрика, так как не знала всего наверняка, а тот в свою очередь кивнул.
Хейзел снова вздохнул, еще громче, чем в прошлый раз, будто ей помогало это разложить мысли по полочкам. Иногда Жасмин жалела, что не способна была читать мысли так же, как Рэйчел, чтобы узнать, как сказанное восприняла Хейзел.
– То есть ты сущность, – заключила она, взглянув на Салватора.
Та нехотя кивнула, удивляясь тому, как после долгого молчания в один день об этом узнали сразу двое.
Та вскинула брови и зажмурилась, потирая виски.
– Ага, – бросила она, – А ты, получается, трехсотлетний принц Сакратарума, из-за которого отменили Древнюю магию?
Эрик кивнул, продолжая сохранять на лице добродушную улыбку.
Хейзел снова перевела взгляд на стену.
– Ага, – повторила она, – Даже не знаю, кто из вас меня удивляет больше и чье нахождение в Адеуторе считается опаснее, – она немного помолчала, видимо, опять пытаясь переварить информацию, – И трехсотлетний принц, заточенный в заброшенной темнице, с помощью Древней магии спас от смерти сущность, которая даже не подозревала о том, кто она такая, взамен на помощь в возвращении в Алио-Мундо Древней магии? – с расстановкой задала очередной вопрос Хейзел.
Теперь Жасмин и Эрик кивнули вместе.
– Звучит, как бред, на самом деле, – усмехнулась Хейзел, продолжая смотреть в сторону, – То есть из вашей компашки только Джес был более-менее нормальным, но из-за ангустусов он теперь странно себя ведет, и вы хотите разобраться еще и с этим? – не дожидаясь отклика Хейзел продолжила и все-таки взглянула на Жасмин и Эрика – Похоже, вы нередко переступаете закон, да?
Те замялись и переглянулись, будто советуясь, какой ответ лучше дать, но та закатила глаза и снова заговорила
– Понятно, – сухо буркнула она, кусая губу.
Эрик и Жасмин не решались нарушить тишину, продолжая ждать реакции Хейзел, но та еще с минуту оставалась в томительных раздумьях.
– Интересно, – прокомментировала она, больше ничего не добавив.
– И все? – удивилась Жасмин – Больше ничего не скажешь?
– А что ты хочешь, чтобы я сделала? – скрестила руки на груди Хейзел – Упала в обморок от шока? Да, меня удивляет то, какие события вертятся вокруг вас, но я в силах принять это и сохранить самообладание. Вы не зря доверились мне, и я очень рада, что вы мне рассказали все, как есть, и обещаю, я сохраню ваши секреты до тех пор, пока вы сами не позволите мне кому-то о них рассказать. И я не считаю вас плохими, если вы могли опасаться этого. Если нужно, я даже готова помочь вам. Я не полезу в Хранилища для Рун ради ваших авантюр и не брошусь сломя голову на какого-нибудь монстра, охраняющего условный Артефакт или что-то в этом роде, но, если вам нужно будет отыскать какую-то информацию, с этим я могу помочь. Я знаю, что вы никому не желаете зла, и раз Джес и ты, Жасмин, Салваторы, вы точно не сделаете ничего ужасного, если верить этому странному пророчеству о вас.
Жасмин какое-то время стояла в ступоре, не зная, что еще сказать. Поначалу Хейзел казалась ей мерзкой избалованной девчонкой, но сейчас она открылась совсем с другой стороны, и ко всему прочем оказалась даже готовой принять, что Жасмин сущность, и почему-то Салватору казалось, что эмоции дочери Графа настоящие, а слова правдивые.
– Спасибо, – неуверенно выговорила Жасмин.
– За что? – усмехнулась та – Спасибо вам, что доверились мне.
Жасмин отвела взгляд, улыбнувшись. Что ж, похоже, у нее появилась по-настоящему хорошая подруга.
Эрик поймал ее взгляд и усмехнулся, будто говоря ей о том, что она зря переживала насчет Хейзел. Похожего, его внутреннее чутье не подвело. И, также учитывая предательство Рэйчел и его слова на ее счет, интуиция у Эрика работала отлично, и Жасмин убедилась в том, что его предчувствиям можно было доверять.
– Ты говорил, что хочешь освободить какого-то Жреца, – напомнила Хейзел, повернувшись к Эрику, – Там был какой-то пароль, который ты не смог разгадать, чтобы забрать ключи. Может, у меня получится?
– Хм, не уверен, что ты сможешь, но попробуй, – он достал из кармана плаща лист бумаги, на котором было изображено несколько точек, соединенных ломанной линией, – Кажется, это какое-то созвездие.
Жасмин впервые слышала об этом, поэтому тоже заинтересованно взглянула на пергамент и рисунок на нем, который Хейзел тут же взяла в руки.
– Ключи хранились в лампе на столе Мисс Шарлье, – пояснил Эрик, – Кажется, этот рисунок подсказка. На кнопках на лампе были те же самые символы, что и на входе в Хранилище для Рун. Но предыдущая комбинация не работала.
– Что за символы? – спросила Хейзел – внимательно обводя взглядом точки на рисунке.
– Ты правда готова участвовать во всем этом? – удивилась Жасмин.
Та взглянула на нее так, будто та сказала что-то очень глупое.
– Не задавай мне таких странных вопросов, – отмахнулась Хейзел и снова перевела взгляд на листок.
Жасмин взглянула на Эрика, но тот только пожал плечами и перечислил значение всех символов и то, с какими королевствами они были связаны.
– А почему ты решил, что это созвездие? – поинтересовалась Хейзел, взглянув на собеседника.
Эрик немного поразмыслил, но в конце концов пожал плечами.
– А на что это еще похоже?
– Точно не на созвездие, – хмыкнула девочка и немного отодвинула от себя пергамент, – Когда я была маленькой, я любила в разное время года наблюдать за звездным небом. И я не припомню ничего похожего... может, во всем этом есть какая-то другая логика. Символы чьих королевств, ты говоришь, обозначают эти символы на кнопках?
– Виридиса, Сакратарума, Эльфийской Империи, Империи Эксальтатус, Никсфорда и Инвиума.
Хейзел кусала губу, продолжая обводить точки на пергаменте взглядом, а Жасмин с интересом наблюдала, как брови девочки медленно возвращаются с переносицы в прежнее положение в знак того, что в ее голове рождаются какие-то мысли.
Эрик с Жасмин снова переглянулись и продолжили наблюдать за Хейзел. Аклей вилял хвостом и поглядывал на всех троих, принюхиваясь к кабинету, в котором они находились, и изредка чихая от пыли, сгустившейся в воздухе.
Жасмин все еще с трудом верилось, что Хейзел так легко приняла все сказанное и даже была готова помогать Салваторам и Эрику. Не ожидала девочка, что добродушная подруга ее предаст, а дочка Графа, с самого начала старающаяся ее задеть, окажется более надежным союзником.
Тут Хейзел щелкнула пальцами и выпрямилась.
– Загадка для дураков, – подытожила она, – есть у кого-нибудь карта Алио-Мундо под рукой?
– Минутку, – Эрик создал карту с помощью магии и подал ее Хейзел, склонив голову набок.
Хейзел сравнила соединенные на пергаменте между собой точки с картой и усмехнулась.
– Так и думала, – она встала из-за стола и повернула карту и пергамент к Эрику и Жасмин, – Если наложить эти точки на карту, то они будут соединять королевства в определенном порядке. Правда не уверена, с которого нужно начинать, но думаю будет не затруднительно опробовать две комбинации. Остается только сопоставить королевства с их символами, а их со знаками на кнопках, и готово: ключики от темницы получены.
Хейзел всучила Эрику карту с пергаментом и скрестила руки на груди, победоносно задрав подбородок. Жасмин удивленно на нее взглянула, ведь сама толком не успела подумать, а та уже все поняла.
Эрик сравнил точки и карту, а затем согласно кивнул и улыбнулся:
– А это и вправду может сработать – сказал он и убрал оба пергамента в карман плаща – Спасибо! Тогда я побежал. Увидимся!
Не дождавшись ответа, Эрик выскочил из кабинета и направился, очевидно, за ключами в лампе Мисс Шарлье. Жасмин даже не успела махнуть ему рукой на прощание, и единственное, что ей оставалось, это благодарно посмотреть на Хейзел, ведь она поспособствовала тому, чтобы освободить Жреца, который, вероятно, сможет помочь им всем.
– Вы ведь вытащите нас из Адеутора? – спросила Хейзел, и довольная собой улыбка слетела с ее лица, выдав какое-то беспокойство.
Жасмин ненадолго задумалась, но посчитала, что у нее нет другого выбора, кроме как сказать что-то ободряющее.
– Конечно, – кивнула она.
– Хорошо, – пробормотала Хейзел и, сев на один из столов в кабинете, еще какое-то время молчала, глядя в пол, – Я доверяю тебе, Жасмин. Но будет лучше, если вы все сделаете как можно скорее.
Салватор смерила задумчивую девочку взглядом и села рядом
– Почему?
Хейзел пожала плечами:
– Ну хотя бы потому, что у нас постоянно есть риск умереть, – фыркнула она, закатив глаза, – Но... у меня есть предчувствие, что что-то нехорошее скоро случится именно со мной.