13
Послушайте )
Корабль качает, старые полы скрепят под напором чужих бегающих ног где-то наверху.
Из запасов осталось всего одно яблоко и фляжка с водой. Гук не осмеливался посмотреть, что в этих ящиках как раз до недавнего момента, ведь любопытство взяло верх. Конечно, он ожидал найти в них всё, что угодно, но только не безмерное количество рома. Нельзя сказать, что это его обрадовало, ведь алкоголь никогда не осквернял молодой организм. Стоит ли пробовать? Будут ли какие-то последствия? Облегчит ли это его состояние? Юноша взял одну бутылочку, — ту, что была поменьше всех остальных — и сел обратно на пол, согнув ногу в колене.
Вытащив пробку, он поднёс жидкость к носу и вдохнул. Сильный дух ударил в нос, и юноша отвернул голову и скривился.
— Боже…
Но просто держать бутылку в руках было бессмысленно, и Гук всё-таки решил попробовать хлебнуть.
Один глоток, затем следующий и следующий…
После четырёх глотков стало жарковато и как-то странновато. С виска скатилась капелька пота, и Гук её смахнул. После семи глотков уши покраснели, хотелось смеяться и плакать.
Странно, почему же это?
Он выпил еще, и вскоре у него появилось ощущение, что на него снова смотрят те гипнотизирующие русальи глаза, и ему вдруг показалось, что он снова хочет спать.
— Что он там говорил? — он бьет себя кулаком в лоб, пытаясь вспомнить.
— А-а-а — озарило вдруг мальчишку.
— « Чонгук-ки, тебе разве плохо рядом со мной? » — пародирует Гук, хватаясь за свои алеющие от алкоголя щёки. Он икает и хохочет, ударяя себя по колену ладошкой.
— Ох, Тэхен-ни, конечно же… Бросил меня и теперь, думаешь, не доберусь до тебя? А я уже в пути!
Чонгук не понял, как ему так просто удалось сбежать. Как он вообще умудрился проникнуть на чужой корабль? Как его до сих пор еще не заметили? Он лишь надеялся, что его не заметят как можно дольше, а дальше он попытается испытать судьбу вновь.
— Думаешь, я когда-нибудь забуду тебя? Поверить не могу, что делаю это, но я сделаю это, черт тебя дери!
А в голове его голос шепчет. «Чонгук…» «Чонгук-ки…»
— Тэ… Тэхён…
Гуку так хочется плакать, потому что он пьян?
Размазня, думает про себя он и крепко сжимает губы, чтобы сдержать в горле давящую боль.
— Я обязательно увижу тебя снова.
Он прижимает руку к сердцу.
***
Чонгуку явно везло, ведь кроме алкоголя, на который он уже смотреть не может, он нашел кучу съестных галет. Это было весьма весомым и ценным подарком. Прекрасно, ему не нужно вылазить из укрытия и добывать себе пищу. И как он вообще себе представлял эту добычу пище. Естественно, он не стал бы никуда выходить.
Из-за выпитого алкоголя состояние поистине собачье, — Гук ещё никогда себя так мерзко не чувствовал.
Боль в голове, тошнота и хочется просто на стены лезть. Гук хватается за голову и пьет из фляжки воду. Но несмотря на эти ужасные последствия, ему в начале было хорошо, однако юноша решает больше не рисковать и пить обычную воду. Она вкуснее любого рома.
Постепенно шаги и скрип досок сходят на нет. Отросшая чёлка лезет в глаза и приходится постоянно сдувать её. Голова склоняется к низу, но спать совсем не хочется. Качка.
Лишний раз двигаться не хочется.
К ночи кто-то решил спуститься к ящикам. Гук напрягся и поджался, стараясь не издать звука.
Удары сердца почти не чувствуются, это так странно, ведь обычно оно в страхе пляшет, выдавая своим грохотом не только присутствие Гука, но и то, что он очень боится.
Сейчас же его словно не существует. Он слышит шаги по скрипящим доскам, словно своей кожей, а потом и чужие, рассекающие воздух, движения рук, звяканье ключей.
Страх — страшная сила, не так ли? Гук не двигается, словно для него самого время остановилось, а для человека, идущего прямо к нему — идет полным ходом. Вводящее в шок чувство. Либо Гук сейчас умер, либо время для него действительно остановилось. Он слышит чужое сердцебиение. Глухо, совсем отдаленно, мягко, как вакууме, но слышит. Оно отбивает ритм, такой легонький, словно кто-то просит пустить его в дом. Тук…тук-тук… Тук…тук-тук…
И это точно не его. Его сердце молчит. Страшно… Почему оно молчит?
Все заканчивается, когда вдали слышится чей-то восклицающий голос, ужасно бьющий в перепонки. Юноша вздрагивает и, жмурясь и сжимая зубы, закрывает уши ладонями. Кричат так далеко, но от громкости больно.
— Капитан Джин! Ром нужно беречь, ведь за него уплачено!
— Не ты будешь меня жизни учить, сопля! Остаешься без попойки и марш драить палубу, не то всыплю кнутов, сучёныш!
Гук разжимает уши и все-таки в любопытстве выглядывает в разъем между ящиками одним глазом. Керосиновая лампа позволяет разглядеть этого человека. Его можно узнать не только по внешности, но и по голосу. Это тот капитан, который командовал погрузкой ящиков на корабль, когда они были еще на берегу.
Свет хорошо подсвечивает волосы и красную повязку на лбу, белую длинную рубаху с закатанными до локтя рукавами и широким вырезом. Человек раздраженно выдыхает и цыкает, ворча, а затем резко поворачивается в сторону Гука. Юноша успевает убрать свой глаз, прижимаясь спиной к стене. Джин делает несколько шагов к нему, но потом запинается о гвоздик и ругается.
— Сопля зелёная! Попойки не будет сегодня! До завтра терпите, упыри!
Послышались обреченные вздохи и нытье.
Мужчина идет к выходу, всё-таки захватив с собой одну бутыль и запирает тяжелую дверь на ключ. Чонгук выдыхает, снова погружаясь во тьму, ведь лампу унесли с собой… Луны сегодня нет, придётся притаиться в полной темноте.
«Они напьются завтра, значит, можно будет попробовать украсть шлюпку», — размышлял Чонгук. «А что если меня заметят? Мне придется прыгать за борт… Я утону… Мне очень нужна лодка…»
Это был его единственный выход, ведь корабль скоро доплывет до своей цели, а цель Чона совсем в другом направлении.
Он не был ни в чем уверен, но юноша старался об том не думать. Ведомый одной только целью, он заглушал тревогу и шёл вперед. Чувствовал своё сердце, которое всё меньше беспокоило его и молился, чтобы высшие силы не дали ему совершить ошибку.
Юноша оглядывается назад, в свое прошлое, когда он боялся воды. Его отец внушал ему страх, опасение океана и его глубоких миров, что в нем сокрыты, тех существ, что там живут. Внушал ему страх — перед его всем. Если он не встретит русала, он позволит себе умереть там, где судьба приказывала сделать это ещё с самого начала…
***
Завтра наступило не быстро. Гук принял решение спрятаться получше, хоть и понимал, что это мало может помочь. Глаза отвыкли от света, поэтому резкий поток белых лучей, пришедший из распахнутой двери, не хило так раздражал их.
Моряки, как и обещали, напились… Это можно было понять по оглушительным радостным крикам и музыке, по топоту сапог и сильному скрипу половых досок.
Дождаться вечера, а потом и ночи — было правильным решением. Тишина после попойки была почти гробовая, и это радовало. Но внезапно кто-то стремительно бытрыми шагами стал приближался к двери, за которой стоял Чонгук. Послышался пьяный, расслабленный смех. Гук ясно видел, что дверь не заперта, однако в замок упорно вставляли ключ, видимо, не понимая, что дверь итак открыта. Но внезапно появившаяся мысль о том, что её сейчас пытаются не открыть, а закрыть, заставила юношу занервничать.
Он резко распахнул дверь, встречая перед собой капитана, который, согнувшись в спине, ковырялся в замочной скважине. Глаза мужчины полезли вверх, встречаясь с взглядом Гука. Капитан слегка покачивался на ногах из стороны в сторону, держа в руках бутыль.
Он смотрит, пытаясь понять, что происходит, но тут Гук хватает его за шиворот и затаскивает в кладовку.
Мужчина был явно сильнее, но его нетрезвость помогла юноше припечатать его к стене.
— Простите… — начал Гук.
Этот Джин смотрит на него взглядом таким, будто и не удивлен вовсе. Словно его сейчас стошнит и только эта проблема его волнует.
— Палунд… — попытался закричать капитан, но юноша закрыл ему рот рукой.
— Простите, я одолжу вашу шлюпку?
Мужчина укусил Гука за руку, вывернулся, ловко скрутил его руку и прижал уже теперь его лицом к стене.
— Ты кто, чёрт возьми?
Гук не знал, что ответить, он идиот…
Но перед глазами снова появились эти глаза, и юноша почувствовал медленный прилив сил, заполняющий каждый его мускул, каждую его клеточку, каждый его вдох. Откуда берется эта сила? Чонгук растерялся. Он вдохнул её, почувствовал всем телом и замер, осязая, как пульсируют его руки. Казалось, он вот-вот разорвет этого человека…
Юноша с легкостью высвобождает свои руки, поворачиваясь к человеку лицом, и наблюдает, как тот в ужасе пытается приложить больше усилий, пытается снова его скрутить, но всё тщетно. На Гука в ужасе поднимают глаза и чужой рот раскрывается от страха и паники.
— Д-демон…
Этот ужас на чужом лице Гук не забудет никогда. Он же вроде ничего не делал. Капитан пятится назад, пытается нащупать дверь, не сводя глаз с Гука, а Гук идёт за ним, пока спина Джина не встречается с ещё одной стеной.
— Изыди! Прошу не тронь нас! Прошу, пощади!
Чонгук действительно ничего не понимает. Что твориться с этим человеком? Ему плохо? Неужели, отросшие пряди на его голове вдруг стали похожи на рога?
Джин немного успокаивается, когда юноша делает несколько шагов назад.
И тут до Чонгука доходит, что они оба сейчас стоят в кромешной темноте. Нет ни грамма света, но он видит человека пред собой от макушки до кончиков пят. Гуку тоже становится страшно. Он заглядывает в чужие глаза, пытается хоть что-то в них увидеть. Тут мужчина падает, и Гук еле успевает его схватить.
В его глазах отражались два горящих алым пламенем огонька…
Капитан остается лежать у стены, а Гук, схватив ключ, быстрыми шагами бежит к выходу. Запирает за собой дверь и бросает ключ под ноги.